Габдулла Тукай был рожден в знатной семье потомственных мулл и в начале своей жизни имел все шансы на получение достойного образования с дальнейшим обретением престижной работы, однако судьба распоряжается грядущим поэта по своему, заставляя того рано встать на путь конкуренции и учения истинного мира, жестокого и беспощадного ко всем слабостям юного Тукая. Невзирая на все тяготы, выпавшие на его долю, Габдулла продолжает развиваться в качестве творческой личности, способной, в дальнейшем, стать знаменитым поэтом. Он воспевает поступки, направленные на укрепление своей родной земли и проявляющие резкое осуждение поступкам, что способствовали бы образованию тени на его патриотической совести. Во многом обретению поэтом исторической памяти способствовало его отношение к татарскому языку. Габдулла Мухамедгарифович ревностно относится к культуре своего народа. За заслуги в его продвижении, Тукая, именуют основоположником татарского языка.
В произведениях Тукая ясно прослеживается культ родины. Простым, но приятным слогом созданы его стихи, полные задушевных изысканий. По оценкам критиков, Габдулла формирует свое творческую стилистику благодаря первой русской революции. Именно она дает толчок в резком развитии задатков поэта, позволяя данной личности обрести свое подлинное развитие.
Все стихи Габдуллы Тукая на одной страницеГабдулла Тукай: читать популярные, лучшие, красивые стихотворения поэта классика на сайте РуСтих о любви и Родине, природе и животных, для детей и взрослых. Если вы не нашли желаемый стих, поэта или тематику, рекомендуем воспользоваться поиском вверху сайта.
rustih.ru
Когда душа измучится в борьбе, Когда я ненавистен сам себе, Когда я места в мире не найду И, утомясь, проклятье шлю судьбе; Когда за горем - горе у дверей И ясный день ненастной тьмы темней; Когда в печали белый свет не мил, Когда не станет сил в душе моей, - Тогда я в книгу устремляю взгляд, Нетленные страницы шелестят. Я исцелен, я счастлив, я живу. Я пью тебя, отрада из отрад. И слово, мной прочтенное, тогда Встает как путеводная звезда, Бесстрашно сердце, радостна душа, И суета вседневная чужда. И, вновь рожденный чистою мечтой, "Спасибо" говорю я книге той. И, распрямленный верою в себя, Я вдаль гляжу с надеждою святой. перевод: М.Петровых
В один прекрасный летний день, забившись в уголок, Готовил мальчик поутру учителю урок. Он книгу толстую читал не отрывая глаз, И слово каждое ее твердил по многу раз. Скользнуло солнышко лучом в закрытое окно: "Дитя, на улицу иди, я жду тебя давно! Ты был прилежным, но закрой учебник и тетрадь, На воле чудно и светло, тебе пора играть!" А мальчик солнышку в ответ: "Ты погоди, дружок! Ведь если я пойду гулять, кто выучит урок? И для игры мне хватит дня, оставим разговор. Пока не кончу, ни за что не выбегу во двор!" И, так ответив, замолчал, за книгу взялся он И снова трудится над ней, ученьем увлечен. Но в это время под окном защелкал соловей И слово в слово повторил: "Я жду тебя скорей! Ты был прилежным, но закрой учебник и тетрадь, На воле чудно и светло, тебе пора играть!" Но мальчик молвил: "Погоди, соловушка, дружок! Ведь если выйду я во двор, кто выучит урок? Когда закончу, не зови - сам выбегу туда. Я песню милую твою послушаю тогда". И, так ответив, замолчал, за книгу взялся он И снова трудится над ней, ученьем увлечен. Тут веткой яблоня стучит в закрытое окно: "Дитя, на волю выходи, я жду тебя давно! Должно быть, скучно всё сидеть за книгами с утра, В саду под деревом густым тебе играть пора!" Но мальчик ей сказал в ответ: "Ах, яблонька, дружок, Ведь если я пойду гулять, кто выучит урок? Еще немножко потерпи. Хоть славно на дворе, Когда уроки за тобой, веселья нет в игре!" Пришлось недолго ожидать - окончены дела, Тетради, книжки и пенал исчезли со стола! И мальчик быстро в сад бежит: "А ну, кто звал меня? Давайте весело играть!" И началась возня. Тут солнце красное ему с небес улыбку шлет, Тут ветка яблони ему дарит румяный плод, Там соловей запел ему о том, как счастлив он. А все деревья, все цветы отвесили поклон! перевод: Р.Моран
Не бывать цветам и травам, если дождик не пойдет. Что ж поэту делать, если вдохновенье не придет? Всем известно, что, знакомы с этой истиной простой, Байрон, Лермонтов и Пушкин вдохновлялись красотой. От зубов твоих слепящих я стихи свои зажег. Разве жемчугу морскому уступает жемчуг строк? Ведь пока не искромсает сердца нам любви клинок, Что такое наше сердце? - Просто мускулов комок. Всех сородичей-поэтов я оставлю позади. Бич любви, свисти нещадно и вперед меня веди! Я б от царства отказался. Что мне толку в царстве том? Чем над миром быть владыкой, лучше стать любви рабом. О, как сладки муки эти, муки тайного огня! Есть ли кто-нибудь на свете понимающий меня? Нет! Со мной из всех влюбленных не сравнится ни один. Я люблю стократ сильнее, чем Фархад любил Ширин. перевод: Вс.Рождественский
Вчера я слышал - песню кто-то пел, Ту, что народом нашим сложена. И я подумал: сколько грусти в ней, Как беспредельно жалобна она. Она тревожит сердце. В ней живет Татар многострадальная душа. В протяжных звуках - трехсотлетний гнет. Горька она и всё же хороша. Да, много тягот испытали мы, Не сосчитать пролитых нами слез. Но пламенную верную любовь Напев свободный сквозь века пронес. Я изумленно слушал, отойдя От повседневной суеты земной, И возникал передо мной Булгар, И Ак-Идель текла передо мной. Не вытерпел я, подошел к певцу, Спросил, коснувшись бережно руки: "Послушай, брат, что ты за песню пел?" Татарин мне ответил: "Аллюки". перевод: В.Тушнова
Лошадей в упряжке пара, на Казань лежит мой путь, И готов рукою крепкой кучер вожжи натянуть. Свет вечерний тих и ласков, под луною всё блестит, Ветерок прохладный веет и ветвями шевелит. Тишина кругом, и только мысли что-то шепчут мне, Дрема мне глаза смыкает, сны витают в тишине. Вдруг, открыв глаза, я вижу незнакомые поля, - Что разлукою зовется, то впервые вижу я. Край родной, не будь в обиде, край любимый, о, прости, Место, где я жил надеждой людям пользу принести! О, прощай, родимый город, город детства моего! Милый дом во мгле растаял - словно не было его. Скучно мне, тоскует сердце, горько думать о своем. Нет друзей моих со мною, я и дума - мы вдвоем. Как на грех, еще и кучер призадумался, притих, Ни красавиц он не славит, ни колечек золотых. Мне недостает чего-то, иль я что-то потерял? Всем богат я, нет лишь близких, сиротой я нынче стал. Здесь чужие все: кто эти Мингали и Бикмулла, Биктимир? Кому известны их поступки и дела? Я с родными разлучился, жить несносно стало мне, И по милым я скучаю, как по солнцу, по луне. И от этих дум тяжелых головою я поник, И невольно слезы льются - горя горького родник. Вдруг ушей моих коснулся голос звонкий, молодой: "Эй, шакирд, вставай скорее! Вот Казань перед тобой!" Вздрогнул я, услышав это, и на сердце веселей. "Ну, айда, быстрее, кучер! Погоняй своих коней!" Слышу я: призыв к намазу будит утреннюю рань. О, Казань, ты грусть и бодрость! Светозарная Казань! Здесь деянья дедов наших, здесь священные места, Здесь счастливца ожидают милой гурии уста. Здесь науки, здесь искусства, просвещения очаг, Здесь живет моя подруга, райский свет в ее очах. перевод: А.Ахматова
Пускай состарюсь я, беспомощен и сед, И стан согнется мой под грузом трудных лет, Душе состариться не дам я никогда, Она останется сильна и молода. Пока огонь стиха живет в груди моей, Я годен для борьбы, я старости сильней. Ясна душа певца, весна в душе навек, Она не знает зим, ей неизвестен снег. Пускай состарюсь я - не стану стариком, Что богу молится да мелет языком. На печку не взберусь, вздыхая тяжело,- Возьму я от стихов мне нужное тепло. А смерть придет ко мне - я громко запою, И даже Азраил услышит песнь мою. Пусть в землю я сойду,- спою в последний раз: "Я ухожу, друзья! Я оставляю вас..." перевод: С. Липкин
Я теперь цвета предметов по-иному видеть стал. Где ты, жизни половина? Юности цветок увял. Если я теперь на небо жизни горестной смотрю, Я уж месяца не вижу, светит полная луна. И с каким бы я порывом ни водил пером теперь, Искры страсти не сверкают и душа не зажжена. Саз мой нежный и печальный, слишком мало ты звучал. Гасну я, и ты стареешь... Как расстаться мне с тобой? В клетке мира было тесно птице сердца моего; Создал бог ее веселой, но мирской тщете чужой. Сколько я ни тосковал бы в рощах родины моей, Все деревья там увяли, жизни в них нельзя вдохнуть. И ее, мою подругу, холод смерти погубил, Ту, которая улыбкой освещала жизни путь. Мать моя лежит в могиле. О страдалица моя, Миру чуждому зачем ты человека родила? С той поры, как мы расстались, стража грозная любви Сына твоего от двери каждой яростно гнала. Всех сердец теплей и мягче надмогильный камень твой. Самой сладостной и горькой омочу его слезой. перевод: А.Ахматова
Я пою, хоть жилье мое тесно и старо, Не боюсь, хоть любимый народ мой - татары, Хоть сегодня он стрелы вонзает в меня, Я недрогнувшей грудью встречаю удары. Я иду, не склонясь к дорожному праху, Я преграды пинком устраняю с размаху,- Молодому поэту, коль взял он перо, Поддаваться нельзя ни соблазнам, ни страху. Не страшимся мы вражьего злобного воя,- Как в Рустаме, живет в нас отвага героя. У поэта бывают и горе и грусть, Он как море, а море не знает покоя. От добра я, как воск, размягчаюсь и таю, И, хваля справедливость, я мед источаю. Но увижу недоброе дело - бранюсь, Ух, и злюсь я, как только я подлость встречаю! Зло и гнусность доводят мой гнев до предела,- Будто палкою тычут назойливо в тело. "Что вы делаете?" - вынуждают кричать. "Тьфу, глупцы!" - заставляют плевать то и дело. Пусть в меня иногда и стреляют нежданно, Не кричу: "Это выстрел из вражьего стана!" "Ты ошибся, товарищ, стрелу убери",- Говорю я, как друг, хоть в груди моей рана.
Горьким вышел мой стих, горечь сердца вбирая. Он испекся как будто, а мякоть сырая. Соловья ощущаешь в груди, а на свет Лезет кошка, мяуканием слух раздирая. Сладкое-горькое блюдо нам кажется вкусным, Хоть отважно смешал я веселое с грустным. Хоть и сладость и горечь смешал я в стихах,- Я свой труд завершу, если буду искусным. Образцами мне Пушкин и Лермонтов служат. Я помалу карабкаюсь, сердце не тужит. До вершины добраться хочу и запеть, Хоть посмотришь на кручу - и голову кружит. Путь далек, но до цели меня он доставит. Не горбат, я не жду, что могила исправит. Где-то спящие страсти прорвутся на свет. И небес благодать мои крылья расправит. перевод: Р.Моран
Хоть юнцом с тобой расстался, преданный иной судьбе, Заказанье, видишь, снова возвратился я к тебе. Эти земли луговые, чувства издали маня, Память мучая, вернули на родной простор меня. Пусть несчастным сиротою в этом я возрос краю, Пусть томили униженья юность горькую мою, - Времена те миновали, птицей улетели прочь, Дни былые вспоминаю, как с дурными снами ночь. Хоть твои хлестали волны - не пошел мой челн на дно, Хоть твое палило пламя - не сожгло меня оно, И поэтому я понял, край мой, истину одну, Что душа равно приемлет и огонь твой, и волну. Я постиг, что всё священно: и овин твой, и ручей, И гумно твое, и степи, и дороги средь полей, И весна твоя, и осень, лето знойное, зима, Белые чулки, да лапти, да онучи, да сума. И овчарки, и бараны - вся родная сторона. Любо мне и то, что плохо, даже то, чем ты бедна перевод: А.Ахматова
О, как хорош родной язык, отца и матери язык, Я в мире множество вещей через тебя навек постиг! Сперва на этом языке, качая зыбку, пела мать, А после - бабушка меня старалась сказкою унять. Родной язык, ты мне помог понять и радость с малых лет, И боль души, когда в глазах темнеет, меркнет ясный свет. Ты мне, родной язык, изречь молитву первую помог: "Прости меня, отца и мать, великодушен будь, мой бог!" перевод: А.Чепуров
Один человек в очень знойный час "Жара, говорит, искупаюсь сейчас". Вот снял он одежду, Ведерко поднес, Хотел оплеснуться, Но... мимо пронес. Капли не вылил, не то что до дна! Боится бедняжка: вода холодна. То ставит ведро, то поднимет ведро - И так и сяк примеряет хитро, Но дрожь по телу - аж зуб на зуб, Пока не взъярился и в сторону - хлюп!
***
Вот такова и моя любовь: Сердце к любимой всё тянется вновь, Грежу красавицей наяву, В сновидениях стоном зову, Жить без нее, друзья, не могу, Но только увижу, как заяц бегу. Встречусь случайно, зажмурю глаза, Словно меня опалила гроза; Стихи напишу о лучах этих бус, А подписать этот стих боюсь... Слышал я, дорогие друзья, Отбыла будто царица моя. Где уж там быть от нее письму! Не знает меня, я рад и тому. "Не знает" сказал. А может - как знать? - Виду не хочет лишь показать? Сам я об этом и знать не хочу! Стих ей под ножки стелю, как парчу. Райским блаженством я истеку, Если пройдет она по стиху. перевод: И.Сельвинский
Меня наставник школьный с детских лет Учил старинный соблюдать обет: Благодарить аллаха мы должны, Заметив в небе лунный силуэт.
С тех пор, когда на темный небосвод Луна, тонка или кругла, взойдет, Благоговейно на нее смотрю: "Хвала творцу!" - и сердце обомрет.
Не к божеству ведет моя стезя. Но забывать обычай? Нет, нельзя. Ведь иногда те самые слова От всей души твержу, мои друзья!
Когда в толпе внезапно узнаю Мою любовь, красавицу мою,- Язык немеет. Где найти слова? Ведь перед ней как вкопанный стою.
Как новолунье - брови. Как луна, Лицо сияет. Как она стройна! "Хвала творцу,- шепчу,- субхан-алла!" - О боже, как пленительна она.
Но, девушку заметив, Котбуддин, Или другой невежа, Шамсуддин, Не скажут никогда высоких слов, Хоть доживут, профаны, до седин.
"Субхан-алла", - твержу я, не дыша, Когда идет красавица-душа. А что сказал при этом Котбуддин? "Гляди! Во девка! Шибко хороша!" перевод: В.Ганиев
Охшаш язмалар:
maratkabirov.com
Тукай Г.Саз мой нежный и печальный: стихи/ Г. Тукай. - Казань : Мэгариф, 1999.- 143 с.
ВОДЯНАЯ (Со слов деревенского мальчика) I Летний день. Горячий воздух. В нашей речке сам не свой. Волны трогаю руками и бодаю головой. Так играл, нырял, смеялся, может, час иль полтора И подумал, что не скоро разберет меня жара. Вдруг чего-то забоялся - из воды скорей бегом. Никого со мною рядом, тишина стоит кругом. Уходить уже собрался и увидел в трех шагах: Ведьма страшная присела молчаливо на мостках. И на солнышке сверкает гребешок златой в руке - Он, волос ее касаясь, отражается в реке. Заплела колдунья косы, в речку прыгнула она, И тотчас ее сокрыла набежавшая волна. Тут тихонько я подкрался и увидел: на мостках - Гребешок, забытый ведьмой, что блестел в ее руках. Оглянулся: тихо, пусто, гребень рядышком лежал, Я схватил его мгновенно и в деревню побежал. Без оглядки мчусь, а тело всё трясется, всё дрожит. Ах, беда какая! Вижу: Водяная вслед бежит. И кричит мне: "Стой, воришка! Подожди, не убегай! Стой! - кричит, не унимаясь, - Гребень, гребень мне отдай!" Я бегу, она за мною, слышу, гонится за мной. Мчусь. В глазах земли мельканье. Воздух полон тишиной. Так достигли мы деревни. По деревне понеслись. И тогда на Водяную все собаки поднялись. "Гав" да "гав" за ней несется, и собачий громок лай, Испугалась Водяная, убегать назад давай! Страх прошел: и в самом деле миновала вдруг беда. Эй, старуха злая, гребня ты лишилась навсегда! Я пришел домой и маме этот гребень показал. "Пить хочу, бежал я долго, утомился", - ей сказал. Обо всем поведал сразу. И, гребенку теребя, Мать стоит, дрожа, о чем-то размышляет про себя... II Солнце в небе закатилось. Тихо сделалось кругом. Духовитою прохладой летний вечер входит в дом. Я лежу под одеялом. Но не спится всё равно. "Тук" да "тук" я различаю. Кто-то к нам стучит в окно. Я лежу, не шелохнувшись, что-то боязно вставать. Но во тьме, от стука вздрогнув, пробудилась сразу мать. "Кто там? - спрашивает громко. - Что за важные дела? Что б на месте провалилась! Чтоб нелегкая взяла!" "Водяная я. Скажите, где златой мой гребешок? Днем украл его на речке и умчался твой сынок". Из-под одеяла глянул: лунный свет стоит в окне. Сам дрожу от страха: "Боже, ну куда же деться мне?" Мама гребень разыскала и в мгновение одно Водяной его швырнула и захлопнула окно. И, встревожась не на шутку, ведьму старую кляня, Мать, шагнув к моей постели, принялась и за меня. С той поры, как отругала мать меня за воровство, Никогда не трогал, знайте, я чужого ничего. перевод: А.Чепуров
КИСОНЬКА Сон Положив на лапки рыльце, сладко-сладко спит она, Но с пискливым мышьим родом и во сне идет война. Вот за мышкою хвостатой погналась... как наяву И, догнавши, тотчас в горло ей впилась... как наяву. Снится ей: сейчас на крыше кошки ловят воробьев И мурлычут - видно, рады, что у них удачен лов... Псы не портят настроенья, не видны и не слышны. Спит она в покое полном, видя радужные сны. Пробуждение Встала кисонька, зевнула, широко раскрыла пасть, Потянулась, облизнулась и опять зевнула всласть. Вот усами шевельнула, лапкой ухо поскребла, Спину выгнула дугою, взглядом стены обвела. И опять глаза закрыла. Тишина стоит кругом. Неохота разбираться ни в хорошем, ни в плохом. Вновь потягиваться стала, сонную сгоняя лень, - Это делают все кошки и все люди каждый день. Умная задумчивость и удивление Вот уселася красиво, принимая умный вид, Призадумалась - и сразу весь огромный мир забыт. Совершенно невозможно знать теченье дум ее: То ль прогресс племен кошачьих занимает ум ее, Или то, что в лапы кошкам мыши сами не идут, Или то, что зря у птичек крылья быстрые растут, Или то, что кур и уток трогать ей запрещено, Молоко лакать из крынки ей в подвале не дано. То ли думает о пище - той, что съедена вчера, То ль о том, что пуст желудок, что поесть давно пора. Только чу! Раздался где-то еле-еле слышный звук - И развеялись мечтанья, оживилось сердце вдруг. Что там? Может быть, за печкой мышка хитрая ползет? Или, может, это крыса доску под полом грызет? Протянул ли паутину тут поблизости паук? И, к нему попавши в лапы, муха стонет там от мук? Что случилось? Неизвестно, - знают кошки лишь одни. Видно только, как блеснули у нее в глазах огни. Тонкая наблюдательность Встала, важное почуяв: не погас природный дар! Уши тихо шевелятся, каждый глаз как желтый шар. Тут поблизости для кошки несомненно что-то есть! Что же, радость или горе? Вот опять забота есть. Ждет. Огонь уже зажегся, разгоняя в доме мрак. Перед зеркалом хозяйка поправляет свой калфак. В этот вечер богачиха в дом один приглашена, И в гостях, конечно, хочет покрасивей быть она. Оттого она и кошку не кормила, может быть: По такой причине важной кошку можно и забыть! И глядит печально кошка: вновь голодное житье! Всё готовы продырявить желтые глаза ее. Надежда и разочарование Посмотрите-ка! Улыбкой рыльце всё озарено, Пусть весь мир перевернется, нашей кошке всё равно. Знает острое словечко хитрый кисонькин язык. Но до времени скрывает, зря болтать он не привык. Но прошло одно мгновенье, вновь является она. Что же с кошечкой случилось? Почему она грустна? Обмануть людей хотела, улыбаясь без конца, Всё надеялась - за это ей дадут поесть мясца. Всё напрасно! Оттого-то у нее печальный вид, И опять она горюет, вновь душа ее болит. Страдание и неизвестность Так никто и не дал пищи! Как ей хочется поесть! Стонет, жалобно мяучит - этих мук не перенесть. Сводит голодом желудок. Как приходится страдать! На лице печаль, унынье: трудно хлеб свой добывать. Вдруг какой-то звук раздался от нее невдалеке. Мигом кисонька забыла о печали, о тоске. Что за шорох? Что там - люди иль возня мышей и крыс? Сделались глаза большими, уши кверху поднялись. Неизвестно, неизвестно! Кто там - друг ее иль враг? Что сулит ей этот шорох - много зла иль много благ? Притворяется безразличной Вот поставили ей чашку с теплым сладким молоком, Но притворщица как будто и не думает о нем. Хоть и очень кушать хочет, хоть и прыгает душа, Как суфий к еде подходит, не волнуясь, не спеша. Показать она желает, что совсем не голодна, Что обжорством не страдает, что не жадная она. Из-за жадности побои доставались ей не раз - У нее от тех побоев сердце ноет и сейчас. Подготовка к нападению и лень от сытости Вот она прижала уши и на землю прилегла, - Что бы ни зашевелилось, прыгнет вмиг из-за угла. Приготовилась к охоте и с норы не сводит глаз: Серой мышки тонкий хвостик показался там сейчас. Или мальчики бумажку тащат, к нитке привязав? Что-то есть. Не зря притихла - знаем мы кошачий нрав. Но взгляните - та же кошка, но какой беспечный вид! Разлеглась она лентяйкой: ведь ее желудок сыт. Как блаженно отдыхает эта кошка-егоза. Незаметно закрывает золотистые глаза. Пусть теперь поспит. Вы кошку не тревожьте, шалуны. Игры - после, а покуда пусть досматривает сны. Материнство Милосердие какое! Умиляется душа! На семью кошачью с лаской каждый смотрит не дыша. Моет, лижет мать котенка, балует, дрожит над ним. "Дитятко, - она мурлычет, - свет очей моих, джаным!" Из проворной резвой кошки стала матерью она, И заботы материнской наша кисонька полна! От раздумья к удовольствию Вот она вперилась в точку и с нее не сводит глаз. Над каким она вопросом призадумалась сейчас? В голове мелькают мысли - нам о них не знать вовек, Но в глазах ее раздумье замечает человек. Наконец она устала над вопросом размышлять, Удовольствию, покою предалась она опять. Страх - гнев и просто страх Вот над кошкой и котенком палка злая поднята, Как известно, бедных кошек не жалеет палка та. Мать боится и котенок - нрав их трудно изменить, Но со страхом материнским страх котенка не сравнить. Кошка-мать готова лапкой палку бить, кусать сапог, А котенок испугался - и со всех пустился ног. Наслаждение и злость Спинку ласково ей гладят, чешут острое ушко, Ах, теперь-то наслажденье кошки этой велико! Тихой радости и счастья наша кисонька полна, Ротик свой полуоткрыла в умилении она. Голова склонилась набок, слезы искрятся в глазах. Ах, счастливое мгновенье! Где былая боль и страх! Удивительно, чудесно жить на свете, говорят, Так-то так, но в мире этом разве всё идет на лад? Всё непрочно в этом мире! Так уж, видно, повелось: Радость с горем под луною никогда не ходят врозь. Гость какой-то неуклюжий хвост ей больно отдавил Или зря по спинке тростью изо всех ударил сил. От обиды этой тяжкой кошка злобою полна, Каждый зуб и каждый коготь точит на врага она. Дыбом шерсть на ней, и дышит злостью каждый волосок, Мщенье страшное готовит гостю каждый волосок. Всё кончилось! Вот она, судьбы превратность! Мир наш - суета сует: Нашей кисоньки веселой в этом мире больше нет! Эта новость очень быстро разнеслась. И вот теперь Там, в подполье, верно, праздник, пир горой идет теперь. Скачут мыши, пляшут крысы: жизнь теперь пойдет на лад! Угнетательница-кошка спит в могиле, говорят. Некролог В мир иной ушла ты, кошка, не познав земных отрад. Знаю: в святости и вере ты прошла уже Сират. Лютый враг мышей! Хоть было много зла в твоих делах, Спи спокойно в лучшем мире! Добр и милостив аллах! Весь свой век ты охраняла от мышей наш дом, наш хлеб, И тебе зачтется это в книге праведной судеб. Как тебя я вспомню, кошка, - жалость за сердце берет. Даже черви осмелели, а не то что мыший род. Ты не раз была мне, друг мой, утешеньем в грустный час. Знал я радостей немало от смешных твоих проказ. А когда мой дед, бывало, на печи лежал, храпя, Рядышком и ты дремала, всё мурлыча про себя. Ты по целым дням, бывало, занята была игрой, Боли мне не причиняя, ты царапалась порой. Бялиши крала на кухне, пищу вкусную любя, И за это беспощадно били палкою тебя. Я, от жалости рыдая, бегал к матушке своей, Умолял ее: "Не надо, кошку бедную не бей!" Жизнь прошла невозвратимо. Не жалеть о ней нельзя. В этом мире непрестанно разлучаются друзья. Пусть аллах наш милосердный вечный даст тебе покой! А коль свидимся на небе, "мяу-мяу" мне пропой! перевод: А.Шпирт
КНИГА Когда душа измучится в борьбе, Когда я ненавистен сам себе, Когда я места в мире не найду И, утомясь, проклятье шлю судьбе; Когда за горем - горе у дверей И ясный день ненастной тьмы темней; Когда в печали белый свет не мил, Когда не станет сил в душе моей, - Тогда я в книгу устремляю взгляд, Нетленные страницы шелестят. Я исцелен, я счастлив, я живу. Я пью тебя, отрада из отрад. И слово, мной прочтенное, тогда Встает как путеводная звезда, Бесстрашно сердце, радостна душа, И суета вседневная чужда. И, вновь рожденный чистою мечтой, "Спасибо" говорю я книге той. И, распрямленный верою в себя, Я вдаль гляжу с надеждою святой. перевод: М.Петровых
КОНЧИЛ РАБОТУ - ИГРАЙ! В один прекрасный летний день, забившись в уголок, Готовил мальчик поутру учителю урок. Он книгу толстую читал не отрывая глаз, И слово каждое ее твердил по многу раз. Скользнуло солнышко лучом в закрытое окно: "Дитя, на улицу иди, я жду тебя давно! Ты был прилежным, но закрой учебник и тетрадь, На воле чудно и светло, тебе пора играть!" А мальчик солнышку в ответ: "Ты погоди, дружок! Ведь если я пойду гулять, кто выучит урок? И для игры мне хватит дня, оставим разговор. Пока не кончу, ни за что не выбегу во двор!" И, так ответив, замолчал, за книгу взялся он И снова трудится над ней, ученьем увлечен. Но в это время под окном защелкал соловей И слово в слово повторил: "Я жду тебя скорей! Ты был прилежным, но закрой учебник и тетрадь, На воле чудно и светло, тебе пора играть!" Но мальчик молвил: "Погоди, соловушка, дружок! Ведь если выйду я во двор, кто выучит урок? Когда закончу, не зови - сам выбегу туда. Я песню милую твою послушаю тогда". И, так ответив, замолчал, за книгу взялся он И снова трудится над ней, ученьем увлечен. Тут веткой яблоня стучит в закрытое окно: "Дитя, на волю выходи, я жду тебя давно! Должно быть, скучно всё сидеть за книгами с утра, В саду под деревом густым тебе играть пора!" Но мальчик ей сказал в ответ: "Ах, яблонька, дружок, Ведь если я пойду гулять, кто выучит урок? Еще немножко потерпи. Хоть славно на дворе, Когда уроки за тобой, веселья нет в игре!" Пришлось недолго ожидать - окончены дела, Тетради, книжки и пенал исчезли со стола! И мальчик быстро в сад бежит: "А ну, кто звал меня? Давайте весело играть!" И началась возня. Тут солнце красное ему с небес улыбку шлет, Тут ветка яблони ему дарит румяный плод, Там соловей запел ему о том, как счастлив он. А все деревья, все цветы отвесили поклон! перевод: Р.Моран
ЛЮБОВЬ Не бывать цветам и травам, если дождик не пойдет. Что ж поэту делать, если вдохновенье не придет? Всем известно, что, знакомы с этой истиной простой, Байрон, Лермонтов и Пушкин вдохновлялись красотой. От зубов твоих слепящих я стихи свои зажег. Разве жемчугу морскому уступает жемчуг строк? Ведь пока не искромсает сердца нам любви клинок, Что такое наше сердце? - Просто мускулов комок. Всех сородичей-поэтов я оставлю позади. Бич любви, свисти нещадно и вперед меня веди! Я б от царства отказался. Что мне толку в царстве том? Чем над миром быть владыкой, лучше стать любви рабом. О, как сладки муки эти, муки тайного огня! Есть ли кто-нибудь на свете понимающий меня? Нет! Со мной из всех влюбленных не сравнится ни один. Я люблю стократ сильнее, чем Фархад любил Ширин. перевод: Вс.Рождественский
НАЦИОНАЛЬНЫЕ МЕЛОДИИ Вчера я слышал - песню кто-то пел, Ту, что народом нашим сложена. И я подумал: сколько грусти в ней, Как беспредельно жалобна она. Она тревожит сердце. В ней живет Татар многострадальная душа. В протяжных звуках - трехсотлетний гнет. Горька она и всё же хороша. Да, много тягот испытали мы, Не сосчитать пролитых нами слез. Но пламенную верную любовь Напев свободный сквозь века пронес. Я изумленно слушал, отойдя От повседневной суеты земной, И возникал передо мной Булгар, И Ак-Идель текла передо мной. Не вытерпел я, подошел к певцу, Спросил, коснувшись бережно руки: "Послушай, брат, что ты за песню пел?" Татарин мне ответил: "Аллюки". перевод: В.Тушнова
ПАРА ЛОШАДЕЙ Лошадей в упряжке пара, на Казань лежит мой путь, И готов рукою крепкой кучер вожжи натянуть. Свет вечерний тих и ласков, под луною всё блестит, Ветерок прохладный веет и ветвями шевелит. Тишина кругом, и только мысли что-то шепчут мне, Дрема мне глаза смыкает, сны витают в тишине. Вдруг, открыв глаза, я вижу незнакомые поля, - Что разлукою зовется, то впервые вижу я. Край родной, не будь в обиде, край любимый, о, прости, Место, где я жил надеждой людям пользу принести! О, прощай, родимый город, город детства моего! Милый дом во мгле растаял - словно не было его. Скучно мне, тоскует сердце, горько думать о своем. Нет друзей моих со мною, я и дума - мы вдвоем. Как на грех, еще и кучер призадумался, притих, Ни красавиц он не славит, ни колечек золотых. Мне недостает чего-то, иль я что-то потерял? Всем богат я, нет лишь близких, сиротой я нынче стал. Здесь чужие все: кто эти Мингали и Бикмулла, Биктимир? Кому известны их поступки и дела? Я с родными разлучился, жить несносно стало мне, И по милым я скучаю, как по солнцу, по луне. И от этих дум тяжелых головою я поник, И невольно слезы льются - горя горького родник. Вдруг ушей моих коснулся голос звонкий, молодой: "Эй, шакирд, вставай скорее! Вот Казань перед тобой!" Вздрогнул я, услышав это, и на сердце веселей. "Ну, айда, быстрее, кучер! Погоняй своих коней!" Слышу я: призыв к намазу будит утреннюю рань. О, Казань, ты грусть и бодрость! Светозарная Казань! Здесь деянья дедов наших, здесь священные места, Здесь счастливца ожидают милой гурии уста. Здесь науки, здесь искусства, просвещения очаг, Здесь живет моя подруга, райский свет в ее очах. перевод: А.Ахматова
ПОЭТ Пускай состарюсь я, беспомощен и сед, И стан согнется мой под грузом трудных лет, Душе состариться не дам я никогда, Она останется сильна и молода. Пока огонь стиха живет в груди моей, Я годен для борьбы, я старости сильней. Ясна душа певца, весна в душе навек, Она не знает зим, ей неизвестен снег. Пускай состарюсь я - не стану стариком, Что богу молится да мелет языком. На печку не взберусь, вздыхая тяжело,- Возьму я от стихов мне нужное тепло. А смерть придет ко мне - я громко запою, И даже Азраил услышит песнь мою. Пусть в землю я сойду,- спою в последний раз: "Я ухожу, друзья! Я оставляю вас..." перевод: С. Липкин
РАЗБИТАЯ НАДЕЖДА Я теперь цвета предметов по-иному видеть стал. Где ты, жизни половина? Юности цветок увял. Если я теперь на небо жизни горестной смотрю, Я уж месяца не вижу, светит полная луна. И с каким бы я порывом ни водил пером теперь, Искры страсти не сверкают и душа не зажжена. Саз мой нежный и печальный, слишком мало ты звучал. Гасну я, и ты стареешь... Как расстаться мне с тобой? В клетке мира было тесно птице сердца моего; Создал бог ее веселой, но мирской тщете чужой. Сколько я ни тосковал бы в рощах родины моей, Все деревья там увяли, жизни в них нельзя вдохнуть. И ее, мою подругу, холод смерти погубил, Ту, которая улыбкой освещала жизни путь. Мать моя лежит в могиле. О страдалица моя, Миру чуждому зачем ты человека родила? С той поры, как мы расстались, стража грозная любви Сына твоего от двери каждой яростно гнала. Всех сердец теплей и мягче надмогильный камень твой. Самой сладостной и горькой омочу его слезой. перевод: А.Ахматова
РАЗМЫШЛЕНИЯ ОДНОГО ТАТАРСКОГО ПОЭТА Я пою, хоть жилье мое тесно и старо, Не боюсь, хоть любимый народ мой - татары, Хоть сегодня он стрелы вонзает в меня, Я недрогнувшей грудью встречаю удары. Я иду, не склонясь к дорожному праху, Я преграды пинком устраняю с размаху,- Молодому поэту, коль взял он перо, Поддаваться нельзя ни соблазнам, ни страху. Не страшимся мы вражьего злобного воя,- Как в Рустаме, живет в нас отвага героя. У поэта бывают и горе и грусть, Он как море, а море не знает покоя. От добра я, как воск, размягчаюсь и таю, И, хваля справедливость, я мед источаю. Но увижу недоброе дело - бранюсь, Ух, и злюсь я, как только я подлость встречаю! Зло и гнусность доводят мой гнев до предела,- Будто палкою тычут назойливо в тело. "Что вы делаете?" - вынуждают кричать. "Тьфу, глупцы!" - заставляют плевать то и дело. Пусть в меня иногда и стреляют нежданно, Не кричу: "Это выстрел из вражьего стана!" "Ты ошибся, товарищ, стрелу убери",- Говорю я, как друг, хоть в груди моей рана.
Горьким вышел мой стих, горечь сердца вбирая. Он испекся как будто, а мякоть сырая. Соловья ощущаешь в груди, а на свет Лезет кошка, мяуканием слух раздирая. Сладкое-горькое блюдо нам кажется вкусным, Хоть отважно смешал я веселое с грустным. Хоть и сладость и горечь смешал я в стихах,- Я свой труд завершу, если буду искусным. Образцами мне Пушкин и Лермонтов служат. Я помалу карабкаюсь, сердце не тужит. До вершины добраться хочу и запеть, Хоть посмотришь на кручу - и голову кружит. Путь далек, но до цели меня он доставит. Не горбат, я не жду, что могила исправит. Где-то спящие страсти прорвутся на свет. И небес благодать мои крылья расправит. перевод: Р.Моран
РОДНАЯ ДЕРЕВНЯ Стоит моя деревня на горке некрутой. Родник с водой студеной от нас подать рукой. Мне всё вокруг отрадно, мне вкус воды знаком, Люблю душой и телом я всё в краю моем. Здесь бог вдохнул мне душу, я свет увидел здесь, Молитву из Корана впервые смог прочесть, Впервые здесь услышал слова пророка я, Судьбу его узнал я и путь тяжелый весь. Запомнились навеки событья детских лет, Нет времени счастливей, забав беспечней нет. Я помню, как, бывало, по черной борозде Шагал со старшим братом я за сохою вслед. Я многое увижу - ведь жизнь еще длинна. И ждет меня, наверно, дорога не одна; Но только где б я ни был и что б ни делал я - Ты в памяти и сердце, родная сторона! перевод: В.Тушнова
РОДНОЙ ЗЕМЛЕ Хоть юнцом с тобой расстался, преданный иной судьбе, Заказанье, видишь, снова возвратился я к тебе. Эти земли луговые, чувства издали маня, Память мучая, вернули на родной простор меня. Пусть несчастным сиротою в этом я возрос краю, Пусть томили униженья юность горькую мою, - Времена те миновали, птицей улетели прочь, Дни былые вспоминаю, как с дурными снами ночь. Хоть твои хлестали волны - не пошел мой челн на дно, Хоть твое палило пламя - не сожгло меня оно, И поэтому я понял, край мой, истину одну, Что душа равно приемлет и огонь твой, и волну. Я постиг, что всё священно: и овин твой, и ручей, И гумно твое, и степи, и дороги средь полей, И весна твоя, и осень, лето знойное, зима, Белые чулки, да лапти, да онучи, да сума. И овчарки, и бараны - вся родная сторона. Любо мне и то, что плохо, даже то, чем ты бедна перевод: А.Ахматова
РОДНОЙ ЯЗЫК О, как хорош родной язык, отца и матери язык, Я в мире множество вещей через тебя навек постиг! Сперва на этом языке, качая зыбку, пела мать, А после - бабушка меня старалась сказкою унять. Родной язык, ты мне помог понять и радость с малых лет, И боль души, когда в глазах темнеет, меркнет ясный свет. Ты мне, родной язык, изречь молитву первую помог: "Прости меня, отца и мать, великодушен будь, мой бог!" перевод: А.Чепуров
СТРАННАЯ ЛЮБОВЬ Один человек в очень знойный час "Жара, говорит, искупаюсь сейчас". Вот снял он одежду, Ведерко поднес, Хотел оплеснуться, Но... мимо пронес. Капли не вылил, не то что до дна! Боится бедняжка: вода холодна. То ставит ведро, то поднимет ведро - И так и сяк примеряет хитро, Но дрожь по телу - аж зуб на зуб, Пока не взъярился и в сторону - хлюп! ***
Вот такова и моя любовь: Сердце к любимой всё тянется вновь, Грежу красавицей наяву, В сновидениях стоном зову, Жить без нее, друзья, не могу, Но только увижу, как заяц бегу. Встречусь случайно, зажмурю глаза, Словно меня опалила гроза; Стихи напишу о лучах этих бус, А подписать этот стих боюсь... Слышал я, дорогие друзья, Отбыла будто царица моя. Где уж там быть от нее письму! Не знает меня, я рад и тому. "Не знает" сказал. А может - как знать? - Виду не хочет лишь показать? Сам я об этом и знать не хочу! Стих ей под ножки стелю, как парчу. Райским блаженством я истеку, Если пройдет она по стиху. перевод: И.Сельвинский
ХВАЛА ТВОРЦУ, СУБХАН-АЛЛА! Меня наставник школьный с детских лет Учил старинный соблюдать обет: Благодарить аллаха мы должны, Заметив в небе лунный силуэт.
С тех пор, когда на темный небосвод Луна, тонка или кругла, взойдет, Благоговейно на нее смотрю: "Хвала творцу!" - и сердце обомрет.
Не к божеству ведет моя стезя. Но забывать обычай? Нет, нельзя. Ведь иногда те самые слова От всей души твержу, мои друзья!
Когда в толпе внезапно узнаю Мою любовь, красавицу мою,- Язык немеет. Где найти слова? Ведь перед ней как вкопанный стою.
Как новолунье - брови. Как луна, Лицо сияет. Как она стройна! "Хвала творцу,- шепчу,- субхан-алла!" - О боже, как пленительна она.
Но, девушку заметив, Котбуддин, Или другой невежа, Шамсуддин, Не скажут никогда высоких слов, Хоть доживут, профаны, до седин.
"Субхан-алла", - твержу я, не дыша, Когда идет красавица-душа. А что сказал при этом Котбуддин? "Гляди! Во девка! Шибко хороша!" перевод: В.Ганиев
ШУРАЛЕ I Есть аул вблизи Казани, по названию Кырлай. Даже куры в том Кырлае петь умеют... Дивный край! Хоть я родом не оттуда, но любовь к нему хранил, На земле его работал - сеял, жал и боронил. Он слывет большим аулом? Нет, напротив, невелик, А река, народа гордость, - просто маленький родник. Эта сторона лесная вечно в памяти жива. Бархатистым одеялом расстилается трава. Там ни холода, ни зноя никогда не знал народ: В свой черед подует ветер, в свой черед и дождь пойдет. От малины, земляники все в лесу пестрым-пестро, Набираешь в миг единый ягод полное ведро. Часто на траве лежал я и глядел на небеса. Грозной ратью мне казались беспредельные леса. Точно воины, стояли сосны, липы и дубы, Под сосной - щавель и мята, под березою - грибы. Сколько синих, желтых, красных там цветов переплелось, И от них благоуханье в сладком воздухе лилось. Улетали, прилетали и садились мотыльки, Будто с ними в спор вступали и мирились лепестки. Птичий щебет, звонкий лепет раздавались в тишине И пронзительным весельем наполняли душу мне. Здесь и музыка и танцы, и певцы и циркачи, Здесь бульвары и театры, и борцы и скрипачи! Этот лес благоуханный шире море, выше туч, Словно войско Чингисхана, многошумен и могуч. И вставала предо мною слава дедовских имен, И жестокость, и насилье, и усобица племен. II Летний лес изобразил я, - не воспел еще мой стих Нашу осень, нашу зиму, и красавиц молодых, И веселье наших празднеств, и весенний сабантуй... О мой стих, воспоминаньем ты мне душу не волнуй! Но постой, я замечтался... Вот бумага на столе... Я ведь рассказать собрался о проделках шурале. Я сейчас начну, читатель, на меня ты не пеняй: Всякий разум я теряю, только вспомню я Кырлай. III Разумеется, что в этом удивительном лесу Встретишь волка, и медведя, и коварную лису. Здесь охотникам нередко видеть белок привелось, То промчится серый заяц, то мелькнет рогатый лось. Много здесь тропинок тайных и сокровищ, говорят. Много здесь зверей ужасных и чудовищ, говорят. Много сказок и поверий ходит по родной земле И о джинах, и о пери, и о страшных шурале. Правда ль это? Бесконечен, словно небо, древний лес, И не меньше, чем на небе, может быть в лесу чудес. IV Об одном из них начну я повесть краткую свою, И - таков уж мой обычай - я стихами запою. Как-то в ночь, когда сияя, в облаках луна скользит, Из аула за дровами в лес отправился джигит. На арбе доехал быстро, сразу взялся за топор, Тук да тук, деревья рубит, а кругом дремучий бор. Как бывает часто летом, ночь была свежа, влажна. Оттого, что птицы спали, нарастала тишина. Дровосек работой занят, знай стучит себе, стучит. На мгновение забылся очарованный джигит. Чу! Какой-то крик ужасный раздается вдалеке, И топор остановился в замахнувшейся руке. И застыл от изумленья наш проворный дровосек. Смотрит - и глазам не верит. Что же это? Человек? Джин, разбойник или призрак - этот скрюченный урод? До чего он безобразен, поневоле страх берет! Нос изогнут наподобье рыболовного крючка, Руки, ноги - точно сучья, устрашат и смельчака. Злобно вспыхивая, очи в черных впадинах горят, Даже днем, не то что ночью, испугает этот взгляд. Он похож на человека, очень тонкий и нагой, Узкий лоб украшен рогом в палец наш величиной. У него же в пол-аршина пальцы на руках кривых, - Десять пальцев безобразных, острых, длинных и прямых. V И в глаза уроду глядя, что зажглись как два огня, Дровосек спросил отважно: "Что ты хочешь от меня?" - Молодой джигит, не бойся, не влечет меня разбой. Но хотя я не разбойник - я не праведник святой. Почему, тебя завидев, я издал веселый крик? Потому что я щекоткой убивать людей привык. Каждый палец приспособлен, чтобы злее щекотать, Убиваю человека, заставляя хохотать. Ну-ка, пальцами своими, братец мой, пошевели, Поиграй со мной в щекотку и меня развесели! - Хорошо, я поиграю, - дровосек ему в ответ. - Только при одном условье... Ты согласен или нет? - Говори же, человечек, будь, пожалуйста, смелей, Все условия приму я, но давать играть скорей! - Если так - меня послушай, как решишь - мне все равно. Видишь толстое, большое и тяжелое бревно? Дух лесной! Давай сначала поработаем вдвоем, На арбу с тобою вместе мы бревно перенесем. Щель большую ты заметил на другом конце бревна? Там держи бревно покрепче, сила вся твоя нужна!.. На указанное место покосился шурале И, джигиту не переча, согласился шурале. Пальцы длинные, прямые положил он в пасть бревна... Мудрецы! Простая хитрость дровосека вам видна? Клин, заранее заткнутый, выбивает топором, Выбивая, выполняет ловкий замысел тайком. Шурале не шелохнется, не пошевельнет рукой, Он стоит, не понимая умной выдумки людской. Вот и вылетел со свистом толстый клин, исчез во мгле... Прищемились и остались в щели пальцы шурале. Шурале обман увидел, шурале вопит, орет. Он зовет на помощь братьев, он зовет лесной народ. С покаянною мольбою он джигиту говорит: - Сжалься, сжалься надо мною! Отпусти меня, джигит! Ни тебя, джигит, ни сына не обижу я вовек. Весь твой род не буду трогать никогда, о человек! Никому не дам в обиду! Хочешь, клятву принесу? Всем скажу: "Я - друг джигита. Пусть гуляет он в лесу!" Пальцам больно! Дай мне волю! Дай пожить мне на земле! Что тебе, джигит, за прибыль от мучений шурале? Плачет, мечется бедняга, ноет, воет, сам не свой. Дровосек его не слышит, собирается домой. - Неужели крик страдальца эту душу не смягчит? Кто ты, кто ты, бессердечный? Как зовут тебя, джигит? Завтра, если я до встречи с нашей братьей доживу, На вопрос: "Кто твой обидчик?" - чье я имя назову? - Так и быть, скажу я братец. Это имя не забудь: Прозван я "Вгодуминувшем"... А теперь - пора мне в путь. Шурале кричит и воет, хочет силу показать, Хочет вырваться из плена, дровосека наказать. - Я умру! Лесные духи, помогите мне скорей, Прищемил Вгодуминувшем, погубил меня злодей! А наутро прибежали шурале со всех сторон. - Что с тобою? Ты рехнулся? Чем ты, дурень, огорчен? Успокойся! Помолчи-ка, нам от крика невтерпеж. Прищемлен в году минувшем, что ж ты в нынешнем ревешь перевод: С.Липкин
kitaphane.tatarstan.ru
Горд я нашей молодежью: как смела и как умна! Просвещением и знаньем словно светится она. Всей душой стремясь к прогрессу, новой мудрости полна, Водолазы дна морского — нам такие и нужны! Пусть мрачны над нами...
Дружок, не бойся шурале, ведьм не бойся и чертей, Никто, поверь мне, отродясь не встречал таких гостей. Такие вымыслы, дружок, — лишь туман былых времен; Не устрашает, а смешит нас шайтан былых времен. Для упыря...
Д и т я Мотылёк, мотылёк, Расскажи мне, дружок: Целый день ты летал, Как же ты не устал? Что ты ел? Что видал, Пока всюду летал? Расскажи про своё Мне житьё и бытьё. М...
Если дорог столь тебе я, знанья мне свои открой, Поделись своей культурой, как сокровищем, со мной. Ты же предлагаешь: «Хочешь, душу всю тебе отдам!» Для чего твоя душа мне, что мне делать с той душой?...
(кыйтга) О писатель! Кто признанья взглядом-молнией достиг! О художник! Словом честным чей прославился язык! Возвратись в страну, довольно, ожидания не дли, Чтобы ложь и лицемерье взор твой пламенный настиг. За шесть лет здесь...
I А давай-ка с Карахмета речь начнем! Не помянут ли, как знать, и нас добром. Не зайти ли нам напротив поглядеть цирк Никитина, где «конная комедь»? Тут в Казани всех похвальных дел не...
За речь родную мы всегда в ответе, её бесценным даром нареку. Как много я постиг на белом свете благодаря родному языку. Родная речь звенит в стихах и плясках, она всевышнего святая благодать. Родная речь и...
Ветры воют, ветры плачут как обиженные черти, Край наш стонет и стенает и повсюду пляска смерти. Люди осенью без хлеба. Видно участь то такая. И скорбя народ жалеет, наша мать – земля сырая. Слышу легкий...
Нет мест красивее. Такое моё слово. Здесь у холма родник бьёт ледяной. И эту красоту села родного, Люблю всем сердцем, всей своей душой. (И здесь я слушал сказки Карлыгана) Играл я здесь под ветвями каштана,...
Покоя нет мне от душевной смуты, И чем же я не угодил судьбе? В такие неприятные минуты, Бывает, что не нравлюсь сам себе. Как примириться мне с самим собою? Хоть пистолет приставь к виску! Когда...
gabdullatukay.ru
Пока огонь стиха живет в груди моей,Я годен для борьбы, я старости сильней. Ясна душа певца, весна в душе навек, Она не знает зим, ей неизвестен снег.
Пускай состарюсь я – не стану стариком, Что богу молится да мелет языком. На печку не взберусь, вздыхая тяжело,- Возьму я от стихов мне нужное тепло.
А смерть придет ко мне – я громко запою,И даже Азраил[2] услышит песнь мою. Пусть в землю я сойду,– спою в последний раз:"Я ухожу, друзья! Я оставляю вас..." (1908) (перевод: С. Липкин)
РАЗБИТАЯ НАДЕЖДА Я теперь цвета предметов по-иному видеть стал.Где ты, жизни половина? Юности цветок увял.
Если я теперь на небо жизни горестной смотрю, Я уж месяца не вижу, светит полная луна.
И с каким бы я порывом ни водил пером теперь, Искры страсти не сверкают и душа не зажжена.
Саз мой нежный и печальный, слишком мало ты звучал. Гасну я, и ты стареешь... Как расстаться мне с тобой?
В клетке мира было тесно птице сердца моего; Создал бог ее веселой, но мирской тщете чужой.
Сколько я ни тосковал бы в рощах родины моей, Все деревья там увяли, жизни в них нельзя вдохнуть.
И ее, мою подругу, холод смерти погубил, Ту, которая улыбкой освещала жизни путь.
Мать моя лежит в могиле. О страдалица моя, Миру чуждому зачем ты человека родила?
С той поры, как мы расстались, стража грозная любви Сына твоего от двери каждой яростно гнала.
Всех сердец теплей и мягче надмогильный камень твой.Самой сладостной и горькой омочу его слезой. (1907)(перевод: А.Ахматова)
РОДНОЙ ЯЗЫК О, как хорош родной язык, отца и матери язык, Я в мире множество вещей через тебя навек постиг!
Сперва на этом языке, качая зыбку, пела мать, А после – бабушка меня старалась сказкою унять.
Родной язык, ты мне помог понять и радость с малых лет, И боль души, когда в глазах темнеет, меркнет ясный свет.
Ты мне, родной язык, изречь молитву первую помог: "Прости меня, отца и мать, великодушен будь, мой бог!" (1910)(перевод: А.Чепуров)
Источник: Тукай Г. Саз мой нежный и печальный: стихи/ Г. Тукай. – Казань: Мэгариф, 1999.– 143 с.НЕ УЙДЁМ![3] Кое-кто с кривой душою нам пустой дает совет:Уходите в край султана, здесь для вас свободы нет!Не уйдем! Горька отчизна, но в чужбину не уйдем!Вместо десяти шпионов там пятнадцать мы найдем!
Что за разница, казаки ль там нагайкой бьют сплеча,Там казачье войско в фесках, но камча – везде камча!Слава богу, казнокрады и в чужбине есть пока,И в чужбине баи рады рвать кусок у мужика!
Разве мы ума лишились, чтобы, родину кляня,В полымя бежать чужое из привычного огня?!Мы уйдем, когда за нами вдаль уйдут и города,Цепь лихих тысячелетий, наши горькие года.
От рожденья до кончины за родной живя чертой,Мы срослись навеки плотью с почвой родины святой!Вольная страна Россия – наша цель, и до концаНе уйдем, и не зовите, криводушные сердца!
Отвечаем не изустно, но в печати – навсегда:Если лучше вам, туда пожалте сами, господа! (1907)(перевод: Р.Бухараев)
Источник: Тукай Г. Избранное: Стихи и поэмы/Габдулла Тукай; Сост. Г.М.Хасанова, С.В.Малышев. – Казань: Татар. кн. изд–во, – 2006. – 192 с.ХВАСТЛИВЫЙ ЗАЯЦ
Хищные звери сообща поймали и свалили большого медведя.
Когда они, окружив добычу, принялись делить её, со стороны появился Заяц и схватился за медвежье ухо.
Хищники удивились такой смелости Зайца и, озлясь, ему: «Эй, Косой! А ты что хватаешься? Когда мы ловили Медведя, тут и следа твоего не было!», а Заяц, не моргнув глазом: «А кто вам его из лесу выгнал, по-вашему?»
Заячье хвастовство очень позабавило хищников, и они отдали-таки ему ухо от медведя.
*Над хвастунами хоть и смеются, но они весьма часто входят в долю.(перевод: В.С.Думаева-Валиева)
Источник: Избранное/Габдулла Тукай; Перевод с татарского В.С.Думаевой-Валиевой. – Казань: Магариф, 2008. – 223 с.literatura5.narod.ru
На данной странице собраны познавательные стихи Тукая на татарском, которые познакомят малышей и школьников с удивительными стихами на татарском языке.
«Әнә-менә»
Әнә чүлмәк: анар катык тутырган;
Менә хәлфә: башы мантыйк тутырган.
Әнә карга: мәчет өстенә кунган;
Менә шәкерт: указлы мулла булган.
Әнә чеп-чи бәрәңге кәлҗемәсе;
Менә «Тәхрире мәрьәт» тәрҗемәсе.
***
«Мәктәптә»
Менә көз барча кырларны вә урманны ялангачлый,
Менә ак тун киеп инде күнелсез кыш килә башлый.
Игеннәр тулган ындырга, халыкның эшләре беткән,
Вә көньякның вакытча безгә килгән кошлары киткән.
Урамнарда күңелсезлек, авылда сизлә бер кайгы,
Терелекләр вә шау-шулар, кызыклар кайда ул җәйге!
Күңелсез һәм дә ямьсез булса да шул чак табигатьтә,
Кызык ләкин, күңелле бик авыл кыръенда мәктәптә!
Укулар кычкырып анда! Бөтен мәктәп килә шау-шу!
Кызык җәй айрылып торган укуга көз көне каушу!
***
«Бер рәсемгә»
Бик матур бит, бакчы бу кызның күзенә, кашына,
Мең вә мильюн афәрин бу сурәтең нәкъкашына.
Бу озын сачны каян алган икән соң бу кояш?
Күр ходайның кодрәтенә, — бер күзең сал башына.
И кояш! ямьсезлегеңнән син оялырсың, беләм,
Гәр чагыштырсаң йөзеңне син бу бит алмасына.
Күрсә яңлыш бу матур кызның фәкать рәсмен генә,
Шөбһәсез, селтәр кулын Мәҗнүн дә үз Ләйләсенә.
Булсыйде оҗмах түрендә әүвәл үк рәсме моның,
Илтифат итмәс иде Адәм дә үз Хаувасына.
Күрсә Һарут берлә Марут, юлдан азмаслар иде,
Бәлки бакмаслар иде шәйтаннары игьвасына.
Татлы ирнең үпсә бер мән, кәүсәреңне нишләсен?
Пар килер ул дөньяның үлмәс Хозыр, Ильясына.
Күрсийде Иблис ләгыйнь дә, кайда баш тартып йөрү!
Баш иярди сәҗдәгә, кайтып тагын алласына.
Булмаса сайраулары мәдхе Сәнасында моның,
Кит! пычак керсен җиһанның барча сандугачына!
***
«Туган җиремә»
Айрылып китсәм дә синнән гомремең таңында мин,
И Казан арты! Сиңа кайттым сөеп тагын да мин.
Ул таныш кырлар, болыннар тартты әүвәл хиссеми;
Тарта торгач куймады, кайтарды ахыр җисмеми.
Кысса да синдә фәкыйрьлекләр, ятимлекләр мине,
Изсә дә үз ишләремнән хур вә кимлекләр мине, —
Үтте инде ул заманнар, очтылар шул кош кеби;
Уйласам, ул көннәрем тик кичтә күргән төш кеби.
Бәрсә дә дулкыннарың, һич алмады, гаркъ итмәде;
Алды дүрт ягымны ялкын, якмады, харкъ итмәде.
Бу сәбәптән аңладым мин, и туган җирем, синең
Җанга ягымлы икәндер ялкының да дулкының!
Җөмләтән изге икән ич: инешең, чишмәң, кырың,
Юлларың, авыл, әвен, кибәннәрең дә ындырың;
Һәр фосулы әрбәгъәң: язың, көзең, җәй, кыш көнең;
Барча, барча ак оек, киндер, чабата, ыштырың!
Һәм көтүчең, этләрең, үгез, сыер, сарыкларың;
Барчасы яхшы: бүре, җен, шүрәле, сарикъларың.
***
«Гомер хакында»
Бик күңелсез бер начар журнал — гомер,
Анда, әлбәт, баш мәкалә мал ирер.
***
«Ике юл»
Ике юл бар бу дөньяда: бере будыр — бәхет эстәү;
Икенче шул: гыйлем гыйшкында булмак — мәгърифәт эстәү.
Синең кулда: теләсәң — мәгърифәтле бул, бәхетсез бул;
Вә яки бик бәхетле бул, ишәк бул, мәгърифәтсез бул.
kidsclever.ru
(Взято из «Сказки о золотом петушке» А.С. Пушкина) 1 Правил некогда в Герате хан по прозвищу Мамат, Далеко перешагнула его слава за Герат. Признаваем был на свете первым ханом и патшой, Собирал с чужих...
(Казань, изд-во «Магариф», 2008 г.) Содержание >>> В.С.Думаева-Валиева Новые переводы (от переводчика) Поэзия (1905–1913 годы) *** («В один из дней Камиль эль-Мотыйги…») О свободе Слово друзьям Шакирд, или Одна встреча Признаки весны Маленький рассказ...
(Казань, изд-во «Магариф», 2006 г.) СОДЕРЖАНИЕ >>> В.С.Думаева-Валиева Сближение (Предисловие) Стихотворения В саду знаний Просыпайся, мужик! Поэт и Хатиф О перо! Пушкину После расставания О, эта любовь! Я ль не горемычный? Неужели...
Жил-был Мужик с Женой в былые времена. Бедна их жизнь была, убога и скудна. К тому ж Баран с Козой кормились у людей, Но были всё равно некормленных худей. Сказал однажды Муж: «Гляди, Жена, сама:...
I Про Кырлай, что в Заказанье, знай — деревня неплоха: во дворах поют, по слухам, куры звонче петуха! Родом хоть и не оттуда, там я жил да поживал, как умел, пахал и сеял, жал...
Сгинь, мороз белобородый! Видишь, прямо с горки той Катится весна-царица к нам в коляске золотой! Торопись исчезнуть, старый, убегай же поскорей! Не видать тебе пощады от владычицы полей. У царицы нет оружья, но зато её...
На поле накинут Покров белизны, И в сон погрузилась Земля до весны. Ей спать, пока птицы Весенней порой Не тронутся с юга На север домой. О, нежное время! Красавец апрель!.. Прозрачные зори, Певунья-капель, И гомоном...
Сказало Солнце: «Буду век светить, Совсем не буду с неба уходить». Ответил Дождь: «Я буду день за днём Всё заливать потоками кругом». Сказало Солнце: «Но ведь ты — вода. В грязь превращаешь землю ты всегда....
Я не трону вас, меня не пугайтесь, пичуги. Я лишь пение ваше послушать хочу на досуге. Всё, что Бог вам внушил, распевайте при мне без тревоги, Не ношу я ружья, не расставил силков на дороге....
Ф а т и м а: Что ж не слышно твоих песен, Соловей? На душе от них светлей и веселей. Вдоволь корма в твоей клетке вижу я. Что ж опущена головушка твоя? С о л...
gabdullatukay.ru
|
|
|
|
|
|
