| Осень. Сказочный чертог,Всем открытый для обзора.Просеки лесных дорог,Заглядевшихся в озера. Как на выставке картин:Залы, залы, залы, залыВязов, ясеней, осинВ позолоте небывалой. Липы обруч золотой —Как венец на новобрачной.Лик березы — под фатойПодвенечной и прозрачной. Погребенная земляПод листвой в канавах, ямах.В желтых кленах флигеля,Словно в золоченых рамах. Где деревья в сентябреНа заре стоят попарно,И закат на их кореОставляет след янтарный. Где нельзя ступить в овраг,Чтоб не стало всем известно:Так бушует, что ни шаг,Под ногами лист древесный. Где звучит в конце аллейЭхо у крутого спускаИ зари вишневый клейЗастывает в виде сгустка. Осень. Древний уголокСтарых книг, одежд, оружья,Где сокровищ каталогПерелистывает стужа.1956 | Fabuleux palais d’automneOuvert à tous les curieux,Percées des voies forestièresQue fascinent les lacs bleus. Le tilleul sous son bandeauD’or, pareil à l’épousée.Et la face du bouleauSous son voile d’hyménée. Terre au creux des caniveauxEnterrée sous le feuillage,Ailes de maisons, tableauxQu’encadre l’or des érables. Où les arbres vont par deuxDans l’aurore de septembre.Le couchant sur leur écorceVa laisser des traces d’ambre. Où, qu’on descende au ravin,Il n’est rien qui ne le sacheAu bruit que le moindre pasFait parmi les feuilles sèches. Au bout de l’allée, l’echoRésonne auprès de la failleOù, cerises au sirop,Le couchant se fige et caille. Automne. Antique recoin:Armes, vieux bouquins, toilettes,Catalogue de trésorsQue les premiers froids feuillettent.1956 Traduit par Michel Aucouturier | Осенний лес заволосател.В нем тень, и сон, и тишина.Ни белка, ни сова, ни дятелЕго не будят ото сна. И солнце, по тропам осеннимВ него входя на склоне дня,Кругом косится с опасеньем,Не скрыта ли в нем западня. В нем топи, кочки и осины,И мхи, и заросли ольхи,И где-то за лесной трясинойПоют в селенье петухи. Петух свой окрик прогорланит,И вот он вновь надолго смолк,Как будто он раздумьем занят,Какой в запевке этой толк. Но где-то в дальнем закоулкеПрокукарекает сосед.Как часовой из караулки,Петух откликнется в ответ. Он отзовется словно эхо.И вот, за петухом петух,Отметят глоткою, как вехой,Восток и запад, север, юг. По петушиной перекличкеРасступится к опушке лесИ вновь увидит с непривычкиПоля и даль и синь небес.1956 | L’automne a mis les bois en friche,Pleins d’ombre, de sommeil, de paix.Pic, écureuil ou bien chevêche,Rien ne réveille la forêt. Entré par les sentiers d’automne,Le soleil du soir circonspectDevant les pièges qu’il soupçonneSe répand en regards inquiets. Mottes et trembles, fondrières,Mousses et saules, boqueteaux,Et quelque part, à la lisière,Le chant des coqs dans les hameaux. Un coq un instant s’égosilleEt puis se tait, comme étonné,Se demandant que signifieCe couplet qu’il vient d’entonner. Voici pourtant que de ses terresLui fait écho quelque voisin,Et le coq, comme un factionnaire,Répond à cet appel lointain. Son cri comme un écho résonneEt tous les coqs à l’affiléeDu fond de leur gosier jalonnentLe nord, le sud et l’est et l’ouest. Et la forêt vers la lisière,S’éparpillant à leur appel,Voit l’horizon, l’azur, la plaineComme un spectacle inhabituel.1956 Traduit par Michel Aucouturier | Я дал разъехаться домашним,Все близкие давно в разброде,И одиночеством всегдашнимПолно все в сердце и природе. И вот я здесь с тобой в сторожке,В лесу безлюдно и пустынно.Как в песне, стежки и дорожкиПозаросли наполовину. Теперь на нас одних с печальюГлядят бревенчатые стены.Мы брать преград не обещали,Мы будем гибнуть откровенно. Мы сядем в час и встанем в третьем,Я с книгою, ты с вышиваньем,И на рассвете не заметим,Как целоваться перестанем. Еще пышней и бесшабашнейШумите, осыпайтесь, листья,И чащу горечи вчерашнейСегодняшней тоской превысьте. Привязанность, влеченье, прелесть!Рассеемся в сентябрьском шуме!Заройся вся в осенний шелест!Замри или ополоумей! Ты так же сбрасываешь платье,Как роща сбрасывает листья,Когда ты падаешь в объятьеВ халате с шелковою кистью. Ты-благо гибельного шага,Когда житье тошней недуга,А корень красоты — отвага,И это тянет нас друг к другу.1949 | Tous les miens se sont dispersésEt sont partis à l’aventure.La solitude accoutuméeRemplit mon cœur et la nature. C’est sur nous seuls que s’apitoientLes murs de rondins maintenant.Nous n’avons pas promis d’exploits,Nous périrons ouvertement. Assis d’une heure jusqu’à trois,Je lirai pendant que tu brodes,Et nous-mêmes ne verrons pasNos baisers prendre fin à l’aube. Luxe toujours plus insouciant,Bruissez, répandez-vous, ô feuilles,Faites déborder de tourmentLe calice amer de la veille. Attachement, charme, attirance,Que septembre et son bruit nouscouvrent !Dans les murmures de l’automnePerds-toi! Défaille ou perds la tête! Tu te dépouilles de ta robeTel de ses feuilles notre boisPour te jeter dans mon étreinteDans ton peignoir à glands de soie ! Tu es le bien d’un pas funesteQuand vivre inspire le dégoût,Et la beauté naît de l’audace,C’est ce qui nous attire en nous.1949 Traduit par MicheI Aucouturier |
www.tania-soleil.com
Осень в средней полосе России протекает медленно и наступает исподволь, совсем незаметно, что дает каждому русскому человеку возможность не спеша насладиться красотой “пышного природы увяданья”. Именно поэтому золотая осень вдохновила не одного поэта на создание бессмертных творений: “Есть в осени первоначальной. ” Ф. Тютчева. “Листопад” И. Бунина или “Осень” А. Фета.
Стихотворение Бориса Леонидовича Пастернака “Золотая осень” тоже по праву можно считать шедевром пейзажной лирики. Неспешное любование красотой наступающей осени придает стихотворению характер философского размышления о жизни, о смене времен года, о вечности природы.
Надо отметить, что в ранней лирике поэтика Пастернака основывалась на представлении о взаимопроникновении отдельных предметов реальности, о слитности всего чувственного мира, где невозможно отделить человека от природы, поэзию от жизни. Поэтому он пробовал свои силы и в поэзии, и в прозе. Кстати, потом эта нераздельность двух форм искусства ярче всего проявится в его знаменитом романе “Доктор Живаго”. в котором все события, происходящие с главным героем, будут воплощены в стихотворениях Юрия Живаго и предстанут уже совсем в ином выражении.
Стихотворение “Золотая осень” было написано в 1956 году, уже в достаточно зрелом возрасте. На первый взгляд, название не радует своей оригинальностью, ведь так издавна принято было называть начальный период осени. Однако при этом постоянный эпитет “золотая”. как правило, сопровождающий слово “осень”. создает в воображении каждого читателя свой неповторимый образ.
У Пастернака же первые строчки стихотворения передают ощущение сказки:
Осень. Сказочный чертог,Всем открытый для обзора.
А название “Золотая осень” все-таки будет напоминать о себе почти в каждом четверостишии то “позолотой небывалой”. то “золотым обручем” липы или “золочеными рамами” из кленов. Такое обилие золота не кажется излишним, ведь образ создается каждый раз по-новому. Осень у Пастернака многолика: то это выставочные залы картин, то молодые новобрачные – липа в венце и...
береза “под фатой подвенечной и прозрачной” .Последующие три четверостишия с помощью анафоры где как будто завершают знакомство с золотой осенью, проводя читателя по заключительным залам экспозиции. Именно здесь появляются такие приметы, которые сложно найти еще у кого-то их русских поэтов. Например, сентябрьский закат “на коре оставляет след янтарный” .
А еще именно в сентябре массово опадают листья, и пока их не прихватило морозами, пока не засыпало первым снегом, они шуршат, выполняя роль своеобразной сигнализации. Поэтому и пишет поэт, что “нельзя ступить в овраг, чтоб не стало всем известно”. ведь там “бушует, что ни шаг, под ногами лист древесный” .
И вдруг в самом конце стихотворения возникает неожиданная метафора :
И зари вишневый клейЗастывает в виде сгустка.
На какой-то миг она вызывает ощущение тревоги: вишневый цвет ассоциируется с кровью, да и слово “сгусток” семантически, в первую очередь, связано именно с кровью. Возможно, заходящее солнце символизирует и конец жизни, ведь уже немолодой Борис Леонидович, перенесший к тому времени инфаркт, переживший много своих друзей, перенесший немилость властей, упрекавших поэта в “мировоззрении, не соответствующем эпохе”, не мог не думать о неотвратимости последней черты.
Наверное, поэтому заканчивается стихотворение размышлением о том, что для лирического героя этого стихотворения осень – это время переосмысления прожитых дней, когда все пережитое становится “древним уголком старых книг, одежд, оружья” ,
Где сокровищ каталогПерелистывает стужа.
И все-таки самое удивительное в этом стихотворении, что после сложных для восприятия лирических произведений, принадлежащих перу якобы Юрия Живаго, требующих от читателя не только знания художественной ткани романа, но и многих исторических реалий, трудных христианских законов, это стихотворение позволяет вздохнуть с облегчением. Здесь не нужно выискивать скрытых смыслов, постигать тайны бытия, нужно просто пройтись вместе с героем по сказочному осеннему лесу, наслаждаясь тишиной и спокойствием.
schoolessay.ru
В стихотворении «Я дал разъехаться домашним» Пастернак сопоставляет осень, одиночество и природу, пытаясь показать осеннюю красоту в тишине одиночества и избавиться от собственной душевной боли. Автор в строках ведёт монолог, обращённый к осени, говоря с ней, а заодно и со своим одиночеством, как со старым другом.
И вот я здесь с тобой в сторожке…
Борис Пастернак просит осень превысить вчерашнюю горечь сегодняшней тоской:
И чашу горечи вчерашнейСегодняшней тоской превысьте.
По задумке поэта, тоска менее болезненна для души, чем горечь, а на смену тоске обязательно придёт отрада. Осеннее одиночество лечит душу, врачует душевные раны и помогает взвесить прошлое, оставив его в потёмках дня вчерашнего.
Интересны строки последнего четверостишья:
Ты — благо гибельного шага,Когда житье тошней недуга.
Они показывают, что за этой попыткой побыть одному в осенней тишине скрывается недавняя внутренняя драма, личная трагедия, которая сделала жизнь горче болезни. Осень вылечит и это, ведь недаром сказано Екклесиастом «Всё пройдёт». В сентябрьском шуме растворится и былая привязанность и вчерашнее увлечение. Надо только потерпеть и попытаться растворить боль в осенней тишине, когда сама природа выступает в качестве лекаря.
Я дал разъехаться домашним,Все близкие давно в разброде,И одиночеством всегдашнимПолно все в сердце и природе.
И вот я здесь с тобой в сторожке,В лесу безлюдно и пустынно.Как в песне, стежки и дорожкиПозаросли наполовину.
Теперь на нас одних с печальюГлядят бревенчатые стены.Мы брать преград не обещали,Мы будем гибнуть откровенно,
Мы сядем в час и встанем в третьем,Я с книгою, ты с вышиваньем,И на рассвете не заметим,Как целоваться перестанем.
Еще пышней и бесшабашнейШумите, осыпайтесь, листья,И чашу горечи вчерашнейСегодняшней тоской превысьте.
Привязанность, влеченье, прелесть!Рассеeмся в сентябрьском шуме!Заройся вся в осенний шелест!Замри, или ополоумей!
Ты так же сбрасываешь платье,Как роща сбрасывает листья,Когда ты падаешь в объятьеВ халате с шелковою кистью.
Ты — благо гибельного шага,Когда житье тошней недуга,А корень красоты — отвага,И это тянет нас друг к другу.
1949 год
stihirus24.ru
|
|
|
|
|
|
