Баллада круга
Счастья искать я ничуть не устала.
Да и не то чтобы слишком искала
Этот зарытый пиратами клад.
Только бы видеть листочки да лучики...
Только бы чаще мне были попутчики:
Тень на тропинке,
Полет паутинки
И рощи несумрачный взгляд.
Но измогильно, откуда-то снизу,
Жизнь поднялась. И под черную ризу
Спрятала звезды, восход и закат...
Ну и повысила ж, ведьма, в цене
Это немногое, нужное мне:
Тень на тропинке,
Полет паутинки
И рощи несумрачный взгляд!
Ну, я сказала, раз так, я сказала,
Что ж! Я сорву с тебя, жизнь, покрывало!
А не сорву - не беда. Наугад
В борьбе с тобою, в борьбе с собою,
В борьбе с судьбою добуду с бою
Тень на тропинке,
Полет паутинки
И рощи несумрачный взгляд!
Глупо, однако, что посланный на дом
Воздух и лес, колыхавшийся рядом,
Надо оспаривать, ринувшись в ад,
Дабы, вернувшись дорогой окольной,
Кровью купить этот воздух привольный,
Тень на тропинке,
Полет паутинки
И рощи несумрачный взгляд...
Вижу я даль с городами громадными,
Дымные горы с тоннелями жадными,
Грозного моря железный накат,
Но не схожу с великаньего тракта
В поисках трех лилипутиков! Как-то:
Тень на тропинке,
Полет паутинки
И рощи приветливый взгляд...
Так из-за нужного массу ненужного
Робкий старик накупил. И натужливо
В тачке увозит томов пятьдесят -
Ради заморыша-спецприложения!
Где вы? За вас принимаю сражение,
Тень на тропинке,
Полет паутинки
И рощи таинственный взгляд!
...Что же лежу я под соснами старыми?
Что не встаю обменяться ударами?
Пластырем липнет ко лбу листопад.
Латы росой покрываются мятые.
Жизни вы стоили мне, растреклятые! -
Тень на тропинке,
Полет паутинки
И роща, где вязы шумят.
45parallel.net
Баллада
П.Б.Шелли - крупнейший английский поэт-романтик прошлого века. Одно время исповедовал однако же нигилизм, постулаты которого принимала и жена его - Мери Шелли (Мери Уолстонкрафт), автор знаменитого "Франкенштейна". Поэт Шелли погиб молодым: в бурю утонул в озере.
Два ручейка в ущелье - Шелли и Мери Шелли,- Вырыв ущелье шире, Вырваться мы решили;
Слившись в поток единый, Даль проницая взглядом, Дна (да и дня!) срединой Об руку мчаться рядом.
Об руку мчаться, мчаться,- Облаку поклоняться, Рощ корневищным силам, Бабочкам пестрокрылым,
Солнцу на хмеле диком, Там, где коней купанье, Там, где стволов по бликам Видно переступанье,
Где лабиринт из хижин, Лестниц, мостков, сараев То до трясин принижен, То - воспарит на сваях...
...Вместе и пораздельно Льются неканительно Зримые издалёка Два молодых потока.
Тучи повечерели, Стала тускнеть округа... Шелли и Мери Шелли, Видно ли вам друг друга?
Шелли! Твой гений странен: Светел,- а вверен ночи,- Той,- без краёв и с краем, Тоже бескрайним, впрочем.
Шелли! Ужели месяц - Серп над готовой жатвой? Демоны ждут... Не смейся! Их раздражает дар твой!
Жар твой - готовой жертвой Видится им с досады... Демон - ведь он не джентль- мен! - так не жди пощады!
Шелли, отринь безверье,- Верь, коли сердце любит! Мери! Не пестуй зверя Ночи,- он вас погубит!
Пусть малыши в кроватках Требуют страшных сказок: Ужасы в духе Ратклифф - Лишь для счастливых - праздник.
Лишь для наивных - нега, Для не видавших страха... Эй, не лети с разбега! Не наскочи с размаха,
Мери, на грозный фантом Горя, беды великой! Странным, как сон, талантом Гибели не накликай!
Где там! Не слышат, льются... Свет берегут. Однако На уговоры мрака Исподволь поддаются...-
Два ручейка ущелья - Шелли и Мери Шелли Шепчут: "А мы решили,- К морю бежать решили..."
Кто их удержит, кроме Чуткой души, Психеи?
Дети! Не надо к морю! Вас разлучат стихии!..
Смутная ночь - предтеча Бедствий... Одно спасенье: Вечная - в Вышних - Встреча,- Вечное Воскресение.
Год создания: Август 1992 г. Опубликовано в издании:Новелла Матвеева. Иван Киуру.Мелодия для гитары. Песни и стихи.Москва, "Аргус", 1998.
Мне нравится: 0 |
Количество просмотров: 348Количество комментариев: 0Опубликовано: 17.03.2014
© Новелла Матвееваwww.beesona.ru
Григорий Медынский
Я не поэт, а прозаик, и потому мне совсем нелегко говорить о тонком песенном искусстве Новеллы Матвеевой, да и не берусь я делать ему какой-то профессионально-критический разбор. Мне просто посчастливилось несколько раз слышать ее, поближе узнать, и я не могу не поделиться своим непосредственным человеческим впечатлением.
Прозаик я не только потому, что работаю в определенном литературном жанре. Волею судеб в последние годы мне близко, я бы сказал, опасно близко пришлось подойти к прозе жизни, не только простой, безобидно-обыденной, но и темной, даже мрачной, и душа моя завалена валунами человеческих бед и несчастий. И скажу откровенно: иногда становилось боязно — сумеет ли она выкарабкаться из-под этих завалов и почувствовать свет и радость жизни? Вот почему я с такой остротой воспринял все это в поэзии Новеллы Матвеевой. Ведь это было бы так ужасно — видеть на строительной площадке только хаос, мусор и коробки недостроенных зданий. Но вот этого хаоса коснулось волшебное зрение поэзии, и все преобразилось.
Новелла Матвеева берет своего слушателя — да, слушателя, потому что она поэт и композитор,— и полной глубины и проникновенности ее поэзия достигает, когда она поет под гитару, под самую простую гитару, очень простым, вовсе не артистическим голосом свои песни-стихи. Тогда она берет своего слушателя, даже самого прозаического и даже самого обремененного своими думами и болями, и ведет его за собою на городскую окраину, в грязь и в глину, на ночной пустырь, где, медленно остывая, ле- жит железный лом, ходят цементные волны и стоит беспризорная кадка с краской и палкой-мешалкой в ней, где «в белой ночной дали» чудятся какие-то вырезные башни, виднеются кружевные краны и недостроенные дома без крыш, которые «что-то знали, что и молвить не могли».
Поэзия!
Ведь в чем сущность поэзии?
В преобразовании. В движениях души. В порывах и устремлениях. В печали и радости. В улыбке дня освещающей, пробивающей даже мрак ночи, даже такой ночи, «что ни зги, точно двести взятых вместе ночей». Потому что в ночи жить нельзя. Потому что нельзя жить в измене, обиде, обмане, в мире, где «зеленая плесень да мох», в атмосфере мелкиких обывательских интересов, секретов и тайн, которые трубы — в стихотворении «Водосточные трубы» — «сделав трубочкой губы», стараются выболтать нам. Но нет, старые, ржавые трубы, отвечает им поэтесса, я вам —
...Верю, ах. верю! Но почему-то не верю И улыбаюсь Каменным этим домам. Верю надежде — Даже как будто напрасной: Даже напрасной — Совсем невозможной мечте: Вижу я город. Вижу я город прекрасный — В белом тумане. В черном вечернем дожде.Но он боится и другого, что
...«Летучий голландец» на дрова пойдет, Кок приготовит нам на этих дровах Паштет из Синей Птицы...Нет, это совершенно страшный образ: «паштет из Синей Птицы», считающейся символом человеческого устремления к мечте. «Мне говорят иногда, что я зову к уходу от жизни,— сказала она в разговоре со мной.— Но я не понимаю, как это можно. От жизни уйти можно только в смерть. Ведь только два места есть, два состояния: жизнь и смерть. А я хочу только лучшей жизни, и для себя и для других. Вот и все». Лучшее свидетельство этому — «Страна Дельфиния», стихотворение, которое можно прочесть в этом же номере «Юности».
Устремление. Чтобы цвели розы, чтобы росли пальмы, чтобы пели птицы — как же это все возможно без меня? Это романтическое устремление, в чем-то близкое и очень созвучное «Алым парусам» Александра Грина, пронизывает, по существу, все творчество Новеллы Матвеевой. Оно пронизывает и ее отношение к человеку, человеку, глубоко думающему, тонко чувствующему. Вот у костра «в тиши весенней, в тиши вечерней» горит костер,
А рядом кто-то Сидел, мечтал. Котел кипящий. Огонь шумящий Ему о чем-то Напоминал.Вот пожарный «в каске ярко-бронзовой, носил, чудак, фиалку на груди».
Ему хотелось — ночью красно-розовой — Кого-нибудь из пламени спасти. ...Не то. чтобы ему хотелось бедствия, Но он грустил о чем-то... Вообще...Повторяю, я не берусь говорить профессионально об изобразительных средствах Новеллы Матвеевой — это, вероятно, должны сделать наши литературные критики,— но я не могу не сказать о редкой красочности песенной поэзии Матвеевой, о ее картинности, иногда буквально соприкасающейся с живописью.
В закатных тучах красные прорывы... Большая чайка — плаваний сестра — Из красных волн выхватывает рыбу, Как головню из красного костра... И, как король в пурпурном облаченье, При свете топки красен кочегар.Или:
Набегают волны Синие... — Зеленые! — Нет, синие! Как хамелеонов Миллионы, Цвет меняя На ветру.Или:
...Как зеленоватая медузина спина, В море отражается луна, Трепет волны приводит в трепет Луну. То разорвет, то снова слепит В одну.Да нет, разве можно перечислить все россыпи этого таланта?
Возле речной волны Травы росой пьяны, У колокольчиков Капли на кончиках . . . . . Поскорей наполним нашу, Все равно какую чашу, Чашу кратера вулкана Или чашечку цветка.А музыка?.. Нет, я тем более не композитор и не музыкант. Но и как простого, неискушенного слушателя, меня не может не волновать и не поражать ритмическое и эмоциональное богатство и разнообразие песен Новеллы Матвеевой. То это подлинный вихрь, буря, почти кристаллизованная энергия звуков:
Какой большой ветер Напал на наш остров, С домишек сдул крыши, Как с молока пену,—то нежность и задумчивость «Реченьки», которая «кружится, кружится, то пропадает в лесу, то обнаружится». То это легкий бег веселого кораблика по волнам, то вольные и игривые напевы цыганского табора, то мечтательная задумчивость песни про «котел кипящий, огонь шумящий», то библейские мотивы «Агасфера», философски мудрой легенды о вечном страннике, ищущем смерти, но приговоренном к бессмертию, а то вдруг новый взрыв энергии и наступательной силы братьев-капитанов:
Мы капитаны, братья-капитаны! Мы в океан дорогу протоптали, Мы дерзким килем море пропороли И пропололи От подводных трав.Да и печатают ее маловато, далеко не все, что она написала.
У древних греков было слово, означающее неразложимое единство красоты и добра. «Калокагатия». В искусстве они видели источник, в котором человек, приобщаясь к прекрасному, освобождается от всего наносного, низменного, извращенного. По Аристотелю, даже трагедия есть средство нравственного очищения зрителя и улучшения человека.
Вот такова же. как мне представляется, и песенная поэзия Новеллы Матвеевой — богатая и чистая, высокая и глубоко нравственная. Подлинная поэзия. Калокагатия.
«ЮНОСТЬ» 1966, № 7.
novella-matveeva.ru
|
|
|
|
|
|
