Наиболее эмоциональное произведение довоенного времени — автобиографичная поэма «Зима этого года» (1938), которая рассказывает о переживаниях и силе духа матери, потерявшей первенца. Трагическая тема отражала житейские перипетии самой Маргариты:
В первые дни войны в боях под Ярцево на Смоленщине погиб муж Алигер — композитор Константин Макаров-Ракитин. Его памяти поэтесса посвящает стихотворение «Музыка», одно из наиболее эмоциональных и выразительных в её творчестве. Сама Маргарита в начале Великой Отечественной отправляется в осаждённый Ленинград, где работает военным корреспондентом.
В 1942 году написала поэму «Зоя», посвящённую подвигу Зои Космодемьянской, за которую и получила Сталинскую премию. После смерти И. В. Сталина была объявлена критикой «посредственной» поэтессой.
В своей лирике Алигер придерживается середины между личным и политическим, причём ещё в ранних её поэмах современность тематики не была навязчивой, а в поздних перевес на стороне вневременных, вечных тем. Её поэзия близка к прозе, но ни в поэмах, ни в стихотворениях, навеянных путешествиями, повествовательности нет, им присуща скорее описательность и рефлексия. Эта поэзия бедна метафорами, но в целом зачастую символична, как, например, стихотворение «Искусство составлять букеты» (1963), где искусство икебаны становится напоминанием о том, что в поэзии должно оставаться только самое существенное.
Особое место в творчестве М. И. Алигер занимает поэма «Твоя победа», напечатанная в 1946 году. В ней она впервые обратилась к теме судьбы гонимого еврейского народа. Поэма была подвергнута суровой критике и в дальнейшем перепечатывалась с изъятием фрагмента, посвященного еврейской теме. В 1940-50-е годы этот фрагмент распространялся рукописно и неоднократно фигурировал в качестве улики при разбирательстве дел «еврейских националистов». М. Рашкован в связи с ним написал стихотворение «Ответ М. Алигер», который также распространялся в списках.
Переводила поэзию Арчибальда Маклиша, Пабло Неруды, Эдны Сент-Винсент Миллей, Эдуардаса Межелайтиса, Ганса Магнуса Энценсбергера, Десанки Максимович и других современных ей азербайджанских, американских, сербских, узбекских, украинских поэтов. За переводческую деятельность была награждена международной премией имени П. Неруды (1989).
Первый любовью юной Маргариты был поэт Ярослав Смеляков, с которым она познакомилась в литературном кружке при журнале «Огонёк». Отмечая чувственную натуру Алигер, биографы приписывают ей романы с Алексеем Фатьяновым, Николаем Тихоновым, Арсением Тарковским. Однако замуж Маргарита впервые вышла только в 1937 году, вскоре московские власти выделили супругам квартиру в композиторском доме на Миусской площади. От первого брака с погибшим на фронте композитором Константином Макаровым-Ракитиным (1912—1941) родились сын Дмитрий (1937—1938, умер во младенчестве) и дочь Татьяна (1940—1974), впоследствии — поэтесса и переводчик, безвременно умершая от лейкемии. Младшая дочь — Мария Алигер-Энценсбергер — родилась 28 июля 1943 года от связи Алигер и А. А. Фадеева (женатого в то время на актрисе Ангелине Степановой), выйдя замуж за немецкого поэта Ганса-Магнуса Энценсбергера, долгое время жила в Лондоне, также занималась переводами, в дни августовского путча 1991-го года приезжала в Россию, собиралась перебраться на родину насовсем, но вернувшись в Великобританию, внезапно покончила с собой в приступе тяжкой депрессии 6 октября 1991 года.
Последним мужем Алигер был заместитель заведующего отделом культуры ЦК КПСС, литератор, фронтовик Игорь Сергеевич Черноуцан (1918—1990).
По воле судьбы Алигер пережила всех своих мужей и детей. Внуков у неё не было.
1 августа 1992 года Маргарита Алигер погибла в результате нелепейшего несчастного случая, упав в глубокую канаву неподалёку от своей дачи в подмосковном посёлке Мичуринец. 5 августа 1992 года «Литературная газета» опубликовала некролог. Его подписали 25 известных поэтов и писателей, среди них — А.Вознесенский, Е.Евтушенко, Е.Долматовский, Л.Либединская, Е.Матусовский, Б.Окуджава, Л.Разгон. Похоронена на Переделкинском кладбище рядом со своими дочерьми.
www.cultin.ru
Поэтесса Маргарита Алигер —«символ сталинской пропаганды»,«идеологический диверсант»и просто женщина
… И мы, без ханжества и лести, за всё, чем дышим и живём, не по-раздельному, а вместе свою ответственность несём. (Ярослав Смеляков)«Мне не нравится Бродский, но он поэт и надо спасти его, защитить», — писала в своём дневнике Лидия Чуковская, дочь Корнея Чуковского.
Мне не нравятся, в большинстве своём, стихотворения Маргариты Алигер, но без неё, без её друзей и близких литературная, культурная жизнь нашей когда-то общей страны была бы неполной и вообще, возможно, могла бы сложиться по-иному.
Писать очерк о поэте, тем более, поэте-женщине, чьи стихи тебе не близки, не отвечают твоему мироощущению, и сложно и просто одновременно. Сложно, потому что всё равно необходимо выбрать нужную интонацию, настроиться с героиней на одну волну, понять хотя бы немного её чувства. Просто — потому что тебя не отвлекает магия любимых строк, не даёт отдаться потоку собственных чувств, эмоций, переживаний. Можно с лёгкой отстранённостью от текстов следовать своей концепции рассказа.
А моя концепция состоит в том, чтобы максимально очистить образ Маргариты Иосифовны Алигер от ярлыков и зачастую несправедливых характеристик. Ведь эту несправедливость, без возможности оправдаться, создавали как раз люди, не желающие нести ответственность за наше прошлое, которое «по-равному принадлежит» всем.
В одной из статей о творчестве Маргариты Алигер я прочитала, что, готовя к переизданию в 1960-м году, в самый разгар оттепели, свою поэму «Зоя», она отказалась вычеркнуть из текста упоминание о Сталине. А ведь другие в это же самое время убирали из своего творческого наследия не страницы, а целые периоды. Не думаю, что М. Алигер была убеждённой сталинисткой. Да, она оставалась верна своим идеалам, не отказывалась от своего прошлого, своих заблуждений, готова была нести за это прошлое личную ответственность, без скидки на масштаб своей личной вины как носителя и проповедника определённой идеологии.
Интересно, что даже шутливое прозвище «Алигерица», данное ей Анной Ахматовой, в устах «ниспровергателей» поэтессы звучит как один из ярлыков. А ведь, скорее всего, в этом прозвище просто обыгрывалось сходство фамилии поэтессы с названием всем известного животного. Представить себе серьёзно маленькую, хрупкую Маргариту Алигер в роли опасного хищника всё же, согласитесь, тяжело.
«Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе: каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если Волной снесёт в море береговой Утёс, меньше станет Европа и также, если смоет край Мыса или разрушит Замок твой или Друга твоего; смерть каждого Человека умаляет меня, ибо я един со всем человечеством, а потому не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол: он звонит по Тебе»…
Из стихотворения Маргариты Алигер «По ком звонит колокол» (1961 год):
| Как странно томит нежаркое лето звучаньем, плывущим со всех сторон, как будто бы колокол грянул где-то и над землёй не смолкает звон… | Колокол… Мне-то какое дело? Того и в глаза не видала я… Но почему-то вдруг оскудела, осиротела судьба моя. Как в комнате, в жизни пустынней стало, словно бы вышел один из нас. Навеки… Я прощаться устала. Колокол, это в который раз? Неумолимы твои удары, ритмичны, рассчитаны и верны. Уходят, уходят мои комиссары, мои командиры с моей войны… … В мире становится всё просторней. Время сечёт вековые дубы. Но остаются глубокие корни таланта, работы, борьбы, судьбы. Новых побегов я им желаю, погожих, солнечных, ветреных дней. Но колокол, колокол, не умолкая, колокол стонет в душе моей. |
Из официальной биографии Маргариты Алигер:
Маргарита Иосифовна Алигер (Алигер-Макарова) — русская советская поэтесса, драматург. Родилась в Одессе 24 сентября 1915 года. Летом 1933 года в «Огоньке» были впервые напечатаны её стихотворения: «Будни» и «Дождь». Через год Алигер поступила в Литературный институт имени А. М. Горького. В 1937 году Маргарита Иосифовна заканчивает институт. Начинают выходить её сборники — «Год рождения» (1938), «Железная дорога» (1939), «Камни и травы» (1940).
Кстати, как рассказывал протоиерей Михаил Ардов, огромная популярность поэмы о Зое Космодемьянской привела к тому, что на московских прилавках появились даже шоколадные наборы с её портретом. И вот тогда Маргарита Алигер вступилась за честь своей героини и добилась того, что конфеты с её изображением из продажи исчезли.
Алигер была членом редколлегии альманаха «Литературная Москва», который был провозвестником «оттепели».
В шестидесятых и семидесятых годах поэтесса побывала во многих странах. Ею были написаны известные циклы стихотворений: «Две встречи», «Японские заметки», «Стихи издалека», «Италия моей души», «Из французской тетради», «Печальная Испания».
Маргарита Иосифовна погибла в августе 1992-го в результате нелепейшего несчастного случая — она свалилась в глубокую канаву неподалёку от своей дачи в посёлке Мичуринец Московской области.
5 августа «Литературная газета» опубликовала некролог «Памяти Маргариты Алигер». Его подписали 25 известных поэтов и писателей: А. Вознесенский, Д. Данин, Е. Евтушенко, Е. Долматовский, Л. Либединская, Е. Матусовский, Б. Окуджава, Л. Разгон и др.
Полнее о жизни Маргариты Иосифовны Алигер можно прочитать в очерке Лазаря Медовара «Маргарита Алигер: жизнь в литературе».Маргарита Алигер:
Смолоду меня бесконечно тревожило, что нет в моей биографии никаких эффектных подробностей и невероятных обстоятельств, и что, пожалуй, всю-то её я без труда могла бы уместить на одной странице, и мне всегда бывало трудно её писать или рассказывать…
А интересен этот кратковременный роман «мистической» историей массивного серебряного кольца с масонской эмблемой, подаренного Смеляковым Маргарите Алигер после их разрыва: «Помни, пока будешь носить кольцо, у меня всё будет хорошо»…
Каждый раз, когда кольцо пропадало из виду, со Смеляковым действительно что-то случалось. И впервые — когда его арестовали. Потом кольцо сломалось и долго лежало в ящике. После смерти Ярослава Смелякова Маргариту Алигер пришла навестить её давняя подруга, Лидия Либединская (жена писателя Юрия Либединского). Вот тут-то опять всплыла история кольца, и Маргарита Иосифовна полезла в ящик.Она пошла в кабинет, слышно было, как она открывает ящик, шуршит бумагами, и вдруг раздался громкий, отчаянный крик. Я бросилась к ней. Маргарита стояла на пороге, бледная как полотно, держала в руках кольцо и, еле шевеля губами, повторяла:
— Целое, оно целое, Лида!.. Я взяла у неё кольцо — оно и вправду было совершенно целое — никаких следов починки, спайки.
«Видно, замкнулась жизнь, замкнулось и кольцо», — сказала Маргарита Алигер.
Но остались хорошие стихи. Вот хотя бы это — Ярослав Смеляков, 1940 год:
Если я заболею, к врачам обращаться не стану, Обращаюсь к друзьям (не сочтите, что это в бреду): постелите мне степь, занавесьте мне окна туманом, в изголовье поставьте ночную звезду…В самом конце 30-х годов Маргарита Алигер вышла замуж. Её муж, Константин Макаров-Ракитин (1915–1941), окончил Московскую консерваторию, учился в аспирантуре у Н. Я. Мясковского. Еще в Ростове-на-Дону, где Константин окончил музыкальную школу, его усыновила педагог Н. Ракитина (отсюда и двойная фамилия).
Маргарита Алигер:
Быт ломал меня с жестокой неумолимостью. Муж мой, как и я, ещё учился, был аспирантом Московской консерватории, жить мы начинали на две стипендии. Родился сын. Тяжёлая болезнь на время вообще лишила меня возможности писать. А когда всё начало налаживаться, в работе обнаружились серьёзные трудности совсем иного характера… Писала я тогда мало и всё что-то не то, что-то очень неотчётливое и неорганичное. И вот тогда меня постигло несчастье, страшнее которого ничего не могло быть, — после долгой тяжёлой болезни умер мой маленький сын. Горе, потрясшее меня, перевернув мою душу, открыло в ней, видимо, новые источники жизненной и творческой энергии, и меня словно что-то швырнуло в работу. Это была бессознательная форма самозащиты, потому что работа, и только она, могла меня поддержать и спасти в то время…Как только началась Великая Отечественная война, Константин ушёл добровольцем на фронт и вскоре погиб в бою под Ярцевом. Он успел написать несколько песен на стихи своей жены, несколько фортепианных пьес и оперу «Невеста солдата» по повести В. Катаева «Шёл солдат с фронта» (либретто М. Алигер).
| — Как же ты не умерла от пули? От конца уже невдалеке я осталась жить, не потому ли, что в далёком камском городке, там, где полночи светлы от снега, где лихой мороз берёт своё, начинает говорить и бегать счастье и бессмертие моё. — Как же ты не умерла от пули, выдержала огненный свинец? Я осталась жить, не потому ли, что, когда увидела конец, частыми, горячими толчками сердце мне успело подсказать, что смогу когда-нибудь стихами о таком страданье рассказать… (Из стихотворения 1941 года «С пулей в сердце я живу на свете…») | … Навеки. И вот уже больше не будет ни счастья, ни бед, ни обид, ни молвы, и ласка моя никогда не остудит горячей, бедовой твоей головы. Навеки. Мои опускаются руки. Мои одинокие руки лежат… Я в комнате той, где последние звуки, как сильные, вечные крылья, дрожат. Я в комнате той, у дверей, у порога, у нашего прошлого на краю… Но ты мне оставил так много, так много: две вольные жизни — мою и твою… (Из стихотворения «Музыка», 1942 год) |
Елена Мушкина. «Век одной семьи»:
Алигер, маленькая, худенькая, «карманная» женщина, жила в районе Миусской площади, в Доме композиторов. Ахматова называла её Алигерицей. С девятимесячной дочкой Таней она уехала в эвакуацию в Чистополь. Потом родилась вторая девочка, Маша, дочь Фадеева. Говорили, очень на него похожая. Маргарита дружила с Либединскими. Мы с мамой путали: у Либединских по старшинству — Маша и Таня, у Алигер — Таня и Маша…
Писатель Александр Фадеев, автор «Молодой гвардии», в то время был женат вторым браком на актрисе МХАТ Ангелине Степановой и воспитывал её старшего сына, тоже Александра, которого усыновил и дал свою фамилию. Второй, общий их сын, Михаил, родился через год после Марии Алигер, в 1944 году.
| Дни стояли сизые, косые, непогода улицы мела. Родилась я осенью в России И меня Россия приняла, — напоила беспокойной кровью, водами живого родника, обожгла недоброю любовью русского шального мужика. (Из поэмы «Твоя победа», 1945 год) |
Женщины, увлекавшие Фадеева, были неординарными. И увлекались Фадеевым женщины выдающиеся — знаменитое стихотворение Марии Петровых «Назначь мне свиданье на этом свете…» адресовано, по свидетельствам современников, Фадееву…
Жалующийся на занятость, отнимающую его от творчества, Фадеев «просыпается» тогда, когда в его жизнь вторгается новое, свежее, неожиданное чувство; тогда его переполняют эмоции, часть которых попадает и на страницы писем. Так появляется в его письмах «Рита», Маргарита Алигер: в марте 1942-го Фадеев обитал некоторое время у приютившего его Павла Антокольского — и, болея гриппом, попал в «дружную коммуну» поэтов, среди которых была и Алигер.
Отношения с женщинами никогда не были для Фадеева простой материей — тем более с «товарищем по перу» и тем более завершившиеся рождением дочери. Фадеев — после довольно значительной разлуки — был «бесконечно взволнован» неожиданной встречей с Алигер на улице и пишет ей письмо, объясняя отодвинутость необходимого разговора особой — сначала общественной, а потом и личной — занятостью. «И если что утешало меня в эти месяцы, — пишет Фадеев, — так это мысль о том, что ты, со своей душой и талантом, наверно, тоже обрела эти силы и тогда тебе тоже жилось эти месяцы душевно легче и на многое ты смогла смотреть уже более широкими и сильными глазами». Фадеев оправдывается перед Алигер. И перед самим собой — тоже.
«Никто, решительно никто, никогда не понимал, не понимает и не может понять меня — не в том, что я талантлив, а в особенностях, в характере моей индивидуальности, которая на самом деле слишком ранима при истинных размерах моего таланта и поэтому нуждается в особенном отношении», — объясняет он Алигер. Раскрыться — закрыться, раскрыться — разочароваться; осознавать себя непонятым и ранимым, не сомневаясь в силе своего таланта и чувства, — таковы колебания Фадеева в отношениях с женщинами.
В 1956-м году Александр Фадеев застрелился. И два стихотворения Маргариты Алигер — из тех, которые, безусловно, навеяны этим страшным финалом.
| Женщина на улице кричала Так, что содрогалось всё вокруг. … Это было самое начало Грянувшего горя, грозных мук. Будет боль жестокой и великой, — Не измерить, не исчислить дней, — И когда не станет сил для крика, Люди скажут: полегчало ей. | Опять они поссорились в трамвае, не сдерживаясь, не стыдясь чужих… Но, зависти невольной не скрывая, взволнованно глядела я на них. Они не знают, как они счастливы. И слава богу! Ни к чему им знать. Подумать только! — рядом, оба живы, и можно всё исправить и понять… |
… Она и умерла незаметно, в Переделкине, во время прогулки, просто упала под куст неподалёку от «казённой» — литфондовской дачи, где-то — тоже незаметно — похоронена. С уходом таких людей, как Маргарита Алигер, и начинается уход и смена эпох…
Я не знаю, почему в редакции «Литературной газеты» в 2003-м году решились на подобную оскорбительную публикацию, задевающую человеческое и просто женское достоинство к тому времени более 10 лет назад умершей поэтессы и её трагически погибшей младшей дочери.
Что ж, придётся повременить с уходом и сменой эпох, хотя бы напомнив читателям ещё несколько прекрасных «женских» стихотворений «охранительницы режима»:
| … И впервые мы проснулись рядом смутным утром будничного дня. Синим-синим, тихим-тихим взглядом ты глядел безмолвно на меня. Есть минута счастья и печали, и черты меж них не провести… Именно об этом мы молчали первым утром страдного пути. 1946 | Светлые, прозрачные глаза твёрдости остывшего металла… Не о вас ли много лет назад, смолоду, я думала, мечтала? Поздно мне пришлось вас повстречать, да и посветили вы мне скупо… Что же, мне об этом закричать? Зарыдать? Не стоит. Поздно. Глупо. 1954 |
В жизни и поэзии Маргариты Иосифовны Алигер отразились исторические парадоксы советского времени. Поэт государственного официоза, обласканная властью, лауреат Сталинской премии 1943 года, она была при этом одним из основателей «оттепельного» альманаха «Литературная Москва», членом комиссии по литературному наследию М. И. Цветаевой и горячо помогала Ариадне Эфрон в подготовке первых литературных вечеров и сборников поэзии Цветаевой. Алигер вообще была талантлива именно талантом дружбы. С юности в её дружеский круг входили Д. Данин, его школьный друг Е. Долматовский, Я. Смеляков, К. Симонов и старшие — П. Антокольский, В. Луговской. В разгар кампании против космополитизма Н. Грибачёв тщетно требовал со страниц «Литературки», чтобы Алигер отреклась от «гнусного космополита» Данина.
Ариадну Эфрон и Маргариту Алигер объединяла и дружба с Э. Г. Казакевичем, который остался в памяти современников и как интересный писатель, и как значительная личность на литературном небосклоне. В 1956 году он вместе с В. Кавериным и М. Алигер добился публикации альманаха «Литературная Москва», просуществовавшего только в двух выпусках. В нём были напечатаны произведения А. Ахматовой и М. Цветаевой, а также Л. Мартынова, Н. Заболоцкого, Б. Пастернака, В. Шкловского и других писателей и поэтов, незаслуженно изъятых из литературы.
Из Записки Отдела культуры ЦК КПСС «О некоторых вопросах развития современной советской литературы», 27 июля 1956 г.:… В последнее время, как реакция на лакировку действительности, сложилось у некоторых писателей и деятелей искусств стремление изображать, прежде всего, «горькую правду», привлекать внимание к трудности и неустроенности быта, к тяжёлым лишениям и к обидам невинно пострадавших. Подобные тенденции проявились, например, в выпущенном недавно сборнике «Литературная Москва», где ряд авторов рисует, прежде всего, теневые стороны нашей жизни, прибегая для этого подчас к нарочитым ситуациям (рассказы С. Антонова, стихи Рождественского и Алигер)…
Зам. зав. Отделом культуры ЦК КПСС Б. Рюриков
Зав. сектором Отдела В. Иванов
Инструктор И. Черноуцан
Из книги Л. А. Балаяна:
19 мая 1957 года партийно-государственные руководители встретились с деятелями культуры. Вот как вспоминает об этой встрече писатель Вадим Тендряков:
«Крепко захмелевший Хрущёв оседлал тему идейности в литературе — «лакировщики не такие уж плохие ребята… Мы не станем цацкаться с теми, кто нам исподтишка пакостит». Он неожиданно обрушился на хрупкую Маргариту Алигер, активно поддерживавшую альманах «Литературная Москва».
— Вы — идеологический диверсант. Отрыжка капиталистического Запада!
— Никита Сергеевич, что вы говорите? — отбивалась ошеломлённая Алигер. — Я же коммунистка, член партии.
— Лжёте! Не верю таким коммунистам! Вот беспартийному Соболеву верю! Вам — нет!
— Верно, Никита Сергеевич! — услужливо поддакивал Соболев. — Верно! Нельзя им верить!»
Впоследствии Игорь Черноуцан, работник аппарата ЦК КПСС, стал мужем Маргариты Алигер. Из официальной справки:
Игорь Сергеевич Черноуцан (19.10.1918 — 22.01.1990) — литератор, партийный работник. Родился и окончил школу в Ярославле, в 1936 году стал студентом первого набора Института философии, литературы и искусства (ИФЛИ) в Москве. Окончил ИФЛИ 21 июня 1941 года. Был призван в армию. Пройдя обучение на ускоренных курсах радиосвязи, стал начальником радиостанции Сталинградского фронта. Был несколько раз контужен. Войну закончил в Кенигсберге. Награждён боевыми орденами и медалями. После войны окончил Академию общественных наук, защитил диссертацию и был направлен на работу в аппарат ЦК КПСС. С 1951 по 1982 год работал инструктором, заведующим сектором, консультантом, заместителем заведующего отделом культуры.
Писатель Даниил Гранин:
Все эти годы он, Игорь Черноуцан, был, наверное, самым надёжным прибежищем для нас, ему несли свои обиды, невзгоды, с ним можно было поговорить по душам, высказать всё, что наболело, посоветоваться. Шли, ехали прежде всего к нему — от Шолохова и Фадеева, от Симонова и Твардовского до нас, молодых тогда Тендрякова, Сергея Орлова… Не так-то просто было заработать на этой должности в те трудные времена признательность людей, а главное — репутацию хорошего человека, защитника, ревнителя справедливости… Ему удалось отстоять множество судеб, книг, фильмов, имён. Нелегкая это была обязанность — докладывать начальникам, которые почти ничего не читали, судили, однако, непререкаемо, пользуясь всякого рода подсказками и наветами. И как ни бейся, приходилось выполнять и то, с чем не был согласен. Дорого обходился этот душевный разлад… Но теперь, оглядываясь на пережитое, понимаешь, что его самопожертвование оправдало себя.
Как вспоминал поэт Константин Ваншенкин, их первую совместную песню с композитором Яном Френкелем «Солдаты» авторы решили предложить Бернесу. Однако пробить песню оказалось не так просто. Она «попахивала пацифизмом»:
В земле солдат намного больше, Чем на земле.Очень поддержал авторов Игорь Черноуцан, и, наконец, песню записали, хоть и давали её в эфир крайне редко.
Лидия Чуковская (из дневника):
11/XII 63 Переделкино
… А мы пока с Фридой написали Черноуцану письмо в защиту И. Бродского, ошельмованного в гнусной газетной статье [Имеется в виду статья А. Ионина, Я. Лернера и М. Медведева «Окололитературный трутень» («Вечерний Ленинград», 29 ноября 1963)]. Вот и экзамен Черноуцану. Мне не нравится Бродский, но он поэт и надо спасти его, защитить. Звонок Черноуцана мне о Бродском.
Статью он назвал подлой и доносительской (!). Газете «указано».
Отрывки из воспоминаний Игоря Черноуцана опубликованы в газете «Время новостей», № 34, 1 марта 2005 года.Старшая дочь Маргариты Алигер, Татьяна Макарова (1940–1974), писала стихи и переводила на русский язык поэзию зарубежных авторов. Очень удачными считаются её переводы стихов румынской поэтессы Магды Исанос. Она умерла от острого лейкоза.
Мария Алигер (Энценсбергер) — младшая дочь Маргариты Иосифовны — была очень красива, по свидетельствам очевидцев, имела множество поклонников и вышла замуж за немецкого поэта Ганса-Магнуса Энценсбергера. Как рассказывает Иван Щеголихин встатье «Мир вам, тревоги прошлых лет» (журнал «Простор», № 10, 2003 г.), Машу не выпускали из страны к будущему мужу. И только когда после вторжения советских войск в Чехословакию в 1968-м году никто из именитых «европейцев» не захотел приехать к нам на очередной съезд писателей, Марию выпустили в обмен на обещание Энценсбергера принять участие в мероприятии. С мужем она объездила многие страны, но всё же зачастую они жили врозь — семья не сложилась. В 1969-м году Мария поселилась в Лондоне, преподавала в университете, писала книги и статьи, переводила стихи, безукоризненно владела английским языком. Переводила даже с русского на английский, в том числе Мандельштама и других поэтов Серебряного века, Маяковского, советских современных поэтов.В 1991 году приехала в Москву, готовилась вернуться в Россию насовсем, работать в журнале «Киноведческие записки». Стала свидетельницей путча, но двадцатилетнее отсутствие на родине не прошло даром, что-то в ней сломалось и, уехав завершать дела в Лондоне, она неожиданно покончила с собой. Некоторые её лондонские друзья объясняли смерть случайной передозировкой снотворного, но версия самоубийства стала основной. Марию Энценсбергер перевезли в Москву и похоронили в Переделкине рядом со старшей сестрой. Через год место рядом с ними на кладбище заняла и их мать — Маргарита Иосифовна.
В начале своего очерка я написала, что мне не нравятся стихи Маргариты Алигер.
Однажды, еще до войны, она, упоминая одного известного поэта, написала в письме к Владимиру Луговскому: «… Ему не надо, как нам с тобой, ждать «общего» настроения, взрываться в небо, носиться с какими-то даже ещё не строчками, а вздохами и задыханиями, которым суждено стать стихами… Мне сладко мучиться, сладко дуреть от подступающих стихов» («Литературная Россия», № 2, 19.01.2007).
Вот этот её юношеский порыв, выраженный несколькими строчками прозаического текста, на мой взгляд, намного ярче, эмоциональнее большинства написанных стихотворений. Возможно, причина в последовавших трагических событиях жизни Маргариты Алигер, возможно, в самой обстановке тех лет… не знаю.
Она ведь и сама часто мучалась сомнениями — хотя бы в стихотворении 1967 года:
… Всё мне снится, снится сила духа, Странный и раскованный талант. Кто же я, художник ли без слуха Или же незрячий музыкант?Но только ее статья об Анне Ахматовой мне нравится значительно больше многих её стихов — и язык ярче, образнее, и эмоциональное восприятие совершенно другое. Это моё субъективное мнение. Есть и другие.
Из интервью Зинаиды Шарко, актрисы Ленинградского АБДТ им. М. Горького, народной артистки РСФСР:
… Сразу после окончания школы я поехала в Москву — мечтала во МХАТ попасть, где играла Алла Тарасова. Мой кумир. Приехала романтичная девочка, в голове одни стихи, по ступенькам поднималась, и трясло меня — может быть, только что здесь прошла Она! А в приёмной сидела секретарша и грызла солёный огурец. «Что вы хотите?» — спросила она. «Я ничего уже не хочу!» — сказала я и ушла оскорблённая в своих лучших чувствах. Шла по Камергерскому и сквозь слёзы читала стихи Маргариты Алигер: «Ленинград, Ленинград, я тебе помогу…» Так огурец и Алигер предопределили судьбу…
И ещё одно мнение, которое я не могу оспаривать в силу безусловного авторитета имени Анны Ахматовой. Из воспоминаний протоиерея Михаила Ардова:В архиве моего отца существует небольшая тетрадка, в которой он фиксировал свои разговоры с Ахматовой. Там есть такая запись, относящаяся к 1948 году:
«А способность у неё проникать в глубь литературных произведений такова:
Маргарита Алигер пришла к нам и прочитала Анне Андреевне новую свою поэму о любви к покойному мужу (композитор Константин Макаров, убит на войне). Читка шла с глазу на глаз.
Анна Андреевна сказала так: в этой поэме тот недостаток, что посвящена она и толкуете вы об убитом муже, а думаете о другом человеке и любите сейчас этого другого.
Алигер была поражена и признала, что это — правда».
Из тех стихотворений, в которых Маргарита Алигер перестаёт быть «символом сталинской пропаганды», а предстаёт перед читателями просто талантливой поэтессой и любящей женщиной, мне нравятся «Нет, нет, я не таких любила!..», «Прошу тебя, хоть снись почаще мне…», «Что за ночь на свете, что за ночь!..», «Я хочу быть твоею милой…», «Осенний ветер пахнет снегом…», «Прошу тебя, хоть снись почаще мне…», «Подживает рана ножевая…»
«Жизнеописание» Маргариты Иосифовны Алигер мне хочется закончить отрывком из стихотворения 1959-го года «Милые трагедии Шекспира!»:
| Неужели и мои тревоги, груз ошибок и душевных мук могут обратиться в монологи, обрести высокий вечный звук? Неужели и моя забота, взлёты и падения в пути могут люто взволновать кого-то, могут чью-то душу потрясти? То, что смутной музыкой звучало, издали слышнее и видней. Может, наши участи — начало для грядущих хроник наших дней. |
a.kras.cc
Осень только веялась за работуМаргарита Алигер
Осень только веялась за работу, только вынула кисть и резец, положила кой-где позолоту, кое-где уронила багрец, и замешкалась, будто решая, приниматься ей этак иль так? То отчается, краски мешая, и в смущенье отступит на шаг... То зайдется от злости и в клочья все порвет беспощадной рукой... И внезапно, мучительной ночью, обретет величавый покой. И тогда уж, собрав воедино все усилья, раздумья, пути, нарисует такую картину, что не сможем мы глаз отвести. И притихнем, смущаясь невольно: что тут сделать и что тут оказать? ...А она нее собой недовольна: мол, не то получилось опять. И сама уничтожит все это, ветром сдует, дождями зальет, чтоб отмаяться зиму и лето и сначала начать через год.
Уже сентябрь за окномМаргарита Алигер
Уже сентябрь за окном, уже двенадцать дней подряд все об одном и об одном дожди-заики говорят. Никто не хочет их понять. Стоят притихшие сады. Пересыпаются опять крутые зернышки воды. Но иногда проходит дождь. ...Тебе лишь кожанку надеть, и ты пойдешь, и ты поймешь, как не страшна природе смерть.
По синей грязи, по жнивью иди, и думай, и свисти о том, как много нужно вьюг просторы эти занести. Они найдутся и придут. К твоим тяжелым сапогам, к деревьям в ноги упадут сплошные, спелые снега. Мы к ним привыкнем...
И тогда под каблуком засвищет лед, шальная мутная вода гремящим паводком пойдет. Вокруг тебя и над тобой взметнется зелень. И опять пакеты почты посевной вне очереди подавать. А тут лежал когда-то снег... А тут пищал когда-то лед... Мы разве помним по весне о том, что осень подойдет?
Утрами, только ото сна, припоминаем мы слова. И снова новая весна нам неизведанно нова. Тебе такой круговорот легко и радостно понять.
Между камнями у ворот трава прорежется опять.
Вот так же прорасти и нам в иные годы и дела.
Трава не помнит, как она безвестным зернышком была.
Какая осень!Маргарита Алигер
Какая осень! Дали далеки. Струится небо, землю отражая. Везут медленноходые быки тяжелые телеги урожая.
И я в такую осень родилась.
Начало дня встает в оконной раме. Весь город пахнет спелыми плодами. Под окнами бегут ребята в класс. А я уже не бегаю - хожу, порою утомляюсь на работе. А я уже с такими не дружу, меня такие называют "тетей". Но не подумай, будто я грущу. Нет! Я хожу притихшей и счастливой, фальшиво и уверенно свищу последних фильмов легкие мотивы. Пойду гулять и дождик пережду в продмаге или в булочной Арбата.
Мы родились в пятнадцатом году, мои двадцатилетние ребята. Едва встречая первую весну, не узнаны убитыми отцами, мы встали в предпоследнюю войну, чтобы в войне последней стать бойцами.
Кому-то пасть в бою? А если мне? О чем я вспомню и о чем забуду, прислушиваясь к дорогой земле, не веря в смерть, упрямо веря чуду. А если мне?
Еще не заржаветь штыку под ливнем, не размыться следу, когда моим товарищам пропеть со мною вместе взятую победу. Ее услышу я сквозь ход орудий, сквозь холодок последней темноты...
Еще едят мороженое люди и продаются мокрые цветы. Прошла машина, увезла гудок. Проносит утро новый запах хлеба, и ясно тает облачный снежок голубенькими лужицами неба.
ruspoeti.ru
М. И. Зейлигер 24 сентября (7 октября) 1915 года родилась в Одессе в еврейской семье служащих. Окончила химический техникум, работала по специальности на заводе. Дебютировала в печати в 1933 году. В 1934—1937 училась в Литературном институте. Член СП СССР с 1938 года. Была корреспондентом в блокадном Ленинграде. Член правления СП РСФСР и СП СССР. Член редколлегии журнала «Воскресенье литературное» (1992). 1 августа 1992 года трагически погибла в результате нелепого несчастного случая (упала в яму неподалеку от своей дачи в подмосковном посёлке Мичуринец). Похоронена на Переделкинском кладбище.
В своей поэзии создавала героико-романтический образ современника — энтузиаста первых пятилеток («Год рождения», 1938; «Железная дорога», 1939; «Камни и травы», 1940), матери, мужественно переживающей утрату своего ребёнка («Зима этого года», 1938), бойца на фронтах и труженика в тылу Великой Отечественной войны («Памяти храбрых», 1942; «Лирика», 1943).
В 1942 году написала поэму «Зоя», посвящённую подвигу московской школьницы Зои Космодемьянской. После смерти И. В. Сталина была объявлена критикой «посредственной» поэтессой.
Особое место в творчестве М. И. Алигер занимает поэма «Твоя победа», напечатанная в 1946 году. В ней она впервые обратилась к теме судьбы еврейского народа. Поэма была подвергнута суровой критике и в дальнейшем перепечатывалась с изъятием фрагмента, посвященного еврейской теме. В 1940-50-е годы этот фрагмент распространялся рукописно и неоднократно фигурировал в качестве улики при разбирательстве дел «еврейских националистов». М. Рашкован в связи с ним написал стихотворение «Ответ М. Алигер», который также распространялся в списках.
Переводила поэзию Арчибальда Маклиша, Пабло Неруды, Эдны Сент-Винсент Миллей, Эдуардаса Межелайтиса, Ганса Магнуса Энценсбергера, Десанки Максимович и других современных азербайджанских, американских, сербских, узбекских, украинских поэтов. За переводческую деятельность была награждена международной премией имени П. Неруды (1989).
Во время Великой Отечественной войны передала Сталинскую премию в Фонд обороны.
От первого брака — с погибшим на фронте композитором Константином Макаровым-Ракитиным — родилась дочь Татьяна (1940—1974), впоследствии — поэтесса и переводчик. Младшая дочь — Мария Алигер-Энценсбергер — родилась от связи Алигер и А. А. Фадеева, долгое время жила за границей, покончила с собой в 1992 году.
Материал взят из Википедии
Ознакомиться с творчеством Алигер Маргариты
liricon.ru
Алигер Маргарита
Стихи
Маргарита Алигер
- Да и нет - Двое - Колокола - Мне предначертано в веках... - Ромео и Джульетта
* * * Мне предначертано в веках, из дома изгнанной войною, пройти с ребенком на руках чужой лесистой стороною,
узнать дорогу до конца, хлебнуть мороза, зноя, пыли, и плакать каплями свинца, которыми тебя убили. Литературное наследство. Советские писатели на фронтах Великой Отечественной Войны. Москва, "Наука", 1966.
КОЛОКОЛА Колокольный звон над Римом кажется почти что зримым,он плывет, пушист и густ, он растет, как пышный куст.
Колокольный звон над Римом смешан с копотью и дымом и с латинской синевой,он клубится, как живой.
Как река, сорвав запруду, проникает он повсюду, заливает, глушит, топит судьбы, участи и опыт, волю, действия и думы, человеческие шумы и захлестывает Рим медным паводком своим.
Колокольный звон над Римом кажется неутомимым,все неистовей прилив волн, идущих на прорыв. Но внезапно миг настанет. Он иссякнет, он устанет, остановится, остынет, как вода, куда-то схлынет, и откатится куда-то гул последнего раската,в землю или в небеса?
И возникнут из потопа Рим, Италия, Европа, малые пространства суши человеческие души, их движения, их трепет, женский плач и детский лепет, рев машин и шаг на месте, шум воды и скрежет жести, птичья ярмарка предместий, милой жизни голоса. Советская поэзия 50-70х годов. Москва, "Русский язык", 1987.
РОМЕО И ДЖУЛЬЕТТА Высокочтимые Капулетти, глубокоуважаемые Монтекки, мальчик и девочка - это дети, В мире прославили вас навеки! Не родовитость и не заслуги, Не звонкое злато, не острые шпаги, не славные предки, не верные слуги, а любовь, исполненная отваги. Вас прославила вовсе другая победа, другая мера, цена другая... Или все-таки тот, кто об этом поведал, безвестны 761 й поэт из туманного края? Хотя говорят, что того поэта вообще на земле никогда не бывало... Но ведь был же Ромео, была Джульетта, страсть, полная трепета и накала. И так Ромео пылок и нежен, так растворилась в любви Джульетта, что жил на свете Шекспир или не жил, честное слово, неважно и это! Мир добрый, жестокий, нежный, кровавый, залитый слезами и лунным светом, поэт не ждет ни богатства, ни славы, он просто не может молчать об этом. Ни о чем с человечеством не условясь, ничего не спросив у грядущих столетий, он просто живет и живет, как повесть, которой печальнее нет на свете. Из книг моей мамы.
ДВОЕ Опять они поссорились в трамвае, не сдерживаясь, не стыдясь чужих... Но, зависти невольной не скрывая, взволнованно глядела я на них.
Они не знают, как они счастливы. И слава богу! Ни к чему им знать. Подумать только! - рядом, оба живы, и можно все исправить и понять... 1956 Москва: Художественная литература, 1977. Библиотека всемирной литературы. Серия третья. Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм.
ДА И НЕТ Если было б мне теперь восемнадцать лет, я охотнее всего отвечала б: нет!
Если было б мне теперь года двадцать два, я охотнее всего отвечала б: да!
Но для прожитых годов, пережитых лет, мало этих малых слов, этих "да" и "нет".
Мою душу рассказать им не по плечу. Не расспрашивай меня, если я молчу.
www.rulit.me
Я в комнате той, на диване промятом,где пахнет мастикой и кленом сухим,наполненной музыкой и закатом,дыханием, голосом, смехом твоим.Я в комнате той, где смущенно и чинностоит у стены, прижимается к нейчужое разыгранное пианино,как маленький памятник жизни твоей.Всей жизни твоей. До чего же немного!Неистовый, жадный, земной, молодой,ты засветло вышел. Лежала дорогапо вольному полю, над ясной водой.Все музыкой было – взвивался ли ветер,плескалась ли рыба, текла ли вода,и счастье играло в рожок на рассвете,и в бубен безжалостный била беда.И сердце твое волновалось, любило,и в солнечном дождике смеха и слезвсе музыкой было, все музыкой было,все пело, гремело, летело, рвалось.И ты, как присягу, влюбленно и честно,почти без дыхания слушал ее.В победное медное сердце оркестракак верило бедное сердце твое!На миг очутиться бы рядом с тобою,чтоб всей своей силою, нежностью всейдонять и услышать симфонию боя,последнюю музыку жизни твоей.Она загремела, святая и злая,и не было звуков над миром грозной.И, музыки чище и проще не зная,ты, раненный в сердце, склонился пред ней.Навеки. И вот уже больше не будетни счастья, ни бед, ни обид, ни молвы,и ласка моя никогда не остудитгорячей, бедовой твоей головы.Навеки. Мои опускаются руки.Мои одинокие руки лежат…Я в комнате той, где последние звуки,как сильные, вечные крылья, дрожат.Я в комнате той, у дверей, у порога,у нашего прошлого на краю…Но ты мне оставил так много, так много:две вольные жизни – мою и твою.Но ты мне оставил не жалобу вдовьюмою неуступчивую судьбу,с ее задыханьями, жаром, любовью,с ночною тревогой, трубящей в трубу.Позволь мне остаться такой же, такою,какою ты некогда обнял меня,готовою в путь, непривычной к покою,как поезда, ждущею встречного дня.И верить позволь немудреною верой,что все-таки быть еще счастью и жить,как ты научил меня, полною мерой,себя не умея беречь и делить.Всем сердцем и всем существом в человеке,страстей и порывов своих не тая,так жить, чтоб остаться достойной навекии жизни и смерти такой, как твоя.
Вы сейчас читаете стих Музыка, поэта Алигер Маргарита Иосифовнаrussian-poetry.com
В кибитках у колодцев ночеватьслучалось и неделями подряд.Хозяева укладывали спатьногами к Мекке,- помни шариат!В далекие кочевья ты проник,не выучил, а понял их язык,которому научит навсегдаслегка солоноватая вода.
Ты загорел под пламенем лучей,с судьбой дехкан связал судьбу своюТы выводил отряд на басмачейи потерял товарища в бою.
Был враг разбит. Но тихо друг лежал.и кровь еще сочилась из виска.Ты сам его обмыл и закопали взял с могилы горсточку песка.И дальше жил, работал, отдыхал…В колючие ветра и в лютый жарживую воду запасал в меха,на дальние колодцы уезжал.Песок и небо тянутся кругом…Сухой полынью пахнет хорошо…
Ты телеграммой вызван был в обкоми распрощался. И верблюд пошелВерблюд пошел, вздыхая и пыля.Цвели узбекистанские поля.Навстречу из Ташкента шли сады,Текли арыки, полные воды,Стояли голубые тополя,верхушкой доставая до звезды,и сладко пахла теплая земля.
Партсекретарь ладонь держал у глаз,другой рукой перебирал листы.Партсекретарь сказал, что есть приказ,-немедленно в Москву поедешь ты.
Ребята проводили на вокзал,махнули тюбетейками вослед.Ты многого, спеша, не досказал,не разобрал: доволен или нет.И огляделся только лишь в Москве.Перед вокзалом разбивали сквер.В киоске выпил теплое ситро.“Каким трамваем?” – продавца спросил.И улыбнулся: “Можно на метро!”И улыбнулся: “Можно на такси!”
Направили во Фрунзенский райкам,нагрузку дали, взяли на учет.И так ты зажил, временем влеком.Ему-то что! Оно, гляди, течет.Оно спешит. И ты, и ты спеши.Прислушивайся. Песню запевай.Товарищи, как всюду, хороши.Работы, как и всюду,- поспевай!Загара не осталось и следа,и все в порядке. Только иногда,когда в Москве проходит первый дождь,последний снег смывая с мостовой,и ты с работы запоздно придешь,негромко поздоровайся с женой.Ты чувствуешь? Скорее выпей чай,большую папиросу закури.А спросит, что с тобой: не отвечай.А спросит, что с тобой: не говори.И сделай вид, как будто ты уснул,зажмурь глаза, а сам лежи без сна…
В пустыне зацветает саксаул.В пустыне начинается весна.Внезапный ветер сладок и горяч.Идут дожди. Слышней шакалий плач.Идут дожди который день подряд,и оползает глиняный дувал.Перед райкомом рос кривой гранат.Он вдруг, бывало, за ночь зацветал.
И тихо встань. И подойди к столу,переступая с пятки на носок.Там, в баночке, прижавшийся к стеклу,живет руками собранный песок.От одиночества и от тоскион потускнел, он потемнел, притих…
А там лежат начесами пески,и ветер разворачивает их.Насущный хлеб, насущная вода,оазисы – цветные города,где в улицах висит прозрачный зной,стоят домишки к улице спиной,они из глины, и они низки.И посреди сгущающейся тьмыбесшумные сухие старикивысоко носят белые чалмы.
Народ спешит. И ты, и ты спеши!Скрипит арба, и кашляет верблюд.На регистане новые бахши“Последние известия” поют.Один кончает и в поднос стучит,глоточек чая пьет из пиалы.…Безлунна ночь, дороги горячи,и звезды невысокие белы…
Уже светает… За окном – Москва…Шуршит в ладони горсточка песка.“Не забывай своих земных дорог.Ты с нами жил… Тебя мы помним, друг.Ты нас любил… Ты много нам помог…”
Рабочий день восходит на порог,и репродуктор запевает вдруг.Как широка она и как стройна,большая песня наступленья дня!И в комнату врывается страна,великими просторами маня,звеня песками, травами шурша,зовя вскочить, задумчивость стряхнуть,сверкающие окна распахнуть,освобожденным воздухом дыша,ветрам республик подставляя грудь.
Вы сейчас читаете стих Песок, поэта Алигер Маргарита Иосифовнаrussian-poetry.com
|
|
|
|
|
|
