Все стихи Марины Цветаевой
Короткие стихи Марины Цветаевой, которые легко учатся: читать популярные, лучшие, красивые стихотворения поэта классика на сайте РуСтих о любви и Родине, природе и животных, для детей и взрослых. Если вы не нашли желаемый стих, поэта или тематику, рекомендуем воспользоваться поиском вверху сайта.
rustih.ru
Марина ЦВЕТАЕВА
Продолговатый и твердый овал, Черного платья раструбы… Юная бабушка! Кто целовал Ваши надменные губы!
Руки, которые в залах дворца Вальсы Шопена играли… По сторонам ледяного лица Локоны в виде спирали.
Темный, прямой и взыскательный взгляд. Взгляд, к обороне готовый. Юные женщины так не глядят. Юная бабушка, кто вы?
Сколько возможностей вы унесли, И невозможностей – сколько? В ненасытимую прорву земли, Двадцатилетняя полька!
День был невинен, и ветер был свеж. Темные звезды погасли. - Бабушка! – Это жестокий мятеж В сердце моем – не от вас ли?..
4 сентября 1914
Темнеет… Готовятся к чаю… Дремлет Ася под маминой шубой. Я страшную сказку читаю О старой колдунье беззубой.
О старой колдунье, о гномах, О принцессе, ушедшей закатом. Как жутко в лесу незнакомом Бродить ей с невидящим братом!
Одна у колдуньи забота: Подвести его к пропасти прямо! Темнеет… Сегодня суббота И будет печальная мама.
Темнее. Не помнишь о часе. Из столовой позвали нас к чаю. Клубочком свернувшейся Асе Я страшную сказку читаю.
1912
В небе – вечер, в небе – тучки, В зимнем сумраке бульвар. Наша девочка устала, Улыбаться перестала. Держат маленькие ручки Синий шар.
Бедным пальчикам неловко: Синий шар стремится вдаль, Не дается счастье даром! Сколько муки с этим шаром! Миг – и выскользнет веревка, Что останется? Печаль.
Утомились наши ручки, В зимнем сумраке бульвар. Наша дочка побежала, Ручки сонные разжала… Мчится в розовые тучки Синий шар.
1912
Словно теплая слеза – Капля капнула в глаза. Там, в небесной вышине, Кто-то плачет обо мне.
Июнь 1920
Трамвай, 1991, №3.
a-pesni.org
Содержание:
"Мама, милая, не мучь же!
Мы поедем или нет?"
Я большая, - мне семь лет,
Я упряма, - это лучше.
Удивительно упряма:
Скажут нет, а будет да.
Не поддамся никогда,
Это ясно знает мама.
"Поиграй, возьмись за дело,
Домик строй". - "А где картон?"
"Что за тон?" - "Совсем не тон!
Просто жить мне надоело!
Надоело... жить... на свете,
Все большие - палачи,
Давид Копперфильд"... - "Молчи!
Няня, шубу! Что за дети!"
Прямо в рот летят снежинки...
Огонечки фонарей...
"Ну, извозчик, поскорей!
Будут, мамочка, картинки?"
Сколько книг! Какая давка!
Сколько книг! Я все прочту!
В сердце радость, а во рту
Вкус соленого прилавка.
Как с задумчивых сосен струится смола,
Так текут ваши слезы в апреле.
В них весеннему дань и прости колыбели
И печаль молодого ствола.
Вы листочку сродни и зеленой коре,
Полудети еще и дриады.
Что деревья шумят, что журчат водопады
Понимали и мы — на заре!
Вам струистые кудри клонить в водоем,
Вам, дриадам, кружить по аллее…
Но и нас, своенравные девочки-феи,
Помяните в апреле своем!
Из рая детского житья
Вы мне привет прощальный шлете,
Неизменившие друзья
В потертом, красном переплете.
Чуть легкий выучен урок,
Бегу тотчас же к вам, бывало.
— Уж поздно! — Мама, десять строк!..—
Но, к счастью, мама забывала.
Дрожат на люстрах огоньки...
Как хорошо за книгой дома!
Под Грига, Шумана и Кюи
Я узнавала судьбы Тома.
Темнеет... В воздухе свежо...
Том в счастье с Бэкки полон веры.
Вот с факелом Индеец Джо
Блуждает в сумраке пещеры...
Кладбище... Вещий крик совы...
(Мне страшно!) Вот летит чрез кочки
Приемыш чопорной вдовы,
Как Диоген, живущий в бочке.
Светлее солнца тронный зал,
Над стройным мальчиком — корона...
Вдруг — нищий! Боже! Он сказал:
«Позвольте, я наследник трона!»
Ушел во тьму, кто в ней возник,
Британии печальны судьбы...
— О, почему средь красных книг
Опять за лампой не уснуть бы?
О, золотые времена.
Где взор смелей и сердце чище!
О, золотые имена:
Гек Финн, Том Сойер, Принц и Нищий!
Они приходят к нам, когда
У нас в глазах не видно боли.
Но боль пришла — их нету боле:
В кошачьем сердце нет стыда!
Смешно, не правда ли, поэт,
Их обучать домашней роли.
Они бегут от рабской доли.
В кошачьем сердце рабства нет!
Как ни мани, как ни зови,
Как ни балуй в уютной холе,
Единый миг — они на воле:
В кошачьем сердце нет любви!
О неподатливый язык!
Чего бы попросту – мужик,
Пойми, певал и до меня:
- Россия, родина моя!
Но и с калужского холма
Мне открывалася она -
Даль - тридевятая земля!
Чужбина, родина моя!
Даль, прирождённая, как боль,
Настолько родина и столь
Рок, что повсюду, через всю
Даль - всю её с собой несу!
Даль, отдалившая мне близь,
Даль, говорившая: «Вернись
Домой!». Со всех – до горных звёзд -
Меня снимающая с мест!
Недаром, голубей воды,
Я далью обдавала лбы.
Ты! Сей руки своей лишусь, -
Хоть двух! Губами подпишусь
На плахе: распрь моих земля -
Гордыня, родина моя!
Я только девочка. Мой долг
До брачного венца
Не забывать, что всюду - волк
И помнить: я - овца.
Мечтать о замке золотом,
Качать, кружить, трясти
Сначала куклу, а потом
Не куклу, а почти.
В моей руке не быть мечу,
Не зазвенеть струне.
Я только девочка,- молчу.
Ах, если бы и мне
Взглянув на звезды знать, что там
И мне звезда зажглась
И улыбаться всем глазам,
Не опуская глаз!
— Ты расскажи нам про весну! —
Старухе внуки говорят.
Но, головою покачав,
Старуха отвечала так:
— Грешна весна,
Страшна весна.
— Так расскажи нам про Любовь!
Ей внук поет, что краше всех.
Но, очи устремив в огонь,
Старуха отвечала: — Ох!
Грешна Любовь,
Страшна Любовь!
И долго-долго на заре
Невинность пела во дворе:
— Грешна любовь,
Страшна любовь…
www.tikitoki.ru
Стихи Марины Цветаевой для детей.Список произведений.Краткая биография, жизнь и творчество Марины Цветаевой Список стихов Марины Цветаевой,которые подходят для детей и учеников начальных классов: БелоснежкаБабушкин внучекВ залеВолшебникВ субботуВ сонном царствеВ сквереВ классеДетский деньИнцидент за супомКурлыкКолыбельная песня АсеМирокНеравные братьяНаши царстваПробужденьеПосле гостей«Прости» волшебному домуРозовый домикСоветСкучные игрыСобаки спущены с цепи…УтомленьеУ кроваткиЮнге
Марина Ивановна Цветаева (1892–1941) – знаменитая русская поэтесса, прозаик, переводчик, которая своим творчеством оставила яркий след в литературе 20 века.
Родилась Марина Цветаева в Москве 26 сентября (8 октября) 1892 года. Ее отец был профессором университета, мать – пианисткой.Первое образование Цветаева получила в Москве в частной женской гимназии, затем обучалась в пансионах Швейцарии, Германии, Франции.После смерти матери, Марина Цветаева, ее брат и две сестры воспитывались отцом, который старался дать детям хорошее образование.
Первый сборник стихотворений Цветаевой был опубликован в 1910 году («Вечерний альбом»). Уже тогда на творчество Цветаевой обратили внимание знаменитые — Валерий Брюсов, Максимилиан Волошин и Николай Гумилёв. Их творчество и произведениями Николая Некрасова значительно повлияли на раннее творчество поэтессы.В 1912 году Марина Цветаева выпустила второй сборник стихов – «Волшебный фонарь». В эти два сборника Цветаевой вошли также стихотворения для детей: «Так», «В классе», «В субботу». В 1913 году выходит третий сборник поэтессы под названием «Из двух книг».Во время Гражданской войны (1917-1922) для Цветаевой стихи являются средством выразить сочувствие.Кроме поэзии она занимается написанием пьес.
В 1912 году Цветаева выходит замуж за Сергея Эфрона, у них появляется дочь Ариадна.В 1914 году Цветаева знакомится с поэтессой Софией Парнок. Их роман длился до 1916 года. Ей Цветаева посвятила цикл своих стихотворений под названием «Подруга». Затем Марина вернулась к мужу.Вторая дочь Марины Цветаевой, Ирина, умерла в возрасте трех лет. В 1925 году родился сын Георгий.
В 1922 году Цветаева переезжает в Берлин, затем в Чехию и в Париж. Творчество Цветаевой тех лет включает произведения «Поэма горы», «Поэма конца», «Поэма воздуха». Стихи Цветаевой 1922-1925 годов были опубликованы в сборнике «После России» (1928). Однако стихотворения не принесли ей популярности за границей. Именно в период эмиграции в биографии Марины Цветаевой большое признание получила прозы. Цветаева пишет серию произведений, посвященную известным и значимым для неё людям:в 1930 году написан поэтический цикл «Маяковскому», в честь известного Владимира Маяковского, чьё самоубийство потрясло поэтессу;в 1933 – «Живое о живом», воспоминания о Максимилиане Волошинев 1934 – «Пленный дух» в память об Андрее Беломв 1936 – «Нездешний вечер» о Михаиле Кузминев 1937 – «Мой Пушкин», посвященное Александру Сергеевичу Пушкину
Прожив 1930-е года в бедности, в 1939 Цветаева возвращается в СССР. Её дочь и мужа арестовывают. Сергея расстреливают в 1941 году, а дочь через 15 лет реабилитируют.В этот период своей жизни Цветаева почти не пишет стихов, а лишь занимается переводами.31 августа 1941 года Цветаева покончила с собой. Похоронена великая поэтесса в городе Елабуга на Петропавловском кладбище.Музей Марины Цветаевой находится на улице Сретенка в Москве, также в Болшево, Александрове Владимирской области, Феодосии, Башкортостане. Памятник поэтессе установлен на берегу реки Ока в городе Таруса, а также в Одессе.
Свои первые стихотворения Марина Цветаева начала писать еще в детстве. И делала это не только на русском языке, но и на французском и немецком. Языки она прекрасно знала, потому как семья часто жила за границей. Своего мужа она встретила случайно, отдыхая у моря. Марина всегда считала, что полюбит человека, который подарит ей понравившийся камень. Ее будущий муж, не подозревая об этом, подарил Цветаевой в первый же день их знакомства сердолик, который нашел на пляже. Во время второй мировой войны Цветаеву вместе с сыном эвакуируют в Елабугу (Татарстан). Помогая Марине собирать чемодан, ее друг, Борис Пастернак, пошутил про взятую им веревку для перевязки чемодана (что она крепкая, хоть вешайся). Именно на этой злополучной веревке и повесилась поэтесса.————————————————-Стихи Марины Цветаевой длядетей.Читаем бесплатно онлайн.
Читать все стихи Цветаевой.СодержаниеПерейти в раздел «Стихи и басни»skazkibasni.com
и шапочки вязала на продажу,
морская дочь, изменница, вдова,
всю пряжу извела, чернее сажи
была лицом. Любившая, как сто
сестер и жен, веревкою бесплатной
обвязывает горло — и никто
не гладит ей седеющие патлы.
Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я — поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет,
Ворвавшимся, как маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам о юности и смерти
Разбросанным в пыли по магазинам
(Где их никто не брал и не берет!),
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
Как влюбленность старо, как любовь забываемо-ново:
Утро в карточный домик, смеясь, превращает наш храм.
О мучительный стыд за вечернее лишнее слово!
О тоска по утрам!
Утонула в заре голубая, как месяц, трирема,
О прощании с нею пусть лучше не пишет перо!
Утро в жалкий пустырь превращает наш сад из Эдема.
Как влюбленность — старо!
Только ночью душе посылаются знаки оттуда,
Оттого все ночное, как книгу, от всех береги!
Никому не шепни, просыпаясь, про нежное чудо:
Свет и чудо — враги!
Твой восторженный бред, светом розовыл люстр золоченный,
Будет утром смешон. Пусть его не услышит рассвет!
Будет утром — мудрец, будет утром — холодный ученый
Тот, кто ночью — поэт.
Как могла я, лишь ночью живя и дыша, как могла я
Лучший вечер отдать на терзанье январскому дню?
Только утро виню я, прошедшему вздох посылая,
Только утро виню!
Пока огнями смеется бал,
Душа не уснет в покое.
Но имя Бог мне иное дал:
Морское оно, морское!
В круженье вальса, под нежный вздох
Забыть не могу тоски я.
Мечты иные мне подал Бог:
Морские они, морские!
Поет огнями манящий зал,
Поет и зовет, сверкая.
Но душу Бог мне иную дал:
Морская она, морская!
Идешь, на меня похожий,
Глаза устремляя вниз.
Я их опускала — тоже!
Прочти — слепоты куриной
И маков набрав букет,
Что звали меня Мариной
И сколько мне было лет.
Не думай, что здесь — могила,
Что я появлюсь, грозя.
Я слишком сама любила
Смеяться, когда нельзя!
И кровь приливала к коже,
И кудри мои вились.
Я тоже была прохожий!
Сорви себе стебель дикий
И ягоду ему вслед, —
Крупнее и слаще нет.
Но только не стой угрюмо,
Главу опустив на грудь,
Легко обо мне подумай,
Легко обо мне забудь.
Как луч тебя освещает!
Ты весь в золотой пыли.
— И пусть тебя не смущает
Мой голос из под земли.
Я думаю об утре Вашей славы,
Об утре Ваших дней,
Когда очнулись демоном от сна Вы
И богом для людей.
Я думаю о том, как Ваши брови
Сошлись над факелами Ваших глаз,
О том, как лава древней крови
По Вашим жилам разлилась.
Я думаю о пальцах, очень длинных,
В волнистых волосах,
И обо всех — в аллеях и в гостиных —
Вас жаждущих глазах.
И о сердцах, которых — слишком юный —
Вы не имели времени прочесть,
В те времена, когда всходили луны
И гасли в Вашу честь.
Я думаю о полутемном зале,
О бархате, склоненном к кружевам,
О всех стихах, какие бы сказали
Я думаю еще о горсти пыли,
Оставшейся от Ваших губ и глаз.
О всех глазах, которые в могиле.
24 сентября 1913
Генералам двадцатого года
Вы, чьи широкие шинели
Чьи шпоры весело звенели
И чьи глаза, как бриллианты,
На сердце оставляли след, —
Одним ожесточеньем воли
Вы брали сердце и скалу, —
Цари на каждом бранном поле
Вас охраняла длань Господня
И сердце матери, — вчера
Вам все вершины были малы
И мягок самый черствый хлеб,
О, молодые генералы
Ах, на гравюре полустертой,
В один великолепный миг,
Я видела, Тучков-четвертый,
И вашу хрупкуй фигуру,
И золотые ордена.
И я, поцеловав гравюру,
О, как, мне кажется, могли вы
Рукою, полною перстней,
И кудри дев ласкать — и гривы
В одной невероятной скачке
Вы прожили свой яркий век.
И ваши кудри, ваши бачки
Три сотни побеждало — трое!
Лишь мертвый не вставал с земли.
Вы были дети и герои,
Что так же трогательно-юно
Как ваша бешенная рать?
Вас злотокудрая фортуна
Вы побеждали и любили
Любовь и сабли острие —
И медленно переходили
26 декабря 1913
Я с вызовом ношу его кольцо!
— Да, в Вечности — жена, не на бумаге. —
Его чрезмерно узкое лицо
Безмолвен рот его, углами вниз,
В его лице трагически слились
Две древних крови.
Он тонок первой тонкостью ветвей.
Его глаза — прекрасно-бесполезны! —
Под крыльями раскинутых бровей —
В его лице я рыцарству верна,
— Всем вам, кто жил и умирал без страху! —
Такие — в роковые времена —
Слагают стансы — и идут на плаху.
Продолговатый и твердый овал,
Черного платья раструбы.
Юная бабушка! — Кто целовал
Ваши надменные губы?
Руки, которые в залах дворца
Вальсы Шопена играли.
По сторонам ледяного лица —
Локоны в виде спирали.
Темный, прямой и взыскательный взгляд,
Взгляд, к обороне готовый.
Юные женщины так не глядят.
Юная бабушка, кто вы?
Сколько возможностей вы унесли,
И невозможностей — сколько? —
В ненасытимую прорву земли,
День был невинен, и ветер был свеж,
Темные звезды погасли.
— Бабушка! — Этот жестокий мятеж
В сердце моем — не от вас ли.
4 сентября 1914
Легкомыслие! — Милый грех,
Милый спутник и враг мой милый!
Ты в глаза мне вбрызнул смех,
Ты мазурку мне вбрызнул в жилы.
Научил не хранить кольца, —
С кем бы Жизнь меня ни венчала!
Начинать наугад с конца
И кончать еще до начала.
Быть как стебель и быть как сталь
В жизни, где мы так мало можем.
— Шоколадом лечить печаль,
И смеяться в лицо прохожим!
Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится что можно быть смешной —
Распущенной — и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.
Мне нравится еще, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем, ни ночью — всуе.
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!
Спасибо вам и сердцем и рукой
За то, что вы меня — не зная сами! —
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце, не у нас над головами, —
За то, что вы больны — увы! — не мной,
За то, что я больна — увы! — не вами!
Какой-нибудь предок мой был — скрипач,
Наездник и вор при этом.
Не потому ли мой нрав бродяч
И волосы пахнут ветром?
Не он ли, смуглый, крадет с арбы
Рукой моей — абрикосы,
Виновник страстной моей судьбы,
Курчавый и горбоносый?
Дивясь на пахаря за сохой,
Вертел между губ — шиповник.
Плохой товарищ он был, — лихой
И ласковый был любовник!
Любитель трубки, луны и бус,
И всех молодых соседок.
Еще мне думается, что — трус
Был мой желтоглазый предок.
Что, душу черту продав за грош,
Он в полночь не шел кладбищем.
Еще мне думается, что нож
Носил он за голенищем,
Что не однажды из-за угла
Он прыгал, — как кошка гибкий.
И почему-то я поняла,
Что он — не играл на скрипке!
И было все ему нипочем,
Как снег прошлогодний — летом!
Таким мой предок был скрипачом.
Я стала — таким поэтом.
С большою нежностью — потому,
Что скоро уйду от всех, —
Я все раздумываю, кому
Достанется волчий мех,
Кому — разнеживающий плед
И тонкая трость с борзой,
Кому — серебряный мой браслет,
И все записки, и все цветы,
Которых хранить невмочь.
Последняя рифма моя — и ты,
Последняя моя ночь!
22 сентября 1915
Два солнца стынут, — о Господи, пощади! —
Одно — на небе, другое — в моей груди.
Как эти солнца, — прощу ли себе сама? —
Как эти солнца сводили меня с ума!
И оба стынут — не больно от их лучей!
И то остынет первым, что горячей.
Цыганская страсть разлуки!
Чуть встретишь — уж рвешься прочь.
Я лоб уронила в руки
И думаю, глядя в ночь:
Никто, в наших письмах роясь,
Не понял до глубины,
Как мы вероломны, то есть —
Как сами себе верны.
Откуда такая нежность?
Не первые — эти кудри
Разглаживаю, и губы
Знавала — темней твоих.
Всходили и гасли звезды
(Откуда такая нежность?),
Всходили и гасли очи
У самых моих очей.
Еще не такие песни
Я слушала ночью темной
(Откуда такая нежность?)
На самой груди певца.
Откуда такая нежность?
И что с нею делать, отрок
Лукавый, певец захожий,
С ресницами — нет длинней?
18 февраля 1916
Белое солнце и низкие, низкие тучи,
Вдоль огородов — за белой стеною — погост.
И на песке вереницы соломенных чучел
Под перекладинами в человеческий рост.
И, перевесившись через заборные колья,
Вижу: дороги, деревья, солдаты вразброд.
Старая баба — посыпанный крупною солью
Черный ломоть у калитки жует и жует.
Чем прогневили тебя эти старые хаты, —
Господи! — и для чего стольким простреливать грудь?
Поезд прошел и завыл, и завыли солдаты,
И запылил, запылил отступающий путь.
— Нет, умереть! Никогда не родиться бы лучше,
Чем этот жалобный, жалостный, каторжный вой
О чернобровых красавцах. — Ох, и поют же
Нынче солдаты! О, господи Боже ты мой!
Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,
Оттого что лес — моя колыбель, и могила — лес,
Оттого что я на земле стою — лишь одной ногой,
Оттого что я о тебе спою — как никто другой.
Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,
У всех золотых знамен, у всех мечей,
Я закину ключи и псов прогоню с крыльца —
Оттого что в земной ночи я вернее пса.
Я тебя отвоюю у всех других — у той, одной
Ты не будешь ничей жених, я — ничьей женой,
И в последнем споре возьму тебя — замолчи! —
У того, с которым Иаков стоял в ночи.
Но пока тебе не скрещу на груди персты, —
О проклятье! — у тебя останешься ты:
Два крыла твоих, нацеленные в эфир, —
Оттого что мир — твоя колыбель, и могила — мир!
15 августа 1916
Не дали воли нам
Пьян без вина и без хлеба сыт —
Это цыганская свадьба мчит!
Гомон гитарный, луна и грязь.
Вправо и влево качнулся стан:
Эй, господин, берегись — жжет!
Это цыганская свадьба пьет.
В ответ мониста.
Скрипнул под чьей-то рукою —
Кто-то завыл, как волк,
Кто-то — как бык — храпит.
Это цыганская свадьба спит.
Мой день беспутен ин нелеп:
У нищего прошу на хлеб,
Богатому даю на бедность,
В иголку продеваю — луч,
Грабителю вручаю — ключ,
Белилами румяню бледность.
Мне нищий хлеба не дает,
Богатый денег не берет,
Луч не вдевается в иголку,
Грабитель входит без ключа,
А дура плачет в три ручья —
Над днем без славы и без толку.
Писала я на аспидной доске,
И на листочках вееров поблеклых,
И на речном, и на морском песке,
Коньками по льду, и кольцом на стеклах, —
И на стволах, которым сотни зим,
И, наконец, — чтоб всем было известно! —
Что ты любим! любим! любим! любим! —
Расписывалась — радугой небесной.
Как я хотела, чтобы каждый цвел
В веках со мной! под пальцами моими!
И как потом, склонивши лоб на стол,
Крест-накрест перечеркивала — имя.
Но ты, в руке продажного писца
Зажатое! ты, что мне сердце жалишь!
Непроданное мной! внутри кольца!
Ты — уцелеешь на скрижалях.
Кто создан из камня, кто создан из глины, —
А я серебрюсь и сверкаю!
Мне дело — измена, мне имя — Марина,
Я — бренная пена морская.
Кто создан из глины, кто создан из плоти —
Тем гроб и надгробные плиты.
— В купели морской крещена — и в полете
Своем — непрестанно разбита!
Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сети
Пробъется мое своеволье.
Меня — видишь кудри беспутные эти? —
Земною не сделаешь солью.
Дробясь о гранитные ваши колена,
Я с каждой волной — воскресаю!
Да здравствует пена — веселая пена —
Высокая пена морская!
Знаю, умру на заре! На которой из двух,
Вместе с которой из двух — не решить по заказу!
Ах, если б можно, чтоб дважды мой факел потух!
Чтоб на вечерней заре и на утренней сразу!
Пляшущим шагом прошла по земле! — Неба дочь!
С полным передником роз! — Ни ростка не наруша!
Знаю, умру на заре! — Ястребиную ночь
Бог не пошлет по мою лебединую душу!
Нежной рукой отведя нецелованный крест,
В щедрое небо рванусь за последним приветом.
Прорезь зари — и ответной улыбки прорез.
— Я и в предсмертной икоте останусь поэтом!
Превыше крестов и труб,
Крещенный в огне и дыме,
Здорово, в веках Владимир!
Он возчик и он же конь,
Он прихоть и он же право.
Вздохнул, поплевал в ладонь:
— Держись, ломовая слава!
Певец площадных чудес —
Здорово, гордец чумазый,
Что камнем — тяжеловес
Избрал, не прельщась алмазом.
Здорово, булыжный гром!
Зевнул, козырнул и снова
Оглоблей гребет — крылом
18 сентября 1921
И засим, упредив заране,
Что меж мной и тобою — мили!
Что себя причисляю к рвани,
Что честно мое место в мире:
Под колесами всех излишеств:
Стол уродов, калек, горбатых.
И засим с колокольной крыши
Объявляю: люблю богатых!
За их корень, гнилой и шаткий,
С колыбели растящий рану,
За растерянную повадку
Из кармана и вновь к карману.
За тишайшую просьбу уст их,
Исполняемую, как окрик.
И за то, что их в рай не впустят,
И за то, что в глаза не смотрят.
За их тайны — всегда с нарочным!
За их страсти — всегда с рассыльным!
За навязанные им ночи,
(И целуют и пьют насильно!)
И за то, что в учетах, в скуках,
В позолотах, в зевотах, в ватах,
Вот меня, наглеца, не купят —
Подтверждаю: люблю богатых!
А еще, несмотря на бритость,
Сытость, питость (моргну — и трачу!)
За какую-то — вдруг — побитость,
За какой-то их взгляд собачий,
Ли к нулям? Не шалят ли гири?
И за то, что меж всех отверженств
Нет — такого сиротства в мире!
Есть такая дурная басня:
Как верблюды в иглу пролезли.
. За их взгляд, изумленный насмерть,
Извиняющийся в болезни.
Как в банкротстве. "Ссудил бы. Рад бы —
За тихое, с уст зажатых:
"По каратам считал, я — брат был. "
Присягаю: люблю богатых!
30 сентября 1922
Диалог Гамлета с совестью
— На дне она, где ил
И водоросли. Спать в них
Ушла, — но сна и там нет!
Как сорок тысяч братьев
Любить не могут!
На дне она, где ил:
Ил. И последний венчик
Всплыл на приречных бревнах.
Как сорок тысяч.
Все ж, чем один любовник.
На дне она, где ил.
Рас — стояние: версты, мили.
Нас рас — ставили, рас — садили,
Чтобы тихо себя вели
По двум разным концам земли.
Рас — стояние: версты, дали.
Нас расклеили, распаяли,
В две руки развели, распяв,
И не знали, что это — сплав
Вдохновений и сухожилий.
Не рассорили — рассорыли,
Расселили нас как орлов-
Заговорщиков: версты, дали.
Не расстроили — расстреляли.
По трущобам земных широт
Рассовали нас как сирот.
Который уж, ну который — март?!
Разбили нас — как колоду карт!
Ползет подземный змей,
Ползет, везет людей.
И каждый — со своей
Газетой (со своей
Экземой!) Жвачный тик,
Кто — чтец? Старик? Атлет?
Солдат? — Ни черт, ни лиц,
Ни лет. Скелет — раз нет
Лица: газетный лист!
Которым — весь Париж
С лба до пупа одет.
Что для таких господ —
Закат или рассвет?
Газет — читай: клевет,
Газет — читай: растрат.
Что ни столбец — навет,
Что ни абзац — отврат.
О, с чем на Страшный суд
Предстаните: на свет!
— Пошел! Пропал! Изчез!
Стар материнский страх.
Мать! Гуттенбергов пресс
Уж лучше на погост, —
Чем в гнойный лазарет
Кто наших сыновей
Гноит во цвете лет?
Вот, други, — и куда
Сильней, чем в сих строках! —
Что’ думаю, когда
С рукописью в руках
Стою перед лицом
— Пустее места — нет! —
Так значит — нелицом
1-15 ноября 1935, Ванв
Пора снимать янтарь,
Пора менять словарь,
Пора гасить фонарь
Тексты воспроизводятся по изданиям:
— Марина Цветаева "Поэмы. Стихотворения.", Уфа, 1987
— Марина Цветаева "Стихотворения. Поэмы.",
Москва, "Художественная литература", 1989
rus-poetry.ru
|
|
|
|
|
|
