Крошка сын к отцу пришел, и спросила кроха: - Что такое хорошо и что такое плохо?- У меня секретов нет,- слушайте, детишки,- папы этого ответ помещаю в книжке.
- Если ветер крыши рвет, если град загрохал,- каждый знает - это вот для прогулок плохо. Дождь покапал и прошел. Солнце в целом свете. Это - очень хорошо и большим и детям.
Если сын чернее ночи, грязь лежит на рожице,- ясно, это плохо очень для ребячьей кожицы.
Если мальчик любит мыло и зубной порошок, этот мальчик очень милый, поступает хорошо.
Если бьет дрянной драчун слабого мальчишку, я такого не хочу даже вставить в книжку.
Этот вот кричит: - Не трожь тех, кто меньше ростом!- Этот мальчик так хорош, загляденье просто! Если ты порвал подряд книжицу и мячик, октябрята говорят: плоховатый мальчик.
Если мальчик любит труд, тычет в книжку пальчик, про такого пишут тут: он хороший мальчик.
От вороны карапуз убежал, заохав. Мальчик этот просто трус. Это очень плохо.
Этот, хоть и сам с вершок, спорит с грозной птицей. Храбрый мальчик, хорошо, в жизни пригодится. Этот в грязь полез и рад. что грязна рубаха. Про такого говорят: он плохой, неряха. Этот чистит валенки, моет сам галоши. Он хотя и маленький, но вполне хороший.
Помни это каждый сын. Знай любой ребенок: вырастет из сына cвин, если сын - свиненок, Мальчик радостный пошел, и решила кроха: "Буду делать хорошо, и не буду - плохо".
Мне нравится: 1 |
Количество просмотров: 343Количество комментариев: 0Опубликовано: 29.09.2016
© Владимир Маяковскийwww.beesona.ru
Детская литература полна разнообразных стихотворений и произведений для любого возраста ребенка. Родители с раннего детства читают и рассказывают деткам потешки и пестушки, поют колыбельные, читают на ночь сказки, учат короткие, но емкие по содержанию стихотворения. Главная цель и задача детской литературы – сформировать у ребенка основные понятия о природе, семье, ценностях, правилах поведения и о том, что такое хорошо, что такое плохо. Маяковский дает ответ на этот вопрос.
Детская литература способствует обучению ребенка хорошим качествам, навыкам, объясняет какие-либо вещи с точки зрения детей. Создано огромное количество самых разнообразных произведений и сказок, которые оказывают благоприятное воспитательное воздействие на ребенка. В этой статье мы с вами проанализируем стих, что такое хорошо, что такое плохо в котором его автор Владимир Маяковский объяснил очень наглядно.
Существует своеобразный контраст, когда одно понятие может восприниматься человеком только в том случае, если сравнивать его с другим понятием. Основные примеры такого контраста – черное и белое, добро и зло. Можно бесконечно приводить примеры, но мы думаем, что суть понятна. На таком же контрасте в литературе часто строятся многие произведения, стихотворения. «Что такое хорошо и что такое плохо?» - одно из таких произведений. В нем отчетливо противопоставляется понятие «хорошо» и понятие «плохо», это позволяет ребенку быстрее понять и осознать мысли писателя, которые он хочет до него донести.
Все знают - ребенок должен получать знания из литературы. Владимир Маяковский, несмотря на то что не был детским писателем, написал несколько отличных произведений для детей. Самые известные из них – «Кем быть?» и «Что такое хорошо и что такое плохо?»
Автор ведет рассказ от лица отца, к которому пришел его кроха-сын и задал вопрос, собственно, что такое хорошо и что такое плохо? Таким образом, начинается повествование от лица папы мальчика, который объясняет своему чаду на примере контрастности о хорошем и плохом. Так же, как и Лермонтов в произведении «Бородино» перепоручает повествование солдату, Маяковский позволяет ответить отцу на детский вопрос.
Стихотворение состоит из четверостиший, в каждом из них употребляется слово «хорошо» и слово «плохо», чтобы юный читатель смог понять смысл. Как ни странно, но это не вызывает чувства постоянного повтора. В баснях часто можно увидеть мораль, но иногда и взрослому сложно понять ее, а ребенку и подавно. Поэтому автор раскрывает мораль при помощи обычных жизненных ситуаций. Сначала в стихотворении Маяковский показывает, что такое хорошо и что такое плохо, на примере погодных условий. В следующих четверостишиях автор рассказывает о мальчиках и дает определения им - «хороший» или «плохой». Также Маяковский разъясняет детям важность личной гигиены – если грязь у ребенка лежит на рожице, вырастет из сына свин, если сын свиненок.
Автор показывает, что ребенок должен быть трудолюбив, смел, это отлично видно в четверостишиях про ворону и карапуза, про книжицу и мячик.
Во всех стихах Владимира Маяковского можно отследить некоторые черты советского времени, например, октябрята, которые говорят "плоховатый мальчик". В наше время ребенку сложно будет рассказать о том, кто такие октябрята, ведь советское время уже в прошлом. Но это никак не влияет на популярность стихотворения. С его помощью родители могут легко объяснить детям о хорошем и плохом. В конце стихотворения кроха сделал правильный выбор – будет делать хорошо, не будет плохо. Именно на такой выбор и рассчитывал автор произведения.
fb.ru
Наш мир устроен так, что любое понятие воспринимается только в противопоставлении с другим понятием. Так добро может быть до конца осознано лишь в контрасте со злом, черное – с белым. Так уж повелось в литературе, что именно на контрасте построены многие произведения. Поэтому возникли герои-антиподы, т. е. противопоставленные друг другу, появился прием антитезы, в котором для выразительности резко противопоставлены противоположные понятия, мысли или черты характера героев.
Очевидно, что для ребенка уже с малых лет важно знать, что такое хорошо и что такое плохо. Владимир Маяковский не был детским писателем, он был, скорее, глашатаем революции и новой республики. Но ближе к концу жизни написал несколько стихотворений для детей, самыми известными из которых стали «Кем быть?» и «Что такое хорошо и что такое плохо?». Об анализе второго из них и пойдет речь далее.
Видимо, чтобы вызвать доверие у юного читателя, автор препоручает рассказ о правилах поведения некоему отцу-рассказчику, к которому и пришел «крошка-сын». Прием довольно хорошо известный: еще Михаил Лермонтов в стихотворении «Бородино» рассказ о событиях Отечественной войны 1812 года вложил в уста старого солдата, ведь автор, как известно, родился через два года после войны, а значит, не мог сам достоверно поведать читателю о таком сражении.
Далее все стихотворение строится по принципу «это хорошо, а это плохо» - по сути, раскрываются нравственные представления о добре и зле. Удивительно, что слова «хорошо» или «плохо» используются поочередно в каждом четверостишии, но это не вызывает ощущения однообразного повтора. Кроме того, необходимо отметить, что мораль – это все-таки нечто отвлеченное, что взрослому-то не до конца ясно, а уж ребенку подавно. Поэтому перед автором стояла задача раскрыть эту самую мораль с помощью конкретных образов, близких к имеющемуся у детей жизненному опыту.
Уже начало стихотворения с помощью аллитерации, т. е. подбора взрывных согласных «г» и «р» имитирует начинающуюся грозу – время, не подходящее для прогулок. А дальше рассказик-отец, приводя в пример сначала хорошего, а потом плохого мальчика, на их противопоставлении ясно дает понять, кто их них поступает правильно, а кто нет.
Понятное дело, что если «сын чернее ночи» или «в грязь залез и рад», то это очень плохо, ведь чистоплотность – это залог будущего здоровья ребенка. А если «мальчик любит мыло и зубной порошок», а «также чистит валенки и моет сам калоши», то «он хотя и маленький, но вполне хороший». Осуждается, конечно, и бездельник, который «порвал подряд книжицу и мячик». А вот
Если мальчик любит труд, Тычет в книжку пальчик, Про такого пишут тут: Он хороший мальчик.
А еще хороший мальчик не должен быть «дрянным мальчишкой», который бьет слабого, или «просто трусом», заохавшим по пустяковому поводу. Нет, по мысли автора, мальчик, «хоть и сам с вершок», должен быть храбрым, ведь в жизни это пригодится.
Интересно, что во всех стихах Владимира Маяковского есть приметы советского времени. Безусловно, самой яркой стал «серпастый и молоткастый» советский паспорт. Но вместе с советским прошлым канул в Лету и советский паспорт, и «коммунистическое далеко», и много всего такого, что создавало славу нашему государству, ставшему первым «лагерем социализма в отдельно взятой стране». Стихотворение «Что такое хорошо и что такое плохо?» лишь вскользь упоминает октябрят, которые и называют отрицательного героя «плоховатым мальчиком».
Наверное, трудно объяснить современному ребенку, кто такие были октябрята. Зато с помощью этого стихотворения очень просто объяснить любому карапузу, как нужно и как не нужно поступать в разных жизненных ситуациях. Ведь недаром в конце произведения «мальчик радостный пошел», и решила кроха:
"Буду делать хорошо и не буду - плохо".
Стихотворение «Что такое хорошо и что такое плохо»
Крошка сын к отцу пришел,и спросила кроха:– Что такое хорошо и что такое плохо?У меня секретов нет, –слушайте, детишки, –папы этого ответпомещаю в книжке.
– Если ветер крыши рвет,если град загрохал,-каждый знает – это вотдля прогулок плохо.Дождь покапал и прошел.Солнце в целом свете.Это – очень хорошои большим и детям.
Если сын чернее ночи,грязь лежит на рожице,-ясно, это плохо оченьдля ребячьей кожицы.
Если мальчик любит мылои зубной порошок,этот мальчик очень милый,поступает хорошо.
Если бьет дрянной драчунслабого мальчишку,я такого не хочудаже вставить в книжку.
Этот вот кричит: – Не трожьтех, кто меньше ростом! –Этот мальчик так хорош,загляденье просто!Если ты порвал подрядкнижицу и мячик,октябрята говорят:плоховатый мальчик.
Если мальчик любит труд,тычет в книжку пальчик,про такого пишут тут:он хороший мальчик.
От вороны карапузубежал, заохав.Мальчик этот просто трус.Это очень плохо.
Этот, хоть и сам с вершок,спорит с грозной птицей.Храбрый мальчик, хорошо,в жизни пригодится.Этот в грязь полез и рад.что грязна рубаха.Про такого говорят:он плохой, неряха.Этот чистит валенки,моет сам галоши.Он хотя и маленький,но вполне хороший.
Помни это каждый сын.Знай любой ребенок:вырастет из сына cвин,если сын – свиненок,Мальчик радостный пошел,и решила кроха:“Буду делать хорошо,и не буду – плохо”.
tvory.info
Наш мир устроен так, что любое понятие воспринимается только в противопоставлении с другим понятием. Так добро может быть до конца осознано лишь в контрасте со злом, черное – с белым. Так уж повелось в литературе, что именно на контрасте построены многие произведения. Поэтому возникли герои-антиподы, т. е. противопоставленные друг другу, появился прием антитезы, в котором для выразительности резко противопоставлены противоположные понятия, мысли или черты характера героев.
Очевидно, что для ребенка уже с малых лет важно знать, что такое хорошо и что такое плохо. Владимир Маяковский не был детским писателем, он был, скорее, глашатаем революции и новой республики. Но ближе к концу жизни написал несколько стихотворений для детей, самыми известными из которых стали «Кем быть?» и «Что такое хорошо и что такое плохо?». Об анализе второго из них и пойдет речь далее.
Видимо, чтобы вызвать доверие у юного читателя, автор препоручает рассказ о правилах поведения некоему отцу-рассказчику, к которому и пришел «крошка-сын». Прием довольно хорошо известный: еще Михаил Лермонтов в стихотворении «Бородино» рассказ о событиях Отечественной войны 1812 года вложил в уста старого солдата, ведь автор, как известно, родился через два года после войны, а значит, не мог сам достоверно поведать читателю о таком сражении.
Далее все стихотворение строится по принципу «это хорошо, а это плохо» - по сути, раскрываются нравственные представления о добре и зле. Удивительно, что слова «хорошо» или «плохо» используются поочередно в каждом четверостишии, но это не вызывает ощущения однообразного повтора. Кроме того, необходимо отметить, что мораль – это все-таки нечто отвлеченное, что взрослому-то не до конца ясно, а уж ребенку подавно. Поэтому перед автором стояла задача раскрыть эту самую мораль с помощью конкретных образов, близких к имеющемуся у детей жизненному опыту.
Уже начало стихотворения с помощью аллитерации, т. е. подбора взрывных согласных «г» и «р» имитирует начинающуюся грозу – время, не подходящее для прогулок. А дальше рассказик-отец, приводя в пример сначала хорошего, а потом плохого мальчика, на их противопоставлении ясно дает понять, кто их них поступает правильно, а кто нет.
Понятное дело, что если «сын чернее ночи» или «в грязь залез и рад», то это очень плохо, ведь чистоплотность – это залог будущего здоровья ребенка. А если «мальчик любит мыло и зубной порошок», а «также чистит валенки и моет сам калоши», то «он хотя и маленький, но вполне хороший». Осуждается, конечно, и бездельник, который «порвал подряд книжицу и мячик». А вот
Если мальчик любит труд,Тычет в книжку пальчик,Про такого пишут тут:Он хороший мальчик.А еще хороший мальчик не должен быть «дрянным мальчишкой», который бьет слабого, или «просто трусом», заохавшим по пустяковому поводу. Нет, по мысли автора, мальчик, «хоть и сам с вершок», должен быть храбрым, ведь в жизни это пригодится.
Интересно, что во всех стихах Владимира Маяковского есть приметы советского времени. Безусловно, самой яркой стал «серпастый и молоткастый» советский паспорт. Но вместе с советским прошлым канул в Лету и советский паспорт, и «коммунистическое далеко», и много всего такого, что создавало славу нашему государству, ставшему первым «лагерем социализма в отдельно взятой стране». Стихотворение «Что такое хорошо и что такое плохо?» лишь вскользь упоминает октябрят, которые и называют отрицательного героя «плоховатым мальчиком».
Наверное, трудно объяснить современному ребенку, кто такие были октябрята. Зато с помощью этого стихотворения очень просто объяснить любому карапузу, как нужно и как не нужно поступать в разных жизненных ситуациях. Ведь недаром в конце произведения «мальчик радостный пошел», и решила кроха:
"Будуделать хорошои не буду- плохо".По произведению: «Что такое хорошо и что такое плохо»
По писателю: Маяковский Владимир Владимирович
goldlit.ru
Что такое хорошо и что такое плохо
Отечество
славлю,
которое есть,
но трижды —
которое будет.
Маяковский исключительно работоспособен. Он работает ежедневно, круглосуточно, самоотверженно. Со страниц «Комсомольской правды» на всю страну гремят его стихотворные фельетоны. Зорко приглядывается он к быту советской молодежи. Бьет тревогу по каждому случаю, который пятнает или может запятнать знамя комсомола, задержать рост комсомольцев. Он до остервенения не терпит халтуры, приспособленчества, хамства. Пошлость, самая наималейшая, вызывает в нем почти физическое омерзение.
– Не пошлите! Только не пошлите, пожалуйста! – говорит он, словно припечатывая это требование ударом широко раскрытой пятерни по столу.
И пишет:
«Пускай партер рукоплещет: браво, а мы, где пошлость, везде должны, а не только имеем право, негодовать и свистеть».
Он доказывает на деле, всей своей работой, что высокое мастерство нужно ему прежде всего для того, чтобы как можно убедительнее, как можно крепче, наиболее запоминающимся образом и рифмами внедрять в мозги, в жизнь идеи социалистической революции.
– Сейчас все пишут, и очень недурно, – заявляет он.– Ты скажи, сделал ли ты из своих стихов или пытался сделать оружие класса, оружие революции? И если ты даже скапутился на этом деле, то это гораздо сильнее, почетнее, чем хорошо повторять: «Душа моя полна тоски, а ночь такая лунная…»
Все более простыми и ясными делаются его стихи, ничего не потерявшие, ничего не уступившие в своих творческих правилах.
Эти железные правила своей работы, новые законы стиха он защищает и в статьях и в стихах. Его «Разговор с фининспектором о поэзии», написанный в 1926 году, посвящен основным поэтическим и творческим принципам, которые Маяковский считает обязательными для поэта. Образно и наглядно объясняет Маяковский, во что обходятся настоящему поэту драгоценные слова, добытые «из артезианских людских глубин».
«В грамм добыча, в год труды»… «Тысячи тонн словесной руды» приходится извести поэту, чтобы превратить «слово-сырец» в слово, которое ведет за собой как «полководец человечьей силы».
Трудно назвать в истории мировой литературы поэта, который получал бы такие разноречивые оценки и вызывал столь яростные споры, какие порождает среди современников Маяковского его творчество. Враги отрицают его начисто, они огульно поносят все, что пишет Маяковский, ему отказывают даже в праве поэтического голоса, пытаются изобразить уничтожителей всякой поэзии вообще…
Но те, кто верит в победу великой правды, которую открыло учение коммунистов, видят в Маяковском поэтическое выражение новой, великой эпохи. Они восторженно приветствуют героическую работу поэта, уважительно вслушиваются в раскаты его громового голоса.
«Будет забыт завтра же!..», «Непонятен рабочим и крестьянам», – вещают противники, частенько прикрывая свою ненависть к Маяковскому фальшивой заботой о пролетарском читателе.
«Товарищ Маяковский, ждем тебя в доках!» – пишут поэту бакинские судоремонтники.
«Товарищ Маяковский, красноармейцы и комсостав… дивизии ждут тебя в Доме Красной Армии!» – зовут поэта рабочие и крестьяне, одетые в форму Вооруженных Сил Советской страны.
«Студенты не могут думать, что ты уедешь, не побывав у них…» – требует к себе поэта молодежь Ростова, Киева, Харькова, Ленинграда и Краснодара.
«Кумачовая поэма!» – вопят литературные кликуши и нашептывающие в своей обомшелой злобе противники поэта, спеша охаять его новые стихи.
«Громыхание пустой сорокаведерной бочки по булыжнику», – подхватывают перепуганные эстеты, затыкая уши, чтобы не слышать воинствующего звучания стихов Маяковского, и, притворяясь тугоухими, уныло бубнят, что Маяковский «непонятен».
А те, за кем восторжествовавшая правда нового века, те, кто вслушивается в строки Маяковского, посвященные Родине и революции, кто радостно воспринимает величие замысла и великолепное воплощение его, пишут, подобно А. В. Луначарскому:
«Это Октябрьская революция, отлитая в бронзу».
Один из тех, кто, разойдясь с Коммунистической партией, стал яростным врагом Советской страны, в своей книжке о пролетарской литературе пренебрежительно утверждает, что Маяковский никогда не станет настоящим поэтом революции, что он всегда останется мелкобуржуазным певцом анархиствующей интеллигентской богемы.
Но время решает спор в пользу поэта. Народ с брезгливым негодованием отмахивается от крикливых наветов на поэта, рифмы, темы, дикция, бас которого, весь могучий дар, целиком, до последней строчки отданы социалистической Родине, Октябрьской революции, Коммунистической партии.
Если самым скромным, простым перечислением, как это делается в оглавлениях, напомнить, про что взялся и сумел рассказать своим соотечественникам и всему миру Маяковский, то и тогда возникнет ошеломляющий перечень тем. Уже они дают представление о гигантском масштабе работы, которую принял на свои широкие плечи поэт.
В самом деле!.. Про что сказал всему миру своими стихами Маяковский? Про то, что на одной шестой земной суши произошла Великая Октябрьская революция и народ взял власть в свои руки. Про то, что началось строительство нового мира, и о том, как, возглавляемый ленинской партией большевиков, народ Страны Советов преодолел наитягчайшие трудности на избранном им пути. Он, народ, отстоял добытое пролетарской революцией право на разумное, светлое существование. Прошел через страшные испытания разрухи, отбил нападение интервентов из полутора десятков капиталистических стран и удержал «взвитое красной ракетой, руганное и пропетое, пробитое пулями знамя», которое склонилось над гробом Ильича, чтобы затем снова подняться еще выше, возвещая «весну человечества». Народ утвердил новые, свободные законы социализма и вот уже закладывает прочные основы для построения коммунистического общества. И возникли новые отношения между гражданином и государством, между рабочим и трудом, между сегодняшним и завтрашним, между любовью к подруге и к Родине…
Обо всем этом в предшествовавшие времена самые передовые представители человечества могли лишь мечтать. И чтобы выразить историческую новизну нашей эпохи, ее величие и необыкновенность, чтобы передать масштабы творимого нашим народом, нужен и поэт необыкновенный. Таким и встает перед всем миром Маяковский. Не только вдохновенный трибун социалистической революции, но и сам – всем своим существом, всей своей поэтической сутью – подлинный сын Октябрьской революции, сам по себе явление революции.
Не все сразу понимают это. Некоторые все еще думают, будто главное новаторское значение поэзии Маяковского заключается в том, что Маяковский ввел новые сложные рифмы, установил особый принцип рифмовки, о котором я скажу дальше, нарушил старые, установившиеся размеры стиха, стал печатать стихи строчками-лесенками, ступенчатой строфой. Но все эти нововведения – лишь технологические приемы, которые Маяковский считает наиболее удобными для построения стиха, отвечающего новым задачам, стоящим перед поэзией.
Говорить, что все новаторство Маяковского заключается в новой форме его стиха, – это все равно что, сравнивая сегодняшнюю Москву с дореволюционной, свести все к тому лишь, что раньше жители ее ездили на извозчиках, а теперь на такси, ничего не сказав о великих переменах в самой жизни москвичей…
Главное в другом.
Главное заключается в том, что Маяковский заставляет пересмотреть привычное отношение к поэзии. Сам он видит в новой поэзии не только отражение революции, но и ее вооружение. Он утверждает законы новой революционной эстетики. Он говорит о том, что поэзия может быть истинно прекрасной лишь тогда, когда она служит революции, народу, помогает делать прекрасной самое жизнь. Он решительно отказывается понимать, что произведение литературы или какого-либо другого искусства, направленное против нашего дела, может быть хорошим с точки зрения какой-то отвлеченной красоты. Маяковский видит подлинную красоту в борьбе за новый мир, за свободу человека. Все, что мешает людям освободиться от «ушедшего рабьего», все, что замедляет шаг истории, Маяковский убежденно считает безобразным.
Как-то один развязный молодой человек приносит Маяковскому свои витиевато-изысканные стихи и просит поэта высказать свое мнение о них. Маяковский берет, читает и вдребезги разносит показанные ему вирши и за тон и за содержание:
– Паршивые, отвратительные стихи, типично белогвардейские!
Самоуверенный автор не сдается:
– Я вас не про содержание спрашиваю, Владимир Владимирович, я заранее предполагал, что содержание вам придется не по вкусу, но форма, какова форма, скажите?
– И форма такая же, – отвечает Маяковский, – с кокардой и с аксельбантами, белогвардейская форма.
Он вошел в литературу как разрушитель устаревших канонов искусства и жизни, как гневный ниспровергатель устоев старого быта, как бунтарь, ненавидящий все способы принуждения. Теперь он становится провозвестником новой, народной государственности, певцом боевой, революционной дисциплины, человеком, который, воспевая железную диктатуру пролетариата, радуется успехам новой законности. Он пишет о мужестве наших чекистов и дипломатов, восхищенно говорит о новых, часто неумолимо строгих, но дающих возможность построить прекрасное будущее принципах социалистического порядка.
Обычно всякий большой поэт, как нам известно по истории литературы, бывал в оппозиции к властям, от имени народа призывая противоборствовать законам и предрассудкам, бросая вызов тем, кто сделали себя неправедными хозяевами жизни. И вот впервые в истории литературы свободолюбивый огромный поэт открыто заявляет, что он верой и правдой, каждой строкой своей хочет служить новой власти – власти Советов, власти народа.
– Мне наплевать на то, что я поэт, – сказал он однажды в сердцах.– Я не поэт, а прежде всего поставивший свое перо в услужение – заметьте, в услужение – сегодняшнему часу, настоящей действительности и проводнику ее – Советскому правительству и партии.
Так он утверждает совсем новое отношение и к самой поэзии, и ко всем элементам стиха – к рифме, к ритму, к самому построению строки.
Напевная, мелодичная строка поэтов-символистов разрывается Маяковским на клочья. Мягкая, ритмическая качка стиха заменяется тяжелым, задыхающимся бегом. Ритм стиха вольно меняется по требованию темы. Строка, как солдат, «подменяет ногу» на ходу, чтобы «шаг» стиха соответствовал каждый раз, при любом повороте темы, новому смысловому строю. Вместо усыпляющей, укачивающей поэзии возникает новая, будоражащая, взъерошенная, беспокойная поэзия революции.
Маяковский вводит в стихи приемы ораторской речи.
Меняется и весь словарь поэзии. Изысканное, хрупкое слово литературно-книжного обихода непригодно для речи позта-трибуна, для марша, для лозунга.
Маяковский открывает доступ в поэзию словам из разговорного обихода, иной раз грубоватым, режущим ухо, но полным жизни, свежести и силы. В поэтической лаборатории Маяковского они превращаются в слова-громады, которые поражают читателей своей силой и неожиданно найденной новой сутью.
Ораторский разговорный строй стиха требует сжатости, лаконичности.
Маяковский выбрасывает из стихов своих все лишнее, все, что замедляет течение строк, все, что разъединяет слова. Слова у него стоят плотно. Он пишет с телеграфной краткостью и точностью, но каждое слово оплачено им по самому высокому тарифу сердца, мысли и крови. Каждое слово найдено в труде, продумано, взвешено и скреплено «строкоперстой клятвой» поэта.
Строка Маяковского разбита на ступеньки, облегчающие чтецу-оратору произнесение стиха вслух. Но от этого строка не распадается. Ее крепко связывают в одну звуковую цепь изобретательно найденные созвучия внутри слов, повторяющиеся схожие слоги. Неожиданные, никем не употреблявшиеся рифмы заканчивают строки, «подтянув подпруги» стиха. Обычно у поэтов рифма откликалась привычно и послушно, как эхо. Звукопись строки у символистов была неким внутренним таинством слов, открывающимся лишь для избранных.
У Маяковского слова звучат во всем своем обнаженном естестве, ничего не утаивая. Всегда поражающие рифмы Маяковского – не просто выпиленная рамка четверостишия, а отточенное оружие поэта. «Рифма – бочка. Бочка с динамитом. Строчка – фитиль… Строка додымит, взрывается строчка, и город на воздух строфою летит…»
«Дрянцо хлещите рифм концом…», «Целься рифмой и ритмом ярись!..»
«Самые важные слова в стихе, – говорит Маяковский, – термины, названия, понятия, имена – должны быть обязательно зарифмованы, должны стоять в конце строчки ударными словами…»
Необыкновенные составные многосложные рифмы Маяковский вводит в стихи приемы ораторской речи.
Меняется и весь словарь поэзии. Изысканное, хрупкое слово литературно-книжного обихода непригодно для речи поэта-трибуна, для марша, для лозунга.
Маяковский открывает доступ в поэзию словам из разговорного обихода, иной раз грубоватым, режущим ухо, но полным жизни, свежести и силы. В поэтической лаборатории Маяковского они превращаются в слова-громады, которые поражают читателей своей силой и неожиданно найденной новой сутью.
Ораторский разговорный строй стиха требует сжатости, лаконичности.
Маяковский выбрасывает из стихов своих все лишнее, все, что замедляет течение строк, все, что разъединяет слова. Слова у него стоят плотно. Он пишет с телеграфной краткостью и точностью, но каждое слово оплачено им по самому высокому тарифу сердца, мысли и крови. Каждое слово найдено в труде, продумано, взвешено и скреплено «строкоперстой клятвой» поэта.
Строка Маяковского разбита на ступеньки, облегчающие чтецу-оратору произнесение стиха вслух. Но от этого строка не распадается. Ее крепко связывают в одну звуковую цепь изобретательно найденные созвучия внутри слов, повторяющиеся схожие слоги. Неожиданные, никем не употреблявшиеся рифмы заканчивают строки, «подтянув подпруги» стиха. Обычно у поэтов рифма откликалась привычно и послушно, как эхо. Звукопись строки у символистов была неким внутренним таинством слов, открывающимся лишь для избранных.
У Маяковского слова звучат во всем своем обнаженном естестве, ничего не утаивая. Всегда поражающие рифмы Маяковского – не просто выпиленная рамка четверостишия, а отточенное оружие поэта. «Рифма – бочка. Бочка с динамитом. Строчка – фитиль… Строка додымит, взрывается строчка, и город на воздух строфою летит…»
«Дрянцо хлещите рифм концом…», «Целься рифмой и ритмом ярись!..»
«Самые важные слова в стихе, – говорит Маяковский, – термины, названия, понятия, имена – должны быть обязательно зарифмованы, должны стоять в конце строчки ударными словами…»
Необыкновенные составные многосложные рифмы рождаются в стихах Маяковского: «Носки подарены – наскипидаренный», «Молот и стих – молодости», «За мед нам – пулеметным», «Оперяться – кооперация», «Карьер с Оки – курьерский». Рифмы эти накрепко запоминаются. А большое богатство ритмов придает стиху Маяковского особую энергию.
Находятся еще критики, которые упрекают Маяковского в том, что стихи его чужды духу русской поэзии и рифмы, применяемые Маяковским, несвойственны русскому стиху. Эти литературоведы забывают о великолепном опыте народного творчества и, отгораживаясь от достижений русского фольклора, высокомерно называют рифмы Маяковского урбанистическими, вычурными, чужеродными в русском стихосложении. Между тем известно, что народ в своем творчестве широко и издавна пользуется всевозможными составными и многосложными рифмами, употребляет охотно игровые рифмы, консонансы, концовки строк, опирающиеся на созвучие гласных при несовпадении неударных согласных. Народная поговорка позволяет себе рифмовать: «Все полезно, что в рот полезло…», «Либо пан, либо пропал», а кто не знает частушки:
Ты ли меня, я ли тебя иссушила,
Ты ли меня, я ли тебя извела…
Ты ли меня, я ли тебя из кувшина,
Ты ли меня, я ли тебя из ведра…
Маяковский жадно прислушивается к народным рифмам и уверенно вводит их, по-своему совершенствуя и разнообразя, в стих. Он с неистощимой изобретательностью открывает новые, запоминающиеся созвучия, значительно расширяет запас рифмующихся слов. По праву считает он себя поэтом-словотворцем, обогащающим литературный язык и помогающим народу выражать свои новые чувства, новые думы.
Но Маяковский все время неустанно подчеркивает, что не игра рифм, не блеск образов являются для него решающими в поэзии.
Теперь
для меня
равнодушная честь,
что чудные
рифмы рожу я.
Мне
как бы
только
почище уесть,
уесть покрупнее буржуя.
Открытия Маяковского применяют в своих стихах и другие поэты. Маяковский, в стихах которого бок о бок уживаются пафос и насмешка, оратория и частушка, здравица и проклятия, лирика и плакат, выводит за собой молодую поэзию советской эпохи, мировую революционную литературу на новые просторные пути.
Но сколько бездоказательных упреков вызывают со стороны некоторых литераторов и критиков те приемы ораторской речи, которые широко разрабатывает Маяковский в своей поэзии! Такие приемы известны были еще в классической поэзии древних. Употреблялись они и великими поэтами нашей родины. Помните, например, «О чем шумите вы, народные витии» Пушкина или «А вы, надменные потомки» в гневных строках лермонтовского стихотворения «Смерть поэта». Но ораторские приемы у Маяковского опираются на новые принципы, определяемые иными позициями, иными возможностями поэта.
В классических, приведенных выше примерах из русской поэзии сама фигура поэта-трибуна, поэта-оратора как бы отсутствует. Существует лишь адресат, к которому обращены строки стиха. У Маяковского же обычно в стихе присутствует и сам поэт, возникает его личность с определенным характером и рядом вполне различимых черт. И тогда рождается особый склад поэтической фразы, непосредственно обращенной к читателю, повелительной, спрашивающей, требующей, договаривающейся до конца, без недомолвок.
Некоторые готовы видеть в этом «нескромность» поэта. Маяковского упрекают в зазнайстве, эгоцентризме, в стремлении выпятить собственное «я» и поставить его во главу угла.
В этих вздорных обвинениях сказывается нежелание или неумение понять самый смысл и новую направленность ораторских интонаций Маяковского. Ведь личность автора, несмотря на определенные индивидуальные черты его, в поззии Маяковского обобщается. Когда Маяковский ведет, например, в известном стихотворении «Необычайное приключение» личный разговор с солнцем, как бы ставя себя рядом со светилом, он говорит прежде всего не о себе, а о назначении поэта и революционного искусства, освещающего людям дорогу к счастью, согревающего человеческие сердца. Отождествляя свою поэтическую позицию с солнечной, считая себя как бы подсменным светилом, Маяковский и провозглашает: «Светить всегда, светить везде, до дней последних донца, светить – и никаких гвоздей! Вот лозунг мой – и солнца!»
В духе этой же почтительной иронии беседует Маяковский и с Пушкиным – солнцем русской поэзии. Ему дорог живой и страстный облик поэта, на которого пытаются навести «хрестоматийный глянец». Только очень тугоухие могут утверждать, что Маяковский не понимает Пушкина, мелко соперничает с ним. Ненавистник «всяческой мертвечины», обожатель «всяческой жизни», он глубоко любит и ценит Пушкина, «но живого, а не мумию». И, когда на экранах появляется картина, искажающая образ Пушкина, Маяковский гневно выступает на диспуте.
– Это глумление! – кричит он.– Вы не смеете… Не смеете так показывать Пушкина – поэта, равного которому не было и нет в России.
И когда он пишет в своей поэме: «Улица – моя, дома – мои», «В моем автомобиле мои депутаты» или «Сидите, не совейте в моем Моссовете», – то речь здесь идет не о зазнайстве, как полагают тугоухие и близорукие, и, уж конечно, не о стремлении похвастаться собственной машиной, как ехидничают завистники…
Нет, здесь сказывается гордость, присущая советскому человеку, чувство полновластного хозяйствования, сознание законной власти, делимой со всем народом, уверенность гражданина страны социализма, отвоеванная в боях, добытая в неустанном труде.
И потому, что в каждом почти стихе Маяковский – оратор, убеждающий слушателя, и чаще всего он говорит от своего лица, от самого себя, все, даже самые злободневные стихи его звучат большей частью лирически, как непосредственный, живой голос поэта.
Поэтому впервые в истории мировой литературы рождается стих, в котором оказалось возможным сосуществование и взаимопроникновение лирики, исторического эпоса, публицистики, высокого пафоса и уничтожительной насмешки. Грандиозная оратория соседствует в поэзии Маяковского с народной зубодробительной частушкой и фельетоном, торжественная здравица звучит рядом с гневным проклятием, течение баллады перекрывают политические лозунги, боевой марш уживается с нежнейшими любовными строфами.
Поэт живет едиными со всем народом мыслями и чувствами. Он стремится быть «народа водителем» и одновременно народным слугой. Не может он оставаться в стихах своих безликим. Его собственные чувства, помыслы и страсти сливаются с думами, чаяниями народа, проверяются ими. Так и возникает удивительный сплав лиризма и политической публицистики.
Не для того чтобы выпячивать собственное «я», воспеть себя, пишет Маяковский от своего имени предельно искренние стихи, полные глубочайших личных переживаний и высокой гражданской страсти. Он воспевает и славит революцию, советского человека, гражданина-бойца, передовика всего разумного человечества, новую любовь его, очищенную от скверны рабьего прошлого. Фигура самого автора присутствует в поэзии Маяковского главным образом и прежде всего как личность советского гражданина, как образ патриота, влюбленного в свое социалистическое отечество, всем сердцем верящего, всем существом устремленного в прекрасное коммунистическое будущее.
Белинский приводил известные слова Гоголя о Пушкине, писавшего, что это был русский человек во всем его будущем величии.
Маяковский, встающий в своих стихах как поэт-трибун, оратор, глашатай великой любви, друг и пламенный собеседник читателя, – это тоже прежде всего русский, советский человек во всем его завтрашнем коммунистическом величии.
Именно с этих позиций выступает всегда в своих стихах Маяковский. Он начал как бунтарь, разрушивший старый мир. Теперь он говорит как строитель нового, социалистического государства, нового, справедливого и светлого порядка жизни.
И все больше и больше людей в мире начинают понимать, что Маяковский – это совершенно новое явление в литературе, принципиально новый тип поэта-борца, поэта-организатора. Такого могла породить и воспитать только великая пролетарская революция.
И Маяковский становится первым великим русским поэтом, имеющим возможность оказать могучее влияние на развитие передовой поэзии всего мира.
Значит ли это, что Пушкин и Лермонтов, например, хуже?..
Нет, конечно! Так может ставить вопрос лишь тот, кто путем ненужных сравнений стремится непременно унизить одного великого поэта за счет другого. Пушкин и Лермонтов – национальная гордость нашей страны, слава и драгоценное достояние культуры всего передового человечества. Но, когда жили и творили Пушкин и Лермонтов, страна наша не выходила еще на аванпосты мировой культуры. Она была в ту пору еще отсталой страной. И это, естественно, сказалось на резонансе нашей литературы за рубежом: ей в то время было еще трудно добиться международного признания. С прозой благодаря большей доступности перевода дело обстояло, как известно, лучше. Тургенев, Толстой и Достоевский стали на долгие годы подлинными властителями умов во всем мире. Но, например, даже такого гениального писателя, как Чехов, по-настоящему узнали на западе Европы и в Америке лишь после турне Московского Художественного театра, совершенного в первые годы революции…
Еще труднее было пробиться нашим поэтам, звучание которых при всей безграничной широте их таланта и творчества сохранило в каждой строке национальную самобытность.
А Маяковский загремел во весь свой мощный голос тогда, когда страна наша стала провозвестницей торжества новых идей, ошеломивших человечество и заставивших повернуться на залп «Авроры» каждого, у кого не заросли мхом уши. На наше счастье, в те годы уже созрел у нас поэт, дар и поэтический диапазон которого были под стать размаху революции, поэт, который взялся рассказать миру о подвиге и величии сбывшейся революции.
Маяковский выбирает для себя самые трудные дороги, по которым еще не ходил ни один поэт. Он отказывается свернуть на тропку, которая «протоптанней и легше». Он не обходит трудных тем, он смело берется за них. И, когда слабонервные юнцы и девицы, начитавшись печальных стихов Есенина, готовы воспевать самоубийство, самовольный уход из жизни, Маяковский выступает со стихами, которые всеми строками, как сотней дружеских рук, поддерживают ослабевших, жестоко встряхивают нытиков, вправляют им мозги.
Это стихотворение – «Сергею Есенину».
Все свое мастерство, всю свою изобретательность вложил поэт в заключительные строки стихотворения, где он заново, по-своему, повернул смысл и придал новое звучание предсмертным строкам Есенина: «В этой жизни умереть не ново, но и жить, конечно, не новей…» Строки эти были уже многими заучены и пелись на все голоса. Маяковский выколотил из этой уже привычной строфы ее легко укореняющийся упадочный, вредный смысл и вогнал в нее формулу, крепко запоминающуюся, живительную и зовущую к борьбе: «В этой жизни помереть не трудно. Сделать жизнь значительно трудней».
Маяковский, как и все великие поэты, становится подлинным «властителем умов» молодежи.
Он становится живой совестью молодой революционной поэзии.
Разъезжая по стране, он примечает огромную перемену, происшедшую в жизни миллионов людей, восторгается новыми индустриальными пейзажами, радуется переделке земли и человека, радуется каждой мелочи, несущей на себе печать нового.
Он безжалостно выволакивает на свет замеченную им и нашей жизни, в нашем быту грязь, отсталость, свинство, малейшие остатки рабьего прошлого.
К десятой годовщине Великой Октябрьской социалистической революции он пишет одну из замечательнейших своих поэм – «Хорошо!». В ней обнаруживаются новые качества развернувшегося таланта Маяковского. Это поэма о победившей революции, об утверждении нового, радостного бытия человека. В ритме каждой ее строки отдаются удары большого, полновесного сердца гражданина, влюбленного в свою Родину, восторженно гордящегося ею.
Необычайное разнообразие оттенков, приемов, ритмов применяет в поэме Маяковский. Здесь и широко написанная величественная картина Октябрьских боев, и жгучая политическая сатира, и мастерски рассказанная хроника иервого десятилетия Октября, и деревенская частушка, и от самого сердца идущие, любое сердце пронимающие лирические строки о любимой, о щепотке простой соли в голодные годы, о синем шелке неба, о земле, с которой «вдвоем голодал» и которую «нельзя никогда забыть».
Поэма заканчивается светлой и звенящей от радостного напряжения песней о Родине и счастье.
Заключительные простые и торжественные слова поэмы заучены наизусть миллионами людей. Строки эти славят молодость нашей страны, в которой каждый может лет до ста расти без старости и творить, выдумывать, пробовать.
В этих строках, в их монументальном ритме ясно слышится победная и широкая поступь грядущего.
Маяковский читает поэму в Политехническом музее.
Большая аудитория музея переполнена. Молодежь встречает поэму восторженно, салютуя ей частыми залпами оваций. Маяковский читает заключительные строки одной из глав поэмы, напоминающие о том, как в годы интервенции мы стояли среди враждебного мира, на островке, голодные, нищие, но
…с Лениным в башке
и с наганом в руке.
И вдруг какой-то молодой красноармеец, привстав со своего места, кричит:
– И с вашими стихами в сердце, товарищ Маяковский!
Первый раз в жизни не знает Маяковский, как ответить… Не часто в этой аудитории, куда обычно на его вечера стекаются обиженные противники, все еще норовящие как-нибудь насолить поэту, приходится слышать ему такую открытую и высокую похвалу. Шутка ли сказать, какую смелую и желанную для поэта оценку дал его стихам этот молоденький красноармеец, порывисто вскочивший на галерке!.. «И с вашими стихами в сердце…» Видно, хотел напомнить всем, что в самые трудные для страны годы народ шел в бой «с Лениным в башке и с наганом в руке» и со стихами Маяковского, взятыми на вооружение.
Я вижу, как подавляет в себе волнение Владимир Владимирович. Некоторое время он молчит, все более и более светлея лицом. Потом всматривается в зал благодарными усталыми глазами, находит там наверху того, кто крикнул. Очень серьезно и с таким доверием, как бы протягивая через зал руку за поддержкой, он говорит:
– Спасибо, товарищ…
Маяковский сам сознает, что обязан газетной работе успехом своей новой поэмы. Чтоб подняться до ее превосходных и широких обобщений, требуется умение в каждой узкой теме находить зерна больших идей.
Маяковский в своих газетных стихах и фельетонах крепко связывает злобу дня и мечтательную смелость заглядов в будущее. В юмористическом стихотворении о неработающем лифте он умеет поставить будничную тему так, что стихотворение сразу наполняется духом большого времени.
Пусть ропщут поэты,
слюною плеща,
губой
презрение вызмеив.
Я,
душу не снизив,
кричу о вещах,
обязательных при социализме.
Каждое, даже самое мелкое стихотворение Маяковского, каждое выступление его – это не пустая хвала, а утверждение революции, не добродушное осмеяние врагов, а беспощадное уничтожение их. И он зовет молодежь, весь советский народ неусыпно следить, чтобы враги не нарушили нашу дружбу, стройку и рост.
Кому только не попадает в его стихах! Кого только не гвоздит он своими строками! Бюрократы, мертвые души, хулиганы, антисемиты, пошляки, разгильдяи, воры, политические недоросли, себялюбцы, прихлебалы, сплетники, подлизы, скопидомы, помпадуры, трусы, казнокрады, псевдоученые, сектанты, хамы, взяточники, болоночьи лирики – все эти обреченные на вымирание в будущем людишки испытывают на своих боках тяжелые удары сатирических, негодующих стихов Маяковского. Он разделывается с ними и в стихах, и в прозе, и в своих выступлениях перед читателем, и в пьесах.
Он пишет две пьесы: «Клоп» и «Баня». Он любит в своих сатирических вещах сталкивать людей будущего с современными обывателями.
На фоне будущего, уже очищенного от всего скверного, что нам осталось в наследство от старых лет, с особой неприглядностью видишь обличье некоторых наших современников.
В пьесе «Клоп» Маяковский переносит в будущее обывателя наших дней.
В последнем своем произведении для театра – «Баня» – он сталкивает наших современников с «фосфорической женщиной», явившейся на машине времени к нам из будущего.
Проблема времени, возможность приблизить будущее давно уже занимает Маяковского. Еще весной 1922 года, услышав о теории относительности Эйнштейна, пораженный переменами, которые произведены в научных взглядах на время и пространство, Маяковский задумчиво говорит своему собеседнику:
– А вдруг так будет завоевано бессмертие?! Вдруг смерти не будет? А я совершенно убежден, что будут воскрешать мертвых. Я обязательно найду физика, который мне по пунктам растолкует книгу Эйнштейна. Я этому физику академический паек платить за это буду.
Он даже собирается послать Эйнштейну приветственную телеграмму: «От искусства будущего – науке будущего».
И в заключительной части своей поэмы «Про это», написанной в виде прошения ученому грядущего века, он кричит:
Крикну я
вот с этой,
с нынешней страницы:
. . .
Воскреси —
свое дожить хочу!
Маяковский – мечтптель. Он подлинный мечтатель, в самом лучшем, ленинском понимании этого слова. Его любовь к человеку будующего, наследнику наших дел, – это не беспочвенная восторженная утопия, не увлечение фантаста. Это уверенность бойца, берущего точный прицел, хорошо осмотревшего высоты, которыми надо овладеть.
Будущее
не придет само,
если
не примем мер.
За жабры его, – комсомол!
За хвост его, – пионер!
Но, жадно всматриваясь в будущее, именем его громя сегодняшние недостатки, Маяковский с любовью отыскивает черты этого будущего в лучших людях нашего времени. Он находит их и воспевает в гигантском образе Ленина, в «солдатах Дзержинского», в «строителях Кузнецкстроя»:
Я знаю —
город
будет,
я знаю —
саду
цвесть,
когда
такие люди
в стране
в советской
есть!
Поделитесь на страничкеСледующая глава >
biography.wikireading.ru
— Если ветер— Если ветер крыши рвёт,еслиесли град загрохал, —каждый знает —каждый знает — это вотдля прогулокдля прогулок плохо.
Дождь покапалДождь покапал и прошёл.СолнцеСолнце в целом свете.Это —Это — очень хорошои большими большим и детям.
ЕслиЕсли сынЕсли сын черне́е ночи,грязь лежитгрязь лежит на рожице, —ясно,ясно, этоясно, это плохо оченьдля ребячьей кожицы.ЕслиЕсли мальчикЕсли мальчик любит мылои зубной порошок,этот мальчикэтот мальчик очень милый,поступает хорошо.
Если бьётЕсли бьёт дрянной драчунслабого мальчишку,я такогоя такого не хочудажедаже вставить в книжку.
Этот вот кричит:Этот вот кричит: — Не трожьтех,тех, кто меньше ростом! —Этот мальчикЭтот мальчик так хорош,загляденье просто!
Если тыЕсли ты порвал подрядкнижицукнижицу и мячик,октябрята говорят:
плоховатый мальчик.
Если мальчикЕсли мальчик любит труд,тычеттычет в книжкутычет в книжку пальчик,про такогопро такого пишут тут:онон хороший мальчик.
От вороныОт вороны карапузубежал, заохав.Мальчик этотМальчик этот просто трус.ЭтоЭто очень плохо.
Этот,Этот, хоть и сам с вершок,споритспорит с грозной птицей.Храбрый мальчик,Храбрый мальчик, хорошо,в жизнив жизни пригодится.
ЭтотЭтот в грязь полезЭтот в грязь полез и рад,что грязна рубаха.Про такогоПро такого говорят:он плохой,он плохой, неряха.
ЭтотЭтот чистит валенки,моетмоет саммоет сам галоши.ОнОн хотя и маленький,но вполне хороший.
ПомниПомни этоПомни это каждый сын.ЗнайЗнай любой ребёнок:вырастетвырастет из сынавырастет из сына свин,если сын —если сын — свинёнок.
МальчикМальчик радостный пошёл,и решила кроха:«Буду«Буду делать хорошо,и не буду —и не буду — плохо».
www.zharar.com
|
|
|
|
|
|
