Все стихи Сергея Есенина
Стихи Есенина для детей: читать популярные, лучшие, красивые стихотворения поэта классика на сайте РуСтих о любви и Родине, природе и животных, для детей и взрослых. Если вы не нашли желаемый стих, поэта или тематику, рекомендуем воспользоваться поиском вверху сайта.
rustih.ru
Творчество Сергея Есенина неповторимо яркое и глубокое. Стихи поэта полны сердечной теплоты и искренности, страстной любви ко всему близкому и разному, к беспредельным просторам родных полей, “неисчерпаемую печаль” которых умел он так эмоционально и так звонко передать. Здесь собраны стихи великого поэта, которые будут понятны и близки к сердцам детей и подростков.
Белая березаПод моим окномПринакрылась снегом,Точно серебром.На пушистых веткахСнежною каймойРаспустились кистиБелой бахромой.И стоит березаВ сонной тишине,И горят снежинкиВ золотом огне.А заря, ленивоОбходя кругом,Обсыпает веткиНовым серебром.
В этот лес завороженный,По пушинкам серебра,Я с винтовкой заряженнойНа охоту шел вчера.По дорожке чистой, гладкойЯ прошел, не наследил…Кто ж катался здесь украдкой?Кто здесь падал и ходил?Подойду, взгляну поближе:Хрупкий снег изломан весь.Здесь вот когти, дальше – лыжи…Кто-то странный бегал здесь.Кабы твердо знал я тайнуЗаколдованным речам,Я узнал бы хоть случайно,Кто здесь бродит по ночам.Из-за елки бы высокойПосмотрел я на кругу:Кто глубокий след далекийОставляет на снегу?..
Еду. Тихо. Слышны звоныПод копытом на снегу.Только серые вороныРасшумелись на лугу.
Заколдован невидимкой,Дремлет лес под сказку сна.Словно белою косынкойПовязалася сосна.
Понагнулась, как старушка,Оперлася на клюку,А под самою макушкойДолбит дятел на суку.
Скачет конь, простору много.Валит снег и стелет шаль.Бесконечная дорогаУбегает лентой вдаль.
Заметает пургаБелый путь,Хочет в мягких снегахПотонуть.
Ветер резвый уснулНа пути;Ни проехать в лесу,Ни пройти.
Забежала колядаНа село,В руки белые взялаПомело.
Гей вы, нелюди-люди,Народ,Выходите с дорогиВперёд!
Испугалась пургаНа снегах,Побежала скорейНа луга.
Ветер тоже спросонокВскочилДа и шапку с кудрейУронил.
Утром ворон к берёзынькеСтук…И повесил ту шапкуНа сук.
Черемуха душистаяС весною расцвелаИ ветки золотистые,Что кудри, завила.Кругом роса медвянаяСползает по коре,Под нею зелень прянаяСияет в серебре.А рядом, у проталинки,В траве, между корней,Бежит, струится маленькийСеребряный ручей.Черемуха душистая,Развесившись, стоит,А зелень золотистаяНа солнышке горит.Ручей волной гремучеюВсе ветки обдаетИ вкрадчиво под кручеюЕй песенки поет.
Усталый день склонился к ночи,Затихла шумная волна,Погасло солнце, и над миромПлывет задумчиво луна.Долина тихая внимаетЖурчанью мирного ручья.И темный лес, склоняясь, дремлетПод звуки песни соловья.Внимая песням, с берегами,Ласкаясь, шепчется река.И тихо слышится над неюВеселый шелест тростника.
Край любимый! Сердцу снятсяСкирды солнца в водах лонных.Я хотел бы затерятьсяВ зеленях твоих стозвонных.По меже на переметкеРезеда и риза кашки.И вызванивают в четкиИвы, кроткие монашки.Курит облаком болото,Гарь в небесном коромысле.С тихой тайной для кого-тоЗатаил я в сердце мысли.Все встречаю, все приемлю,Рад и счастлив душу вынуть.Я пришел на эту землю,Чтоб скорей ее покинуть.
Задремали звезды золотые,Задрожало зеркало затона,Брезжит свет на заводи речныеИ румянит сетку небосклона.Улыбнулись сонные березки,Растрепали шелковые косы.Шелестят зеленые сережки,И горят серебряные росы.У плетня заросшая крапиваОбрядилась ярким перламутромИ, качаясь, шепчет шаловливо:«С добрым утром!»
Нивы сжаты, рощи голы,От воды туман и сырость.Колесом за сини горыСолнце тихое скатилось.Дремлет взрытая дорога.Ей сегодня примечталось,Что совсем, совсем немногоЖдать зимы седой осталось.Ах, и сам я в чаще звонкойУвидал вчера в тумане:Рыжий месяц жеребенкомЗапрягался в наши сани.
Запели тесаные дроги,Бегут равнины и кусты.Опять часовни на дорогеИ поминальные кресты.
Опять я теплой грустью боленОт овсяного ветерка.И на известку колоколенНевольно крестится рука.
О Русь, малиновое полеИ синь, упавшая в реку,Люблю до радости и болиТвою озерную тоску.
Холодной скорби не измерить,Ты на туманном берегу.Но не любить тебя, не верить –Я научиться не могу.
И не отдам я эти цепиИ не расстанусь с долгим сном,Когда звенят родные степиМолитвословным ковылем.
Отговорила роща золотаяБерезовым, веселым языком,И журавли, печально пролетая,Уж не жалеют больше ни о ком.
Кого жалеть? Ведь каждый в мире странник –Пройдет, зайдет и вновь покинет дом.О всех ушедших грезит конопляникС широким месяцем над голубым прудом.
Стою один среди равнины голой,А журавлей относит ветром в даль,Я полон дум о юности веселой,Но ничего в прошедшем мне не жаль.
Не жаль мне лет, растраченных напрасно,Не жаль души сиреневую цветь.В саду горит костер рябины красной,Но никого не может он согреть.
Не обгорят рябиновые кисти,От желтизны не пропадет трава,Как дерево роняет тихо листья,Так я роняю грустные слова.
И если время, ветром разметая,Сгребет их все в один ненужный ком…Скажите так… что роща золотаяОтговорила милым языком.
Топи да болота,Синий плат небес.Хвойной позолотойВззвенивает лес.Тенькает синицаМеж лесных кудрей,Темным елям снитсяГомон косарей.По лугу со скрипомТянется обоз —Суховатой липойПахнет от колес.Слухают ракитыПосвист ветряной…Край ты мой забытый,Край ты мой родной.
Вот уж вечер. РосаБлестит на крапиве.Я стою у дороги,Прислонившись к иве.От луны свет большойПрямо на нашу крышу.Где-то песнь соловьяВдалеке я слышу.Хорошо и тепло,Как зимой у печки.И березы стоят,Как большие свечки.И вдали за рекой,Видно, за опушкой,Сонный сторож стучитМертвой колотушкой.
komarik.co
То не тучи бродят за овиномИ не холод.Замесила Божья Матерь сынуКолоб.
Всякой снадобью она поила житоВ масле.Испекла и положила тихоВ ясли.
Заигрался в радости младенец,Пал в дрему,Уронил он колоб золоченыйНа солому.
Покатился колоб за воротаРожью.Замутили слезы душу голубуюБожью.
Говорила Божья Матерь сынуСоветы:«Ты не плачь, мой лебеденочек,Не сетуй.
На земле все люди человеки,Чада.Хоть одну им малую забавуНадо.
Жутко им меж темныхПерелесиц,Назвала я этот колоб —Месяц».
Ты запой мне ту песню, что преждеНапевала нам старая мать.Не жалея о сгибшей надежде,Я сумею тебе подпевать.
Я ведь знаю, и мне знакомо,Потому и волнуй и тревожь —Будто я из родимого домаСлышу в голосе нежную дрожь.
Ты мне пой, ну, а я с такою,Вот с такою же песней, как ты,Лишь немного глаза прикрою —Вижу вновь дорогие черты.
Ты мне пой. Ведь моя отрада —Что вовек я любил не одинИ калитку осеннего сада,И опавшие листья с рябин.
Ты мне пой, ну, а я припомнюИ не буду забывчиво хмур:Так приятно и так легко мнеВидеть мать и тоскующих кур.
Я навек за туманы и росыПолюбил у березки стан,И ее золотистые косы,И холщовый ее сарафан.
Потому так и сердцу не жестко —Мне за песнею и за виномПоказалась ты той березкой,Что стоит под родимым окном.
Чего же мнеЕще теперь придумать,О чем теперьЕще мне написать?Передо мнойНа столике угрюмомЛежит письмо,Что мне прислала мать.
Она мне пишет:«Если можешь ты,То приезжай, голубчик,К нам на святки.Купи мне шаль,Отцу купи порты,У нас в домуБольшие недостатки.
Мне страх не нравится,Что ты поэт,Что ты сдружился
С славою плохою.Гораздо лучше бС малых летХодил ты в поле за сохою.
Стара я сталаИ совсем плоха,Но если б домаБыл ты изначала,То у меняБыла б теперь снохаИ на ногеВнучонка я качала.
Но ты детейПо свету растерял,Свою женуЛегко отдал другому,И без семьи, без дружбы,Без причалТы с головойУшел в кабацкий омут.
Любимый сын мой,Что с тобой?Ты был так кроток,Был ты так смиренен.И говорили все наперебой:Какой счастливыйАлександр Есенин!
В тебе надежды нашиНе сбылись,И на душеС того больней и горьше,Что у отцаБыла напрасной мысль,Чтоб за стихиТы денег брал побольше.
Хоть сколько б тыНи брал,Ты не пошлешь их в дом,И потому так горькоРечи льются,Что знаю яНа опыте твоем:Поэтам деньги не даются.
Мне страх не нравится,Что ты поэт,Что ты сдружилсяС славою плохою.Гораздо лучше бС малых летХодил ты в поле за сохою.
Теперь сплошная грусть,Живем мы, как во тьме.У нас нет лошади.Но если б был ты в доме,
То было б все,И при твоем уме —Пост председателяВ волисполкоме.
Тогда б жилось смелей,Никто б нас не тянул,И ты б не зналНенужную усталость.Я б заставлялаПрястьТвою жену,А ты как сынПокоил нашу старость».…………Я комкаю письмо,Я погружаюсь в жуть.Ужель нет выходаВ моем пути заветном?Но все, что думаю,Я после расскажу.Я расскажуВ письме ответном…
Сей стих тебе напомнит обо мне,Когда я буду от тебя далёко.Я написал его тебеС слезами и тоской глубокой.
Ты радостью дышишь весь,Ты ведь скоро будешь на воле,А я останусь опять здесьМне в ненавистной этой школе.
Не забывай ты про меняСреди друзей иного круга.Во мне таятся для тебяИскры преданного друга.
Чтобы в глуши я не затих,Чтобы другом был твоим при этом,Я написал тебе сей стих,Хотя и не слыву поэтом.
Сказка о пастушонке Пете, его комиссарстве и коровьем царстве
Пастушонку ПетеТрудно жить на свете:Тонкой хворостинойУправлять скотиной.
Если бы короваПонимала слово,То жилось бы ПетеЛучше нет на свете.
Но коровы в спускеНа траве у лесаГовори по-русски —Смыслят ни бельмеса.
Им бы лишь мычалосьДа трава качалась.Трудно жить на светеПастушонку Пете.
2
Хорошо весноюДумать под сосною,Улыбаясь в дреме,О родимом доме.
Май всё хорошеет,Ели всё игольчей;На коровьей шееПлачет колокольчик.
Плачет и смеетсяНа цветы и травы,Голос раздаетсяЗвоном средь дубравы.
Пете-пастушонкуГолоса не новы,Он найдет сторонку,Где звенят коровы.
Соберет всех в кучу,На село отгонит,Не получит взбучу —Чести не уронит.
Любо хворостинойУправлять скотиной.В ночь у перелесицСпи и плюй на месяц.
3
Ну, а если лето —Песня плохо спета.Слишком много дела —В поле рожь поспела.
Ах, уж не с того лиДни похорошели,Все колосья в поле,Как лебяжьи шеи.
Но беда на светеКаждый час готова,Зазевался Петя —В рожь зайдет корова.
А мужик как взглянет,Разведет ручищейДа как в спину втянетПрямо кнутовищей.
Тяжко хворостинойУправлять скотиной.
4
Вот приходит осеньС цепью кленов голых,Что шумит, как восемьЧертенят веселых.
Мокрый лист с осиныИ дорожных ивокТак и хлещет в спину,В спину и в загривок.
Елка ли, кусток ли,Только вплоть до кожиСапоги промокли,Одежонка тоже.
Некому открыться,Весь как есть пропащий.Вспуганная птицаУлетает в чащу.
И дрожишь полсуткиТо душой, то телом.Рассказать бы утке —Утка улетела.
Рассказать дубровам —У дубровы опадь.Рассказать коровам —Им бы только лопать.
Нет, никто на светеНа обмокшем спускеПастушонка ПетюНе поймет по-русски.
Трудно хворостинойУправлять скотиной.
5
Мыслит Петя с жаром:То ли дело в миреЖил он комиссаромНа своей квартире.
Знал бы все он сроки,Был бы всех речистей,Собирал оброкиДа дороги чистил.
А по вязкой грязи,По осенней тряскеЕздил в каждом разеВ волостной коляске.
И приснился ПетеСтрашный сон на свете.
6
Все доступно в мире.Петя комиссаромНа своей квартиреС толстым самоваром.
Чай пьет на террасе,Ездит в тарантасе,Лучше нет на светеЖизни, чем у Пети.
Но всегда недаромСлужат комиссаром.Нужно знать все сроки,Чтоб сбирать оброки.
Чай, конечно, сладок,А с вареньем дважды,Но блюсти порядокМожет, да не каждый.
Нужно знать законы,Ну, а где же Пете?Он еще иконыДержит в волсовете.
А вокруг советаВ дождь и непогодуС самого рассветаУймища народу.
Наш народ ведь голый,Что ни день, то с требой.То построй им школу,То давай им хлеба.
Кто им наморочил?Кто им накудахтал?Отчего-то оченьСтал им нужен трактор.
Ну, а где же Пете?Он ведь пас скотину,Понимал на светеТолько хворостину.
А народ суровый,В ропоте и гамеХуже, чем коровы,Хуже и упрямей.
С эдаким товаромДрянь быть комиссаром.
Взяли раз ПетрушуЗа живот, за душу,Бросили в коляскуДа как дали таску………….Тут проснулся Петя…
7
Сладко жить на свете!
Встал, а день что надо,Солнечный, звенящий,Легкая прохладаОвевает чащи.
Петя с кротким словомГоворит коровам:«Не хочу и даромБыть я комиссаром».
А над ним береза,Веткой утираясь,Говорит сквозь слезы,Тихо улыбаясь:
«Тяжело на светеБыть для всех примером.Будь ты лучше, Петя,Раньше пионером».
8
Малышам в острастку,В мокрый день осенний,Написал ту сказкуЯ — Сергей Есенин.
Душно мне в этих холодных стенах,Сырость и мрак без просвета.Плесенью пахнет в печальных углах —Вот она, доля поэта.
Видно, навек осужден я влачитьЭти судьбы приговоры,Горькие слезы безропотно лить,Ими томить свои взоры.
Нет, уже лучше тогда поскорейПусть я иду до могилы,Только там я могу, и лишь в ней,Залечить все разбитые силы.
Только и там я могу отдохнуть,Позабыть эти тяжкие муки,Только лишь там не волнуется грудьИ не слышны печальные звуки.
Маша — круглая сиротка.Плохо, плохо Маше жить,Злая мачеха сердитоБез вины ее бранит.
Неродимая сестрицаМаше места не дает.Плачет Маша втихомолкуИ украдкой слезы льет.
Не перечит Маша брани,Не теряет дерзких слов,А коварная сестрицаОтбивает женихов.
Злая мачеха у МашиОтняла ее наряд,Ходит Маша без наряда,И ребята не глядят.
Ходит Маша в сарафане,Сарафан весь из заплат,А на мачехиной дочкеБусы с серьгами гремят.
Сшила Маша на подачкиСарафан себе другойИ на голову наделаПолушалок голубой.
Хочет Маша понаряднейВ церковь Божию ходитьИ у мачехи сердитойПросит бусы ей купить.
Злая мачеха на МашуЗасучила рукава,На устах у бедной МашиТак и замерли слова.
Вышла Маша, зарыдала,Только некуда идти,Побежала б на кладбище,Да могилки не найти.
Замела седая вьюгаПоле снежным полотном,По дороженькам ухабы,И сугробы под окном.
Вышла Маша на крылечко,Стало больно ей невмочь.А кругом лишь воет ветер,А кругом лишь только ночь.
Плачет Маша у крылечка,Притаившись за углом,И заплаканные глазкиУтирает рукавом.
Плачет Маша, крепнет стужа,Злится Дедушка Мороз,А из глаз ее, как жемчуг,Вытекают капли слез.
Вышел месяц из-за тучек,Ярким светом заиграл.Видит Маша — на приступкеКто-то бисер разметал.
От нечаянного счастьяМаша глазки поднялаИ застывшими рукамиКрупный жемчуг собрала.
Только Маша за колечкоОтворяет дверь рукой, —А с высокого сугробаК ней бежит старик седой:
«Эй, красавица, постой-ка,Замела совсем пурга!Где-то здесь вот на крылечкеПозабыл я жемчуга».
Маша с тайною тревогойРобко глазки повелаИ сказала, запинаясь:«Я их в фартук собрала»
И из фартука стыдливо,Заслонив рукой лицо,Маша высыпала жемчугНа обмерзшее крыльцо.
«Стой, дитя, не сыпь, не надо,—Говорит старик седой,—Это бисер ведь на бусы,Это жемчуг, Маша, твой».
Маша с радости смеется,Закраснелася, стоит,А старик, склонясь над нею,Так ей нежно говорит:
«О дитя, я видел, видел,Сколько слез ты пролилаИ как мачеха лихаяИз избы тебя гнала.
А в избе твоя сестрицаЛюбовалася собойИ, расчесывая косы,Хохотала над тобой.
Ты рыдала у крылечка,А кругом мела пурга,Я в награду твои слезыЗаморозил в жемчуга.
За тебя, моя родная,Стало больно мне невмочьИ озлобленным дыханьемЗастудил я мать и дочь.
Вот и вся моя наградаЗа твои потоки слез…Я ведь, Маша, очень добрый,Я ведь Дедушка Мороз».
И исчез мороз трескучий…Маша жемчуг собралаИ, прислушиваясь к вьюге,Постояла и ушла.
Утром Маша рано-раноШла могилушку копать.В это время царедворцыШли красавицу искать.
Приказал король им строгоОбойти свою странуИ красавицу собоюОтыскать себе жену.
Увидали они Машу,Стали Маше говорить,Только Маша порешилаПрежде мертвых схоронить.
Тихо справили поминки,На душе утихла боль,И на Маше, на сиротке,Повенчался сам король.
Дряхлая, выпали зубы,Свиток годов на рогах.Бил ее выгонщик грубыйНа перегонных полях.
Сердце не ласково к шуму,Мыши скребут в уголке.Думает грустную думуО белоногом телке.
Не дали матери сына,Первая радость не прок.И на колу под осинойШкуру трепал ветерок.
Скоро на гречневом свее,С той же сыновней судьбой,Свяжут ей петлю на шееИ поведут на убой.
Жалобно, грустно и тощеВ землю вопьются рога…Снится ей белая рощаИ травяные луга.
Вечер, как сажа,Льется в окно.Белая пряжаТкет полотно.
Пляшет гасница,Прыгает тень.В окна стучитсяСтарый плетень.
Липнет к окошкуЧерная гать.Девочку-крошкуБайкает мать.
Взрыкает зыбкаСонный тропарь:«Спи, моя рыбка,Спи, не гутарь».
Собрала ПречистаяЖуравлей с синицамиВ храме:
«Пойте, веселитесяИ за всех молитесяС нами!»
Молятся с поклонамиЗа судьбу греховную,За нашу;
А маленький Боженька,Подобравши ноженьки,Ест кашу.
Подошла синица,Бедовая птица,Попросила:
«Я Тебе, Боженька,Притомив ноженьки,Молилась».
Журавль и скажи враз:«Тебе и кормить нас,Коль создал».
А Боженька нашПоделил им кашуИ отдал.
В золоченой хатеСмотрит Божья МатиВ небо.
А сыночек маленькийПросит на завалинкеХлеба.
Позвала ПречистаяЖуравлей с синицами,Сказала:
«Приносите, птицы,Хлеба и пшеницыНе мало».
Замешкались птицы —Журавли, синицы —Дождь прочат.
А Боженька в хатеВсе теребит Мати,Есть хочет.
Вышла БогородицаВ поле, за околицу,Кличет.
Только ветер по полю,Словно кони, топает,Свищет.
Боженька МаленькийПлакал на завалинкеОт горя.
Плакал, обливаясь…Прилетал тут аистБелоперый.
Взял он осторожненькоКрасным клювом Боженьку,Умчался.
И Господь на елочке,В аистовом гнездышке,Качался.
Ворочалась к хатеПречистая Мати —Сына нету.
Собрала котомкуИ пошла сторонкойПо свету.
Шла, несла не мало,Наконец сыскалаВ лесочке:
На спине катаетсяУ Белого аистаСыночек.
Позвала ПречистаяЖуравлей с синицами,Сказала:
«На вечное времяСобирайте семяНе мало.
А Белому аисту,Что с Богом катаетсяМеж веток,
Носить на завалинкиСинеглазых маленькихДеток».
Пахнет рыхлыми драченами,У порога в дежке квас,Над печурками точенымиТараканы лезут в паз.
Вьется сажа над заслонкою,В печке нитки попелиц,А на лавке за солонкою —Шелуха сырых яиц.
Мать с ухватами не сладится,Нагибается низко,Старый кот к махотке крадетсяНа парное молоко.
Квохчут куры беспокойныеНад оглоблями сохи,На дворе обедню стройнуюЗапевают петухи.
А в окне на сени скатые,От пугливой шумоты,Из углов щенки кудлатыеЗаползают в хомуты.
В зимний вечер по задворкамРазухабистой гурьбойПо сугробам, по пригоркамМы идем, бредем домой.
Опостылеют салазки,И садимся в два рядкаСлушать бабушкины сказкиПро Ивана-дурака.И сидим мы, еле дышим.Время к полночи идет.Притворимся, что не слышим,Если мама спать зовет.Сказки все. Пора в постели…Но, а как теперь уж спать?И опять мы загалдели,Начинаем приставать.Скажет бабушка несмело:«Что ж сидеть-то до зари?»Ну, а нам какое дело —Говори да говори.
Эта улица мне знакома,И знаком этот низенький дом.Проводов голубая соломаОпрокинулась над окном.
Были годы тяжелых бедствий,Годы буйных, безумных сил.Вспомнил я деревенское детство,Вспомнил я деревенскую синь.
Не искал я ни славы, ни покоя,Я с тщетой этой славы знаком.А сейчас, как глаза закрою,Вижу только родительский дом.
Вижу сад в голубых накрапах,Тихо август прилег ко плетню.Держат липы в зеленых лапахПтичий гомон и щебетню.
Я любил этот дом деревянный,В бревнах теплилась грозная морщь,Наша печь как-то дико и странноЗавывала в дождливую ночь.
Голос громкий и всхлипень зычный,Как о ком-то погибшем, живом.Что он видел, верблюд кирпичный,В завывании дождевом?
Видно, видел он дальние страны,Сон другой и цветущей поры,Золотые пески АфганистанаИ стеклянную хмарь Бухары.
Ах, и я эти страны знаю.Сам немалый прошел там путь.Только ближе к родимому краюМне б хотелось теперь повернуть.
Но угасла та нежная дрема,Все истлело в дыму голубом.Мир тебе — полевая солома,Мир тебе — деревянный дом!
Пахнет рыхлыми драченами;У порога в дежке квас,Над печурками точенымиТараканы лезут в паз.
Вьется сажа над заслонкою,В печке нитки попелиц,А на лавке за солонкою —Шелуха сырых яиц.
Мать с ухватами не сладится,Нагибается низко,Старый кот к махотке крадетсяНа парное молоко.
Квохчут куры беспокойныеНад оглоблями сохи,На дворе обедню стройнуюЗапевают петухи.
А в окне на сени скатые,От пугливой шумоты,Из углов щенки кудлатыеЗаползают в хомуты.
Все живое особой метойОтмечается с ранних пор.Если не был бы я поэтом,То, наверно, был мошенник и вор.
Худощавый и низкорослый,Средь мальчишек всегда герой,Часто, часто с разбитым носомПриходил я к себе домой.
И навстречу испуганной мамеЯ цедил сквозь кровавый рот:«Ничего! Я споткнулся о камень,Это к завтраму все заживет».
И теперь вот, когда простылаЭтих дней кипятковая вязь,Беспокойная, дерзкая силаНа поэмы мои пролилась.
Золотая, словесная груда,И над каждой строкой без концаОтражается прежняя удальЗабияки и сорванца.
Как тогда, я отважный и гордый,Только новью мой брызжет шаг…Если раньше мне били в морду,То теперь вся в крови душа.
И уже говорю я не маме,А в чужой и хохочущий сброд:«Ничего! я споткнулся о камень,Это к завтраму все заживет!»
Матушка в Купальницу по лесу ходила,Босая, с подтыками, по росе бродила.
Травы ворожбиные ноги ей кололи,Плакала родимая в купырях от боли.
Не дознамо печени судорга схватила,Охнула кормилица, тут и породила.
Родился я с песнями в травном одеяле.Зори меня вешние в радугу свивали.
Вырос я до зрелости, внук купальской ночи,Сутемень колдовная счастье мне пророчит.
Только не по совести счастье наготове,Выбираю удалью и глаза и брови.
Как снежинка белая, в просини я таюДа к судьбе-разлучнице след свой заметаю.
Тетя МотяВ розовом капоте,Дядя ВадяВ праздничном наряде,Кузина ЗинаВ плаще резиновом,
ПапаВ пижаме,На мамеШляпа,На сынишке МишкеНовые штанишки —Делают прогулкуПо нашему переулку…И вдруг явлениеВсем на удивление:Раскрасневшись от жары,Молодые маляры —Тит и Вася —Дом красят.Разделывают стеныПод розовый оттенок…Кричит Мишка:— Ишь, как!Вот это ловко —Вместо кисточки спринцовка! —А папа Мише:— Удивляйся потише!Разве трудно догадаться,Что это — механизация?Скоро научатся дажеНаспринцовывать портреты и пейзажи!
Я красивых таких не видел,Только, знаешь, в душе затаюНе в плохой, а в хорошей обиде —Повторяешь ты юность мою.
Ты мое васильковое слово,Я навеки люблю тебя.Как живет теперь наша корова,Грусть соломенную теребя?
Запоешь ты, а мне любимо,Исцеляй меня детским сном.Отгорела ли наша рябина,Осыпаясь под белым окном?
Что поет теперь мать за куделью?Я навеки покинул село,Только знаю — багряной метельюНам листвы на крыльцо намело.
Знаю то, что о нас с тобой вместеВместо ласки и вместо слезУ ворот, как о сгибшей невесте,Тихо воет покинутый пес.
Но и все ж возвращаться не надо,Потому и достался не в срок,Как любовь, как печаль и отрада,Твой красивый рязанский платок.
Скажу вам речь не плоскую,В ней все слова важны:Мариной ИвановскоюВы звать меня должны.
Меня легко обрамите:Я маленький портрет.Сейчас учусь я грамоте,И скоро мне шесть лет.
Глазенки мои кариеИ щечки не плохи.Ах, иногда в ударе яМогу читать стихи.
Перо мое не славится,Подчас пишу не в лад,Но больше всего нравитсяМне кушать «шыколат».
Я красивых таких не видел,Только, знаешь, в душе затаюНе в плохой, а в хорошей обиде —Повторяешь ты юность мою.
Ты — мое васильковое слово,Я навеки люблю тебя.Как живет теперь наша корова,Грусть соломенную теребя?
Запоешь ты, а мне любимо,Исцеляй меня детским сном.Отгорела ли наша рябина,Осыпаясь под белым окном?
Что поет теперь мать за куделью?Я навеки покинул село,Только знаю — багряной метельюНам листвы на крыльцо намело.
Знаю то, что о нас с тобой вместеВместо ласки и вместо слезУ ворот, как о сгибшей невесте,Тихо воет покинутый пес.
Но и все ж возвращаться не надо,Потому и достался не в срок,Как любовь, как печаль и отрада,Твой красивый рязанский платок.
Заря над полем — как красный тын.Плывет на тучке превечный сын.
Вот вышла бабка кормить цыплят.Горит на небе святой оклад.
— Здорово, внучек!— Здорово, свет!
— Зайди в избушку.— А дома ль дед?
— Он чинит невод ловить ершей.— А много ль деду от роду дней?
— Уж скоро девять десятков зим.—И вспорхнул внучек, как белый дым.
С душою деда поплыл в туман,Где зреет полдень незримых стран.
Белая березаПод моим окномПринакрылась снегом,Точно серебром.
На пушистых веткахСнежною каймойРаспустились кистиБелой бахромой.
И стоит березаВ сонной тишине,И горят снежинкиВ золотом огне.
А заря, ленивоОбходя кругом,Обсыпает веткиНовым серебром.
www.esenin-sergey.su
Содержание:
Ты жива еще, моя старушка?
Жив и я. Привет тебе, привет!
Пусть струится над твоей избушкой
Тот вечерний несказанный свет.
Пишут мне, что ты, тая тревогу,
Загрустила шибко обо мне,
Что ты часто ходишь на дорогу
В старомодном ветхом шушуне.
И тебе в вечернем синем мраке
Часто видится одно и то ж:
Будто кто-то мне в кабацкой драке
Саданул под сердце финский нож.
Ничего, родная! Успокойся.
Это только тягостная бредь.
Не такой уж горький я пропойца,
Чтоб, тебя не видя, умереть.
Я по-прежнему такой же нежный
И мечтаю только лишь о том,
Чтоб скорее от тоски мятежной
Воротиться в низенький наш дом.
Я вернусь, когда раскинет ветви
По-весеннему наш белый сад.
Только ты меня уж на рассвете
Не буди, как восемь лет назад.
Не буди того, что отмечталось,
Не волнуй того, что не сбылось,-
Слишком раннюю утрату и усталость
Испытать мне в жизни привелось.
И молиться не учи меня. Не надо!
К старому возврата больше нет.
Ты одна мне помощь и отрада,
Ты одна мне несказанный свет.
Так забудь же про свою тревогу,
Не грусти так шибко обо мне.
Не ходи так часто на дорогу
В старомодном ветхом шушуне.
Р. В. Иванову
Тихо в чаще можжевеля по обрыву.
Осень, рыжая кобыла, чешет гривы.
Над речным покровом берегов
Слышен синий лязг ее подков.
Схимник-ветер шагом осторожным
Мнет листву по выступам дорожным
И целует на рябиновом кусту
Язвы красные незримому Христу.
1914
Белая береза
Под моим окном
Принакрылась снегом,
Точно серебром.
На пушистых ветках
Снежною каймой
Распустились кисти
Белой бахромой.
И стоит береза
В сонной тишине,
И горят снежинки
В золотом огне.
А заря, лениво
Обходя кругом,
обсыпает ветки
Новым серебром.
1913
Нивы сжаты, рощи голы,
От воды туман и сырость.
Колесом за сини горы
Солнце тихое скатилось.
Дремлет взрытая дорога.
Ей сегодня примечталось,
Что совсем-совсем немного
Ждать зимы седой осталось...
О красном вечере задумалась дорога,
Кусты рябин туманней глубины.
Изба-старуха челюстью порога
Жует пахучий мякиш тишины.
Осенний холод ласково и кротко
Крадется мглой к овсяному двору;
Сквозь синь стекла желтоволосый отрок
Лучит глаза на галочью игру.
Обняв трубу, сверкает по повети
Зола зеленая из розовой печи.
Кого-то нет, и тонкогубый ветер
О ком-то шепчет, сгинувшем в ночи.
Кому-то пятками уже не мять по рощам
Щербленый лист и золото травы.
Тягучий вздох, ныряя звоном тощим,
Целует клюв нахохленной совы.
Поет зима - аукает,
Мохнатый лес баюкает
Стозвоном сосняка.
Кругом с тоской глубокою
Плывут в страну далекую
Седые облака.
А по двору метелица
Ковром шелковым стелется,
Но больно холодна.
Воробышки игривые,
Как детки сиротливые,
Прижались у окна.
Озябли пташки малые
Голодные, усталые,
И жмутся поплотней.
А вьюга с ревом бешеным
Стучит по ставням свешенным
И злится все сильней.
И дремлют пташки нежные
Под эти вихри снежные
У мерзлого окна.
И снится им прекрасная,
В улыбках солнца ясная
Красавица весна.
Еду. Тихо. Слышны звоны.
Под копытом на снегу,
Только серые вороны
Расшумелись на лугу.
Заколдован невидимкой,
Дремлет лес под сказку сна,
Словно белою косынкой
Подвязалася сосна.
Понагнулась, как старушка,
Оперлася на клюку,
А над самою макушкой
Долбит дятел на суку.
Скачет конь, простору много,
Валит снег и стелет шаль.
Бесконечная дорога
Убегает лентой вдаль.
Сыплет черемуха снегом,
Зелень в цвету и росе.
В поле, склоняясь к побегам,
Ходят грачи в полосе.
Никнут шелковые травы,
Пахнет смолистой сосной.
Ой вы, луга и дубравы, -
Я одурманен весной.
Радугой тайные вести
Светятся в душу мою.
Думаю я о невесте,
Только о ней лишь пою.
Сыпь ты, черемуха, снегом,
Пойте вы, птахи, в лесу.
По полю зыбистым бегом
Пеной я цвет разнесу.
Пахнет рыхлыми драченами;
У порога в дежке квас,
Над печурками точеными
Тараканы лезут в паз.
Вьется сажа над заслонкою,
В печке нитки попелиц,
А на лавке за солонкою -
Шелуха сырых яиц.
Мать с ухватами не сладится,
Нагибается низко,
Старый кот к махотке крадется
На парное молоко.
Квохчут куры беспокойные
Над оглоблями сохи,
На дворе обедню стройную
Запевают петухи.
А в окне на сени скатые,
От пугливой шумоты,
Из углов щенки кудлатые
Заползают в хомуты.
1914
Дай, Джим, на счастье лапу мне,
Такую лапу не видал я сроду.
Давай с тобой полаем при луне
На тихую, бесшумную погоду.
Дай, Джим, на счастье лапу мне.
Пожалуйста, голубчик, не лижись.
Пойми со мной хоть самое простое.
Ведь ты не знаешь, что такое жизнь,
Не знаешь ты, что жить на свете стоит.
Хозяин твой и мил и знаменит,
И у него гостей бывает в доме много,
И каждый, улыбаясь, норовит
Тебя по шерсти бархатной потрогать.
Ты по-собачьи дьявольски красив,
С такою милою доверчивой приятцей.
И, никого ни капли не спросив,
Как пьяный друг, ты лезешь целоваться.
Мой милый Джим, среди твоих гостей
Так много всяких и невсяких было.
Но та, что всех безмолвней и грустней,
Сюда случайно вдруг не заходила?
Она придет, даю тебе поруку.
И без меня, в ее уставясь взгляд,
Ты за меня лизни ей нежно руку
За все, в чем был и не был виноват.
1925
Утром в ржаном закуте,
Где златятся рогожи в ряд,
Семерых ощенила сука,
Рыжих семерых щенят.
До вечера она их ласкала,
Причесывая языком,
И струился снежок подталый
Под теплым ее животом.
А вечером, когда куры
Обсиживают шесток,
Вышел хозяин хмурый,
Семерых всех поклал в мешок.
По сугробам она бежала,
Поспевая за ним бежать...
И так долго, долго дрожала
Воды незамерзшей гладь.
А когда чуть плелась обратно,
Слизывая пот с боков,
Показался ей месяц над хатой
Одним из ее щенков.
В синюю высь звонко
Глядела она, скуля,
А месяц скользил тонкий
И скрылся за холм в полях.
И глухо, как от подачки,
Когда бросят ей камень в смех,
Покатились глаза собачьи
Золотыми звездами в снег.
1915
* * *
Вот уж вечер. Роса
Блестит на крапиве.
Я стою у дороги,
Прислонившись к иве.
От луны свет большой
Прямо на нашу крышу.
Где-то песнь соловья
Вдалеке я слышу.
Хорошо и тепло,
Как зимой у печки.
И березы стоят,
Как большие свечки.
И вдали за рекой,
Видно, за опушкой,
Сонный сторож стучит
Мертвой колотушкой.
1910
Л. И. Кашиной
Зелёная прическа,
Девическая грудь,
О тонкая берёзка,
Что загляделась в пруд?
Что шепчет тебе ветер?
О чем звенит песок?
Иль хочешь в косы-ветви
Ты лунный гребешок?
Открой, открой мне тайну
Твоих древесных дум,
Я полюбил печальный
Твой предосенний шум.
И мне в ответ берёзка:
"О любопытный друг,
Сегодня ночью звёздной
Здесь слезы лил пастух.
Луна стелила тени,
Сияли зеленя.
За голые колени
Он обнимал меня.
И так, вдохнувши глубко,
Сказал под звон ветвей:
"Прощай, моя голубка,
До новых журавлей".
Черёмуха душистая
С весною расцвела
И ветки золотистые,
Что кудри, завила.
Кругом роса медвяная
Сползает по коре,
Под нею зелень пряная
Сияет в серебре.
А рядом, у проталинки,
В траве, между корней,
Бежит, струится маленький
Серебряный ручей.
Черёмуха душистая,
Развесившись, стоит,
А зелень золотистая
На солнышке горит.
Ручей волной гремучею
Все ветки обдает
И вкрадчиво под кручею
Ей песенки поет.
1918
Гой ты, Русь моя родная,
Хаты — в ризах образа...
Не видать конца и края —
Только синь сосет глаза.
Как захожий богомолец,
Я смотрю твои поля.
А у низеньких околиц
Звонко чахнут тополя.
Пахнет яблоком и медом
По церквам твой кроткий Спас,
И гудит за коcогором
На лугах веселый пляс.
Побегу по мятой стежке
На приволь зеленых лех,
Мне навстречу, как сережки,
Прозвенит девичий смех.
Если крикнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в раю!»,
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте родину мою».
Я покинул родимый дом,
Голубую оставил Русь.
В три звезды березняк над прудом
Теплит матери старой грусть.
Золотою лягушкой луна
Распласталась на тихой воде.
Словно яблонный цвет, седина
У отца пролилась в бороде.
Я не скоро, не скоро вернусь!
Долго петь и звенеть пурге.
Стережет голубую Русь
Старый клен на одной ноге.
И я знаю, есть радость в нем
Тем, кто листьев целует дождь,
Оттого, что тот старый клен
Головой на меня похож.
www.tikitoki.ru
Творческая личность Сергея Есенина является крайне разноплановой. Начальное творчество является представителем новокрестьянской лирики, поздние стихи – течение имажинизма.В первых поэтических сборниках стихов Сергей Есенин был тонким лириком, мастером глубоко психологизированного пейзажа, певцом крестьянской Руси, знатоком народного языка и народной души. Все это делало стихотворения Есенина понятными и доступными для простых людей, ведь они прекрасно понимали все, о чем писал поэт.После того, как приоритеты Сергея Есенина сместились в сторону литературного течения имажинизма, в его произведениях, стихах стало возможным проследить трагическое мироощущение и душевное смятение поэта. Основная же тематика его работ – это Родина, любовь к ней, революция, место человека в этой жизни, а также любовь, природа и русские пейзажи. Я иду долиной. На затылке кепи…Как должна рекомендоваться МаринаНивы сжаты, рощи голы…ЧеремухаВечер, как сажа…Бабушкины сказкиС добрым утром!ПорошаБерезаЗимаПоет зима — аукает…ЛисицаВоздух прозрачный и синий…Закружилась листва золотая…Гой ты, Русь, моя родная…Край ты мой заброшенный…Отговорила роща золотая…Гляну в поле, гляну в небо…Топи да болота…Ветры, ветры, о снежные ветры…Разбуди меня завтра рано…Я по первому снегу бреду…Задымился вечер, дремлет кот на брусе…Вот уж вечер. Роса…Весенний вечерЗвездыДымом половодье…РусьЗа рекой горят огни…Я покинул родимый дом…Русь уходящаяСпит ковыль. Равнина дорогая…Несказанное, синее, нежное…Возвращение на родинуО Русь, взмахни крылами…Устал я жить в родном краю…В хатеСлезыРусиНе жалею, не зову, не плачуПисьмо к женщинеПисьмо материБелая береза под моим окномЛистья падают, листья падаютТы меня не любишь, не жалеешьО красном вечере задумалась дорогаМне осталась одна забаваКлён ты мой опавшийКак умеет любить хулиган (Заметался пожар голубой)Пускай ты выпита другимШаганэ, ты моя ШаганэБуряЕду, Тихо, Слышны звоныБыть поэтом это значит то жеМолитва материСеребристая дорогаСвищет ветер под крутым заборомДо свиданья, друг мой, до свиданьяВ этом мире я только прохожийМелколесье, степь и далиКрай любимый, сердцу снятсяКакая ночь, я не могу ЕсенинаЖизнь обман с чарующей тоскоюМне грустно на тебя смотретьЧеремуха душистаяОпять раскинулся узорноНу, целуй меня, целуйНеуютная жидкая лунностьМы теперь уходим понемногуИсповедь хулиганаГори, звезда моя, не падай
Серге́й Алекса́ндрович Есе́нин (21 сентября (3 октября) 1895, село Константиново, Рязанская губерния — 28 декабря 1925, Ленинград) — русский поэт, представитель новокрестьянской поэзии и лирики, а в более позднем периоде творчества — и имажинизма. Родился в селе Константиново Кузьминской волости Рязанского уезда Рязанской губернии, в крестьянской семье. Отец — Александр Никитич Есенин (1873—1931), мать — Татьяна Фёдоровна Титова (1875—1955). Сестры — Екатерина (1905—1977), Александра (1911—1981). В 1904 году Есенин пошёл в Константиновское земское училище, по окончании которого в 1909 году начал учёбу в церковно-приходской второклассной учительской школе (ныне музей С. А. Есенина) в Спас-Клепиках. По окончании школы, осенью 1912 года Есенин ушёл из дома, после прибыл в Москву, работал в мясной лавке, а потом — в типографии И. Д. Сытина. В 1913 году поступил вольнослушателем на историко-философское отделение в Московский городской народный университет имени А. Л. Шанявского. Работал в типографии, был дружен с поэтами Суриковского литературно-музыкального кружка. В 1914 году в детском журнале «Мирок» впервые были опубликованы стихотворения Есенина. В 1915 году Есенин приехал из Москвы в Петроград, читал свои стихотворения А. А. Блоку, С. М. Городецкому и другим поэтам. В январе 1916 года Есенина призвали на войну и, благодаря хлопотам друзей, он получил назначение («с высочайшего соизволения») санитаром в Царскосельский военно-санитарный поезд № 143 Её Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны. В это время он сблизился с группой «новокрестьянских поэтов» и издал первые сборники («Радуница» — 1916), которые сделали его очень известным. Вместе с Николаем Клюевым часто выступал, в том числе перед императрицей Александрой Фёдоровной и её дочерьми в Царском Селе. В 1915—1917 годах Есенин поддерживал дружеские отношения с поэтом Леонидом Каннегисером, впоследствии убившим председателя Петроградской ЧК Урицкого. К 1918 — началу 1920-х годов относится знакомство Есенина с Анатолием Мариенгофом и его активное участие в московской группе имажинистов. В период увлечения Есенина имажинизмом вышло несколько сборников стихов поэта — «Трерядница», «Исповедь хулигана» (оба — 1921), «Стихи скандалиста» (1923), «Москва кабацкая» (1924), поэма «Пугачёв». В 1921 году поэт вместе со своим другом Яковом Блюмкиным ездил в Среднюю Азию, посетил Урал и Оренбуржье. С 13 мая по 3 июня гостил в Ташкенте у своего друга и поэта Александра Ширяевца. Там Есенин несколько раз выступал перед публикой, читал стихотворения на поэтических вечерах и в домах своих ташкентских друзей. По словам очевидцев, Есенин любил бывать в старом городе, чайханах старого города и Урды, слушать узбекскую поэзию, музыку и песни, посещать живописные окрестности Ташкента со своими друзьями. Он совершил также короткую поездку в Самарканд. Осенью 1921 года в мастерской Г. Б. Якулова Есенин познакомился с танцовщицей Айседорой Дункан, на которой он через полгода женился. После свадьбы Есенин с Дункан ездили в Европу (Германия, Франция, Бельгия, Италия) и в США (4 месяца), где он находился с мая 1922 года по август 1923 года. Газета «Известия» опубликовала записи Есенина об Америке «Железный Миргород». Брак с Дункан распался вскоре после их возвращения из-за границы. В начале 1920-х годов Есенин активно занимался книжно-издательской деятельностью, а также продажей книг в арендованной им книжной лавке на Большой Никитской, что занимало почти всё время поэта. Последние годы жизни Есенин много путешествовал по стране. Он трижды посетил Кавказ, несколько раз съездил в Ленинград, семь раз — в Константиново. В 1924—1925 годах Есенин посетил Азербайджан, выпустил сборник стихов в типографии «Красный восток», печатался в местном издательстве. Есть версия о том, что здесь же, в мае 1925 года, было написано стихотворное «Послание евангелисту Демьяну». Жил в селении Мардакян (пригород Баку). В настоящее время здесь находятся его дом-музей и мемориальная доска. В 1924 году Есенин решил порвать с имажинизмом из-за разногласий с А. Б. Мариенгофом. Есенин и Иван Грузинов опубликовали открытое письмо о роспуске группы. В газетах стали появляться резко критические статьи о нём, обвиняющие его в пьянстве, дебошах, драках и прочих антисоциальных поступках, хотя поэт своим поведением (особенно в последние годы жизни) иногда сам давал основание для подобного рода критики. На Есенина было заведено несколько уголовных дел, в основном, по обвинениям в хулиганстве; известно также Дело четырёх поэтов, связанное с обвинением Есенина и его друзей в антисемитских высказываниях. Советская власть беспокоилась о состоянии здоровья Есенина. Так, в письме Раковского к Дзержинскому от 25 октября 1925 года Раковский просит «спасти жизнь известного поэта Есенина — несомненно самого талантливого в нашем Союзе», предлагая: «пригласите его к себе, проборите хорошо и отправьте вместе с ним в санаториум товарища из ГПУ, который не давал бы ему пьянствовать…» На письме резолюция Дзержинского, адресованная его близкому товарищу, секретарю, управляющему делами ГПУ В. Д. Герсону: «М. б., Вы могли бы заняться?» Рядом пометка Герсона: «Звонил неоднократно — найти Есенина не мог». В конце ноября 1925 года Софья Толстая договорилась с директором платной психоневрологической клиники Московского университета профессором П. Б. Ганнушкиным о госпитализации поэта в его клинику. Об этом знало только несколько близких поэту людей. 21 декабря 1925 года Есенин покинул клинику, аннулировал в Госиздате все доверенности, снял со сберкнижки почти все деньги и через день уехал в Ленинград, где остановился в № 5 гостиницы «Англетер». В Ленинграде последние дни жизни Есенина отмечены встречами с Н. А. Клюевым, Г. Ф. Устиновым, Иваном Приблудным, В. И. Эрлихом, И. И. Садофьевым, Н. Н. Никитиным и другими литераторами.
В 1913 году Сергей Есенин познакомился с Анной Романовной Изрядновой, которая работала корректором в типографии «Товарищества И. Д. Сытина», куда Есенин поступил на работу. В 1914 году они вступили в гражданский брак. 21 декабря 1914 года Анна Изряднова родила сына, названного Юрием (расстрелян по ложному обвинению в 1937 году). В 1917 году познакомился и 30 июля того же года обвенчался в селе Кирики-Улита Вологодской губернии с Зинаидой Райх, русской актрисой, будущей женой режиссёра В. Э. Мейерхольда. Поручителями жениха были Павел Павлович Хитров, крестьянин из деревни Ивановской Спасской волости, и Сергей Михайлович Бараев, крестьянин из села Устья Устьянской волости, поручителями невесты — Алексей Алексеевич Ганин и Дмитрий Дмитриевич Девятков, купеческий сын из города Вологды. Свадьба происходила в здании гостиницы «Пассаж». От этого брака родились дочь Татьяна (1918—1992), журналистка и писательница, и сын Константин (1920—1986) — инженер-строитель, футбольный статистик и журналист. В конце 1919 (или в начале 1920) года Есенин покинул семью, а на руках беременной сыном (Константином) Зинаиды Райх осталась полуторагодовалая дочь Татьяна. 19 февраля 1921 года поэт подал заявление о разводе, в котором обязался материально обеспечивать их (официально развод оформлен в октябре 1921). Впоследствии Есенин неоднократно навещал своих детей, усыновлённых Мейерхольдом. С первых поэтических сборников («Радуница», 1916; «Сельский часослов», 1918) выступил как тонкий лирик, мастер глубоко психологизированного пейзажа, певец крестьянской Руси, знаток народного языка и народной души. В 1919—1923 годах входил в группу имажинистов. Трагическое мироощущение, душевное смятение выражены в циклах «Кобыльи корабли» (1920), «Москва кабацкая» (1924), поэме «Чёрный человек» (1925). В поэме «Баллада о двадцати шести» (1924), посвящённой бакинским комиссарам, сборнике «Русь Советская» (1925), поэме «Анна Снегина» (1925) Есенин стремился постигнуть «коммуной вздыбленную Русь», хотя продолжал чувствовать себя поэтом «Руси уходящей», «золотой бревенчатой избы». Драматическая поэма «Пугачёв» (1921). В 1920 году Есенин живёт у своего литературного секретаря Галины Бениславской. На протяжении всей жизни неоднократно с ней встречался, иногда жил у Бениславской дома, вплоть до женитьбы на С. А. Толстой осенью 1925 года. В 1921 году поэт с 13 мая по 3 июня гостил в Ташкенте у своего друга, ташкентского поэта Александра Ширяевца. По приглашению директора Туркестанской публичной библиотеки 25 мая 1921 года Есенин выступил в помещении библиотеки на литературном вечере, устроенном его друзьями, перед слушателями «Студии искусств», которая существовала при библиотеке. В Туркестан Есенин приехал в вагоне своего друга Колобова — ответственного работника НКПС. В этом поезде он и жил всё время своего пребывания в Ташкенте, затем в этом поезде совершил путешествие в Самарканд, Бухару и Полторацк (нынешний Ашхабад). 3 июня 1921 года Сергей Есенин уехал из Ташкента и 9 июня 1921 года вернулся в Москву. По стечению обстоятельств бóльшая часть жизни дочери поэта Татьяны прошла в Ташкенте. Осенью 1921 года в мастерской Г. Б. Якулова Есенин познакомился с танцовщицей Айседорой Дункан, на которой он женился 2 мая 1922 года. При этом Есенин не говорил по-английски, а Дункан едва изъяснялась по-русски. Сразу после свадьбы Есенин сопровождал Дункан в турах по Европе (Германия, Бельгия, Франция, Италия) и США. Обычно, описывая этот союз, авторы отмечают его любовно-скандальную сторону, однако этих двух художников, несомненно, сближали и отношения творчества. Тем не менее, их брак был краток, и в августе 1923 года Есенин вернулся в Москву. В 1923 году у Есенина завязалось знакомство с актрисой Августой Миклашевской, которой он посвятил семь проникновенных стихотворений из цикла «Любовь хулигана». В одной из строк, очевидно, зашифровано имя актрисы: «Что ж так имя твоё звенит, Словно августовская прохлада?» Примечательно, что осенью 1976 года, когда актрисе было уже 85, в беседе с литературоведами Августа Леонидовна призналась, что роман с Есениным был платоническим и с поэтом она даже не целовалась. 12 мая 1924 года у Есенина родился сын Александр после романа с поэтессой и переводчицей Надеждой Вольпин — впоследствии известный математик и деятель диссидентского движения, единственный ныне живущий ребёнок Есенина. 18 сентября 1925 года Есенин женился в третий (и последний) раз — на Софье Андреевне Толстой (1900—1957), внучке Л. Н. Толстого, в ту пору заведующей библиотекой Союза писателей. Этот брак также не принёс поэту счастья и вскоре распался. Неприкаянное одиночество стало одной из главных причин трагического конца Есенина. После смерти поэта Толстая посвятила свою жизнь сбору, сохранению, описанию и подготовке в печать произведений Есенина, оставила мемуары о нём. Согласно воспоминаниям Н. Сардановского и письмам поэта, Есенин какое-то время был вегетарианцем.
28 декабря 1925 года Есенина нашли мёртвым в ленинградской гостинице «Англетер». Последнее его стихотворение — «До свиданья, друг мой, до свиданья…» — по свидетельству Вольфа Эрлиха, было передано ему накануне: Есенин жаловался, что в номере нет чернил, и он вынужден был писать своей кровью. Согласно версии, которая является ныне общепринятой среди академических исследователей жизни Есенина, поэт в состоянии депрессии (через неделю после окончания лечения в психоневрологической больнице) покончил жизнь самоубийством (повесился). После гражданской панихиды в Союзе поэтов в Ленинграде тело Есенина было доставлено на поезде в Москву, где в Доме печати также было устроено прощание с участием родственников и друзей покойного. Похоронен 31 декабря 1925 года в Москве на Ваганьковском кладбище. Ни сразу после гибели Есенина, ни в ближайшие несколько десятилетий после смерти поэта других версий его смерти, кроме самоубийства, не выдвигалось. В 1970—1980-е годы возникли версии об убийстве поэта с последующей инсценировкой самоубийства Есенина (как правило, в организации убийства обвиняются сотрудники ОГПУ). Вклад в разработку этой версии внёс следователь Московского уголовного розыска, полковник в отставке Эдуард Хлысталов. Версия убийства Есенина проникла в массовую культуру: в частности, в художественной форме представлена в телесериале «Есенин» (2005). В 1989 году под эгидой ИМЛИ имени Горького была создана Есенинская комиссия под председательством советского и российского есениноведа Ю. Л. Прокушева; по её просьбе был проведён ряд экспертиз, приведших к следующему выводу: «опубликованные ныне „версии“ об убийстве поэта с последующей инсценировкой повешения, несмотря на отдельные разночтения…, являются вульгарным, некомпетентным толкованием специальных сведений, порой фальсифицирующим результаты экспертизы» (из официального ответа профессора по кафедре судебной медицины, доктора медицинских наук Б. С. Свадковского на запрос председателя комиссии Ю. Л. Прокушева). Версии убийства Есенина считаются поздним вымыслом или «малоубедительными» и другими биографами поэта.
Читать все произведения С.Есенина.СписокЧитать стихи других авторовskazkibasni.com
Все стихи Сергея Есенина
Стихи Есенина из школьной программы: читать популярные, лучшие, красивые стихотворения поэта классика на сайте РуСтих о любви и Родине, природе и животных, для детей и взрослых. Если вы не нашли желаемый стих, поэта или тематику, рекомендуем воспользоваться поиском вверху сайта.
rustih.ru
Творчество Сергея Есенина пропитано искренностью, любовью, теплотой. В стихах поэт поднимает важные, философские проблемы, но описывает их таким простым языком, что они притягивают и детскую аудиторию. Даже малышам без объяснений понятны строки о капустных грядках, о белой березе и черемухе. В небольших по объему стихотворениях нет трудных слов, строки легко читать и запоминать. Эти стихи способны пробудить хорошие чувствах в душах подрастающего поколения.
Автор: Евгения Петрова
Интересно? Сохрани у себя на стенке!literaguru.ru
|
|
|
|
|
|
