Как часто вы читаете стихотворения калмыцких авторов? Читаете ли вы их вообще? Мы решили открыть на сайте новую рубрику «Поэзия», в которую будут входить произведения калмыцких авторов. Ну, а открыть ее мы решили стихотворениями великого калмыцкого поэта Давида Никитича Кугультинова.
Когда весна — медлительно, не сразу…
Когда весна — медлительно, не сразу —
Нагреет землю и войдет в зенит
И, ароматом полный до отказу,
Над многоцветьем воздух зазвенит,
Я ухожу один в степные дали,
Бездумно опускаюсь на траву
И — это мыслью назовешь едва ли —
В тени кургана грежу наяву …
А надо мною в синеве бесплотной
На ниточке весеннего луча
Трепещет жаворонок беззаботный,
Как колокольчик радости звуча.
Тогда душа — светла и невесома.
Весь мир во мне. И в мире я — как дома.
Элиста
Когда уже на первый разворот
Заходит лайнер, медленно снижаясь,
К стеклу прижавшись, смотришь, поражаясь,
По-детски приоткрыв наивно рот.
Внизу, как лотос сказочный, чиста,
Не из земли — из чаши изумруда,
Возник цветок — невиданное чудо —
Моя, родная сердцу, Элиста,
Впитавшая времен высотный стиль,
Громадой камня к небесам вздымаясь,
Глазами окон щедро улыбаясь
Тем, кто кварталы города взрастил.
Здесь в каждом доме радостно живут,
Растя цветы, детишек пеленая,
Мои друзья, достойно пожиная
Плоды судьбы, что вырастил их труд.
Ушла зима …
Ушла зима. Достигнув торжества,
Весна опять земле явила милость.
И степь, тучнея, травами покрылась.
Она жива, по-прежнему жива!
И травы слиты с яркой синевой,
И я вдыхаю дня великолепье.
Моя душа легко парит над степью —
Я здесь рожден. Я здесь навеки свой.
И мнится мне: как небо, как трава,
Судьбою приобщен к земному чуду,
Всегда, во всем существовать я буду,
Была бы только степь моя жива.
Была бы только степь моя жива!
Скорость времени
Движенье жизни той, что всем дана,
Как будто бы – для всех одно и то же.
Но скорость все ж – для пожилых одна,
Совсем не та – для всех, кто помоложе.
Бывало, то, чего я жадно жду,
Медлительностью мучало мой разум,
А нынче – счастье, на мою беду,
Едва сверкнет, и пробегает разом.
Нам всем известно от людей и книг:
Мерила жизни – месяцы и годы.
Но годы прошлые промчались в миг.
Грядущие? .. Дождусь ли их прихода? ..
Вздыхают с сокрушением отцы
О том, что сделать так и не успели.
И предвкушают радостно юнцы,
Что все мечты осуществят на деле.
Источник:
Давид Никитич Кугультинов
Собрание сочинений в трех томах
Том третий
Подписывайтесь на наше сообщество ВКонтакте и делитесь своими идеями: vk.com/hardabarda
hardabarda.ru
* * * Ветерок раздул занавеску,Поиграл, да и был таков!Но занёс мне частицу блескаРаспустившихся за ночь цветов,Свист стрижей и весёлый щебетВсё ж добросил он до меня...Жизнь как будто бы заново лепитЗолотое начало дня.Новый день! Ты опять со мною!Свежесть утра, голубизнаСо струёю воды ледяноюПрогоняют остатки сна.Что с тобой появилось вместе?Только солнце?.. Иль всё же тень?Ты какой одаришь меня вестью?Я люблю тебя, новый день!Принимал я тебя, не хныча,И у пропасти на краю...Что же ты впечатаешь нынчеВ ненасытную память мою?
Когда апрель рассыпал горстиЛучей - сверкающих монет,Я собирал в степи букет...Цветы, как праздничные гости,Меня пьянили пестротой -Пунцовы, золотисты, сини...А я не замечал полыни -Такой привычной и простой.
Жарою сделалась теплынь,И перешли в другие страныРомашки, лютики, тюльпаны.Осталась горькая полынь.
Но помышляя о разлуке, Она выносит знойный ад.Струит целебный аромат,Со степью, с нами делит мукиИ машет мне рукой своей,Как будто вовсе не в обиде,Что, обольстясь красой гостей,Я проходил, её не видя.
Из цикла "Стихи о любви"* * * С тех пор как я люблю тебя, с тех порЧудес не счесть во мне и во вселенной.И нынче, рассмотрев себя в упор,Был поражён я новой переменой:Все люди, что мне издавна знакомы,Теперь предстали как-то по-другому.
Я вижу то, что в них не различалИль, может быть, отталкивал упрямо?И кажется, что к солнечным лучамПрибавился один - пытливый самый....Он мягко озаряет всё живое -Луч нежности, затепленный тобою.
* * *
К самому красивому тюльпануТянется рука сама собой.Самый смелый погибает рано:Первым он вступает в смертный бой...
Затмевать других мне не хотелось,Думал я, что проживу, как все, - В меру проявляя ум и смелость,Не завидуя чужой красе.
Но в то лето - лето нашей встречи - Жизнь, переместясь, пошла вверх дном.Самому себе противореча, Я мечтаю только об одном:
Лучшее в себе хочу взрастить я,Что таил до времени, пока...Понял я закон самораскрытьяИ людей, и каждого цветка.
Разгадал сокрытую причинуБуйного прилива свежих сил:"Лучше быть!" - таков закон единыйТех, кто всей душою полюбил.
* * * Ты счастье мне пророчишь взглядом,Не подтверждая взгляд словами.Нередко ты со мною рядом,Но будто пропасть между нами.
А через пропасти громадность,Через молчанье, через холодОт сердца к сердцу грусть и радостьДугою огненной восходят.
* * * Жду тебя... Жгучий ветер, протяжно трубя,Обжигает лицо... Жду тебя....Снег позёмкой шуршит, под ногами скрипя...Жду тебя... Жду тебя... Жду тебя....Жду тебя... А мороз, белым просом слепя, На ресницах застыл... Жду тебя...И бросает меня не от холода в дрожь, А от мысли, что ты не придёшь!
* * *Что было "до"? До дня, когдаВесна справляла торжествоИ ты ступила на порог?...Да что ж я делал те года?Чем жил тогда?.. И для чего?Как вообще-то жить я мог!
Из цикла "Возраст"
Неуловимы памяти законы,И человеку трудно их постичь.К могучей яблоне, слегка склонённой,Я подошёл, чтоб ветки ей подстричь,С большими ножницами наготове...Взглянул... И тут же замер, обомлев.И сердце облилось внезапно кровью...Вдруг вспомнил я одно из тех дерев,То самое, то, что давным-давно,В те времена, в разгар жестокий боя,Спасло мне жизнь, прикрыв меня собою,До сердцевины пулей пронзено.И разом изменилось всё вокруг:Гремят орудья. Жаркий бой идёт...И вижу: резко наклонясь вперёд,На землю падает мой лучший друг...Всё видится - как будто наяву:Убитые, дымки разрывов... Поле...
И я невольно застонал от боли, Роняя ножницы в траву.
* * * Я помню прошлое. Я помнюСвой голод. Больше я не мог,И русская старушка,Помню,Мне хлеба сунула кусок.
Затем тайком перекрестилаВ моём кармане свой ломоть.И быстро прочь засеменила,Шепнув: "Спаси тебя господь!"
Хотелось мне, её не зная,Воскликнуть: "Бабушка родная!"Хотелось петь, кричать "ура!",Рукой в кармане ощущаяСуществование добра.
poezosfera.livejournal.com
«И свет, зажжённый именем твоим, Останется в веках неугасим…» Сегодня исполнилось бы 95 лет Давиду Кугультинову (1922 — 2006) — калмыцкому поэту, автору сказок, мыслителю, философу, видному общественному деятелю. Среди моих любимых сказок в детстве была «Бамба и красавица Булгун», тогда я думала, что она народная, и лишь потом узнала, что её написал Кугультинов. В блокнотике с любимыми стихами были и его строчки. Ведь его стихи о вечно актуальных понятиях: любовь, честь, совесть, истина, долг, правда, добро, зло… Многие строки из стихов и четверостишия Д. Кугультинова по праву можно назвать афоризмами. Путь поэта к вершинам творчества, условия, атмосфера, в которой он творил, созидал, были непростые. Он пройдёт через тяжкие испытания войной и ссылкой, будет голодать и бедствовать, станет большим поэтом, узнает вкус славы, бурю оваций и уйдёт из этой жизни, чтобы навсегда остаться в памяти своего народа. Давид Никитич родился 13 марта 1922 года в селе Гахан-Абганер Большедербетовского улуса Калмыкии (ныне поселок Эсто-Алтай Яшалтинского района Республики Калмыкия) в семье сельского учителя. Как рассказывал сам Д. Кугультинов: «…родился в семье образованного калмыка, окончившего Ставропольскую мужскую гимназию и потому, естественно, пытавшегося вырастить порядочного сына, если есть возможности развить его способности. Отец учился потому, что мой дед был трудолюбивым и зажиточным, и потому явился еще один факт моей биографии: деда раскулачили в 1931 году, и мы все оказались детьми «мироеда – кровососа». Моего деда, сосланного на Урал, убило деревом на лесоповале, бабушка умерла, наевшись золы в состоянии голодного психоза. Отец и мать были осуждены советской властью». «Я родился в 1922 году в семье сельского учителя в хотоне Абганер Гаханкин Сладковского сельсовета Западного улуса Калмыцкой АО. Помню, жили мы при школе. С шести лет вместе с учениками первого класса, с которыми играл во время перемен, я стал ходить на занятия. Так, «вольнослушателем», научился читать и писать. Любил читать. Первой книжкой, которую прочитал самостоятельно и которая на всю жизнь пробудила во мне огромное любопытство ко всему напечатанному, был рассказ «Нелло и Патраш». До этого мне читали и тут же переводили «Робинзона Крузо». Замечательные иллюстрации были вторым языком книги, и я почти все понимал. Я любил слушать и рассказывать школьным товарищам о богатырях «Джангара» и волшебниках. Обычно мы уходили в степь, находили укрытие от ветра и просиживали до вечера – мы жили в мире чудесных легенд о фантастических странах, созданных народным воображением. Тот, кто знал фольклор, пользовался почётом и уважением не только среди детей, но и среди взрослых. Бывало, в зимние вечера почтенные дяди, одобрительно кивая, внимательно слушали мои выдумки о подвигах степных богатырей. В знак благодарности угощали меня сладостями». Давид вместе с отцом перебрался в совхоз №107 «Тангчин Зянг» Приютненского района, где он пошёл в школу. В 12 лет будущий поэт издал первое стихотворение на тему успешного проведения отёлочной кампании. «После окончания пятого класса случилось важное для меня событие. Учился я хорошо, был ударником. Рабочком совхоза № 107 (куда мы переехали из своего хотона) совместно с руководством школы премировали меня отрезом на рубашку и вторым томом «Капитала» Карла Маркса, как было указано в приказе «за активное участие в общественно-политической жизни и ударную учёбу». К тому были основания. Незадолго до окончания учебного года в многотиражной газете политотдела нашего совхоза появилось моё первое, напечатанное типографским шрифтом стихотворение под длиннющим названием «Успешно проведём отелочную кампанию». Помню, в нем было очень много вопросительных и восклицательных знаков, и я, определяя политические задачи, давал практические указания. Но каким бы ни было это стихотворение, оно, напечатанное в газете, давало мне повод считать себя поэтом. Разумеется, оно было лишь ученическим подражанием некоторым образцам поэзии тех лет, в основе которой лежала «классовая борьба». «Я очень рано начал писать стихи, - вспоминает Давид Никитич. – В том далеком детстве я был великолепно обманут Пушкиным: мне казалось, что весь мир заселен в основном русскими и калмыками, ибо как можно не поверить этому, когда так гордо звучали в моих ушах … « и друг степей калмык», « Прощай, любезная калмычка», « Желай мне здравия, калмык». И в «Капитанской дочке» у самого Емельяна Пугачева была калмыцкая шапка и он рассказывал те калмыцкие сказки, которые я сам тогда часто слышал. Все это давало расти чувству гордости в моей детской душе». С 1937 года поэт обучался в элистинской школе №1. В этой школе вошёл в «Тайный союз вечных друзей». По доносу одного из учеников школы на него было заведено дело. Благодаря вмешательству будущего секретаря райкома партии В.П.Козлова, ему удалось избежать последствий. «…Крушение моих литературных иллюзий началось после того, как я переехал учиться в Элисту. При школе № 1 был литературный кружок. Разумеется, я сразу записался туда. И тут в смятении начал догадываться о том, что стихи мои – далеко ещё не стихи. Руководителем нашего кружка был наш преподаватель русского языка и литературы, один из самых образованных калмыцких писателей Бата Манджиевич Манджиев. Все мои одноклассники знали, что я был у него на «на особом учёте». Он был тот, кому я первому давал читать каждое новое стихотворение, и он, собственно, сформировал мою первую книжку стихов – «Стихи юности». В то время я заканчивал 10 класс». В 1939 году поступил на обучение в Калмыцкий педагогический институт. С этого же времени стал печатать свои произведения на страницах республиканской периодической печати. Давид Никитич был интернационалистом и в поэзии, и в жизни. Его лучшими друзьями были и дагестанский поэт аварец Расул Гамзатов, и балкарец Кайсын Кулиев, и русские Евгений Евтушенко и Александр Твардовский. Лучшими переводчиками его стихов были Юлия Нейман и Семен Липкин – евреи. Всех их объединяла любовь к слову. «Читатель и писатель – без их союза, сотворчества, без их совместных раздумий о жизни, о человеке, о будущем может быть очень трудно не только нам, людям, но и меньшим братьям нашим, и цветам, и травам – всему тому, что живёт, дышит, делая планету нашу – мыслящую планету – прекрасной». «Истинный поэт силой таланта может проникать в сокровенное души, ловить тончайшие её нюансы и обращать в волнующую поэзию. Мне всегда казалось, что тайна, сокрытая в самом человеке, гораздо сложнее тайны природы, как бы ни была она сложна. И тайну души открывает магия музыки и мудрость поэзии».
С 1970 года по 1990 год был секретарём правления Союза писателей РСФСР. В 1971-1972 года был рабочим секретарём правления Союза писателей РСФСР. С декабря 1973 года по август 1991 год был председателем правления Союза писателей Калмыкии. В 1988 году был избран депутатом Верховного Совета Калмыцкой АССР и в 1985 году был снова переизбран. В 1991 году был избран членом ЦК и Политбюро ЦК Компартии России. Одну короткую победную схватку Кугультинова, поэта и бойца, увидела вся страна. Дело было в самом начале 90-х на съезде народных депутатов. Речь зашла о том, насколько скудно финансируется культура: получалось что-то около семнадцати копеек на человека. Выступил какой-то депутат и заявил, что тут и говорить не о чем, есть дела поважней. Из зала попросил слова Кугультинов. Горбачев пригласил его на трибуну. Вот тут и зал, и миллионы телезрителей увидели, как умеет шагать Давид Кугультинов. Он шел не спеша, откинув голову, словно думая о чем-то своем. Наконец дошел, нагнулся к микрофону и, имея в виду предыдущего оратора, сказал: «Вот видите, кому-то и этих семнадцати копеек не досталось!»- и неспешно отправился обратно. Куда бы ни вела его судьба, он всегда был защитником прав человека, отстаивая идеи гуманизма и дружбы народов. Воспитанный на духовных традициях калмыцкого народа, многовековой культуры России, Давид Кугультинов всей своей жизнью и творчеством утверждал незыблемость единства истории своего народа с историей великой России. Давид Кугультинов принимал активное участие в общественно-политической жизни страны и республики. За заслуги перед Отечеством он награжден орденами Ленина(1990), Трудового Красного знамени (март 1972), Дружбы народов, Отечественной войны II степени (1985), Золотой медалью Героя Социалистического Труда (1990), орденом «За заслуги перед Отечеством» III степени 12 марта 1997 года за заслуги перед государством и выдающийся вклад в развитие отечественной литературы. В 1990 году в Смитсоновской астрофизической обсерватории (США) Центр по малым планетам зарегистрировал планету «Кугультинов» Планета № 2296 под именем «Кугультинов» несет на себе знак большой российской Поэзии в космическом пространстве. В 2002 году в Москве издано собрание сочинений Давида Никитича Кугультинова в трёх томах. В последние годы поэт являлся председателем Совета Старейшин при Главе республики Калмыкия. Умер Давид Никитич Кугультинов 17 июня 2006 года в Элисте. На Аллее героев в Элисте установлен его барельеф. Автор более 80 книг, Кугультинов, благодаря прекрасным русским переводам, признан как выдающийся поэт современности не только в нашей стране, но и за рубежом. Он отразил в своем творчестве коренные социальные и духовно-нравственные проблемы эпохи. «Если литература талантлива, если это искусство, – говорил Давид Кугультинов, – то оно помогает человеку и обществу осознать самих себя. А это очень важно во все времена. Это необходимо и человеку, и человечеству». Его глубоко народные произведения – вклад поэта в золотой фонд многонациональной российской литературы. Где бы ни звучали его стихи, они как песни горя и радости были всегда понятны и близки всем. Его стихи актуальны и в наши дни, потому что темы, затронутые в них, вечны, как вечны добро и зло. Как было бы хорошо, если бы нравственную азбуку молодёжь и сейчас изучала бы по стихам Кугультинова. А. Вознесенский: «Было сказано когда-то: «Друг степей калмык». Да, конечно, Кугультинов – друг степей. За его спиной – вековая история его народа. Вот этот гул степей чувствуется в его стихах…» М. Дудин: «Его поэзия – поэзия зрелой мысли и возвышенной души. И я, не преувеличивая, могу сказать, что никто из современных поэтов, которых я знаю, так широко, эпически не раскрывал природу нависшей над человеком трагедии, как это сделал он, Давид Кугультинов, в поэме «Бунт разума»». М. Шагинян: «Стихи Кугультинова полны тонкого душевного и духовного изящества, глубины мысли и того света добра, того внутреннего поэтического озарения, какое нам сейчас так остро необходимо…» К. Симонов: «Когда я думаю о Вашем жизненном пути, трудном и боевом, о Вашей поэзии, связанной с судьбой народа и всей нашей страны, поэзии, воевавшей на фронте и умеющей говорить слова высокого гражданского мужества в мирное время, что не всегда умеют делать люди, не побывавшие на фронте,–я переполняюсь всё большим уважением к Вам. Вы умеете и дышите стихами…» Чингиз Айтматов: «К вечной философии бытия Кугультинов пришёл издалека, как из нового мира, из колыбели древнего калмыцкого мировосприятия, цельного и эпичного, мудрого и простодушного.…Оставаясь верным особенностям национального мировосприятия, Кугультинов в то же время поднимается к глобальному мышлению человека XX века, достигая в своей поэзии «стереофонического» изображения больших и малых величин – человек в огромном мире и весь мир в отдельном человеке… Самые сильные, яркие стороны кугультиновской поэзии – размышления, раздумья, внутренние переживания, насыщенные тревогами, переходящими в надежды, надеждами, переходящими в сомнения, радостью, горечью, мудростью человека наших дней… Кайсын Кулиев: «Век наш был суровым, и многим из его детей не всегда жилось легко. Если мы будем умалчивать это, то исказим образы современников, недооценим их мужество, сотрём героические черты с их лиц. На долю Д. Кугультинова выпало много испытаний, но он выдержал всё, не сломился, проявил стойкость, силу духа и характера. Испытания выковали из него мужественного и стойкого художника». «Его не назовёшь баловнем судьбы. Он с достоинством прошёл через все беды – будь то невзгоды военных лет или другие несчастья. Как важно, как хорошо, что он не очерствел душой, не разлюбил ничего, что было дорого ему – родину, родную степь, человеческую доброту, честность, стойкость, людскую дружбу, женскую красоту, поэзию, искусство, снег, дождь, деревья, рассвет, сияние звёзд над дорогой. Всё это он воспел сильно и мужественно, заслужив интерес и любовь миллионов читателей». Алим Кешоков: «…Его стихи одушевлены, они дышат, их можно трогать, если положишь руку, то можно ощутить биение сердца. Если раскрыть первую страницу его книги, на тебя пахнет теплом человеческого сердца». Предлагаем познакомиться с этими живыми стихами: Книг все больше, больше - что ни год! Тот, кто будет только чтеньем занят, Не осилив даже части, тот С места до седых волос не встанет! А столетий этак через пять Не сочтешь томов - тяжелых, славных!.. Удосужится ль наш след сыскать В этих книжных штабелях наш правнук?! Сможет ли к нам в душу заглянуть?.. Впрочем, кроме книг, другой есть путь. Летних трав горячее дыханье, И цветов весенних аромат, И таинственное полыханье В темном небе звездных мириад... По весне знакомых птиц прилет, Звук курлыкающий, журавлиный... В радости ли, в грусти беспричинной, Может быть, догадка промелькнет?.. Может, через много сотен лет Здесь-то и отыщется наш след?.. В моем шкафу теснится к тому том. И каждый том на полке – словно дом. Обложку-дверь откроешь второпях, – И ты вошел, и ты уже в гостях… Как переулок – каждый книжный ряд, А весь мой шкаф – чудесный Книгоград. Когда ты будешь в этот город вхож, Из Прошлого в Грядущее пройдешь, Заглянешь в страны и во времена: Любая книга – время и страна… Здесь, в комнате моей, из года в год Все Человечество в ладу живет. Жизни мира, длящейся века, Жадною душою не завидуй! То, что жизнь людская коротка, Не считай ошибкой и обидой. О ничтожном сроке говоря, Не терзай себя, не мучься зря! Чтоб увидеть мира мудрый лик, Этот срок достаточно велик. Чтоб свершить своё предназначенье И служить Добру, нам всем дана Если вдуматься, она – Беспредельно долгое мгновенье Закон движения Порой на миг застынет время, И в небе молния сверкнёт, И потемнеет надо всеми Надвинувшийся небосвод, Но жив я истиной одной, Добытой дорогой ценой: Закон движения природы Всегда – движение добра. Мне говорят века и годы: «Сынок, тебе понять пора, Что время с нами заодно; Назад не движется оно!» Никто не помнит Своего рожденья. Никто не вспомнит Свой последний час. два мгновенья Неведомы ни одному из нас. И все пространство, весь кипучий бег меж рубежами теми, Все, что философ именует «время», Что жизнью называет человек, - Ничем не пресекается оно. Оно в сознанье нашем - бесконечно. И человеку смертному дано Жить на земле, не зная смерти, Другому жизнь дарит он в свой черед. Другого, плача, одевает в саван... Сам человек не умирает... Одолевая неудачи, Упрямо двигайся вперед, От всех свою усталость пряча, К той цели, что тебя зовет. Пусть даже велика помеха - Не жалуйся, собой владей!.. Не льстись на блестки лжеуспеха, Но верь в себя. И верь в людей. И, пред собой и миром прав, Ты все ж достигнешь цели трудной, Той, что мелодиею чудной Тебя звала, тебя избрав. Когда душе не хватит сил Достичь того, что счастьем мнилось, - Не проклинай судьбы немилость! Пусть белый свет тебе постыл И не найти ни в чем отрады, - Впадать в отчаянье не надо! Пойми - в тебе самом довольно Пустейших свойств, никчемных пут, Таких, что вольно иль невольно Все огорченья создают. Попробуй сбрось их в одночасье, И ощутишь почти что счастье. Счастье и горе Когда как вестник торжества и славы Ко мне пришел бы старец белоглавый, Калмыцкой старой сказки чародей, И подарил мне счастье всех людей, Я б это счастье разделил на части, Всем людям поровну я б роздал счастье. Но если б он собрал в один комок Все, что печально на земном просторе, Чтоб в сердце у себя вместить я мог Все наше человеческое горе, Я б горе вместе с сердцем сжег дотла, Чтоб сделалась Вселенная светла! Как правду ни томи во тьме, однако На свет она появится из мрака. А кто держал ее во мраке – те Пусть навсегда пребудут в темноте! Душа человека беспечного Верней осторожной души Открыта для каждого встречного: Входи, согревайся, дыши! В душе осторожной все заперто – И ставни, и дверь – не взывай: С дороги устал – падай замертво; В дороге продрог – замерзай! О, зависть – бедствие Земли! Когда б все лучшее на свете Завистнику преподнесли, - Он искривился бы, заметя, Что кто-то нищему в суму Вложил истертую монету: « Ему копейку?! Почему? Ох, мне бы, мне монету эту!» Жаден ты бесстыдно, непомерно! Все прибрав к рукам вблизи, вдали, Хочешь стать единственным, наверно, Обладателем богатств земли. Что ж, бери всю землю без остатка, Если уж дана такая хватка! Наслаждайся золотом и славой! Всем, что продается, завладей! Но когда ты вздумаешь лукаво К Родине любовь других людей Подменить одной своей любвишкой, - Ты погибнешь… Здесь тебе и крышка! Как бы ни было тягостно горе, Как бы душу оно ни душило, Человек соберет свои силы И над ним, наступая и споря, Верх одержит позднее иль ранее: Ведь страдалец - сильнее страдания. Но сильнее его и смелее Тот, кто страждет, другого жалея: Силе зла он наносит удар... Из созданий, живущих под небом, Только нам, только людям, он ведом - Состраданья божественный дар. Когда я подвожу итоги Того, что в жизни я постиг, Когда исследую истоки Блужданий, поисков своих, То, как в насмешку, непрестанно Я с истиной встречаюсь странной Кто совершенствует мой разум, Всегдашним рвением палим? Кому я больше всех обязан? Клянусь, противникам моим! Чуть затупится ум захочет - Они его тотчас отточат! Верь опыту всей жизни, друг, Тебя обманывать не стану: Несчастье, что случилось вдруг, Пришло негаданно-незванно И мучает тебя теперь, Минует все-таки, поверь! А счастье, что из года в год Так терпеливо и достойно Ты сеял, все-таки взойдет, Подымется светло и стройно И снимет беды как рукой, И сердце обретет покой. Если вдруг возникнет сила злая На неровном жизненном пути И она надвинется, желая Придавить меня, судьба, помилуй - Дай мне справиться с враждебной силой! Если ж - волей случая шального - В стороне возникнет где-нибудь Сила, что опасна для другого, И внезапно мне наполнит грудь - Сердце мне пронзи, чтоб не теснила, Вытекла бы с кровью злая сила. «Решиться - значит победить» - Слова, достойные мужчины... Ты хочешь истину добыть? Так не откладывай почина Хотя бы на короткий срок! Все отговорки - лишь предлог. Решись! От долгих колебаний Тупеет силы острота. Осмелься! Но пойми заране, Где - правда, где - неправота, И с правдою в душе - иди! Решись!.. Победа - впереди! Когда толпа жестоких бед - И мелких бед за ними вслед! - Плечами оттеснив удачу, Сойдется вдруг на твой порог, - Ты не отчаивайся, плача; Верь, ты не будешь одинок. Не без добра наш мир большой: Найдутся чуткие душой, Они услышат непременно Твой зов, хотя б издалека! Земля жива, и жизнь крепка Их добротой благословенной. Пока сияющая кладь Желаний, тайных снов твоих Упорно будет превышать Все то, чего ты въявь достиг, Считай, что жребий твой хорош: Ты - полон силы, ты живешь. Когда ж, не пожалев труда, Желанного добьешься ты, Но сны исчезнут без следа, Но сгинут все твои мечты, - Знай, что тебе пришел конец: Отныне ты - живой мертвец. Россия, Россия, певучее слово, В нем - скромность величья, и счастья основа, И нежность, и столько любви накаленной... Промолвишь - «Россия»,- встают миллионы Идущих вперед непреклонно и тесно,- И тех, кто прославлен, и тех, кто безвестно Твои молодые поля, о Россия, Горячею кровью своей оросили. Россия, твой подвиг вовек бескорыстен. Не ты ль привлекла высочайшей из истин Меньших своих братьев и, став им опорой, Спасла от бесправья, от зла и разора, Пред ними являя отваги примеры, У них пробуждая в грядущее веру. Россия, певучее имя - Россия, Ты в душу вливаешь мне силы живые! - Да как же он, стремясь к великой цели, Во весь размах своих могучих крыл, Вдруг предрассудку века уступил И оборвал до срока на дуэли Жизнь, важную для нас, для всех вокруг?..- Спросил меня поэт, мой юный друг. И правда, ради пользы всей земли, Искусства соблюдая интересы, Не лучше ль было разрешить Дантесу Пятнать прекрасный облик Натали, Простить ему всю низость, все бесчестье И пренебречь своею личной местью?.. А то еще и жалобу подать, Упечь врага ну... на пятнадцать суток, А самому за этот промежуток Стихи о чести начертать в тетрадь, Чтобы нехватка жизненной отваги Восполнилась хотя бы на бумаге? Да, мудрый Пушкин видел их насквозь. Он знал: ничтожны эти человечки, Он изучил коварство их и злость И все ж пришел на берег Черной речки - Сразить врага иль бездыханным пасть... Так честь велела. Так велела страсть. Он, как гривастый африканский лев, Пустыню потрясавший громом рыка, Был полон жаждой мщения великой И не пытался усмирить свой гнев. Жандармы, царь, повадки их шакальи Пред ним в едином образе предстали. И мог ли он, в ком клокотала кровь, Благоразумно сберегать свой гений, Предать себя, предать свою любовь, Чтоб удлинить собранье сочинений? Чтоб к бронзе прирастить еще вершок, От мщенья отказаться?.. Нет, не мог! Да, он поэт, велик и потому, Что высшей совести и страсти цельной Был верен неизменно, безраздельно, И это не перечило уму, Что он, премудрый, взрывчат был, как порох... Вот почему тебе и мне он - дорог! Любовь его, как солнечный восход, Воображенье согревает наше. И тот, кто сомневается в Наташе,- Не сторону ль Дантеса он берет?.. Ведь Пушкин верил ей, идя к барьеру... Кто ж смеет посягать на эту веру?.. Мой юный друг, и я скорблю о том, Что страшная свершилась катастрофа... Хотел бы я, раскрыв любимый том, Увидеть там нечитаные строфы И знать, что Пушкин дожил до седин - Счастливый муж, спокойный семьянин... И все ж пред миром Пушкин не в долгу. Суровым судьям я его не выдам! Нет, гения винить я не могу, Что он, земным подверженный обидам, Метался и страдал куда лютей, Чем ты да я, чем тьма других людей... Он пал в борьбе с тупой жестокой силой, И смерть его - поверь! - прошла не зря: Она для нас навек соединила Чеканный ямб с бесстрашьем бунтаря - Затем, что слиты и друг в друга впеты Стихи поэта и судьба поэта. Постойте! Вы были в стране Апреля? Где птичьи трели? Где звон капели? Еще не бывали?.. Несу вам вести! А лучше со мной поспешите вместе! Там столько событий - волшебных, разных... Сегодня Солнце справляет праздник. Вы видите: весь небосклон - в движенье. Похоже, Солнышко сына женит. А может быть, не скажу вам точно, Светлейшее выдало замуж дочку. А может, их светлость, забыв про старость, С возлюбленною наконец обвенчалось?... Да так иль иначе, но в это утро Оно разукрасило Землю мудро, Очистило мир от зимы постылой И души людские в цветы превратило. Пьянит нас игристым воздухом-пивом, Само, развеселое, правит пиром. Друзья, торопитесь в страну Апреля! Потом не сердитесь, что не успели! Ветерок раздул занавеску, Поиграл, да и был таков! Но занёс мне частицу блеска Распустившихся за ночь цветов, Свист стрижей и весёлый щебет Всё ж добросил он до меня... Жизнь как будто бы заново лепит Золотое начало дня. Новый день! Ты опять со мною! Свежесть утра, голубизна Со струёю воды ледяною Прогоняют остатки сна. Что с тобой появилось вместе? Только солнце?.. Иль всё же тень? Ты какой одаришь меня вестью? Я люблю тебя, новый день! Принимал я тебя, не хныча, И у пропасти на краю... Что же ты впечатаешь нынче В ненасытную память мою? Устремляясь в северные страны, Обгоняя за звездой звезду, Через все моря и океаны Мчится птица к своему гнезду, Силою направлена врожденной, Не собьется с верного пути... «Все - инстинкт...- открыл народ ученый,- Так инстинкт велит себя вести...» Знаю, знаю: человек - не птица: Сердцем он богаче и умом... Все ж ему положено стремиться К цели, что любовью мы зовем, К ней, что радости первопричина, К ней, одной, единственной, единой... Если кто любовь свою найдет,- Значит, счастлив был его полет. Если ж вдалеке, средь белой стыни, Не видать живого огонька,- Сердце гаснет... Так в глухой пустыне Иссякает, обмелев, река. Страшно мчаться сквозь пургу и вьюгу Над просторами большой земли!.. Как не потеряли мы друг друга, Души друг для друга сберегли?! Что она такое - эта сила, Та, что нас обоих сохранила, Вовремя направила в полет?.. Кто ее измерит полной мерой? Как ее ученый назовет? Может, не «инстинктом»?.. Может, «верой»? К самому красивому тюльпану Тянется рука сама собой. Самый смелый погибает рано: Первым он вступает в смертный бой... Затмевать других мне не хотелось, Думал я, что проживу, как все, - В меру проявляя ум и смелость, Не завидуя чужой красе. Но в то лето - лето нашей встречи - Жизнь, переместясь, пошла вверх дном. Самому себе противореча, Я мечтаю только об одном: Лучшее в себе хочу взрастить я, Что таил до времени, пока... Понял я закон самораскрытья И людей, и каждого цветка. Разгадал сокрытую причину Буйного прилива свежих сил: «Лучше быть!» - таков закон единый Тех, кто всей душою полюбил. С тех пор как я люблю тебя, с тех пор Чудес не счесть во мне и во вселенной. И нынче, рассмотрев себя в упор, Был поражён я новой переменой: Все люди, что мне издавна знакомы, Теперь предстали как-то по-другому. Я вижу то, что в них не различал Иль, может быть, отталкивал упрямо? И кажется, что к солнечным лучам Прибавился один - пытливый самый.... Он мягко озаряет всё живое - Луч нежности, затепленный тобою. Что было «до»? Весна справляла торжество И ты ступила на порог?... Да что ж я делал те года? Чем жил тогда?.. И для чего? Как вообще-то жить я мог! Ты счастье мне пророчишь взглядом, Не подтверждая взгляд словами. Нередко ты со мною рядом, Но будто пропасть между нами. А через пропасти громадность, Через молчанье, через холод От сердца к сердцу грусть и радость Дугою огненной восходят. Жду тебя. Жгучий ветер, протяжно трубя Обжигает лицо… Жду тебя… Снег поземкой шуршит, под ногами скрипя… Жду тебя… Жду тебя… Жду тебя… Жду тебя…А мороз, белым просом слепя, На ресницах застыл.. Жду тебя… И бросает меня не от холода в дрожь, А от мысли, что ты не придешь. Как деревянный ножик ни точи, - Его железо резать не заставишь, Как дурака тупого не учи, - Ума ему наукой не прибавишь. В себе лишь силы находи. Бог в помощь путнику усердному! Надеясь на себя, иди По времени немилосердному! Совесть человеку лишь присуща Одному ему, и потому Он возвышен среди всех живущих. Небеса распахнуты ему. Кто свой родной язык не признает, Не замечая всех его красот. ( Не потому ль, что он к нему привык?) Тот, кто не ценит свой родной язык, Тот жесточайший заслужил упрек: Он матерью своею пренебрег. Но тот, кто неразумно опьяненvokrugknig.blogspot.com
ДАВИД КУГУЛЬТИНОВ
(1922-2006)
Народный поэт Калмыкии.
Лауреат Государственной премии СССР (1976).
Герой Социалистического Труда (1990).
Родился в хотоне Абганер Гаханкин, Калмыкия.
Автор множества поэм, среди которых «Моабитский узник», «Бунт разума», философской лирики «Жизнь и размышления», сборников стихов «Я твой ровесник», «Прекрасный апрель» и др.
Когда говорят о поэзии Давида Кугультинова, то обычно первым эпитетом идет - «философская». Сам он не спорил: «Еще бы не философская, - серьезно кивал он своей большой головой, - я с детства был большой философ, даже «Капитал» Маркса начал
изучать сразу со второго тома». Он учился в пятом классе, когда «за активное участие в общественной жизни и ударную работу» получил ценный подарок: отрез на рубашку и второй том «Капитала». Наивность мудрого местного начальства может вызвать лишь улыбку, но сам Давид, мальчик обстоятельный, принял подарок всерьез и сразу уселся за изучение великого труда. Однако с годами, когда философская поэзия Кугультинова обрела славу, курьезный дар обрел символическое значение. Хотя Маркс здесь, в общем-то, и ни при чем.
А при чем совсем другое.
Второй случай, который вспоминается, такой. Ранней осенью 1940 года на празднование 500-летия великого эпоса «Джангар» в Элисту съехались деятели культуры со всего Союза. Давиду тогда было 18 лет. О себе, тогдашнем, он впоследствии напишет:
Паренек на блеклом фото...
Взгляд, не знающий заботы,
На меня сверкнул из мглы.
Вот он - я, давнишний, прежний,
Трав зеленых безмятежней...
Я смотрю, и сердце кто-то
Колет кончиком иглы...
Тогда он подружился с выдающимся украинским поэтом Миколой Бажаном, разница в 20 лет для поэтов не имеет значения! И уже на шестидесятилетии Давида Николай Платонович вспоминал, как однажды вечером они гуляли на окраине Элисты, и порыв ветра вместе с увядшей травой и палой листвой поднес к их ногам десятки пожелтевших ломких страниц, покрытых древними письменами, - это были листы из уйгурских, тибетских, китайских, калмыцких книг и рукописей. Какой постыдный парадокс: к городу, в котором торжественно отмечался полутысячелетний юбилей великого эпоса, ветер принес из степи, от закрытых дацанов, выброшенные за ненадобностью листы древних трудов! Давид кинулся собирать эти листы, на его лице были гнев и боль. Он крепко прижимал их к себе, и его взгляд выражал: «Это мое, этого у меня не отнимете!» Быть может, тогда-то он, «трав зеленых безмятежней», испытал первую гражданскую боль и гнев. И впоследствии он так часто возвращался в своем творчестве к истории, к фольклору своего народа, писал поэмы, сказки, сказания, словно хотел восполнить потерянное, уничтоженное руками беспамятных соплеменников. Так в поэте начал вызревать боец.
Нет, Маркс все же был ни при чем. Недаром Чингиз Айтматов писал: «К вечной философии бытия Кугультинов пришел издалека, как из нового мира, из колыбели древнего калмыцкого мировосприятия, цельного и эпичного, мудрого и простодушного...»
Впрочем, в его зрелые уже годы, когда он, прежде чем закончить Литературный институт, прошел «университет Великой Отечественной войны» и «строительную академию за Полярным кругом», глядя на его неспешную походку самоуглубленного философа, трудно было угадать в нем далеко не философичный, не «простодушный», а по-настоящему воинственный нрав. Как-то одну короткую победную схватку Кугультинова, поэта и бойца, увидела вся страна.
Дело было в самом начале 90-х на съезде народных депутатов. Речь зашла о том, насколько скудно финансируется культура: получалось что-то около семнадцати копеек на человека. Выступил какой-то депутат и заявил, что тут и говорить не о чем, есть дела поважней. Из зала попросил слова Кугультинов. Горбачев пригласил его на трибуну. Вот тут и зал, и миллионы телезрителей увидели, как умеет шагать Давид Кугультинов. Он шел не спеша, откинув голову, словно думая о чем-то своем. Наконец дошел, нагнулся к микрофону и, имея в виду предыдущего оратора, сказал: «Вот видите, кому-то и этих семнадцати копеек не досталось!»
- и неспешно отправился обратно.
Тем, кто знаком с поэзией Кугультинова, эта его тактика может что-то напомнить. Дело в том, что большое место в его творчестве занимает книга «Жизнь и размышления», состоящая из хорошо разработанного им жанра двенадцатистиший: спокойная «подводка» из 9-10 строк, и в конце - две-три стремительные, раскрывающие суть строки, «разящие наповал». По сути, эту стихотворную форму он и разыграл перед депутатами и страной: прошел «9-10 строк» как нужно, не медленней и не быстрей, - и врезал.
Ильгиз Каримов
Давид Кугультинов. начало всех начал
Переводы с калмыцкого
«Когда говорят о поэзии давида Кугультинова…» . . . . . . . . . . . . . . 99
Зерно. Перевод Ю. Нейман . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 101
Зов родного края. Перевод Ю. Вронского . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 102
Россия. Перевод Ю. Нейман . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 103
День моего рождения. Перевод Я. Козловского . . . . . . . . . . . . . . . . . . .104
«Паренек на блеклом фото...» Перевод Ю. Нейман. . . . . . . . . . . . . . . . . 105
Солнце в Заполярье. Перевод Н. Матвеевой . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .106
«Я помню прошлое. Я помню…» Перевод Н. Матвеевой . . . . . . . . . . . . . 107
Степная быль. Перевод Ю. Нейман . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .108
«Случалось мне старцев-калмыков…» Перевод Ю. Нейман . . . . . . . . . . . . 112
Вера. Перевод Ю. Нейман . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 113
«Опьянив меня с рассвета…» Перевод Ю. Нейман . . . . . . . . . . . . . . . . . 114
Письмо ласточки. Перевод Ю. Нейман . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 115
«Постойте! вы были в стране апреля?..» Перевод Ю. Нейман . . . . . . . . . . 116
Трава амуланга. Перевод Ю. Нейман . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 117
Письмо. Перевод Ю. Нейман . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 118
«Народные сказания чисты…» Перевод Ю. Нейман . . . . . . . . . . . . . . . . 119
Хадрис! Перевод С. Липкина . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 120
Поэзия. Перевод Ю. Нейман . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 122
Пушкин. Перевод Ю. Нейман . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .124
Три слова. Перевод Ю. Нейман . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .126
«Когда в твоей груди, ища созвучия…» Перевод С. Липкина . . . . . . . . . . . 127
«Ежевечерне в ясной вышине...» Перевод Я. Хелемского . . . . . . . . . . . . . .128
Творчество. Перевод Ю. Нейман . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 130
Сон в замке. Перевод Ю. Нейман . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 132
«Как тяжело, как больно видеть мне...». Перевод Ю. Нейман . . . . . . . . . . . 135
Ошибка Аристотеля. Перевод Ю. Нейман . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 136
Божья коровка. Перевод Ю. Нейман . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 137
«Книг все больше, больше - что ни год!..» Перевод Ю. Нейман . . . . . . . . . 139
О шамане. Перевод Ю. Нейман . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .140
«Со смертью жизнь - две силы, две основы…» Перевод Ю. Нейман . . . . . .142
Двенадцатистишия. Переводы Ю. Нейман . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 143
«Дайте, дайте первую удачу!..» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 143
«Когда, о степь, и впрямь морской стихией...» . . . . . . . . . . . . . . . . .144
«Перешагнув жестокости предел...». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 145
«Когда я подвожу итоги...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .146
«Как бывала радость горяча...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 147
«Мужчин сухой, рассудочный расчет...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .148
«Есть на земле для каждого из нас...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .149
«Почему со мной несмело...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 150
«...Когда подумаешь, вся жизнь была...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 151
«Погляжу очарованным взглядом...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 152
«Проходят мимо - парами, толпой...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 153
«Близко ль время или далеко...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 154
«Сколько свежести в народном слове...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 155
«Я смерти не боюсь...». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 156
«Создавший Гамлета бессмертный гений...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . 157
«Пока не кончена строка...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 158
«Одолевая труд высокий...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 159
«Так пишут иные о смерти поэта...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .160
«Того, кто без согласья высших сил...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 161
«О судьба!.. за то, что по незнанью...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .162
««Да», «нет» - два этих слова-острия...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 163
«Под окнами квартиры незнакомой...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .164
«Два друга - те, что до сих пор...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 165
«При мне насмешливый бездельник...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .166
«Гудя, пчела металась по стеклу...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .167
«Пред неким ханом в некотором веке...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .168
Завещание. Перевод Ю. Нейман . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .169
ЗЕРНО
Когда сравнишь ты с золотом зерно,
Смотри, чтоб не обиделось оно!
А что такое золото?
Металл.
Зато зерно - начало всех начал!
Скажи мне, с чем зерна сравнишь ты цвет?
Знай, что сравним с ним
Только солнца свет!
Хоть точность есть в сравнении таком -
Внимательно подумай о другом:
Лишь цвет от солнца зерна обрели,
А внутренняя суть их - от земли!
Но, этот вывод сделав, не спеши -
Заслугу всю земле не припиши.
Зерно мертво до той поры, пока
Его не тронет теплая рука.
Но и тогда, хлеба взрастив,
Она
До дна не исчерпает суть зерна:
Рука творит деянья не сама,
Она - слуга желаний и ума...
С начала дней суть хлебного зерна,
Как истина, проста, как жизнь, сложна!
102
ЗОВ РОДНОГО КРАЯ
Скакун, пленивший взгляд и душу,
Копытом роющий песок,
И неожиданно подувший
Весенний, теплый ветерок,
И звезды, что в степи небесной
Пасутся, как стада овец,
И песня девушки прелестной,
И с книгой худенький юнец,
И облаков ленивых глыбы,
И тени прошлого во сне
Напоминают, где б я ни был,
Мне о родимой стороне.
И, солнце взглядом провожая
За кромку черную лесов,
Я слышу зов родного края,
Могучий, беспредельный зов.
103
РОССИЯ
Россия, Россия, певучее слово,
В нем - скромность величья, и счастья основа,
И нежность, и столько любви накаленной...
Промолвишь - «Россия»,- встают миллионы
Идущих вперед непреклонно и тесно,-
И тех, кто прославлен, и тех, кто безвестно
Твои молодые поля, о Россия,
Горячею кровью своей оросили.
Россия, твой подвиг вовек бескорыстен.
Не ты ль привлекла высочайшей из истин
Меньших своих братьев и, став им опорой,
Спасла от бесправья, от зла и разора,
Пред ними являя отваги примеры,
У них пробуждая в грядущее веру.
Россия, певучее имя - Россия,
Ты в душу вливаешь мне силы живые!
104
ДЕНЬ МОЕГО РОЖДЕНИЯ
Метель уже не воет и не плачет,
И ясен свод над головою дня.
Тринадцатое марта - это значит,
Что день рожденья нынче у меня.
На лбу легли морщины, как на поле
Рядком ложатся борозды весной.
Мне тридцать пять исполнилось. Давно ли
Осталась где-то юность за спиной?
Давно ли, с ней в неравном поединке
Победу одержавшие года
Оставить на висках моих сединки
Сумели без особого труда?
Не любит ждать продевший ногу в стремя,
И вот друзья со мною заодно,
Благословляя мчащееся время,
Спешат разлить веселое вино.
«Столетия желаем!» - и со звоном
Ударили стаканами в стакан.
Мы пьем вино, а за стеклом оконным
Вздыхает Ледовитый океан.
А за столом, покашливая, просит
Опять к себе вниманья тамада,
Он тут йорел калмыцкий произносит,
Торжественно звучащий, как всегда.
И родина мне счастье пожелала,
Всех сыновей собрав в одну семью,
«Живи»,- сказала. «Радуйся»,- сказала,
Погладив нежно голову мою.
105
* * *
Паренек на блеклом фото...
Взгляд, не знающий заботы,
На меня сверкнул из мглы.
Вот он - я, давнишний, прежний,
Трав зеленых безмятежней...
Я смотрю, и сердце кто-то
Колет кончиком иглы.
Как же так, в туманной дали
Близкие не угадали,
Не прочел хоть кто-нибудь
За улыбкою веселой
Путь грядущий мой - тяжелый,
Горький, радостный мой путь?!
Так же, как во мне - бывалом,
Поседевшем и усталом,
Юные мои друзья,
Вам не видится, конечно,
Паренек с душой беспечной,
Тот, что был когда-то - я.
106
СОЛНЦЕ В ЗАПОЛЯРЬЕ
Как-то в обеденный перерыв
Мир изменился вдруг.
«Солнце! Солнце!» -дверь отворив,
Мне закричал мой друг.
А телефон, что дремал в тишине,
Вдруг пробудился от сна.
«Солнце восходит!» - кричала мне
По телефону жена.
Бросив дела, восклицая: «Скорей!»,
По коридору толпой
Люди бежали к просвету дверей,
Звали друзей за собой.
Снег веселел, занимался, искрясь;
Быстро светлели дворы.
Солнце всходило не торопясь
Из-за вершины горы.
Словно малиновый месяц, огнем
Тучи раскрашивало.
Как без него мы во мраке живем,
Будто расспрашивало.
Вечное счастье для всех и всего,
Данное всем и всему,-
Как я три месяца жил без него,
Право, и сам не пойму.
Солнце! Ты видишь? Мы вытерпели
Долгую, долгую тьму...
Солнце!.. И, словно на митинге, мы
Рукоплескали ему.
107
* * *
Я помню прошлое. Я помню
Свой голод. Больше я не мог.
И русская старушка,
Помню,
Мне хлеба сунула кусок.
Затем тайком перекрестила
В моем кармане свой ломоть.
И быстро прочь засеменила,
Шепнув: «Спаси тебя господь!»
Хотелось мне, ее не зная,
Воскликнуть: «Бабушка, родная!»
Хотелось петь, кричать «ура!»,
Рукой в кармане ощущая
Существование добра.
108
СТЕПНАЯ БЫЛЬ
С тех пор прошел почти что год,
Но случай этот самый
Из памяти моей нейдет,
Трепещет в ней упрямо.
...Неспешно ехал я домой
Дорогою степною.
Гнедой - конек послушный мой -
Шел шагом подо мною.
Был предзакатный тихий час,
Уже не слишком знойный,
Тот час, когда в степи у нас
Особенно покойно...
Молчит природа, будто спит,
Но помогает думам,
Нет-нет вспорхнет из-под копыт
Степная птица с шумом.
И вновь недвижен трав ковер
Иль океан бездонный,
В тиши звенит, стрекочет хор
Цикад неугомонный.
И, вторя музыке цикад,
Протяжно, однозвучно
Завел я песню с ними в лад -
Так думать мне сподручно.
Копыт негромкий перестук,
Дремотной степи прелесть,
И мысли спорятся... Как вдруг
Какой-то треск и шелест
109
От мирных дум меня отвлек,
Сбивая сразу с толку...
Пушистый серенький комок
Упал коню на холку!
Ты, жаворонок, вестник дня,
Спустился для чего ты?..
Быть может, в гриве у коня
Запутался с разлету?..
Хочу понять я, почему
Случилось с ним такое,
Ладони протянул к нему,
Беру его рукою...
Не диво ль? Смыслу вопреки
Он из руки не рвется,
Впились мне в кожу коготки,
Он сам к ладони жмется...
И показалось мне на миг,
Что малая пичуга
Взывает грустью глаз своих
Ко мне, моля, как друга,
На бессловесном языке...
Не видано от века,
Чтоб жаворонок на руке
Сидел у человека!
Такой он жалостный на вид
И смотрит как-то странно,
Быть может, ранен иль подбит?
Нет, не заметно раны!
Тебе не причиню я зла!
За что, на самом деле?..
За струйки чистые тепла,
За то, что чудо-трели
110
Ты расшиваешь серебром
По золотому полю?!
Ну, полно!.. За добро - добром,
Ступай себе на волю!..
Счастливого тебе пути!
Слегка подбросив к небу,
Певцу я пожелал:
«Лети!..»
...Эх, догадаться мне бы!
И полетел тотчас же он
И, крыльями махая,
Так мчался, будто бы вдогон
За ним беда лихая...
Но ясен был июньский день,
И я прогнал тревогу...
И тут косая чья-то тень
Упала на дорогу...
И, к небу голову подняв,
В тоске и страхе вижу,
Что коршун падает стремглав
Все ниже, ниже, ниже...
Разбойник в полном цвете сил,
Удалый и могучий,
Он птаху серую схватил,
Вонзает когти-крючья...
Кричу, что мочи есть: «Э-гей!..»
Нет, не спугнуть убийцы!
Услышав окрик мой, злодей
Решил поторопиться
Домучить жертву до конца...
Он взмыл и в то же время
Ударил бедного певца
Железным клювом в темя!..
И вот
не песен серебро
С небес ко мне упало:
Кружится серое перо,
Да капля крови алой
Меня ожгла, острей огня,
Степные дали застя...
...Вот что просил ты у меня -
Спасенья от напасти!..
Ты беззащитен был и мал
В ладони человечьей...
Зачем же я тебя погнал
Погибели навстречу?!
А степь дышала чабрецом...
Привольной горя мало,
Что все-таки
одним певцом
Над нею меньше стало!
...Мешает время снег с дождем,
Сменяет зимы, весны...
Мы все со временем поймем,
Но часто слишком поздно.
112
* * *
Случалось мне старцев-калмыков
Не раз и не два изучать,
Но тщетно на бронзе их ликов
Искал я былого печать.
Ничто не пробилось наружу,
Молчат письмена их морщин...
Что видели - спрятали в душу
С достоинством истых мужчин.
Сквозь муки, сквозь голод и жажду
Прошли и не кляли судьбы.
В сражениях были отважны,
Не зная пустой похвальбы.
Награды свои и невзгоды
Они принимали равно.
Характер степного народа
Надежно хранить им дано.
113
ВЕРА
Устремляясь в северные страны,
Обгоняя за звездой звезду,
Через все моря и океаны
Мчится птица к своему гнезду,
Силою направлена врожденной,
Не собьется с верного пути...
«Все - инстинкт...- открыл народ ученый,-
Так инстинкт велит себя вести...»
Знаю, знаю: человек - не птица:
Сердцем он богаче и умом...
Все ж ему положено стремиться
К цели, что любовью мы зовем,
К ней, что радости первопричина,
К ней, одной, единственной, единой...
Если кто любовь свою найдет,-
Значит, счастлив был его полет.
Если ж вдалеке, средь белой стыни,
Не видать живого огонька,-
Сердце гаснет... Так в глухой пустыне
Иссякает, обмелев, река.
Страшно мчаться сквозь пургу и вьюгу
Над просторами большой земли!..
Как не потеряли мы друг друга,
Души друг для друга сберегли?!
Что она такое - эта сила,
Та, что нас обоих сохранила,
Вовремя направила в полет?..
Кто ее измерит полной мерой?
Как ее ученый назовет?
Может, не «инстинктом»?..
Может, «верой»?
114
* * *
Опьянив меня с рассвета
Ароматом теплых трав,
Струйки звуков, струйки цвета
Колдовски перемешав,
Что весна со мной творила
Солнцем, воздухом, волшбой!..
Целый день она дарила
Встречи новые с тобой!
Защебечет, засмеется,
husainov.com
УРОК ЛИТЕРАТУРЫ В 10 КЛАССЕ
«МИР ПОЭЗИИ ДАВИДА КУГУЛЬТИНОВА»
ЦЕЛИ: познакомить учащихся с многообразием творчества Д. Кугультинова, помочь уяснить его мировосприятие, развивать навыки анализа поэтического текста, воспитывать толерантность, интерес к литературе родного края.
ХОД УРОКА:
СЛОВО УЧИТЕЛЯ
(СТИХОТВОРЕНИЕ Д. КУГУЛЬТИНОВА)
Когда весна – медлительно, не сразу –
Нагреет землю и войдет в зенит,
И ароматом полный до отказу
Над многоцветьем воздух зазвенит,
Я ухожу один в степные дали
Бездумно опускаюсь на траву
И – это мыслью назовешь едва ли –
В тени кургана грежу наяву.
А надо мною в синеве бесплотной
НА ниточке весеннего луча
Трепещет жаворонок беззаботный
Как колокольчик радости звуча
Тогда душа – светла и невесома.
Весь мир во мне. И в мире я – как дома.
Такое восприятие окружающего мира свойственно натурам глубоко поэтическим, чувственным, неравнодушным к тому, что происходит рядом, пытающимся жить в гармонии со всем, что окружает. Вспомним тютчевское: «Все во мне, и я во всем»
Это стихотворение известного народного поэта Калмыкии Давида Никитича Кугультинова, и на сегодняшнем уроке мы с вами попытаемся войти в мир поэзии этого поэта (все грани его творчества на одном уроке, к сожалению, не объять).
Диапазон его творчества поражает широтой и многоохватностью. Такие понятия, как «человек», «земля», «истина», «совесть», «правда», «добро», «зло» - составляют лейтмотив его поэзии. Но как писал Гете: « Тот, кто хочет понять поэта, должен идти в страну поэта».
ДЕТСТВО (сообщения учащихся)
Д. Кугультинов родился в 1922 году в семье сельского учителя в хотоне Абганер-Гаханкины Большедербетовского Калмыкии (ныне это территория с. Сладкое, Яшалтинского района)
Как рассказывал сам Д. Кугультинов: «…родился в в 1922 году в семье образованного калмыка, окончившего Ставропольскую мужскую гимназию и потому, естественно, пытавшегося вырастить порядочного сына, если есть возможности развить его способности. Отец учился потому, что мой дед был трудолюбивым и зажиточным, и потому явился еще один факт моей биографии: деда раскулачили в 1931 году, и мы все оказались детьми «мироеда – кровососа». Моего деда сосланного на Урал, убило деревом на лесоповале, бабушка умерла, наевшись золы в состоянии голодного психоза. Отец и мать были осуждены советской властью. Я был обречен писать стихи и быть гражданином этой державы».
ИСТОКИ ТВОРЧЕСТВА:
а) ПУШКИН
« Я очень рано начал писать стихи, - вспоминает Давид Никитич. – В том далеком детстве я был великолепно обманут Пушкиным: мне казалось, что весь мир заселен в основном русскими и калмыками, ибо как можно не поверить этому, когда так гордо звучали в моих ушах … « и друг степей калмык», « Прощай, любезная калмычка», « Желай мне здравия, калмык».
И в « Капитанской дочке» у самого Емельяна Пугачева была калмыцкая шапка и он рассказывал те калмыцкие сказки, которые я сам тогда часто слышал. Все это давало расти чувству гордости в моей детской душе.»
Пушкин на всю жизнь оставался учителем Д.Кугультинова, перед ним он благоговел, выражая особую признательность от имени калмыцкого народа.
Кто из певцов, ушедших в даль времен
Калмыцкому народу всех милее?
Какое из прославленных имен
Мы с детства говорим, благоговея?
Безвестен был народ и невелик,
Но гений, на пути его заметя,
Сказал однажды: «Друг степей калмык»
И все узнали: есть калмык на свете.
По всей Руси, по всем концам Земли
Пронесся стих отлива золотого
И мы, калмыки, в круг людей вошли,
В круг тех, кто помнит пушкинское слово.
Но уроками пушкинского мастерства, четкостью и ясностью мысли и языка Д. Кугультинов овладеет в полной мере гораздо позже.
б) «ДЖАНГАР»
А пока, в 1940 году, выходит первый сборник стихов начинающего поэта «Стихи юности». Самые сокровенные мысли молодой поэт связывал с образами, темой родного героического эпоса « Джангар».
« Фольклор учил меня думать. Я любил «Джангар»: знал наизусть целые главы. Умение народных певцов передавать в эпосе движения и выписывать детали - удивительно. Эти гениальные качества поражают меня и сейчас».
Фольклор помог поэту постичь характер народа, его душу, не сломленную веками гнета и нищеты. Он помогал увидеть высокое предназначение человека, поэта в служении Родине и народу.
ГОДЫ ВОЙНЫ И ДЕПОРТАЦИИ.
В 1940 году Д. Кугультинов стал членом Союза писателей СССР, а через год принимает испытания Великой Отечественной войны.
Он находит емкие слова и образы для того, чтобы рассказать о том, что пришлось испытать на полях сражений и о великой освободительной миссии России. Он служил в частях 252-й харьковско-братиславской дивизии в звании младшего лейтенанта, когда его вызвали в Москву, где зачитали приказ о выселении калмыков. Это было летом 1944 года. Так начался самый трагический период в жизни Д Кугультинова – 13 – летняя депортация калмыцкого народа, которую поэт разделил со своим народом. И я думаю, именно тогда ( как это не покажется странным) у него сформировалось такое качество, как толерантность, и сохранившееся до последних дней жизни.
В словаре это слово ( от лат. –терпение ) определяется как терпимость, снисходительность к кому – или чему – либо. Однако такое определение является не совсем точным и полным.
Толерантной личностью можно назвать того, кто:
Принимает иное, другое и интересуется им (образ жизни, взгляды и т.п)
Проявляет сочувствие, сострадание к другому,
Признает ценности многообразия человеческой культуры.
И образцом толерантного отношения к калмыкам-переселенцам были сибиряки, которые приняли их и помогли пережить суровую и трудную жизнь Сибири. И подтверждение этому мы находим в воспоминаниях о людях, встречах и ,конечно, в стихах
Я помню прошлое … я помню
Свой холод. Больше я не мог.
И русская старушка, помню,
Мне хлеба сунула кусок.
Затем тайком перекрестила,
В моем кармане свой ломоть
И быстро прочь засеменила,
Шепнув: «Спаси тебя, господь!»
Хотелось мне, ее не зная,
Воскликнуть: « Бабушка, родная!»
Хотелось петь, кричать «ура»,
Рукой в кармане ощущая
Существование добра.
На всю жизнь запомнили эти уроки внимания, доброты, сочувствия и сострадания не только калмыки, но и другие народы, подвергшиеся депортации.
«В спецпоселениях и лагерях межнациональные вопросы решались очень просто, - вспоминает Кугультинов. – Там все определяли качества человека. Какой ты? Порядочный или поддонок? Умный или глупый? Открытый или себе на уме? А уж какой ты национальности – это дело десятое.»
Вот еще одна из удивительных встреч ( или стечение обстоятельств, как у Вампилова).
В отличие от простых калмыков, офицерам – политработникам разрешили выбрать район поселения. Кугультинов выбрал Алтайский край, г. Бийск. И он даже получил работу в Бийском автомобильном техникуме, где в то же время учился Василий Шукшин. Конечно, Кугультинов мог и не запомнить шестнадцатилетнего паренька, но тот помнил сосланного учителя, о чем впоследствии вдова Шукшина, Лидия Федосеева - Шукшина сказала Давиду Никитичу: « Он учился там, когда Вы преподавали».
По доносу «доброжелателей» его обвинили в написании стихов антисоветского характера и агитацию против мер, применяемых к переселенцам – калмыкам, и осудили по 58 статье ( измена Родине). Кугультинов был сослан в Норильск, где условия жизни и работы были гораздо суровее.
« Вот говорят: жертва культа личности, - пишет Кугультинов. – И некоторые охотно принимают это определение. А меня оно оскорбляет. Я не был жертвой, я боролся. Стихами, единственным способом, мне данным».
В то время гнев несправедливый, дикий
Нас подавил и свет для нас потух.
И даже слово самое – «калмыки»
Произносить боялись люди вслух.
Но как бы круг порочный ни смыкался,
Как ночь над нами ни была глуха,
От правды я не отрекался,
Не отступал от своего стиха.
Не потерял я совести от страха,
Не позабыл природный свой язык.
Под именем бурята иль казаха
Не прятался. Я был и есть калмык.
А по ночам снилась степь. Ее радужные буйные весенние краски. Воображение уносило в родные опустевшие места, где по заросшим степным тропам бродили породнившиеся с волками одичавшие собаки.
И облаков ленивых глыбы,
И тени прошлого во сне
Напоминают, где б я ни был,
Мне о родимой стороне.
И солнце взглядом провожая
За кромку черную лесов,
Я слышу зов родного края
Могучий беспредельный зов.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
В 1957 году Кугультинов был реабилитирован и вернулся в родные края, с головой окунулся в литературную работу, окончил Литературный институт имени Горького, Высшие литературные курсы. Долгие годы возглавлял Калмыцкую писательскую организацию.
« У меня было огромное желание оповестить весь мир, что мы возвратились на свои родные, исконные земли, что Калмыкия ни в чем не виновата. И сама судьба указала такую возможность», - вспоминает Давид Никитич.
60 – 70 – е годы – расцвет творчества Кугультинова. Один за другим выходят его поэтические сборники. Ему присуждается звание Героя Социалистического труда, он лауреат Государственных премий, участник всех писательских съездов, конференций.
Его имя становится широко известным не только в нашей стране, но и за рубежом. У поэта есть стихотворение «Душа слова», и в нем есть строки, исполненные глубокого смысла:
Оттенков множество в себе тая,
Звучание не больше, чем одежа…
У каждого из слов душа своя
На душу говорящего похожа.
Читая эти строки, мы видим за ними «душу говорящего», душу большого поэта, живущего жизнью народа, прошедшего вместе с ним его радостные и драматические моменты. И поэтому слово поэта стало не только выражением его души, его субъективно – индивидуального мировидения и мироощущения.
МОТИВЫ ЛИРИКИ
Любовь к родному краю, к родной природе – неотъемлемая и вечно волнующая тема творчества. Поэты Калмыкии всегда с особой взволнованностью и теплотой писали о красоте степи, особенно весенней порой.
Вот как это звучит в поэзии Кугультинова:
Ушла зима. Достигнув торжества,
Весна опять земле явила милость.
И степь, тучнея, травами покрылась.
Она жива, по-прежнему жива!
А травы слиты с яркой синевой,
И я вдыхаю дня великолепье.
Моя душа легко парит над степью.
Я здесь рожден. Я здесь навеки свой.
И мнится мне: как небо, как трава,
Судьбою приобщен к земному чуду
Всегда, во всем существовать я буду
Была бы только степь моя жива.
Была бы только степь моя жива!
Вместе с любовью к родной степи сердце поэта наполняется ко всему, что его окружает, он чувствует свое единство со всеми живущими рядом и ответственность за судьбу всего мира.
О том, что гостья звездная несет
Следы древнейших аминокислот,
Среди степей, где ни дорог, ни сел,
Присев на склон кургана, я прочел.
Обычная газетная строка,
И суть ее, казалось, далека.
Но сердце обволок счастливый страх:
Ведь это значит – жизнь в других мирах.
И где-то есть планета надо мной,
Чей путь подобен участи земной.
Дыханье трав медвяных донесло,
И грудь мою заполнило тепло.
Вдруг бабочка, мелькая в тишине,
На миг сестрою показалась мне…
Оттого-то и беспощаден поэт к тому, что мешает гармонии жизни, пытается помочь « душам заблудшим».
Душа человека беспечного
Верней осторожной души
Открыта для каждого встречного:
Входи, согревайся, дыши!
В душе осторожной все заперто –
И ставни, и дверь – не взывай:
С дороги устал – падай замертво;
В дороге продрог – замерзай!
***
О, зависть – бедствие Земли!
Когда б все лучшее на свете
Завистнику преподнесли, -
Он искривился бы, заметя,
Что кто-то нищему в суму
Вложил истертую монету:
« Ему копейку?! Почему?
Ох, мне бы, мне монету эту!»
***
Жаден ты бесстыдно, непомерно!
Все прибрав к рукам вблизи, вдали,
Хочешь стать единственным, наверно,
Обладателем богатств земли.
Что ж, бери всю землю без остатка,
Если уж дана такая хватка!
Наслаждайся золотом и славой!
Всем, что продается, завладей!
Но когда ты вздумаешь лукаво
К Родине любовь других людей
Подменить одной своей любвишкой, -
Ты погибнешь… Здесь тебе и крышка!
***
- Зачем? – промолвила девица,
Одетая , как на парад.-
Зачем к замужеству стремиться?
Чинить носки? Рожать ребят?
Нет, нет, детей рожать не надо…
Зачем? – и дернулась в ответ,
Под слоем пудры и помады,
Морщинки – след немалых лет
За ней следил я негодуя
И втайне думал: « Ну, дела!
Зачем и впрямь тебя такую,
Когда-то мама родила?»
« Мне бесконечно близка духовная жизнь современников, - говорит Д. Кугультинов, - и, конечно, круг нравственных проблем обширен, но любовь – вечная тема жизни и вечный предмет искусства. Стихи о любви – они тоже о жизни».
Особенно волнующие строки любовной лирики Давида Никитича посвящены предчувствию любви, томлению и ожиданию любовного свидания ( как у Тютчева, Фета).
****
Жду тебя. Жгучий ветер, протяжно трубя
Обжигает лицо… Жду тебя…
Снег поземкой шуршит, под ногами скрипя…
Жду тебя… Жду тебя… Жду тебя…
Жду тебя…А мороз, белым просом слепя,
На ресницах застыл.. Жду тебя…
И бросает меня не от холода в дрожь,
А от мысли, что ты не придешь.
Многие строки из стихов и четверостишия Д. Кугультинова по праву можно назвать афоризмами:
*
Тому, кто был воистину велик
В деянии любом и в каждом слове,
Как все народы, друг степей – калмык
Признательностью платит и любовью
( на памятнике Пушкину в Элисте )
*
В себе лишь силы находи.
Бог в помощь путнику усердному!
Надеясь на себя, иди
По времени немилосердному!
*
Совесть человеку лишь присуща
Одному ему, и потому
Он возвышен среди всех живущих.
Небеса распахнуты ему.
*
Россия, певучее имя – Россия,
Ты в душу вливаешь мне силы живые.
*
И если, зная Сталина вину,
Грузин недобрым словом помяну –
Тогда он прав, в промерзлый материк
Меня зарыв за то, что я калмык.
Давид Никитич был интернационалистом и в поэзии, и в жизни. Его лучшими друзьями были и дагестанский поэт аварец Расул Гамзатов, и балкарец Кайсын Кулиев, и русские Евгений Евтушенко и Александр Твардовский.
Лучшими переводчиками его стихов были Юлия Нейман и Семен Липкин – евреи. Всех их объединяла любовь к слову.
Кто свой родной язык не признает,
Не замечая всех его красот.
( Не потому ль, что он к нему привык?)
Тот, кто не ценит свой родной язык,
Тот жесточайший заслужил упрек:
Он матерью своею пренебрег.
Но тот, кто неразумно опьянен
Звучаньем только лишь своих имен,
Кто на земле, что дивно велика,
Другого и не слышит языка,
Не хочет принимать его в расчет, -
Поверь, в жестоком ослепленье тот!
Внуши ему, от всей души внуши:
Все языки на свете - хороши.
Они, как братья, меж собой равны,
Богат и мудр язык любой страны.
Язык – созданье лучшее ума,
Язык – сиянье, безъязычье – тьма.
Того же, кто безмерно возгордясь,
Чужой язык затаптывает в грязь,
Кто объявляет: « Мой язык – один
Над всеми остальными властелин!»
Того, в беседы не вступая с ним,
Из круга нашего мы исключим!
Домашнее задание: выучить и проанализировать одно стихотворение Д Кугультинова
Дом – музей Д.Н. Кугультинова в Элисте
infourok.ru
«МИР ПОЭЗИИ ДАВИДА КУГУЛЬТИНОВА»
ЦЕЛИ: познакомить учащихся с многообразием творчества Д. Кугультинова, помочь уяснить его мировосприятие, развивать навыки анализа поэтического текста, воспитывать толерантность, интерес к литературе родного края.
ХОД УРОКА:
СЛОВО УЧИТЕЛЯ
(СТИХОТВОРЕНИЕ Д. КУГУЛЬТИНОВА)
Когда весна – медлительно, не сразу –Нагреет землю и войдет в зенит, И ароматом полный до отказуНад многоцветьем воздух зазвенит, Я ухожу один в степные далиБездумно опускаюсь на травуИ – это мыслью назовешь едва ли –В тени кургана грежу наяву.А надо мною в синеве бесплотнойНА ниточке весеннего лучаТрепещет жаворонок беззаботныйКак колокольчик радости звучаТогда душа – светла и невесома.Весь мир во мне. И в мире я – как дома.
Такое восприятие окружающего мира свойственно натурам глубоко поэтическим, чувственным, неравнодушным к тому, что происходит рядом, пытающимся жить в гармонии со всем, что окружает. Вспомним тютчевское: «Все во мне, и я во всем»Это стихотворение известного народного поэта Калмыкии Давида Никитича Кугультинова, и на сегодняшнем уроке мы с вами попытаемся войти в мир поэзии этого поэта (все грани его творчества на одном уроке, к сожалению, не объять).Диапазон его творчества поражает широтой и многоохватностью. Такие понятия, как «человек», «земля», «истина», «совесть», «правда», «добро», «зло» - составляют лейтмотив его поэзии. Но как писал Гете: « Тот, кто хочет понять поэта, должен идти в страну поэта».
ДЕТСТВО (сообщения учащихся)
Д. Кугультинов родился в 1922 году в семье сельского учителя в хотоне Абганер-Гаханкины Большедербетовского Калмыкии (ныне это территория с. Сладкое, Яшалтинского района)Как рассказывал сам Д. Кугультинов: «родился в в 1922 году в семье образованного калмыка, окончившего Ставропольскую мужскую гимназию и потому, естественно, пытавшегося вырастить порядочного сына, если есть возможности развить его способности. Отец учился потому, что мой дед был трудолюбивым и зажиточным, и потому явился еще один факт моей биографии: деда раскулачили в 1931 году, и мы все оказались детьми «мироеда – кровососа». Моего деда сосланного на Урал, убило деревом на лесоповале, бабушка умерла, наевшись золы в состоянии голодного психоза. Отец и мать были осуждены советской властью. Я был обречен писать стихи и быть гражданином этой державы».
ИСТОКИ ТВОРЧЕСТВА:
а) ПУШКИН
« Я очень рано начал писать стихи, - вспоминает Давид Никитич. – В том далеком детстве я был великолепно обманут Пушкиным: мне казалось, что весь мир заселен в основном русскими и калмыками, ибо как можно не поверить этому, когда так гордо звучали в моих ушах « и друг степей калмык», « Прощай, любезная калмычка», « Желай мне здравия, калмык».И в « Капитанской дочке» у самого Емельяна Пугачева была калмыцкая шапка и он рассказывал те калмыцкие сказки, которые я сам тогда часто слышал. Все это давало расти чувству гордости в моей детской душе.»Пушкин на всю жизнь оставался учителем Д.Кугультинова, перед ним он благоговел, выражая особую признательность от имени калмыцкого народа.
Кто из певцов, ушедших в даль временКалмыцкому народу всех милее?Какое из прославленных именМы с детства говорим, благоговея?Безвестен был народ и н
schoolfiles.net
Давид Кугультинов родился 13 марта 1922 года в калмыцком селе Абганер Гаханкин. Появился на свет в семье школьного учителя. На формирование Кугультинова как поэта большое влияние оказал калмыцкий национальный эпос «Джангар». В 12 лет он издал первое стихотворение (а темой был колхозный труд) и получил в подарок томик Карла Маркса. В 18 лет юношу приняли в Союз писателей, а в 1941 году он ушел на фронт.
В 1944 году вместе с другими калмыками был депортирован и встретил День Победы в концлагере. В дальнейшем около 15 лет находился в ссылке в заполярном Норильске.
В 1956 году Давид Никитич был реабилитирован, восстановлен в рядах КПСС и Союза писателей СССР, на следующий год он вернулся назад в Калмыкию. В 1957 году в составе инициативной группы он принимал активное участие в возобновлении автономии Калмыкии.
В 1960 году экстерном с отличием окончил Литературный институт имени М.Горького в Москве. Занимался литературной работой в Элисте, возглавил Союз писателей Калмыкии.
С середины 1960-х годов, в связи с выходом в свет сборника стихов «Я твой ровесник», поэзия Кугультинова получила широкую известность. Союзом писателей СССР сборник был выдвинут на соискание Ленинской премии, а в 1967 году поэту присудили Государственную премию РСФСР имени М.Горького.
В начале 1970-х годов Кугультинов стал секретарём правления Союза писателей РСФСР, а затем членом правления Союза писателей СССР.
В 1976 году его книга стихов «Зов апреля» была отмечена Государственной премией СССР. Жизненный опыт поэта, разделившего судьбу своего народа, определил основные мотивы его творчества: неподкупность, честность и свобода. В поэзии Кугультинова наряду с глубоким философским осмыслением действительности всегда присутствует гуманистический подход, традиционно присущий великой русской литературе, российской культуре.
В 2002 году в Москве издано собрание сочинений Давида Никитича Кугультинова в трёх томах. В последние годы поэт являлся председателем Совета Старейшин при Главе республики Калмыкия.
Давид Никитич Кугультинов скончался 17 июня 2006 года в Элисте.
ruspekh.ru
|
|
|
|
|
|
