К теме Родины обращались многие поэты, но не у всех она получила развитие в таком масштабе, как в творчестве А. Ахматовой. Тема Родины стала одной из основных в ее поэзии прежде всего потому, что Ахматова жила в очень сложную, трагическую для России и для самой Ахматовой эпоху. Это также связано с личностью поэта, с тем, что, восприняв судьбу России, как свою, она не уехала из страны, а, выдержав все испытания, осталась до конца верна своей Родине, не изменив при этом и самой себе.
Тема Родины меняется в разные периоды творчества поэта. Проследим эволюцию этой темы в поэзии Ахматовой. Стихотворения первых сборников Ахматовой — «Вечера» и «Чёток» — написаны в основном на любовную тему. В этих сборниках нет стихов о Родине. Тема Родины впервые появляется у Ахматовой в сборнике «Белая стая».
Сборник «Белая стая» был опубликован в 1917 году, в него вошли стихотворения, написанные в 1912—1916 годах, в период больших потрясений и испытаний для России, в период первой мировой войны. В это время многое меняется и в жизни самой Ахматовой: Гумилев уходит на фронт, Ахматова болеет туберкулезом, Ахматова встречает Б. Анрепа. Перелом в жизни Ахматовой и в жизни страны приводит к существенным изменениям в творчестве поэта. Ахматова уже не может писать стихи только на узко любовную тему. В «Белой стае» появляется тема Родины. Ахматова воспринимает первую мировую войну как страшную национальную трагедию. «И ранней смерти так ужасен вид, что не могу на Божий мир глядеть я», — пишет она в стихотворении «Майский снег».
Стихи «Белой стаи» строгие и философские, в них ощущается близость неотвратимой катастрофы, предчувствие страшных и трагических событий в жизни России. Ахматова всегда оставалась в стороне от политики, но она выражала отношение к России в своих стихах («Думали: нищие мы…»).
В «Белой стае» возникает тепло жертвенной любви к Родине. Острую боль переживания за судьбу России мы видим в стихотворении «Молитва». Ахматова готова на все ради России, она готова принести в жертву себя, свой «песенный дар», близких, друзей, даже ребенка, только бы «туча над темной Россией стала облаком в славе лучей».
С изменением в тематике стихов меняется и общая стилистика ахматовского слога: стиль Ахматовой становится очень строгим, аскетичным. В «Белой стае» начинает проявляться национальное самосознание Ахматовой. Теперь Ахматова ощущает свою оторванность от жизни народа. В этом сборнике проявляется стремление поэта слиться с народом:
Лучше б мне частушки задорно выкликать,
А тебе на хриплой гармонике играть.
И ходить на кладбище в поминальный день
И смотреть на белую Божию сирень.
Ахматова знает, что «где-то есть простая жизнь и свет, прозрачный, теплый и веселый…», но она пока не может отказаться от своей жизни, она еще не готова жить одной жизнью с народом:
Но ни на что не променяем пышный
Гранитный город славы и беды,
Широких рек синеющие льды,
Бессолнечные мрачные сады
И голос Музы еле слышный.
Следующий сборник «Подорожник» выходит в 1921 году. Он создается в трагические для России годы. Особенность стихотворений этого сборника заключается в том, что все исторические события: война и революция — осмысляются не в историческо-философском, а в личностно-поэтическом плане. Поэты и писатели XX века либо принимали революцию и воспевали ее, либо уезжали в эмиграцию.. Ахматова, одна из немногих, выбрала третий путь. Стихотворения «Петроград», «Не с теми я, кто…», «Мне голос был;..» далеки от принятия революции, но они также далеки от политической ненависти. Гражданские стихи Ахматовой относятся не к политике, они связаны с проблемой нравственного и жизненного выбора.
Стихотворение «Ты отступник…» адресовано конкретному человеку, в основе стихотворения конкретная ситуация из личной жизни Ахматовой. Оно связано с эмиграцией Б. Анрепа. В стихотворении звучит горький упрек человеку, предавшему не только свою любимую, но и свою страну. Судьба героини стихотворения сливается с судьбой России. Примечательно, что для Ахматовой теперь Россия связана с народом, народными традициями, православием:
Ты — отступник: за остров зеленый
Отдал, отдал родную страну,
Наши песни, и наши иконы,
И над озером тихим сосну.
Стихотворение «Мне голос был…» уже менее конкретное. Непонятно, чей голос зовет героиню оставить Россию: или внутренний, или «глас свыше» (или считать, что лирическая ситуация стихотворения напоминает о библейской теме «исхода» праведников из грешной земли), или это голос Анрепа и друзей-эмигрантов Ахматовой. Героиня этого стихотворения поставлена перед нравственным выбором. И она выбирает Россию, принимая ее судьбу как свою:
Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух,
Чтоб этой речью недостойной
Не оскорбился (у Ахматовой — «не осквернился») скорбный дух…
Стихотворение 1922 года «Не с теми я, кто…», вошедшее в третий сборник «Anno Domini», опубликованный в 1922 году, содержит еще большие обобщения: Ахматова отделяет себя от всех эмигрантов, от всех, кто «бросил землю». В первых двух строфах стихотворения речь идет о тех, кто уехал, в двух последних — о тех, кто остался. Бросившие землю у Ахматовой вызывают жалость, а не презрение и пренебрежение. Оставшиеся в России воспринимают свою трагическую судьбу «бесслезно», «надменно» и «просто», поэтому они намного выше уехавших.
Стихотворение «Петроград» продолжает эту же тему:
Никто нам не хотел помочь
За то, что, город свой любя,
А не крылатую свободу,
Мы сохранили для себя,
Его дворцы, огонь и воду.
В стихотворении появляется местоимение «мы». Ахматова чувствует связь со всеми патриотами, оставшимися на Родине, она уже не одинока. В «Anno Domini» появляется неожиданная радость, среди несчастий, горя, смертей Ахматова все-таки видит свет и успокаивается, со смирением принимает она все, что происходит с Россией: Все расхищено, предано, продано, Черной смерти мелькает крыло, Все голодной тоской изглодано, Отчего же нам стало светло? В «Anno Domini» усиливается народное начало. Образ героини становится более цельным и гармоничным. Появляется все больше стихотворений, близких фольклору, например «Третий Зачатьевский».
Переулочек, переул…
Горло петелькой затянул.
Тянет свежесть с Москва-реки
В окнах теплятся огоньки…
Ахматова полностью сливается с русским народом в поэме «Реквием», посвященной страданиям всего репрессированного народа. В поэме можно выделить несколько смысловых планов. Первый план представляет личное горе героини — арест сына. Но голос автора сливается с голосом тысяч российских женщин — сестер, жен, вдов репрессированных — это второй план рассмотрения личной ситуации. Ахматова говорит от лица своих «невольных подруг». Ахматова обращается к кровавым страницам истории России со времен стрелецкого бунта. План повествования соотносится с историей России. Евангельский сюжет «Распятие» расширяет рамки «Реквиема» до общечеловеческого масштаба. «Реквием» — это не только самое личное, но и наиболее всеобщее из произведений Ахматовой. «Реквием» — это истинно народное произведение и по форме (Ахматова использует фольклорные элементы), и по содержанию: в нем говорится о трагедии и скорби всего русского народа.
В годы Великой Отечественной войны Ахматова, ощутив свою жизнь как часть народно-национального бытия, пишет стихотворения, которые отражают душевный настрой сражающейся России.
Интимная лирика полностью исчезает. Все стихотворения наполнены патриотической взволнованностью за судьбу России. В цикл «Ветер войны» входят стихотворения, пронизанные как утверждением силы, воли, мужества народа, так и щемящим чувством матерей, жен, сестер русских солдат. Характерно, что в лирике второй мировой войны господствует местоимение «мы». Стихотворения, посвященные войне, свидетельствуют о торжестве народного начала. Ахматова чувствует, что вся страна — это и Родина. В своих стихотворениях она выражает любовь к России и веру в победу.
Стихотворение «Родная земля» звучит заключительным аккордом в теме Родины. В нем представлены разные значения слова «земля». Это и грунт («грязь на калошах»), и пыль («хруст на зубах»), и нравственная почва, и первоматерия («ложимся в нее и становимся ею»). В позднем творчестве Ахматовой Родиной становится просто русская земля и все, что на ней находится.
Таким образом, тема Родины в творчестве Ахматовой претерпевает сложную эволюцию. Само понятие Родины менялось в поэзии Ахматовой. Сначала Родиной для Ахматовой было Царское Село, конкретное место, где прошли ее детские и юношеские годы. Потом Родиной становится Петербург. В годы великих испытаний и народных бедствий, в период репрессий Сталина и в период Великой Отечественной войны Ахматова сливается с русским народом, ощущает себя его частью, считая своей Родиной всю страну. К концу жизни Ахматова приходит к осознанию Родины как просто русской земли.
В течение всей своей жизни Ахматова не перестает переживать, страдать за Россию. Она с христианским смирением принимает все, что происходит с Россией, не жалея о том, что не уехала из страны. Ахматова считает, что быть поэтом и творить можно только на Родине.
Свое сочинение хочу закончить словами самой А. Ахматовой:
«Я не переставала писать стихи. Для меня в них — связь моя с временем, с новой жизнью моего народа. Когда я писала их, я жила теми ритмами, которые звучали в героической истории моей страны. Я счастлива, что жила в эти годы и видела события, которым не было равных».
www.seznaika.ru
Я не любила с давних дней...
Анна Ахматова
Я не любила с давних дней,Чтобы меня жалели,А с каплей жалости твоейИду, как с солнцем в теле.Вот отчего вокруг заря.Иду я, чудеса творя,Вот отчего!
Да, я любила их, те сборища ночные…
Анна Ахматова
Да, я любила их, те сборища ночные, -На маленьком столе стаканы ледяные,Над черным кофеем пахучий, зимний пар,Камина красного тяжелый, зимний жар,Веселость едкую литературной шуткиИ друга первый взгляд, беспомощный и жуткий.
Выбрала сама я долю.
Анна Ахматова
Выбрала сама я долюДругу сердца моего:Отпустила я на волюВ Благовещенье его.Да вернулся голубь сизый,Бьется крыльями в стекло.Как от блеска дивной ризы,Стало в горнице светло.
27 января 1944...
Анна Ахматова
И в ночи январской, беззвездной,Сам дивясь небывалой судьбе,Возвращенный из смертной бездны,Ленинград салютует себе.
А вы, мои друзья последнего призыва!
Анна Ахматова
А вы, мои друзья последнего призыва!Чтоб вас оплакивать, мне жизнь сохранена.Над вашей памятью не стыть плакучей ивой,А крикнуть на весь мир ваши имена!Да что там имена! Ведь все равно - вы с нами!..Все на колени, все! Багряный хлынул свет!И ленинградцы вновь идут сквозь дым рядами -Живые с мертвыми: для славы мертвых нет.
Что войны, что чума? - конец им виден скорый...
Анна Ахматова
Что войны, что чума? - конец им виден скорый,Их приговор почти произнесен.Но кто нас защитит от ужаса, которыйБыл бегом времени когда-то наречен?
1961
Все расхищено, предано, продано...
Анна Ахматова
Все расхищено, предано, продано, Черной смерти мелькало крыло, Все голодной тоскою изглодано, Отчего же нам стало светло?Днем дыханьями веет вишневымиНебывалый под городом лес,Ночью блещет созвездьями новымиГлубь прозрачных июльских небес, -
И так близко подходит чудесноеК развалившимся грязным домам,Никому, никому неизвестное,Но от века желанное нам.
Прошло пять лет,— и залечила раны...
Анна Ахматова
Прошло пять лет,— и залечила раны, Жестокой нанесенные войной, Страна моя, и русские поляны Опять полны студеной тишиной.И маяки сквозь мрак приморской ночи,Путь указуя моряку, горят.На их огонь, как в дружеские очи,Далеко с моря моряки глядят.
Где танк гремел — там ныне мирный трактор,Где выл пожар — благоухает сад,И по изрытому когда-то трактуАвтомобили легкие летят.
Где елей искалеченные рукиВзывали к мщенью — зеленеет ель,И там, где сердце ныло от разлуки,—Там мать поет, качая колыбель.
Ты стала вновь могучей и свободной,Страна моя!Но живы навсегдаВ сокровищнице памяти народнойВойной испепеленные года.
Для мирной жизни юных поколений,От Каспия и до полярных льдов,Как памятники выжженных селений,Встают громады новых городов.
Май 1950
Что ты бродишь неприкаянный...
Анна Ахматова
Что ты бродишь неприкаянный, Что глядишь ты не дыша? Верно, понял: крепко спаяна На двоих одна душа.Будешь, будешь мной утешенным,Как не снилось никому,А обидишь словом бешеным -Станет больно самому.
Я не была здесь лет семьсот...
Анна Ахматова
Я не была здесь лет семьсот,Но ничего не изменилось.Все так же льется Божья милостьС непререкаемых высот,Все те же хоры звезд и вод,Все так же своды неба черны,Все тот же ветер носит зерна,И ту же песню мать поет.Он прочен - мой азийский дом,И беспокоиться не надо.Еще приду. Цвети, ограда,Будь полон, чистый водоем.
Лондонцам
Анна Ахматова
Двадцать четвертую драму ШекспираПишет время бесстрастной рукой.Сами участники чумного пира,Лучше мы Гамлета, Цезаря, ЛираБудем читать над свинцовой рекой;Лучше сегодня голубку ДжульеттуС пеньем и факелом в гроб провожать,Лучше заглядывать в окна к Макбету,Вместе с наемным убийцей дрожать,—Только не эту, не эту, не эту,Эту уже мы не в силах читать!
1940
Проводила друга до передней...
Анна Ахматова
Проводила друга до передней,Постояла в золотой пыли,С колоколенки соседнейЗвуки важные текли.Брошена! Придуманное слово -Разве я цветок или письмо?А глаза глядят уже суровоВ потемневшее трюмо.
Nox: Статуя «Ночь» в Летнем саду...
Анна Ахматова
Ноченька!В звездном покрывале,В траурных маках, с бессонной совой.Доченька!Как мы тебя укрывалиСвежей садовой землей.Пусты теперь Дионисовы чаши,Заплаканы взоры любви...Это проходят над городом нашимСтрашные сестры твои.
30 мая 1942, Ташкент
Как соломинкой, пьешь мою душу.
Анна Ахматова
Как соломинкой, пьешь мою душу. Знаю, вкус ее горек и хмелен. Но я пытку мольбой не нарушу. О, покой мой многонеделен.Когда кончишь, скажи. Не печально,Что души моей нет на свете.Я пойду дорогой недальнейПосмотреть, как играют дети.
На кустах зацветает крыжовник,И везут кирпичи за оградой.Кто ты: брат мой или любовник,Я не помню, и помнить не надо.
Как светло здесь и как бесприютно,Отдыхает усталое тело...А прохожие думают смутно:Верно, только вчера овдовела.
1911
Я слышу иволги всегда печальный голос...
Анна Ахматова
Я слышу иволги всегда печальный голос И лета пышного приветствую ущерб, А к колосу прижатый тесно колос С змеиным свистом срезывает серп.И стройных жниц короткие подолы,Как флаги в праздник, по ветру летят.Теперь бы звон бубенчиков веселых,Сквозь пыльные ресницы долгий взгляд.
Не ласки жду я, не любовной лестиВ предчувствии неотвратимой тьмы,Но приходи взглянуть на рай, где вместеБлаженны и невинны были мы.
1917
Любовь покоряет обманно...
Анна Ахматова
Любовь покоряет обманно, Напевом простым, неискусным. Еще так недавно-странно Ты не был седым и грустным.И когда она улыбаласьВ садах твоих, в доме, в полеПовсюду тебе казалось,Что вольный ты и на воле.
Был светел ты, взятый еюИ пивший ее отравы.Ведь звезды были крупнее,Ведь пахли иначе травы,Осенние травы.
Осень 1911
Двадцать первое. Ночь. Понедельник.
Анна Ахматова
Двадцать первое. Ночь. Понедельник.Очертанья столицы во мгле.Сочинил же какой-то бездельник,Что бывает любовь на земле.И от лености или со скукиВсе поверили, так и живут:Ждут свиданий, боятся разлукиИ любовные песни поют.Но иным открывается тайна,И почиет на них тишина...Я на это наткнулась случайноИ с тех пор все как будто больна.
weaft.com
Содержание статьи
Анна Ахматова (1911—1966) – поэт, на долю которого выпало много трагических испытаний. Ее стихи пронизаны грустью, любовью к Родине и болью за судьбу России. Он пережила вместе с нашей страной сложные годы и печальные страницы истории. Кажется, что одна личность не в состоянии уместить столько горя и испытаний, но Анна Ахматова не только выдержала все, но и писала прекрасные трогательные стихи. Стихи Ахматовой не только о войне, ее лирические слова о любви и женской судьбе не могут оставить читателей равнодушными. Анна Ахматова была свободолюбивой, сильной и яркой личностью. Биографы отмечают, что она казалась строптивым ребенком, училась дурно, но в ней таилась огромная внутренняя сила и с десятилетнего возраста Анна писала талантливые, не по-детски глубокие и проникновенные стихи. Родители мечтали, чтобы Анна “вышла в люди”, поэзия тогда не считалась престижным ремеслом. Они не знали, что имя Анны Ахматовой останется в веках. Ее ждала тяжелая судьба. Трое близких ей людей подверглись гонениям и репрессиям – первый муж Николай Гумилев, третий муж Николай Пунин и сын Лев. Анну Ахматову также не печатали, подвергали цензуре, но еще при жизни она стала классиком русской поэзии.
А ты думал — я тоже такая,Что можно забыть меня,И что брошусь, моля и рыдая,Под копыта гнедого коня.
Или стану просить у знахарокВ наговорной воде корешокИ пришлю тебе странный подарок —Мой заветный душистый платок.
Будь же проклят. Ни стоном, ни взглядомОкаянной души не коснусь,Но клянусь тебе ангельским садом,Чудотворной иконой клянусь,И ночей наших пламенным чадом —Я к тебе никогда не вернусь.
Июль 1921, Царское Село
Двадцать первое. Ночь. Понедельник.Очертанья столицы во мгле.Сочинил же какой-то бездельник,Что бывает любовь на земле.
И от лености или от скукиВсе поверили, так и живут:Ждут свиданий, бояться разлукиИ любовные песни поют.
Но иным открывается тайна,И почиет на них тишина…Я на это наткнулась случайноИ с тех пор все как будто больна.
Сжала руки под тёмной вуалью…«Отчего ты сегодня бледна?» —От того, что я терпкой печальюНапоила его допьяна.
Как забуду? Он вышел, шатаясь,Искривился мучительно рот…Я сбежала, перил не касаясь,Я бежала за ним до ворот.
Задыхаясь, я крикнула: «ШуткаВсё, что было. Уйдёшь, я умру».Улыбнулся спокойно и жуткоИ сказал мне: «Не стой на ветру».
Было душно от жгучего света,А взгляды его — как лучи.Я только вздрогнула: этотМожет меня приручить.Наклонился — он что-то скажет…От лица отхлынула кровь.Пусть камнем надгробным ляжетНа жизни моей любовь.
Не любишь, не хочешь смотреть?О, как ты красив, проклятый!И я не могу взлететь,А с детства была крылатой.Мне очи застил туман,Сливаются вещи и лица,И только красный тюльпан,Тюльпан у тебя в петлице.
Как велит простая учтивость,Подошел ко мне, улыбнулся,Полуласково, полуленивоПоцелуем руки коснулся —И загадочных, древних ликовНа меня поглядели очи…
Десять лет замираний и криков,Все мои бессонные ночиЯ вложила в тихое словоИ сказала его — напрасно.Отошел ты, и стало сноваНа душе и пусто и ясно.
Я улыбаться перестала,Морозный ветер губы студит,Одной надеждой меньше стало,Одною песней больше будет.И эту песню я невольноОтдам за смех и поруганье,Затем, что нестерпимо больноДуше любовное молчанье.
Апрель 1915Царское Село
Я не любви Твоей прошу.Она теперь в надежном месте…Поверь,что я Твоей невестеРевнивых писем не пишу.
Но мудрые прими советы:Дай ей читать мои стихи,Дай ей хранить мои портреты-Ведь так любезны женихи!
А этим дурочкам нужнейСознанье полное победы,Чем дружбы светлые беседыИ память первых нежных дней…
Когда же счастия грошиТы проживешь с подругой милой,И для пресыщенной душиВсе сразу станет так постыло —
В мою торжественную ночьНе приходи. Тебя не знаю.И чем могла б Тебе помочь?От счастья я не исцеляю.
Звенела музыка в садуТаким невыразимым горем.Свежо и остро пахли моремНа блюде устрицы во льду.
Он мне сказал: «Я верный друг!»И моего коснулся платья…Как не похожи на объятьяПрикосновенья этих рук.
Так гладят кошек или птиц,Так на наездниц смотрят стройных…Лишь смех в глазах его спокойныхПод легким золотом ресниц.
А скорбных скрипок голосаПоют за стелющимся дымом:«Благослови же небеса —Ты первый раз одна с любимым».
Март 1913
Есть в близости людей заветная черта,Ее не перейти влюбленности и страсти,—Пусть в жуткой тишине сливаются уста,И сердце рвется от любви на части.
И дружба здесь бессильна, и годаВысокого и огненного счастья,Когда душа свободна и чуждаМедлительной истоме сладострастья.
Стремящиеся к ней безумны, а ееДостигшие — поражены тоскою…Теперь ты понял, отчего моеНе бьется сердце под твоей рукою.
Я знаю, Ты моя наградаЗа годы боли и труда,За то, что я земным отрадамНе предавалась никогда,За то, что я не говорилаВозлюбленному: «Ты любим».За то, что всем я не простила,Ты будешь ангелом моим…
Так беспомощно грудь холодела,Но шаги мои были легки.Я на правую руку наделаПерчатку с левой руки.
Показалось, что много ступеней,А я знала — их только три!Между кленов шепот осеннийПопросил: «Со мною умри!
Я обманут моей унылойПеременчивой, злой судьбой».Я ответила: «Милый, милый —И я тоже. Умру с тобой!»
Это песня последней встречи.Я взглянула на темный дом.Только в спальне горели свечиРавнодушно-желтым огнем.
Читайте также – Отчего же нам стало светло?
Я пью за разоренный дом,За злую жизнь мою,За одиночество вдвоем,И за тебя я пью,—За ложь меня предавших губ,За мертвый холод глаз,За то, что мир жесток и груб,За то, что Бог не спас.
27 июня 1934, Шереметьевский Дом
Все, как раньше. В окна столовойБьется мелкий метельный снег.И сама я не стала новой,А ко мне приходил человек.
Я спросила: «Чего ты хочешь?»Он сказал: «Быть с тобой в аду».Я смеялась: «Ах, напророчишьНам обоим, пожалуй, беду».
Но, поднявши руку сухую,Он слегка потрогал цветы:«Расскажи, как тебя целуют,Расскажи, как целуешь ты».
И глаза, глядящие тускло,Не сводил с моего кольца.Ни один не двинулся мускулПросветленно-злого лица.
О, я знаю: его отрада —Напряженно и страстно знать,Что ему ничего не надо,Что мне не в чем ему отказать.
1 января 1914
Любовь покоряет обманно,Напевом простым, неискусным.Еще так недавно-странноТы не был седым и грустным.
И когда она улыбаласьВ садах твоих, в доме, в поле,Повсюду тебе казалось,Что вольный ты и на воле.
Был светел ты, взятый еюИ пивший ее отравы.Ведь звезды были крупнее,Ведь пахли иначе травы,Осенние травы.
Ты всегда таинственный и новый,Я тебе послушней с каждым днем.Но любовь твоя, о друг суровый,Испытание железом и огнем.
Запрещаешь петь и улыбаться,А молиться запретил давно.Только б мне с тобою не расстаться,Остальное все равно!
Так, земле и небесам чужая,Я живу и больше не пою,Словно ты у ада и у раяОтнял душу вольную мою.Декабрь 1917
Все отнято: и сила, и любовь.В немилый город брошенное телоНе радо солнцу. Чувствую, что кровьВо мне уже совсем похолодела.
Веселой Музы нрав не узнаю:Она глядит и слова не проронит,А голову в веночке темном клонит,Изнеможенная, на грудь мою.
И только совесть с каждым днем страшнейБеснуется: великой хочет дани.Закрыв лицо, я отвечала ей…Но больше нет ни слез, ни оправданий.1916. Севастополь
О тебе вспоминаю я редкоИ твоей не пленяюсь судьбой,Но с души не стирается меткаНезначительной встречи с тобой.
Красный дом твой нарочно миную,Красный дом твой над мутной рекой,Но я знаю, что горько волнуюТвой пронизанный солнцем покой.
Пусть не ты над моими устамиНаклонялся, моля о любви,Пусть не ты золотыми стихамиОбессмертил томленья мои,—
Я над будущим тайно колдую,Если вечер совсем голубой,И предчувствую встречу вторую,Неизбежную встречу с тобой.
Калитку в милый сад,Где клен, и дуб, и ясень,Гуляя наугад,Уж распахнула осень.Там шпат прекрасный мой —Серебряное диво —И тополь золотойВ наряде горделивом.Как будто под листвойОгонь незримый зреет,Там рыжей чешуейШиповник пламенеет.Но осень так скромна,И от избытка силыПод холодом онаОгонь свой затаила.
Вот она, плодоносная осень!Поздновато ее привели.А пятнадцать блаженнейших весенЯ подняться не смела с земли.Я так близко ее разглядела,К ней припала, ее обняла,А она в обреченное телоСилу тайную тайно лила.
Небывалая осень построила купол высокий,Был приказ облакам этот купол собой не темнить.И дивилися люди: проходят сентябрьские сроки,А куда провалились студеные, влажные дни?Изумрудною стала вода замутненных каналов,И крапива запахла, как розы, но только сильней.Было душно от зорь, нестерпимых, бесовских и алых,Их запомнили все мы до конца наших дней.Было солнце таким, как вошедший в столицу мятежник.И весенняя осень так жадно ласкалась к нему,Что казалось — сейчас забелеет прозрачный подснежник…Вот когда подошел ты, спокойный, к крыльцу моему.
Мне летние просто невнятны улыбки,И тайны в зиме не найду,Но я наблюдала почти без ошибкиТри осени в каждом году.
И первая — праздничный беспорядокВчерашнему лету назло,И листья летят, словно клочья тетрадок,И запах дымка так ладанно-сладок,Все влажно, пестро и светло.
И первыми в танец вступают березы,Накинув сквозной убор,Стряхнув второпях мимолетные слезыНа соседку через забор.
Но эта бывает — чуть начата повесть.Секунда, минута — и вотПриходит вторая, бесстрастна, как совесть,Мрачна, как воздушный налет.
Все кажутся сразу бледнее и старше,Разграблен летний уют,И труб золотых отдаленные маршиВ пахучем тумане плывут…
И в волнах холодных его фимиамаСокрыта высокая твердь,Но ветер рванул, распахнулось — и прямоВсем стало понятно: кончается драма,И это не третья осень, а смерть.
И снова осень валит Тамерланом,В арбатских переулках тишина.За поулстанком или за туманомДорога непроезжая черна.Так вот она, последняя! И яростьСтихает. Все равно что мир оглох…Могучая евангельская старостьИ тот горчайший гефсиманский вздох.
Прошло пять лет,— и залечила раны,Жестокой нанесенные войной,Страна моя,и русские поляныОпять полны студеной тишиной.
И маяки сквозь мрак приморской ночи,Путь указуя моряку, горят.На их огонь, как в дружеские очи,Далеко с моря моряки глядят.
Где танк гремел — там ныне мирный трактор,Где выл пожар — благоухает сад,И по изрытому когда-то трактуАвтомобили легкие летят.
Где елей искалеченные рукиВзывали к мщенью — зеленеет ель,И там, где сердце ныло от разлуки,—Там мать поет, качая колыбель.
Ты стала вновь могучей и свободной,Страна моя!Но живы навсегдаВ сокровищнице памяти народнойВойной испепеленные года.
Для мирной жизни юных поколений,От Каспия и до полярных льдов,Как памятники выжженных селений,Встают громады новых городов.Май 1950
Еще недавно плоская коса,Черневшая уныло в невской дельте,Как при Петре, была покрыта мхомИ ледяною пеною омыта.
Скучали там две-три плакучих ивы,И дряхлая рыбацкая ладьяВ песке прибрежном грустно догнивала.И буйный ветер гостем был единымБезлюдного и мертвого болота.
Но ранним утром вышли ленинградцыБесчисленными толпами на взморье.И каждый посадил по деревцуНа той косе, и топкой и пустынной,На память о великом Дне Победы.
И вот сегодня — это светлый сад,Привольный, ясный, под огромным небом:Курчавятся и зацветают ветки,Жужжат шмели, и бабочки порхают,И соком наливаются дубки,А лиственницы нежные и липыВ спокойных водах тихого канала,Как в зеркале, любуются собой…И там, где прежде парус одинокийБелел1 в серебряном тумане моря,—Десятки быстрокрылых, легких яхтНа воле тешатся…ИздалекаВосторженные клики с стадионаДоносятся…Да, это парк Победы.1950
И в День Победы, нежный и туманный,Когда заря, как зарево, красна,Вдовою у могилы безымяннойХлопочет запоздалая весна.Она с колен подняться не спешит,Дохнет на почку, и траву погладит,И бабочку с плеча на землю ссадит,И первый одуванчик распушит.Стихи о любви и про любовь
Читайте также – «И почем у нас совесть и страх…» Ольга Седакова об Анне Ахматовой
***
Сзади Нарвские были ворота,Впереди была только смерть…Так советская шла пехотаПрямо в желтые жерла «Берт».Вот о вас и напишут книжки:«Жизнь свою за други своя»,Незатейливые парнишки —Ваньки, Васьки, Алешки, Гришки,—Внуки, братики, сыновья!Стихи о любви и про любовь***
Мы знаем, что ныне лежит на весахИ что совершается ныне.Час мужества пробил на наших часах,И мужество нас не покинет.Не страшно под пулями мертвыми лечь,Не горько остаться без крова,-И мы сохраним тебя, русская речь,Великое русское слово.Свободным и чистым тебя пронесем,И внукам дадим, и от плена спасемНавеки!Стихи о любви и про любовь***
Птицы смерти в зените стоят.Кто идет выручать Ленинград?Не шумите вокруг — он дышит,Он живой еще, он все слышит:
Как на влажном балтийском днеСыновья его стонут во сне,
Как из недр его вопли: «Хлеба!»До седьмого доходят неба…
Но безжалостна эта твердь.И глядит из всех окон — смерть.
И стоит везде на часахИ уйти не пускает страх.
1
На сотни верст, на сотни миль,На сотни километровЛежала соль, шумел ковыль,Чернели рощи кедров.Как в первый раз я на нее,На Родину, глядела.Я знала: это все мое —Душа моя и тело.
2
Белым камнем тот день отмечу,Когда я о победе пела,Когда я победе навстречу,Обгоняя солнце, летела.
3
И весеннего аэродромаШелестит под ногой трава.Дома, дома — ужели дома!Как все ново и как знакомо,И такая в сердце истома,Сладко кружится голова…В свежем грохоте майского грома —Победительница Москва!
Чистый ветер ели колышет,Чистый снег заметает поля.Больше вражьего шага не слышит,Отдыхает моя земля.1945
Мы знаем, что ныне лежит на весахИ что совершается ныне.Час мужества пробил на наших часах,И мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мертвыми лечь,Не горько остаться без крова,И мы сохраним тебя, русская речь,Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесем,И внукам дадим, и от плена спасемНавеки!
23 февраля 1942, Ташкент
* * *Когда погребают эпоху,Надгробный псалом не звучит.Крапиве, чертополохуУкрасить ее предстоит.И только могильщики лихоРаботают, дело не ждет.И тихо, так, Господи, тихо,Что слышно, как время идет.А после она выплывает,Как труп на весенней реке,Но матери сын не узнает,И внук отвернется в тоске.И клонятся головы ниже.Как маятник, ходит луна.Так вот — над погибшим ПарижемТакая теперь тишина.
1940. Осень. Фонтанный Дом
Прямо под ноги пулям,Расталкивая года,По январям и июлямЯ проберусь туда…Никто не увидит ранку,Крик не услышит мой. —Меня — китежанку,Позвали домой.И гнались за мноюСто тысяч берез,Стеклянной стеноюСтруился мороз.У давних пожарищОбугленный склад.«Вот пропуск, товарищ,Пустите назад…»И воин спокойноОтводит штык —Как пышно и знойноТот остров возник:И красная глина,И яблочный сад…О, salve, Regina!Пылает закат.Тропиночка крутоВзбиралась, дрожа.Мне надо кому-тоЗдесь руку пожать…Но хриплой шарманкиНе слушаю стон.Не тот китежанкеПослышался звон.
Окопы, окопы, —Заблудишься тут.От старой ЕвропыОстался лоскут,Где в облаке дымаГорят города…И вот уже КрымаТемнеет гряда.Я плакальщиц стаюВеду за собой.О, тихого краяПлащ голубой…Над мертвой медузойСмущенно стою;Здесь встретилась с МузойЕй клятву даю,Но громко смеется,Не верит: «Тебе ль?..»По капелькам льетсяДушистый апрель.И вот уже славыВысокий порог,Но голос лукавыйПредостерег:«Сюда ты вернешься,Вернешься не раз,Но снова споткнешьсяО крепкий алмаз.Ты лучше бы мимо,Ты лучше б назад,Хулима, хвалима,В отеческий сад».Черемуха мимоПрокралась, как сон.И кто-то: Цусима!Сказал в телефон.Скорее, скорее…Кончается срок:«Варяг» и «Кореец»Пошли на восток…Там ласточкой реетСтарая боль,А дальше темнеетФорт Шаброль, —Как прошлого векаРазрушенный склеп,Где старый калекаОглох и ослеп.Суровы и хмуры,Его сторожатС винтовками буры.Назад, назад!Великую зимуЯ долго ждала,Как белую схимуЕе приняла.И в легкие саниСпокойно сажусь…Я к вам, китежане,До ночи вернусь…За древней стоянкойОдин переход.Теперь с китежанкойНикто не пойдет:Ни брат, ни соседка,Ни первый жених, —Лишь хвойная веткаДа солнечный стих,Оброненный нищимИ поднятый мной…В последнем жилищеМеня упокой.
Март 1940.Ленинград
I
В тени елизаветинских боскетовГуляют пушкинских красавиц внучкиВсе в скромных канотье, в тугих корсетах,И держат зонтик сморщенные ручки.Мопс на цепочке, в сумочке дражеИ компаньонка с Жип или Бурже.
II
Иланг-илангом[1] весь пропах вокзалНе тот последний, что сгорит когда-то,А самый первый, главный — Белый ЗалВ нем танцевальный — убран был богато,Но в зале том никто не танцевал.
III
С вокзала к парку легкие кареты,Как с похорон торжественных, спешат.В них дамы – в сарафанчики одеты,А с aнглийским акцентом говорят.Одна из них (как разглашать секреты,Мне этого, наверно, не простят)Попала в вавилонские блудницы,А тезка мне и лучший друг царицы.……………………………………..
Воспоминания о войне1914-1917 гг.
IV
Как я люблю пологий склон зимы,ее огни, и мраки, и истому,Сухого снега круглые холмыИ чувство, что вовек не будешь дома.Черна вдали рождественская ель,Кричит ворона, кончилась метель.
V
И рушилась твердыня Эрзерума,Кровь заливала горло Дарданелл,Но в этом парке не слыхали шума,Лишь ржавый флюгер вдалеке скрипел.Но в этом парке тихо и угрюмоСверкает месяц, снег алмазно бел.
VI
Прикинувшись солдаткой, выло горе,Как конь, вставал дредноут на дыбы,И ледяные пенные столбыВзбешенное выбрасывало море –До звезд нетленных – из груди своей,И не считали умерших людей.
VII
На Белой Башне дремлет пулемет,Вокруг дворца гусарские разъезды,Внимательные северные звезды(Совсем не те, что будут через год),Прищурившись, глядят в окно Лицея,Где тень его над томом Апулея.
VIII
О знал ли он, любимец двух столетий,Как грозно третьим будет принят он.Мне суждено запомнить этот сон,Как помнят мать, осиротевши, дети…………………………………..(1941)
IX
Все занялись военной суетою,И от пожаров сделалось светло.И только юг был залит темнотою.На мой вопрос, с священной простотоюСказал сосед: «Там Царское Село.Оно вчера, как свечка, догорело».И спрашивать я больше не посмела.
1923-1941_______________________________[1] Духи назывались Ilang-Ilang (начало века). — Прим. Анны Ахматовой
* * *
Птицы смерти в зените стоят.Кто идет выручать Ленинград?
Не шумите вокруг — он дышит,Он живой еще, он все слышит:
Как на влажном балтийском днеСыновья его стонут во сне,
Как из недр его вопли: «Хлеба!»До седьмого доходят неба…
Но безжалостна эта твердь.И глядит из всех окон — смерть.
И стоит везде на часахИ уйти не пускает страх.28 сентября 1941, самолет
И та, что сегодня прощается с милым,-Пусть боль свою в силу она переплавит.Мы детям клянемся, клянемся могилам,Что нас покориться никто не заставит!Июль 1941, Ленинград
И в ночи январской, беззвездной,Сам дивясь небывалой судьбе,Возвращенный из смертной бездны,Ленинград салютует себе.1944
Сзади Нарвские были ворота,Впереди была только смерть…Так советская шла пехотаПрямо в желтые жерла «Берт».Вот о вас и напишут книжки:«Жизнь свою за други своя»,Незатейливые парнишки —Ваньки, Васьки, Алешки, Гришки,—Внуки, братики, сыновья!29 февраля 1944, Ташкент
А вы, мои друзья последнего призыва!Чтоб вас оплакивать, мне жизнь сохранена.Над вашей памятью не стыть плакучей ивой,А крикнуть на весь мир все ваши имена!Да что там имена!Ведь все равно — вы с нами!..Все на колени, все!Багряный хлынул свет!И ленинградцы вновь идут сквозь дымрядами —Живые с мертвыми: для славы мертвых нет.Август 1942, Дюрмень
1Щели в саду вырыты,Не горят огни.Питерские сироты,Детоньки мои!Под землей не дышится,Боль сверлит висок,Сквозь бомбежку слышитсяДетский голосок.
2Постучи кулачком — я открою.Я тебе открывала всегда.Я теперь за высокой горою,За пустыней, за ветром и зноем,Но тебя не предам никогда…Твоего я не слышала стона.Хлеба ты у меня не просил.Принеси же мне ветку кленаИли просто травинок зеленых,Как ты прошлой весной приносил.Принеси же мне горсточку чистой,Нашей невской студеной воды,И с головки твоей золотистойЯ кровавые смою следы.23 апреля 1942, Ташкент
* * *Важно с девочками простились,На ходу целовали мать,Во все новое нарядились,Как в солдатики шли играть.Ни плохих, ни хороших, ни средних…Все они по своим местам,Где ни первых нет, ни последних…Все они опочили там.1943, Ташкент
* * *Первый дальнобойный в ЛенинградеИ в пестрой суете людскойВсе изменилось вдруг.Но это был не городской,Да и не сельский звук.На грома дальнего раскатОн, правда, был похож, как брат,Но в громе влажность естьВысоких свежих облаковИ вожделение лугов —Веселых ливней весть.А этот был, как пекло, сух,И не хотел смятенный слухПоверить — по тому,Как расширялся он и рос,Как равнодушно гибель несРебенку моему.1941
1
Славно начато славное делоВ грозном грохоте, в снежной пыли,Где томится пречистое телоОскверненной врагами земли.К нам оттуда родные березыТянут ветки и ждут и зовут,И могучие деды-морозыС нами сомкнутым строем идут.
2
Вспыхнул над молом первый маяк,Других маяков предтеча,—Заплакал и шапку снял моряк,Что плавал в набитых смертью моряхВдоль смерти и смерти навстречу.
3
Победа у наших стоит дверей…Как гостью желанную встретим?Пусть женщины выше поднимут детей,Спасенных от тысячи тысяч смертей,—Так мы долгожданной ответим.1942-1945
Самые темные дни в годуСветлыми стать должны.Я для сравнения слов не найду —Так твои губы нежны.
Только глаза подымать не смей,Жизнь мою храня.Первых фиалок они светлей,А смертельные для меня.
Вот, поняла, что не надо слов,Оснеженные ветки легки…Сети уже разостлал птицеловНа берегу реки.Декабрь 1913Царское Село
Как белый камень в глубине колодца,Лежит во мне одно воспоминанье,Я не могу и не хочу бороться:Оно — мученье и оно страданье.
Мне кажется, что тот, кто близко взглянетВ мои глаза его увидит сразу.Печальней и задумчивее станетВнимающего скорбному рассказу.
Я ведаю, что боги превращалиЛюдей в предметы, не убив сознанья,Чтоб вечно жили дивные печали.Ты превращен в мое воспоминанье.
Столько просьб у любимой всегда!У разлюбленной просьб не бывает…Как я рада, что нынче водаПод бесцветным ледком замирает.
И я стану — Христос, помоги! —На покров этот, светлый и ломкий,А ты письма мои береги,Чтобы нас рассудили потомки.
Чтоб отчетливей и яснейТы был виден им, мудрый и смелый.В биографии словной твоейРазве можно оставить пробелы?
Слишком сладко земное питье,Слишком плотны любовные сети…Пусть когда-нибудь имя моеПрочитают в учебнике дети,
И, печальную повесть узнав,Пусть они улыбнуться лукаво.Мне любви и покоя не дав,Подари меня горькою славой.
Небо бело страшной белизною,А земля как уголь и гранит.Под иссохшей этою луноюНичего уже не заблестит.
Женский голос, хриплый и задорный,Не поет — кричит, кричит.Надо мною близко тополь черныйНи одним листком не шелестит.
Для того ль тебя я целовала,Для того ли мучалась, любя,Чтоб теперь спокойно и усталоС отвращеньем вспоминать тебя?7 июня 1914Слепнево
Ах, дверь не запирала я,Не зажигала свеч,Не знаешь, как, усталая,Я не решалась лечь.
Смотреть, как гаснут полосыВ закатном мраке хвой,Пьянея звуком голоса,Похожего на твой.
И знать, что все потеряно,Что жизнь — проклятый ад!О, я была уверена,Что ты придешь назад.1911
Веет ветер лебединый,Небо синее в крови.Наступают годовщиныПервых дней твоей любви.
Ты мои разрушил чары,Годы плыли, как вода.Отчего же ты не старый,А такой, как был тогда?
Даже звонче голос нежный,Только времени крылоОсенило славой снежнойБезмятежное чело.
Еще весна таинственная млела,Блуждал прозрачный ветер по горамИ озеро глубокое синело —Крестителя нерукотворный храм.
Ты был испуган нашей первой встречей,А я уже молилась о второй, —И вот сегодня снова жаркий вечер…Как низко солнце стало над горой…
Ты не со мной, но это не разлука,Мне каждый миг — торжественная весть.Я знаю, что в тебе такая мука,Что ты не можешь слова произнесть.1917
ОтрывокИ требовала, чтоб кустыУчаствовали в бреде,Всех я любила, кто не тыИ кто ко мне не едет…Я говорила облакам:«Ну, ладно, ладно, по рукам».А облака — ни слова,И ливень льется снова.И в августе зацвел жасмин,И в сентябре — шиповник,И ты приснился мне — одинВсех бед моих виновник.Осень 1962. Комарово
Слаб голос мой, но воля не слабеет,Мне даже легче стало без любви.Высоко небо, горный ветер веет,И непорочны помыслы мои.
Ушла к другим бессонница-сиделка,Я не томлюсь над серою золой,И башенных часов кривая стрелкаСмертельной мне не кажется стрелой.
Как прошлое над сердцем власть теряет!Освобожденье близко. Все прощу,Следя, как луч взбегает и сбегаетПо влажному весеннему плющу.
Сказал, что у меня соперниц нет.Я для него не женщина земная,А солнца зимнего утешный светИ песня дикая родного края.Когда умру, не станет он грустить,Не крикнет, обезумевши: «Воскресни!»Но вдруг поймет, что невозможно житьБез солнца телу и душе без песни.…А что теперь?
Я сошла с ума, о мальчик странный,В среду, в три часа!Уколола палец безымянныйМне звенящая оса.
Я ее нечаянно прижала,И, казалось, умерла она,Но конец отравленного жалаБыл острей веретена.
О тебе ли я заплачу, странном,Улыбнется ль мне твое лицо?Посмотри! На пальце безымянномТак красиво гладкое кольцо.
18-19 марта 1911
Настоящую нежность не спутаешьНи с чем, и она тиха.Ты напрасно бережно кутаешьМне плечи и грудь в меха.
И напрасно слова покорныеГоворишь о первой любви,Как я знаю эти упорныеНесытые взгляды твои!
1913
То змейкой, свернувшись клубком,У самого сердца колдует,То целые дни голубкомНа белом окошке воркует,
То в инее ярком блеснет,Почудится в дреме левкоя…Но верно и тайно ведетОт радости и от покоя.
Умеет так сладко рыдатьВ молитве тоскующей скрипки,И страшно ее угадатьВ еще незнакомой улыбке.
Ты письмо мое, Милый, не комкай.До конца его, друг, прочти.Надоело мне быть незнакомкой,Быть чужой на Твоем пути.
Не гляди так, не хмурься гневно.Я любимая, я Твоя.Не пастушка, не королевнаИ уже не монашенка я —
В этом сером, будничном платье,На стоптанных каблуках…Но, как прежде жгуче объятье,Тот же страх в огромных глазах.
Ты письмо мое, милый, не комкай,Не плачь о заветной лжи,Ты его в Твоей бедной котомкеНа самое дно положи.
Вы прочитали материал Анна Ахматова. Стихи, которые не забываются. Читайте также:
www.pravmir.ru
Анна Ахматова, Родная земля И в мире нет людей бесслезней, Надменнее и проще нас. 1922 В заветных ладанках не носим на груди, О ней стихи навзрыд не сочиняем, Наш горький сон она не бередит, Не кажется обетованным раем. Не делаем ее в душе своей Предметом купли и продажи, Хворая, бедствуя, немотствуя на ней, О ней не вспоминаем даже. Да, для нас это грязь на калошах, Да, для нас это хруст на зубах. И мы мелем, и месим, и крошим Тот ни в чем не замешанный прах. Но ложимся в нее и становимся ею, Оттого и зовем так свободно - своею. 1961 Ленинград «Родная земля» — одно из стихотворений А. Ахматовой, объединенных темой Родины. Образ родной земли, созданный ею, привлекает своей необычностью: поэт написала о земле в буквальном смысле этого слова, придав, однако, ему философский смысл. Эпиграфом в «Родной земле» послужила строка известного ахматовского стихотворения «Не с теми я, кто бросил землю» , в котором сжато, но метко описаны характерные черты русского национального характера: И в мире нет людей бесслезней, надменнее и проще нас. Отсюда вытекает и отношение русского человека к родной земле: В заветных ладанках не носим на груди, О ней стихи навзрыд не сочиняем, Нам горький сон она не бередит, Не кажется обетованным раем. Каждый день мы ходим по земле, мы на ней строим, но практически никогда не отождествляем ее с понятием «Родина» в высоком смысле этого слова, да и вообще достаточно редко употребляем это слово в повседневной жизни. Родная земля стала для нас чем-то обыденным, досконально известным («грязью на калошах» , «хрустом на зубах» ) . Живя на своей земле, трудясь на ней, человек подчас не замечает ее красот: для него это привычные картины, созерцаемые на протяжении всей жизни. «Хворая, бедствуя» на родной земле, русский человек «о ней не вспоминает даже» . Редко кто ощущает свою родственную, кровную близость к земле, которую ежедневно «мелит, и месит, и крошит» . Но мы «ложимся в нее и становимся ею, оттого и зовем так свободно — своею» . Поэтому так дорог нам «ни с чем не замешанный прах» , но чувство это живет в глубине души каждого русского человека, редко проявляясь во внешних поступках. Таким образом, Родина выступает здесь как неотъемлемая часть нашего существа, понятие, впитываемое русским человеком вместе с молоком матери. В этом и заключается тот глубокий философский смысл, который Ахматова вкладывает в слова «родная земля» . Любовь к родной земле лирической героини и индивидуальна и общезначима одновременно: с одной стороны, героиня отождествляет себя с одним из рядовых русских людей, ее голос сливается с хором других голосов, с другой — выражает обобщенное отношение русского народа к понятию «Родина» . В стихотворении выделяются три раздела, что подчеркнуто и графически. Первые восемь строк построены, как цепь параллельных отрицательных конструкций. Концы фраз совпадают с концами строк, что создает мерную «настойчивую» информацию, которая подчеркнута ритмикой пятистопного ямба. После этого следует четверостишие, написанное трехстопным анапестом. Смена размеров на протяжении одного стихотворения – явление достаточно редкое в поэзии. В данном случае этот ритмический перебой служит для противопоставления потоку отрицаний, заявления о том, как же все-таки воспринимается коллективным лирическим героем родная земля. И, наконец, в финале трехстопный анапест сменяется четырехстопным. Такой перебой метра придает двум последним строкам широты поэтического дыхания, которые находят опору в бесконечной глубине заключенного в них смысла. Поэзия Анны Андреевны Ахматовой «питалась - даже в первоначальных стихах – чувством родины, болью о родине, и эта тема звучала в ее поэзии все громче … О чем бы она ни писала в последние годы, всегда в ее стихах ощущалась упорная дума об исторических судьбах страны, с которой она связана всеми корнями своего существа» . (К. Чуковский)
Анализ стихотворения Ахматовой «Родная земля» стоит начинать с ответа на вопрос: "Почему родная именно земля, а не страна, не Россия?" Стихотворение написано к двадцатилетию с начала ВОВ. Но Анна Андреевна пишет не о стране, а о родной земле, плодородной почве – кормилице. К шестидесятым годам традиция поклонения земле осталась в прошлом, но Анна Андреевна уверена, что в душах людей все еще живет этническая память. И да, «это грязь на калошах», но без нее России никуда. Эта грязь кормит нас и нас же принимает в себя по окончании жизненного пути. В строках поэтессы огромный смысл. Не нужно оды слагать о земле, нужно лишь помнить, что это часть нашей родины - Читайте подробнее на FB.ru: <a rel="nofollow" href="http://fb.ru/article/191459/analiz-stihotvoreniya-ahmatovoy-rodnaya-zemlya-i-ego-predyistoriya" target="_blank">http://fb.ru/article/191459/analiz-stihotvoreniya-ahmatovoy-rodnaya-zemlya-i-ego-predyistoriya</a>
touch.otvet.mail.ru
|
|
|
|
|
|
