Сергей Махотин, автор более двадцати книг стихов и рассказов для детей, уверен, что детский писатель обязан быть счастлив, должен найти собственную интонацию в шумном многоголосье и помнить, что в детской литературе нет и не может быть конкуренции.
Сергей Анатольевич — редактор детского вещания на "Радио России" и член жюри нескольких литературных конкурсов. Кажется, он знает абсолютно все о детской литературе и тех, кто ее творит. Он рассказал нам о том, насколько необходима молодым авторам творческая атмосфера, чего не хватает петербургским детям и чем пока еще могут похвастаться дети в провинции, а также о детгизовских традициях и тенденциях в современной детской литературе. Автор книг "Вирус ворчания", "Включите кошку погромче", "За мелом" даже поделился с нами замыслами и интересными подробностями своих еще не опубликованных книг.
По Чуковскому, детский поэт должен быть счастлив. Как вам удается поддерживать это ощущение счастья?
Я полностью согласен и всем моим молодым коллегам доказываю, что детский писатель обязан быть счастлив. Несмотря на то что у тебя есть какие-то неурядицы, огорчения. Когда ты садишься за детскую прозу или тем более детские стихи, ты обязан вернуть себе это счастливое состояние, в котором все это творится. Во взрослом литературе все наоборот. У Кушнера есть такие строчки:
У счастливой любви не бывает стихов,
а несчастная их не считает.
А когда пишешь для детей, то их любишь. Это уже счастье!
И какой вы бы выписали рецепт от уныния и ворчания?
Это довольно часто бывает, что какой-нибудь ребенок просыпается утром с плохим настроением. Тапка под кровать залетела, завтракать неохота, в школу тем более не хочется идти. У взрослых это тоже бывает: на работу идти совсем не хочется. Есть замечательный рецепт: нужно вспомнить и прочесть небольшое веселое стихотворение. Например, смешной стишок Олега Григорьева:
Я взял бумагу и перо, нарисовал утюг
Порвал листок, швырнул в ведро —
В ведре раздался стук.
У меня есть такое стихотворение:
Был Витя сегодня расстроен и зол
Он в лифте застрял, и заплакав, сел на пол
И все перечитывал слово "козел",
Которое только что сам нацарапал.
Петербург часто бывает серым и мрачным, волей-неволей погружаешься в меланхолию. Когда вы переехали сюда из солнечного и цветущего Сочи, долго привыкали?
Петербург — город прекрасный! Я очень много по миру поездил. Любуешься Стокгольмом или Копенгагеном, или старинным городом Кинешма, а приезжаешь в Петербург — он самый-самый лучший. Когда я впервые оказался в Ленинграде, он меня так потряс и очаровал, что я с завистью смотрел на прохожих, какие они счастливые, что живут в этом городе. А потом так сложилось, что и сам в нем оказался. Здесь активная литературная жизнь, и можно сказать, что наша традиционная детская литература здесь родилась. Но, честно сказать, мне по-прежнему очень не хватает солнца. Эта долгая зима, низкое небо, бесконечные пасмурные дни. Но что тут поделаешь, надо чем-то платить.
Вообще место, где живет писатель, имеет значение для его творчества?
Конечно, это же воспоминания детства, они всегда замечательные. Ты вспоминаешь детали, друзей, двор, атмосферу, всегда радостную. Очень много в детской литературе рассказов о детстве, которые написаны уже взрослыми-взрослыми писателями. Для литературы полезнее писателю родиться не в столице, а где-нибудь поближе к природе. Где можно дышать воздухом, гулять без опаски. Сейчас какая беда — в Москве, Петербурге детей одних не отпускают гулять. Родители боятся, и недаром боятся. А в маленьких городках это еще сохранилось. Там остались дворы, дворовые игры. А это такая питательная среда для воспитания человека. Это общность какая-то.
Как один из организаторов форума "Молодые писатели вокруг "Детгиза" вы часто общаетесь как раз с авторами из глубинки. Насколько труднее им пробиваться?
Им, конечно, сложнее, потому что во многих городах, откуда они приезжают, нет не то что издательств, а какой-то периодики, где можно было бы публиковаться. С другой стороны, если способный и талантливый человек, очень много возможностей для публикаций. И мы это всячески поддерживаем, рекомендуем, в сборниках печатаем. Каждый год при "Детгизе" выходит сборник "Как хорошо", посвященный новой детской прозе и поэзии.
Сложно оценивать произведения молодых авторов на конкурсах? Много талантливых?
Очень много талантливых! У некоторых есть ошибки, связанные с поиском своей интонации. А это самое главное — найти свой голос, свою интонацию. Казалось бы, чего проще — ты пишешь, как говоришь. Но не у всех получается почему-то. Я считаю, что в детской литературе нет конкуренции, ее просто не может быть. Потому что либо ты своим голосом говоришь, и тогда уже пишешь о чем угодно. А если у тебя нет этого своего голоса, какой бы ты сюжет не выстраивал, что бы ни придумывал — все равно это будет не совсем литература. Это будет вторично.
Форум молодых писателей, наверное, очень важен и как площадка для их общения между собой?
Это самое главное, чего мы добиваемся — поддерживать творческую атмосферу. Дать им понять, что они нужны, востребованны, что их произведения мы ждем, и они нам всегда интересны.
Я сам вспоминаю свой дебют в литературе. Помню, с каким интересом ко мне и моим друзьям относились Радий Петрович Погодин, Николай Иванович Сладков. Им было очень важно узнать, кто мы такие, будем ли мы продолжать детгизовские литературные традиции.
А можно ли выделить какие-то общие тенденции в современной детской литературе?
Сейчас расцвет подростковой прозы. Раньше был страшный дефицит. Я помню с совещаний: выступают Анатолий Георгиевич Алексин (прим. ред. — русский прозаик, драматург) или Альберт Анатольевич Лиханов (прим. ред. — автор подростковой прозы, журналист, председатель Российского детского фонда) и вопрошают: "А где произведения о современной школе? Почему их нет? Мы их ждем-ждем". Проходит год, и снова — а где произведения о современной школе?
На самом деле они всегда были, писались, но их не так охотно брали издательства. Помню 90-е годы, когда у нас вообще книжки для детей почти не выходили. В основном были переиздания. Но возникли какие-то переводы.
Появилось издательство "Самокат", которое стало издавать зарубежную литературу, в основном прозу. Причем не какую-нибудь, а произведения тех писателей, которые входят в школьную программу той или иной страны, которые получили признание и награждены какими-то премиями. И так русский читатель впервые познакомился с произведениями Ульфа Старка, Леены Крун, Жана Клода Мурлева. И они стали пользоваться очень большой популярностью. А потом издательства проснулись и начали печатать уже наших писателей, которые пишут о современной школе, о современной жизни.
Значит, современным подросткам повезло: они могут почитать о себе?
Безусловно. В 80-е годы я работал в журнале "Костер", который тогда выходил тиражом 1,5-2 млн экземпляров (сейчас даже трудно представить себе, что это возможно). Ленинградская типография Ивана Федорова даже не успевала отпечатать весь тираж, и половина тиража печаталась в Киеве. И в 12-м номере мы всегда печатали читательскую анкету. Один и вопросов этой анкеты звучал так: "О ком или о чем ты бы хотел прочитать в новом году?" 90% отвечали: "О себе и своих друзьях". То есть им очень важно свои ощущения сверить с книгой, в которой рассказано о переживаниях сверстников. Сейчас такие произведения есть.
Назовите, пожалуйста, несколько современных молодых авторов, на которых, по-вашему, стоило бы обратить внимание?
Андрей Жвалевский и Женя Пастернак, например. Столько жизни реальной, непридуманной в их произведениях. Ася Петрова замечательно пишет. Тамара Михеева из Челябинска, Аделя Амраева из Алма-Аты, Юлия Кузнецова из Москвы, Елена Липатова (живет в Нью-Йорке).
Сергей Анатольевич, а как вы сами начали писать? И почему именно для детей?
Я начинал с взрослых стихов, как многие. Потом поступил в Литературный институт, переехал из Ленинграда в Москву. Был семинар Льва Ивановича Ошанина. Он был очень хорошим руководителем, у него очень хорошее чувство слова, рифмы, мгновенно улавливал какие-то твои ошибки. Да и сам он большой мастер. Песни Ошанина стали народными — "Эх, дороги", "Течет река Волга".
А я все искал эту свою интонацию, найти не мог. Это было трудно, когда ты окружен огромной, вдруг свалившейся на тебя литературой — Маяковский, Мандельштам, Ахматова, Пастернак. И у всех разные голоса. Возникает такой шум в голове. И ты то туда начинаешь клониться, то в другую сторону. И вдруг у меня появились какие-то несерьезные строчки, я еще даже не думал, что они детские. И я со счастьем обнаружил, что никому не подражаю.
Мне легко писать, я говорю своим голосом. И начал понемногу печататься. Моя первая публикация в газете "Московский комсомолец" — стихотворение "Щенок". А потом уже после института я вернулся в Ленинград, стал работать корреспондентом газеты "Ленинские искры", потом пригласили в журнал "Костер", стали приглашать на всесоюзные совещания писателей. Как-то вошел в эту обойму, меня стали печатать. Первая книжка "Здравствуй, день" вышла в 1985 году.
А над чем сейчас работаете?
Скоро должна выйти моя новая книга "Пирожки с капустой, или Книга о вкусной и веселой пище". Это не кулинарная книга, это очень веселая книга о еде. Там про картошку, про винегрет, про горячие бутерброды, в общем, про те блюда, которые и самим детям по силам. И там много всяких подверсток, например, почему хот-дог так называется. Или откуда взялось выражение "первый блин комом". Мы делаем эту книгу с иллюстратором Ксенией Почтенной, которая рисовала "Вирус ворчания".
Иллюстраторов вы сами выбираете?
Когда ты молод, ты не очень можешь влиять на политику издательств. Они сами выбирают художника по разным причинам: кто-то в очереди стоит на иллюстрирование, например. Одно время мне не везло с иллюстраторами. В 90-е годы выходили мои книги, не очень умело сделанные. А потом издательство "Белый город" выпустило мою повесть о Рембрандте. И там было много репродукций. И я ходил с этой книжкой и хвастался, что наконец-то меня нарисовал хороший художник.
А сейчас с твоим мнением считаются. Последнюю мою книжку "Я видел директора в тапках" рисовала Надя Борисова. Она молодая художница, но я уже не первый автор, кого она нарисовала.
А до этого вышла книжка "За мелом", ее удивительно сделала Катя Толстая, замечательный наш книжный график. Она очень умело ее сконструировала, это очень важно. Там три раздела, первый называется "Голоса реки", где герой совсем маленький, и она сделала все рисунки с преобладанием зеленого цвета — человек еще совсем зеленый, цвет открытий, радости, лета. Второй раздел — синенький, когда герой идет в школу. Синий цвет умный, приглашает к размышлению. А заканчивается тревожным разделом — красным, когда герой становится старше и обнаруживает, что мир не так благополучен, как мама с папой когда-то ему обещали.
А как нужно рассказывать детям о том, что мир не так благополучен? Детский писатель обо всем может говорить со своим читателем? Или есть какие-то запретные темы?
Я считаю, что говорить можно обо всем. Если писатель талантлив, то он не навредит. Он эту грань обязательно чувствует. В зарубежной подростковой литературе существуют такие реалии, которые у нас до некоторого времени считались не очень допустимыми. Хотя сейчас я наблюдаю процесс некоторого взросления детской литературы.
Например, лауреатом Михалковского конкурса три года назад стал Эдуард Веркин с повестью "Мой друг апрель". Там есть очень жесткие вещи: и наркомания, и пьянство, и тюрьма, и оружие, и попрошайничество. Я даже не уверен, детская ли это проза, но вот получила премию на конкурсе детской литературы.
Я сам пишу сейчас одну повесть, там тоже есть жесткие вещи. Там, конечно, нет никакой ненормативной лексики, я считаю, что это совершенно необязательно, русский язык такой богатый, что без этих уступок обходится. Но сама эта атмосфера во многом такая нерадостная. Хотя все равно ее надо писать с ощущением счастья.
Вы часто встречаетесь с детьми, любите фотографировать их умные глаза и искренние улыбки. Какие вопросы они задают вам на встречах?
Один мальчик меня спросил: "Когда самолет идет на посадку, а в нем летит муха, закладывает ли у нее уши?". Я вставил это в рассказ "Ты мог бы без меня обойтись?" из "Вируса ворчания". Другая девочка, уверенная в том, что проживет еще тысячу лет, спросила: "Каким вы будете в 30-м веке?" Я написал:
В каком-нибудь тридцатом веке
Мы будем древними, как греки.
Нас в обязательном порядке
Всю четверть будут проходить.
И наши школьные тетрадки
Всех будут в трепет приводить.
И кто-то, взяв диктант Петрова
И разобрав с трудом слова,
Воскликнет: "В древности корова
Писалась через букву "а".
В Магнитогорске мальчик спросил: "А почему вы выбрали себе такой талант?"
Что бы вы пожелали своим читателям на Новый год?
Я желаю всем детям, особенно маленьким, чтобы они не забывали, что они все без исключения талантливы. Мы часто встречаем в жизни взрослых, которым уже ничего не надо, ничего не интересно. Они скучны и нелюбопытны. Почему они такими стали? Они просто забыли, что были талантливы. Я призываю всех своих маленьких собеседников никогда не забывать об этом!
Фото из личного архива С. А. Махотина
kidsbookia.ru
Михаил Яснов, Сергей Махотин. Семинар "ДЕТГИЗа", 2016
Продолжаю рассказывать о фестивале «Молодые писатели вокруг ДЕТГИЗа», который прошел 6-8 октября 2016 года в Петербурге. Предыдущий материал был посвящен дискуссии о литературной критике, а сегодня узнаем, у кого и как учились писать для детей наши мастера — Михаил Яснов и Сергей Махотин. Вот уже восемь лет издательство «ДЕТГИЗ» собирает молодых русскоязычных детских писателей на ежегодный литературный семинар. Это одна из немногих бесплатных возможностей для тех, кто пробует себя в детской литературе (о других курсах и семинарах я писала в материале «Где учиться на детского писателя»).
Семинар "ДЕТГИЗа", 2016. Фото Сергея Махотина
Семинар "ДЕТГИЗа", 2013. Наталья Савушкина, Анастасия Орлова. Фото Сергея Махотина
Свою задачу фестиваль выполняет и даже перевыполняет. Это толчок, поддержка, учеба и так необходимая детским писателям площадка для общения. «Выпускники» семинара, уже состоявшиеся писатели, с удовольствием возвращаются на фестиваль, чтобы увидеться с друзьями, поговорить о важном и поделиться опытом. Обсуждается и разбирается каждая рукопись, причем тактично и доброжелательно.
Об этом я попросила рассказать бессменных руководителей семинара Михаила Яснова и Сергея Махотина.
Михаил Яснов Поэт, переводчик с французского, автор более 60 книг для детей («Детское время», «Чучело-Мяучело», «Носомот с Бегерогом», «Путешествие в Чудетство», «Мама, смотри на меня!» и др.), более 50 книг переводов. Составитель сборников произведений современных детских писателей («Колесо обозрения» и др.). Лауреат премий им. Маршака и им. Чуковского, премии правительства Российской Федерации за стихи для детей. В 1970 году окончил вечернее отделение филологического факультета ЛГУ им. Жданова. Параллельно работал в издательстве, прошел путь от грузчика до старшего редактора. 
Из книги Михаила Яснова "Носомот с бегерогом". Худ. Геннадий Ясинский
Михаил Яснов: «На меня сильнейшее впечатление произвела первая книга Вадима Левина «Глупая лошадь», которая вышла в 1969 году. Тогда я и не думал, что буду заниматься детской литературой, но вдруг увидел на фоне усредненной поэзии нечто необычное, неожиданное. Это меня очень обрадовало.Первые стихи для детей я написал в начале 70-х — и только после того, как уже довольно много прочитал: например, Хлебникова (он, конечно, не детский поэт, но дает потрясающую возможность понять, что такое словесная игра и как устроен язык), всех наших любимых обэриутов (Даниил Хармс, Александр Введенский и др). Маршака я, к сожалению, никогда не видел, но на Маршаке я рос, моей первой азбукой была «Азбука» Маршака.
В. Берестов с М. Ясновым. Дом детской книги, Ленинград, 1985 / Фото: berestov.org
Учился я, в основном, у Валентина Дмитриевича Берестова. Я приезжал в Москву и заходил к нему, или он приезжал в Ленинград и нередко останавливался у нас. Я показывал ему стихи, и мы сидели над ними с карандашом. У него была фантастическая способность мгновенно править стихи или, если не править, то четко указывать болезненное место. Он все время напоминал слова Маршака о том, что в детской поэзии должна быть чистота языка. Это я, надеюсь, усвоил. С Берестовым мы дружили двадцать пять лет, и это для меня чрезвычайно важно.
Михаил Яснов и Лариса Романовская, семинар "Детгиза", 2016
Когда вышла моя первая книжка, я неожиданно получил письмо от Заходера, что для меня тоже было важно. Он указал, какие вещи ему нравятся, какие не нравятся. Но потом я никак не мог попасть к нему в гости — это отдельная новелла. Так что это письмо остается единственной весточкой от него.И третьим важным для меня во время учебы человеком был Генрих Сапгир. К великому сожалению, с ним я тоже не был знаком лично, но много раз слушал, как он читает стихи.
Вот три разные традиции, которые я постарался «подцепить» — а уж что из этого получилось… (смеется)».
Сергей Махотин Автор стихов и рассказов для детей, исторической прозы («Я видел директора в тапках», «Я сам!», «Включите кошку погромче» и др). Лауреат премии им. Маршака, обладатель Почетного диплома Совета по детской книге (за повесть «Вирус ворчания»). Прежде чем стать писателем, служил в армии, работал звукооператором на телевидении, учился в Институте киноинженеров. Окончил поэтическое отделение Литературного института. Первые сборники стихов вышли в 1985 году. В настоящее время редактор журнала «Чиж и Ёж» и детских передач на «Радио России». 
Из книги Сергея Махотина "Я сам!". Худ. Андрей Аринушкин
Сергей Махотин: «Я начинал как взрослый стихотворец — поступил в Литературный институт на очное отделение, учился в семинаре Льва Ивановича Ошанина. У него был безупречный поэтический слух, он очень много нам дал.Беда в том, что я никак не мог найти свою собственную интонацию. В Литературном институте на меня обрушилась такая глыба мировой культуры и литературы, что я невольно начал подпадать под влияние самых разных писателей. Я довольно долго мучился этим, чувствовал себя совершенно никчемным, пока на четвертом курсе не написал одно, второе, третье стихотворение для детей. Многим стихи понравились, газета «Комсомольская правда» напечатала стихотворение «Щенок». Оно выдержало несколько переизданий, путешествует из книжки в книжку.
Детская библиотека им. Лермонтова, Петербург, 2016.
Почему у меня получились детские стихи, что дало им толчок, я уже и не помню. Главное, что в детских стихах я почувствовал себя абсолютно свободным, мне никому не нужно было подражать, я говорил голосом ребенка, который жил во мне все эти годы и ждал своего часа, чтобы рассказать о своих школьных происшествиях, о себе самом, о своих друзьях. Свою интонацию я нашел именно в детской литературе.
Мастера: Михаил Яснов, Сергей Махотин, Николай Крыщук. Семинар "Детгиза", 2016
Потом у меня появились друзья среди детских писателей. Первые стихи я показывал Михаилу Давидовичу Яснову, он к тому времени уже многое написал, у него даже вышла первая книжка, а тогда издаться было очень трудно.Тогда, как и сейчас, были совещания молодых писателей, был семинар при «Мурзилке». На совещаниях, которые проводил журнал «Костер», появились теперь уже всем известные имена Марина Москвина, Марина Бородицкая…
Я знал Валентина Берестова, дружил с ним. Когда приезжал в Москву, обязательно заходил к нему в гости. Мы называли его «дядя Валя». Среди моих учителей были Радий Погодин, Николай Сладков. Я работал в журнале «Костер», которым тогда руководил Святослав Сахарнов — его уроки я тоже помню, он заставлял работать над каждым словом. С учителями мне очень повезло».
Евгения Басова, Наталия Волкова, Анна Игнатова. Семинар "Детгиза", 2016
www.dariadotsuk.ru
Такая удача выпадает нечасто: чтобы сам поэт рассказывал о рождении собственной книги! Но ещё недавно Сергей Махотин стоял совсем близко, буквально на расстоянии нескольких шагов, читал стихи и вспоминал, как впервые увидел иллюстрации к новому сборнику, который должен был выйти в питерском «Детгизе». И вот теперь уже готовая книжка стояла за спиной поэта среди других его книг: там были рассказы и стихи, авторские тома и коллективные сборники, где Сергей Анатольевич был в компании друзей и коллег. Но книга, о которой шла речь, казалась совершенно особенной. Она выделялась сразу — размером, цветом — всем. Она притягивала взгляд. Её хотелось взять в руки, перелистать. И даже попытаться выглянуть в окно, нарисованное на обложке. За окном был вечерний город, и дерево тянуло к нему свои ветви. Потом, когда всё закончилось и Сергей Махотин ушёл на какую-то другую встречу с читателями, так вот, потом, наедине с книгой и произошло то, чего хотелось так сильно: окно наконец открылось, а за ним открылся целый мир. Он был зелёный как трава, синий как ночное небо, красный как тревога. Цвет заливал страницы полностью, поглощая пространство целиком, как будто даже не оставляя места для строчек. И стихам пришлось раствориться в этом цвете. И наполнить его звуками.
| Ложась животом на воздух,Расправив крыл рукава,Теряясь в ветвях и звёздах,Скользнёт над землёй сова. Очнувшись от сна глухого,Тряхнёт шевелюрой дуб,Как будто слетело словоС его молчаливых губ. |
(«Сова»)
Два очень разных человека: Сергей Махотин — поэт, Катя Толстая — художник. А мир, созданный ими, — общий. Впрочем, мир всегда общий. В нём есть радость и боль, удивление и грусть, всё, что близко и понятно каждому человеку независимо от того, сколько ему лет. Пожалуй, именно в детстве эта общность мира бывает близка и понятна более всего.
Чтобы немного сбить пафос и вернуться к сборнику, скажем несколько слов о названии. Все, кто учится или когда-либо учился в школе, наверняка помнят чувство, которое охватывает человека, отправленного посреди урока за мелом. Это чувство невероятной, головокружительной свободы! Наверное, так совпало, что Сергей Махотин и Катя Толстая оказались на редкость свободными людьми. Поэт написал о себе, не особенно заботясь, кто его будет читать. Художница нарисовала картинки, ни под кого не подстраиваясь. Они сделали книгу как будто бы для себя, а вышло — для всех. И хотя на обложке есть конкретный подзаголовок — «стихи для детей», он стоит там скорее как напоминание, что только в детской литературе и можно ещё быть по-настоящему свободным!
bibliogid.ru
|
|
|
|
|
|
