Автор: Фазу Алиева 
|
stixpro.ru
Я держу в руках книгу «Великие ХХ века», выпущенную в 2004 году ГУП «Цивильский издательский дом» (Чувашская Республика). Она начинается очерком о выдающемся советском киноактере Иннокентии Смоктуновском, а заканчивается творческим портретом талантливой дагестанской поэтессы и прозаика Фазу Алиевой. Не первый раз я листаю эту желтую книжечку. Как и раньше, особенно вдумчиво вчитываюсь в последнюю публикацию, потому что была лично знакома с ее героиней.
А произошло наше знакомство в 2005 году, когда я, в то время журналист республиканской газеты «Грозненский рабочий», и Сацита Исраилова, директор Центральной городской библиотеки г. Грозного, специально поехали в Махачкалу, чтобы познакомиться с великой Фазу Алиевой, председателем Союза женщин Дагестана и главным редактором журнала «Женщина Дагестана». Помню, как мы искали цветочный магазин в незнакомом городе, затем с букетом бордовых роз отправились в редакцию журнала. Коллектив Фазу Алиевой радушно распахнул перед нами не только двери редакции, но и теплые сердца.
Почти три часа длилась наша беседа в кабинете редактора. Мы с Сацитой Исраиловой рассказывали нашим новым знакомым, как любят поэзию Фазу Гамзатовны в Чеченской Республике. В доказательство я показала пожелтевшие рукописные листки 30-летней давности со стихами из сборника Фазу Алиевой, который на филологическом факультете университета ходил по рукам. И мы, студентки, по очереди переписывали понравившиеся произведения в свои блокноты (в то время достать нужную книгу было непросто). А потом горячо, наперебой делились впечатлениями от прочитанного.
Особенно трогала любовная лирика, передающая тончайшие движения женской души. Читатель видел, что в каждой строке автор правдиво, искренно делится самым сокровенным, чтобы ее опыт, ее чувства и мысли сделали кого-то сильнее, духовно богаче, мудрее. В стихотворении «Ромашка» Фазу Алиева пишет:
Такому поэту, который смог познать все грани жизни, не верить невозможно. Подкупали жизненность, узнаваемость изложенного, вызывавшие с первых строк полное доверие. Богатый образный язык, обнаженность чувств, умение точно передать свои переживания, философское восприятие окружающего мира никого не могли оставить равнодушным. Читательницы узнавали себя в лирической героине дагестанской поэтессы. И вместе с тем сознавали, насколько автор стихов сильнее, духовно богаче, мудрее, благодаря особому зрению и «шестому чувству», присущему большому художнику слова. Вот как отзывался знаменитый на весь Советский Союз поэт (ныне покойный) Расул Гамзатов о своей землячке:
«…Приехав в Цаду молодым председателем Союза писателей Дагестана, я увидел перед собой светящуюся поэзией молодую женщину. Мы отправили ее учиться в Литературный институт в Москву, откуда и началось стремительное восхождение Фазу Алиевой в большую поэзию. Сегодня творчество поэтессы занимает достойное место не только в литературе Дагестана. Фазу — труженица. Ею написано огромное количество стихов, поэм, прозаических произведений. Источник ее вдохновения Дагестан, родной аул, люди, живущие на этой земле. Раскрывая внутренний мир горцев, Алиева высвечивает лучшие черты своего народа — его цельность, мужественность, мудрость, немногословие, умение любить, при внешней суровости, преданно и на всю жизнь.
Я высоко ценю ее трудолюбие и не могу назвать более плодотворного поэта, чем Фазу. Она индивидуальна во всем…»
А Инна Лиснянская, первая переводчица, а впоследствии и подруга поэтессы, написала:
«…Фазу Алиева — яркое явление в советской литературе. Когда я перевожу ее стихи и поэмы, мне кажется, что я перевожу разных поэтов. Разнообразна ее тематика, она глубоко знает жизнь. Когда я переводила “Книгу моей любви”, я воскликнула: “Она там купается в бушующих волнах любви, а я спокойна и не влюблена, что я буду делать с ее образами и чувствами?!” Затем я получила подстрочный перевод трагической поэмы “Гора не боится града”. Здесь уже чувства совсем другого человека — молодой вдовы, потерявшей любимого. Жизнь женщины, познавшей счастье любви, трагична и бессмысленна без этого высокого чувства. …Фазу Алиева — нравственно чистый человек и преданный друг. Еще хотелось бы вот о чем сказать: с первой встречи все принимают ее как веселую, счастливую женщину, но стоит чуть ближе познакомиться, обнажается ее трагичность и одиночество души, ее глубокая мудрость и философское осмысление жизни».
Подкупали жизненность, узнаваемость изложенного, вызывавшие с первых строк полное доверие. Богатый образный язык, обнаженность чувств, умение точно передать свои переживания…
Для успеха в любом деле недостаточно только таланта и трудолюбия. Еще нужна удача. Фазу Алиевой повезло, что среди первых ее наставников в родном Дагестане был великий поэт и влиятельный общественный деятель Расул Гамзатов, который разглядел в юной девушке божий дар и благословил ее путь в литературу.Еще один фактор удачи — дружба с Инной Лиснянской, чей щедрый творческий и человеческий талант открыл многомиллионной русскоязычной читательской аудитории новое имя.
Позже вторую жизнь произведениям поэтессы давали и другие талантливые переводчики: Семен Липкин, Юнна Мориц, Всеволод Туркин, Ирина Озерова, Сергей Северцев, Яков Серпин и др.
Творческий багаж Фазу Алиевой составляет более 80 книг, выпущенных в самых престижных издательствах России. Ее стихи переведены на 68 языков мира. Лучшее из лирики вошло в первый том (из 12) полного собрания сочинений, который увидел свет в Махачкале в 1999 году. Стихи и поэмы (переводы с аварского на русский) предваряют литературоведческая статья «Природа вдохновения» Л. Мамедовой и рассказ автора о времени и о себе «Путь к слову». Вкупе с произведениями они дают полную картину жизни и творчества Фазу Алиевой.
Фазу Алиева с Народной поэтессой Чечено-Ингушской АССР Раисой Ахматовой. (Фото из личного архива Асет Муртазалиевой)
Родилась поэтесса 5 декабря 1932 года в горном ауле Гиничутль Хунзахского района Дагестана. Росла в маленькой глинобитной сакле. Отец Али Гамзатов трагически погиб, когда девочке было 5 лет. Четверо сирот остались на попечении матери и бабушки.Фазу, старшая из детей, взвалила на свои хрупкие плечи тяжесть бытовых забот. Мать работала санитаркой в больнице, а дома с раннего утра до позднего вечера хлопотали бабушка и внучка: носили воду из родника, собирали кизяк для отопления дома, доили корову, убирали, стирали, готовили еду и т.д. Поэтесса вспоминала, что веревки, которыми привязывали кувшин к плечам, растирали ее спину до раны. «…Ладони кровоточили от тяжелого труда, трескались, покрывались красной коркой. Но закалялась детская рука».
В 13 лет Фазу начала подрабатывать в сельской аптеке, где каждый день мыла пузырьки для лекарств.
Вознаграждением за тяжелое детство стало вдохновение, которое девочка ощутила очень рано, еще в школьные годы. Вот как об этом вспоминает сама Ф. Алиева:
«….Однажды наш учитель, вернувшийся с фронта без руки, рассказал о мужестве одного бойца, которого жестоко мучили фашисты, но герой выдержал все, не выдал своих товарищей. Забилось что-то в моем левом боку, как цыпленок, проклевывающий свою скорлупу. У меня появилась потребность что-то писать. Брызнули первые строчки: “Привет тебе, герой, от пионеров гор!” Написав стихотворение, я успокоилась, показала свое творение учителю, он похвалил. Так меня в школе нарекли — “поэт”.
Девятый класс я запомнила, как и первый. Я рискнула послать свое стихотворение “Знамя мира” в областную газету “Большевик гор”. Его напечатали, и эта удача решила мою судьбу…»
Путь в литературу сельской девочки-сироты из бедной семьи был, конечно, непростым. В статье Л.Мамедовой читаем:
«…. В семье не очень-то одобряли увлечение девочки поэзией. Мать смотрела на стихотворчество Фазу, как на очередную шалость дочери. Однако, ощутив однажды трепетное дыхание музы, Фазу поняла, что ее никогда не оставит это чувство. Но судьба начала воздвигать препятствия молодой поэтессе. Раннее замужество, дети, нежелание мужа, чтобы жена уезжала учиться — все это поставило под угрозу высокую мечту девушки. И все же, несмотря ни на что, она уехала в Москву. “…Преодолев тысячу барьеров, я убежала из дома с пятью рублями в кармане учиться в Литературном институте, который стал моей поэтической академией” (из воспоминаний Ф.Алиевой)».
…Меня учил Владимир Луговской,И объяснял мне Михаил Светлов,Как подчинять себе капризы слов,Как воевать и ладить со строкой…
«Восемнадцатая весна» — так называлась поэма студентки Фазу Алиевой, которой она обратила на себя внимание авторитетных литераторов. Героическая тема здесь гармонично сочетается с лирическими мотивами. Через судьбу Героя Советского Союза Ахмеда Абдулмеджидова автор рассказывает о подвиге всего военного поколения Дагестана. Читатель в поэме открывает для себя не только характер народа, но и его культуру и традиции.
Следом появились поэмы «Восхождение», «Орлы слетают с гор», «Легенда о невидимой папахе», «Гора не боится града» и др.
Со временем творческий диапазон Фазу Алиевой расширился. «Родники рождаются в горах», «Орел точит клюв о камень», «Родовой герб», «День добра», «Корзина спелой вишни», «Восьмой понедельник», «Когда взрослеют сыновья» — эти и другие повести и романы снискали ей славу самобытного мастера прозы. За роман «Комок земли ветер не унесет» автор была удостоена премии Николая Островского.
Но самую большую известность получили стихи Фазу Алиевой, которые создают образ женщины, чье величие, несмотря на тяжёлые испытания, проявляется в воле к жизни и к счастью:
…Мне кажется сто раз на дню:Иду по тропе я босая,Врезаются камни в ступню,Насквозь мое тело пронзаяИ душу нещадно терзая…
Лучшими годами своей жизни Фазу Гамзатовна называла период учебы в Литературном институте имени А.М. Горького. Ее педагогами были великие поэты…
Кому незнакомо это состояние? Тонкий знаток человеческой души, Фазу Алиева с полным правом может заявить о себе как о голосе тысяч своих соплеменниц:
Сто тысяч женщин во мне страдают,Рыдают, ласкают и проклинают.От счастья пылают, глотают яд —На сотне тысяч костров горят!
Тяжелое это бремя — говорить от лица всего народа, особенно, когда и своя жизнь нелегка. Смерть сына, мужа — эти и другие трагедии не раз обрезали крылья «Орлицы дагестанской поэзии» (Николай Тихонов), но она не сдавалась. В интервью журналисту Вере Львовой поэтесса признается: «Скорбь — это тоже творчество. Так сказал великий композитор Скрябин. У меня тоже бывали моменты, хоть вены режь, а я садилась писать стихи. И мне становилось легче».
…Я знак огня — я истекаю светом.Я жаркое дыхание его.И неспроста мне кажется, что в этомИ суть, и цель призванья моего!…
С годами благотворное пламя щедрого сердца ничуть не иссякало. Факел любви Фазу Алиевой согревал всех вокруг. Силу его тепла и света не раз чувствовала на себе и наша талантливая, рано ушедшая из жизни поэтесса Раиса Ахматова. В сборнике «Ожидание» (Москва, 1988 г.) она посвятила своей дагестанской подруге замечательное стихотворение «Что подарить мне другу своему?», которое заканчивается словами:…Не буду другу я дарить зарю,Полет орла и песни легкокрылой.Тебе я лучше сердце подарю,Которое весь мир земной вместило.
Во время нашей встречи в Махачкале Фазу Алиева с особой теплотой рассказывала о дружбе с Раисой Ахматовой, делилась, как тяжело перенесла ее преждевременную смерть, вспоминала свои поездки в Грозный.
На прощание Фазу Гамзатовна подарила нам свои книги с автографами, приглашала приехать еще раз, обещала собрать книги для чеченских библиотек, чьи фонды сгорели в пожаре войны. К сожалению, эта поездка не состоялась…
Трудно представить, что больше не бьется большое горячее сердце этой маленькой женщины. Но для ценителей истинной литературы она будет жить всегда в десятках своих бессмертных книг, которые содержат ответы на многие животрепещущие вопросы: как покорить мечту, как любить, чтобы сделать близких счастливыми, что ценить больше всего в жизни, как оставить добрый след на земле. Например, такой урок мудрости от Фазу Алиевой:
«Я всегда довольствуюсь малым, никогда не завидую никому. Я в юности радовалась ситцевому платью больше, чем сейчас платью из вологодских кружев. Есть такая пословица: “Нет богаче бедняка, который доволен своей жизнью, нет более нищего, чем богач, который хочет завоевать весь мир”. Я всегда довольна тем, что у меня есть, потому причисляю себя к самым богатым людям, хотя живу на зарплату».
Не оттого, что хлеба нет, мой голод,И жажда — не от сгинувшей воды.Я сдвину горы, зной стерплю и холод,Сражусь с драконом, не страшась беды.Я брошу вызов яростной пучине,Я мужества исполнена и сил.И мучаюсь я по другой причине,Другой мне искус душу осушил.Я правдою насытиться мечтаю,Испить ее хочу на склоне лет.Но я взыскую, слушаю, читаю,А правды этой не было и нет.Я верила в благие обещанья,Да сладкий сон не сбылся наяву.«Пусть торжествует правда!» —Вот названьеОбманутой земли, где я живу.О, если б с правды снять покров однажды,Достать ее хотя б с морского дна,Чтоб воссияла жемчугом онаИ упасла от голода и жажды!
***Ах горы, горы!Вы не просто горы,А знак преодоления невзгод.И скалы, устрашающие взоры,Не просто скалы, — стойкости оплот.Горжусь я славой моего народа,Хоть он, сказать по совести, всегоНа древе человеческого рода —Чуть видимая веточка его.Не горы ли бесстрашию училиИ мудрости его из года в год,
А камни вековые — не они лиТерпеньем одарили мой народ?И речки, что текли по горным склонам,В одну реку сливаясь меж собой,
Ему повелевали быть сплоченным,Когда вступал он с недругами в бой.Наветы презирать и пустословьеИ в лихолетье смолоду уметьСражаться до последней капли кровиПо формуле: победа или смерть.
И жить свободно на земле свободной,А коль отнимут волю, то тогда,Простясь с землей в печали неисходной,С лица земли исчезнуть без следа.
***Мне всё равно, что обо мне болтаютЯ птицей взмыла в синий небосвод.И хоть с земли в меня швыряют грязью,Но до меня она не достаёт.
Пусть злые люди треплют языками,Надсадно выбиваются из сил.А что, скажи, ещё им делать, еслиАллах любовью их не наградил?
Когда же обернусь другим на зависть,Я рыбкой золотою, всё равноТе камни, что они в меня бросают,Безрезультатно падают на дно.
БОЛЬ И РАДОСТЬ
Сколько в каждой женщине боли…Если боль бы выплеснуть этуИ поставить рядом ее виновника,Чтобы виден сталВсему свету, —Я уверена:Возле каждой боли,Ненасытной, мучительной, огневой,Встать бы пришлось мужчинеС виновато опущенной головой,Ибо злейших страданий женских причинаС древних времен —Мужчина.
Сколько в каждом мужчине радости…Если б радость выплеснуть этуИ поставить рядом ее виновницу,Чтоб видна былаВсему свету, —Я уверена:Возле каждой радости,Лучезарной, солнечной, золотой,Женщина бы стоялаСо счастливо поднятой головой,Ибо женщина —радостей лучшихпричина,Это помнить долженМужчина.
МГНОВЕНИЯ
Было время: мои мгновеньяОблетали, свежи и легки,Как под утренним дуновеньемНа альпийском лугу лепестки.А теперь научилась ценить яКаждый миг уходящих лет,В каждом видеть живые событья,В каждом чувствовать вкус и цвет.Вьются, тают снежинки мгновенийНа губах, на ресницах моих:Есть мгновенья — как мед весенний,Есть соленее брызг морских,Есть мгновенья — острые линии,Есть круги — мгновенья тоскиИ счастливые — синие-синие,Как доверчивые васильки…Каждый миг, что сегодня прожит,Алый, желтый ли, голубой,Мне становится все дороже,Сопряженный с моей судьбой, —Будто чувствую дуновеньяС отдаленной, вечной рекиИ от сердцас каждым мгновеньемОтрываются лепестки.
ДОВЕРЧИВОСТЬ
Не верила я сердцем с юных лет,Что есть на свете зависть, зло, навет;Зато воображала мир чудес —Он из души и нынче не исчез.Наивной, мне все верилось: вот-вотУшедший к предкам снова оживет,И снова посветлеет тусклый взгляд,Умолкшие уста заговорят…Ворота распахнутся — сквозь проемПропавший без вести войдет в наш дом.Протянет руки трепетные мать,Не сможет крика радости сдержать.Не верилось, что зависти копьеНаправят в сердце жаркое мое,Поэтому не подставляла щит.И вот от ран душа кровоточит.
***И есть в горах неписаный закон,Хранимый с незапамятных времен:Все мужество — души орлиный взлет —Отец сынам в наследство отдает.
Пусть это мужество хранят сыныИ в годы мирных дел, и в дни войны,Пусть и в трудах, и в праведном боюПрославят землю отчую свою!
Есть и другой неписаный устав:Любая девушка, замужней став,Как дар заветный, дочерям должнаВсю красоту свою отдать сполна.
Пускай проводят в радости ониВесны своей улыбчивые дни,Когда ж их годы юности пройдут,Пусть юным этот дар передадут.
Какой бы ты красивой ни была,Какой бы горделивой ни была,Не зазнавайся — помнить ты должна,Что красота лишь в долг тебе дана.
И чтоб должницей вечною не стать,Ее должна ты дочкам передать,Чтоб с гордостью несли они чертыПодаренной тобою красоты.
ОДИНОЧЕСТВО
Не в благодушье, не во зле,А после долгого гореньяПорыться надо мне в золеДля будущего вдохновенья.
И в одиночество вхожу,Необходимое как воздух,В золе остывшей нахожуЯ дотлевающие звезды.
Развею по ветру золу,И вспыхнут звезды с новой силой,Чтоб вновь кружиться мне в пылуНа карусели жизни милой!
О, так я жизнью дорожу,Что от нее мне нужен роздых,Я в одиночество вхожу,Необходимое как воздух.
ТЕКСТ Асет МуртазалиеваФОТОГРАФИИ Сергей Расулов / NewsTeam, Магомед Хазамов / NewsTeam, Архив Асет МуртазалиевойИЛЛЮСТРАЦИИ Фатима Даудова
discours.press
Фазу Алиева
Горный мёд
Стихотворения
Перевод с аварского под редакцией А. Рябоконь
Вместо предисловия
Из письма:
Здравствуйте, Гульдара!
…очень хорошо понимаю Вас, поверьте мне… Две тяжелейшие онкологические операции с 2005 года - и сейчас, хотя состояние здоровья мамы почти стабилизировалось, всё равно, каждый день - настоящая битва за жизнь. Серьёзные лекарства, в т.ч. и моя фитотерапия наготове каждую секунду.
…не хочу себе в этом признаваться, сердце “ставит заслон”, умом же понимаю, что нам предстоит пройти и через ТЕ, выпавшие на Вашу долю, испытания…
Высылаю Вам 2-ю часть поэмы Фазу Алиевой “Материнская Любовь”, перевод с аварского (поэтому рифма слегка “плавает”, но авторский ритм сохраняется, а это - главное).
***
…У нас в Махачкале
Сидела с мужем я на шумной свадьбе :
Был пир горой в квартире у соседа -
Он третью дочку замуж выдавал.
Невесту знала я почти с пелёнок,
Ведь столько лет в одном подъезде жили
Мы с этой милой, дружною семьёй.
Невольно вспомнилось:
Давно ль она с портфелем
По звонкой лестнице бежала в первый класс,
А вот теперь
В фате и в белом платье
Вдвоём с орлом своим - красавцем молодым -
Она орлицей радостной сидела,
С ним собираясь к небесам взлететь.
Гремело пиршество, сменялись блюда, тосты,
И вот настала очередь моя
Тост говорить.
Сверкающий бокал
Я подняла - и начала с цветистой,
Старинной, мудрой горской поговорки:
Красивой юности хотелось мне красиво
И вдохновенно счастья пожелать.
И вдруг… И вдруг неведомый испуг
Ворвался в грудь…
И холод стиснул сердце,
Колючий, острый ток по жилам пробежал,
И стол, уставленный посудою, шатнулся,
И выплеснул вино,
как струйку алой крови,
В моей руке затрясшийся бокал…
Случилось что-то!
Да, случилось что-то
В Москве далёкой… с мальчиком моим!
И я бежала…
Бросив всех, бежала
Вверх - по ступеням гулкого подъезда,
Вверх - задыхаясь, спотыкаясь, вверх -
На свой этаж…
Пока крутился диск,
Всё злее,
как от свежего ожога,
Ладонь мучительно горела. Наконец-то
Из трубки стиснутой
Спокойный голос сына
Мне в ухо загудел,
что всё нормально,
Сейчас над диссертацией сидит,
А новобрачным шлёт привет…
Придя в себя,
Я чуть поплакала -
уже от облегченья -
И, делать нечего, опять на свадьбу
К соседям поплелась.
А там пришлось, конечно,
В ответ на дружеские громкие расспросы
Про ложную тревогу рассказать.
Смеялся муж, друзья меня дразнили,
Ещё шумнее стало пиршество хмельное,
И шуткам, смеху не было конца…
Лишь после -
Месяца, наверно, через три -
Когда приехала в Москву в командировку,
Узнала правду я - но не от сына,
Сын всё равно бы не признался мне,
От друга лучшего его узнала,
Вернее, выпытать сумела по секрету
Причину странного испуга моего.
И поразилась я:
В тот самый день и час,
Когда гремела свадьба у соседей,
Я не случайно ощутила вдруг
Необъяснимую тревогу,
не случайно
Скорее сыну кинулась звонить:
За сотни вёрст,
В московском институте,
В лаборатории,
где сын мой старший
Готовил опыт свой очередной,
Внезапная авария случилась -
Проводка загорелась…
Дым пошёл…
Конечно, суматоха началась,
Уже помчались вызывать пожарных,
Но тут сынок мой
Бросился к огню
И голыми руками,
обжигаясь,
Пылавший провод оборвать успел…
Я слушала -
и сердце колотилось:
Вот почему в разгаре шумной свадьбы,
Когда, подняв сверкающий бокал,
Я стала говорить,
меня испуг нежданный
Настиг,
оледенил,
заставил пошатнуться,
Мой тост на полуслове оборвав.
Вот почему мгновенный острый ток
По нервам пробежал,
Вот почему ладони
Горели,
как от свежего ожога,
Когда я,
вся дрожа,
крутила диск -
Набрать московский номер торопилась,
Чтоб сына,
сына голос услыхать!
Вот почему, друзья,
осмелюсь утверждать:
Есть и сегодня чудеса на свете -
Есть чудеса искусств,
есть чудеса отваги,
Природы, красоты святые чудеса.
А чудо, о котором мой рассказ,
Писать с заглавной буквы предлагаю:
Оно зовётся -
Материнская Любовь.
…напишите в ближайшие недели, Гульдара, если появится свободная минутка, об этих стихах (почему-то у меня слёзы наворачивались на глаза, когда “печатал” - набирал на клавиатуре - эти строки Великой женщины…)
…Вряд ли мне удастся переиздать их (считаю, что стихи Ф.А. нужны людям!..):
во-первых, трудно искать правопреемников Ф.А., и во-вторых, издательства сейчас повсеместно разваливаются. Если раньше сборники стихов издавали “со скрипом”, то сейчас даже это почти невозможно - “хозяева-типографы” считают сей жанр неокупаемым, рисковать не желают. Бог им судья, “мактуб”.
С уважением,
Андрей Рябоконь
***
Надпись на скале
В густых лесах живут привольно птицы -
Где поселиться есть и чем кормиться:
Для пищи - вдоволь ягод и плодов,
А для жилья - всегда готовый кров.
Найди лишь ветку, что иных надёжней,
И прочное гнездо построить можно,
Да выводи птенцов… А в час зари
Беспечной песней жизнь благодари!..
Вот жить в горах - совсем иное дело:
Должны быть крепкими душа и тело.
Чем ближе к небу, зимы холодней
И меньше летних благодатных дней.
Сады и рощи - там, внизу, в долинах,
А здесь - лишь скалы в мхах, снегах и льдинах.
Из всех людей, зверей, растений тут
Лишь самые упорные живут.
Круты, опасны наши перевалы,
Отвесны скалы, яростны обвалы,
Зимой снега заносят все пути -
К аулам не проехать, не дойти.
Зато есть гордость у любого горца:
Жить наравне с орлами - возле Солнца!..
Пускай в долинах соловьи царят,
А здесь орлы бесстрашные парят.
Но есть ещё и маленькие птицы,
Что научились среди скал гнездиться,
Хоть климат наш изменчив и суров,
Хоть мало сыщешь ягод и плодов.
Беспечной, лёгкой жизни не желая,
Живёт в горах их стая небольшая -
Они лесам, где ждёт зелёный рай,
Предпочитают наш скалистый край.
А может быть, наказаны когда-то,
Хоть, верно, и ни в чём не виноваты,
Из Рая в незапамятные дни
К нам в горы были изгнаны они?
Так что ж им было делать? Год за годом
Они привыкли к холодам-невзгодам,
И лучший способ жить средь голых скал
Их ловкий птичий разум отыскал.
Дни вспоминаю солнечного детства:
Могучих гор безмолвное соседство,
Аул, рассвет, потока вешний гуд,
И три девчушки по тропе бегут.
Вниз, за водой спешим - несём кувшины,
А со скалы, с крутой её вершины,
Весёлый звук к нам долетает вдруг:
Упрямый молоточек - стук да стук!
Глядим, любуясь: серенькая птица
Уже с рассвета начала трудиться.
На неприступной высоте сидит,
Гнездо долбит - бьёт клювиком в гранит.
И хоть у камня сердце мрачно, чёрство,
Но знаем - победить должно упорство!
Сто или двести дней пройдёт - и вот
Гнездо готово, виден узкий вход.
Гнездо такое - словно дот надёжный,
К нему залезть по скалам невозможно,
В нём спрячешься от всех дождей и гроз,
В нём хорошо и летом, и в мороз.
В таком гнезде трудолюбивой птице
Есть место, чтоб с подругой поместиться,
Есть место, чтобы здесь в конце концов
Таких же крепких воспитать птенцов.
Об этих птицах часто вспоминаю -
Жаль, их названья точного не знаю.
"Что на земле бессмертно? Труд и верность.
А что уйдёт бесследно? Ложь и леность!" -
Так в детстве мне про этих птиц сказал
ОмардадА - наш мудрый аксакал…
…Я, запрокинув голову, глядела,
А с высоты скалистой то и дело
Ко мне весёлый скатывался звук -
Упрямый молоточек: стук да стук!
И я вбирала всей душевной глубью
Тот скромный гимн добру и жизнелюбью -
Залог того, что преданность и труд
Себе в любом граните путь пробьют.
Я слушала, застыв от восхищенья,
И жар того живого ощущенья
С тех пор всплывал из памяти не раз…
И вот о чём я думаю сейчас:
Найдётся у меня стихов немало,
Где я себя орлицей называла -
Люблю орлов, средь ледяных высот
Красив могучий, плавный их полёт.
Но пред лицом всей Родины огромной
Я чувствую - неточно и нескромно
Себя орлицей гордой называть…
Что ж о себе теперь могу сказать?
Отчизна, нет тебе конца и края,
Как сказка, многоцветная, живая,
Щедра безбрежная твоя краса -
Равнины, реки, буйные леса…
Но не хочу в лесном краю резвиться -
Я горная твоя, хоть маленькая, птица.
Беспечной, лёгкой жизни не люблю -
В горах живу, тружусь, гранит долблю.
Да, с детства росшая в стихии горной,
Я птичкой быть хочу упорной.
Поверь, не ради чьей-то похвалы
Творю я надпись на челе скалы.
Пускай от жизни горского поэта
Останется одна лишь надпись эта.
Но в этих строчках - мой заветный труд.
Их ни года, ни грозы не сотрут.
…Любовь я эту с детских лет копила.
В ней - моё счастье, вдохновенье, сила.
Любовь к тебе - вершина чувств моих,
А строки о тебе - мой лучший стих!
Отчизна! Всё ты видишь, всё ты знаешь,
Ты материнским сердцем понимаешь,
Как жизнь у птицы горной тяжела.
Перо - мой клюв, тетрадь - моя скала.
Поток событий вкруг меня клокочет,
Гроза рокочет - мир нарушить хочет.
Но с детства верю я - добро и труд
Жизнь от любых ненастий сберегут.
За днями дни уходят вереницей,
Всем мелочам померкнуть, позабыться,
Но твёрд народный разум, как гранит -
Всё лучшее он помнит и хранит.
Тружусь - и пусть работа нелегка мне,
Свой лучший стих оставлю в крепком камне:
Пусть надпись на крутом челе скалы
Читают люди, Солнце, и орлы!
***
Разве я виновата?
Разве я, скажи, виновата,
Что по-прежнему диковата,
То отчаянной всем кажусь,
То краснею, молчу, стыжусь,
Ведь в горах прошло моё детство,
И осталось в душе наследство
Горской девочки простота,
Горской гордости чистота.
Разве я, скажи, виновата,
Что по-прежнему вдаль куда-то -
За хребты, за моря и сны -
Птицы мыслей устремлены.
Живы девичьи мои грёзы,
И грозны ещё мои грозы:
Если встречу неправоту,
Говорю с ней начистоту.
Разве я, скажи, виновата,
Что по-прежнему я крылата,
Что апрельскими до сих пор
Ручейками полон мой взор
И весенними небесами,
А весна - всегда с чудесами,
Потому-то мой голос и взгляд
До сих пор чудеса творят.
***
То самое чувство
Да, это и есть То самое чувство,
Ни с чем не сравнимое, о котором
Мечтают те, чьё сердце согласно
В небе любви сгореть метеором.
Да, это и есть То самое чувство,
Которому так завидует злобно
Тот, чьё иссохшее, серое сердце
Камню подобно - любить не способно.
Как птица пленная, я трепыхалась
В клетке судьбы моей неизбежной,
Как рыба на отмели, я задыхалась,
Билась о жгучий песок прибрежный.
Но ты пришёл - и в тебя кидаюсь,
Тону в твоём беспредельном взоре!
Так птица находит свободу в небе,
Так рыба находит спасенье в море!
***
Незабудки
Нет ни компаса, нет ни карты,
вдоль утёсов идём наугад.
С чьей рукой слились мои пальцы,
чей я пью восхищённый взгляд?
Словно в край колдовской забрели мы,
и в весенней этой стране
На земле я - как на волне,
на волне я - как на огне.
Дикий склон, высокие травы,
а утёс на батыра похож.
Опустился ты на колени -
мне букет незабудок рвёшь.
И любуюсь тобой сквозь слёзы,
и пылаю, и чудится мне:
На земле я - как на волне,
на волне я - как на огне.
Незабудки твои, незабудки -
в них дыханье рассветных рос,
Табунов и ущелий гулких,
и моих восторженных слёз.
Твой букет - он костром меня греет,
и, молясь чудотворной Весне,
На земле я - как на волне,
на волне я - как на огне.
Может быть, через многие годы
в край мой дикий приду весной:
Те же рослые буйные травы,
тот же старый утёс крутой,
И почувствую с радостью свежей,
что опять, будто в прежнем сне,
На земле я - как на волне,
на волне я - как на огне.
Это здесь, на коленях стоя,
голубой мне ты рвал букет.
Незабудки твои, незабудки -
не забуду их тысячу лет!
Вечно жить буду в этом чистом,
золотистом, душистом дне…
На земле я - как на волне,
на волне я - как на огне.
***
Рассказ об огнецвете
Помню, росла я в далёком детстве
Такой впечатлительной и ранимой,
Что, грустный рассказ услыхав, забивалась
Куда-нибудь в угол - тайком поплакать.
Так плакала я, услыхав однажды
Об огнецвете - душистом и жадном,
Что пламенно-хрупкими лепестками
Шмелей влюблённых ловит и душит.
Садится шмель мохнатый - и сразу
Смыкает цветок свой капкан лепестковый,
Чтоб с ним уже яркий шмель не расстался,
С иным цветком не смел целоваться.
И плакала я, потому что жалела
Шмеля влюблённого, молодого,
Попавшего в плен лепестков коварных,
Пропавшего в их ароматной темнице.
Ещё я плакала и о жадном,
Хрупком, пламенном огнецвете -
Ведь если шмелю из душистой темницы
На волю вырваться удавалось,
Ломал он крылышками тугими
Нежный капкан лепестков сомкнутых,
И замертво падал цветок… и ни Солнце,
Ни звёзды его уже не спасали…
Милый ты мой, я ведь тоже похожа
На тот цветок, ненасытный, жаркий,
На тот огнецвет, ароматный, яркий -
С пламенно-хрупкими лепестками.
Милый мой шмель, тяжёлый, бесстрашный,
Глупый, влюблённый, мной опьянённый -
Льнул ты на пламенную приманку,
А я свой хмельной капкан сомкнула,
Да, всеми жадными лепестками -
Огненными лепестками сердца,
Как сотней дверей, колдовских, узорных,
Тебя я замкнула, поймала, схватила,
И вот погляди, как сегодня плачу,
Но не тебя, мой пленник, жалею -
Печалюсь о сердце своём раскалённом,
Об этом цветке обречённом печалюсь.
Ведь вырвешься, вырвешься ты на волю,
Темницу хмельных лепестков покинешь,
Порвёшь огнецвет - моё бедное сердце,
И не спасут ни Солнце, ни звёзды.
***
В маленьком ауле, что меж скал таится,
Я живу в жилищах земляков моих,
Капля я их крови, их любви частица -
Знаю, в каждом сердце светится мой стих,
Тяжело кому-то от моей ошибки,
И светло кому-то от моей улыбки.
То у них строкою вышибу слезу,
То развеселю пословицей живою,
Я для них родная, я для них - Фазу,
Я за них в ответе перед всей землёю.
У меня огромный долг и гордость есть -
Я, как честь отчизны, берегу их честь.
***
Упало дерево
Упало дерево в день морозный -
Старое дерево, знавшее грозы,
И ливни, и вьюг ледяные сабли,
Упало - одряхли корни, ослабли…
Как весело было смеяться детям
Над исполином поверженным этим!
Камнями с визгом в него кидали,
Верхом садились, кнутом хлестали…
Минули последние зимние сроки,
Проснулись в стволе весенние соки.
Не умерло дерево, не замолчало -
Зелёными веточками закричало!
Дивились люди: "Ну и живучесть!..
Вот так умирать - достойная участь!.."
Сбежались и дети… На свежие ветви
Задумчиво, строго глядели дети.
…Кажется мне, что и в самом деле
Чуть-чуть с того дня они повзрослели.
***
Ты за что в обиде на меня,
Жизнь моя? Ты мне дарить не хочешь
Ни простой устойчивости дня,
Ни хмельной таинственности ночи.
Всё окрашиваешь в серый тусклый цвет,
Нет в тебе ни холода, ни зноя,
Ни приливов, ни отливов нет.
Виновата я какой виною?
— Если хочешь, - отвечает Жизнь, -
Чтоб я не была такой угрюмой,
То заботой о других зажгись,
О себе, Фазу, поменьше думай!
***
Если предо мной гора -
На гору взберусь,
Если предо мной нора -
В нору заберусь,
Если предо мной река -
В реку окунусь,
Так и ты, моя строка,
Никогда не трусь!
Отчего не весела?
Отчего грустишь?
Грустью не развеешь зла
И не укротишь.
***
Дикая роза
Средь тысяч дней пережитых,
средь медленной их вереницы
Не соглашусь, мой милый друг,
лишь отблесками сохраниться,
Как между страницами книги,
средь полузабытых строк
Хранится давно потускневший,
мёртвый, сухой лепесток.
И пусть лепесток этот хрупкий
берут осторожно в руки,
И пусть он кому-то напомнит
о счастье, любви, разлуке,
И пусть его бережно прячут
в книге сгоревших дней,
Но не лепестком поблекшим
в душе я останусь твоей…
Нет, милый, в тебе я сумею
занозой остаться колючей -
Остаться шипом той розы,
росшей на горной круче,
Той маленькой дикой розы,
горевшей средь мрачных скал,
Которую летним полднем
ты, в горы уйдя, отыскал.
А помнишь, как ты укололся,
сорвав эту дикую розу,
Как выдавил капельку крови,
но вынуть не смог занозу?
А запах?.. До самой смерти,
как тайный, томящий яд,
Ты будешь хранить её тонкий,
не схожий ни с чем аромат!..
***
Самый горький удел
Голос твой ко мне, как в пустыню,
Свежей болью вновь долетел…
Быть шахиней, а стать рабыней -
Вот он, самый горький удел.
Слышу голос твой, сильный, желанный,
Но не греет он - душу жжёт…
В сердце снова раскрылась рана -
Кровь течёт… моя кровь течёт!..
Слишком щедро, увы, слишком много
В дни любви ты даров мне давал.
И жила, словно в пышных чертогах,
В день ступала, как в тронный зал.
А теперь?.. Как из горькой раны,
Кровь стыда и тоски течёт…
Ах, зачем в те волшебные страны
Ты когда-то открыл мне вход?
Там склонялись львы и газели
Предо мною - царицей земли,
Несказанные птицы там пели
И цветы негасимо цвели!..
А теперь?.. Что дарил ты - отнял,
Чем и прежде владела - взял!
Нищей тенью брожу сегодня
Средь холодных бесплодных скал.
Слышу голос твой… Но отныне -
Не лучи в нём, а клювы стрел…
Быть шахиней, а стать рабыней -
Есть ли в мире горше удел?
***
Повилика
Быть хочу я твоей рабыней,
Да, твоей - до последних дней,
И не знаю, что в мире блаженней,
Чем терпеть от тебя униженья,
Ради нескольких ярких мгновений
Погубить жизнь во власти твоей.
Я хочу на обрыве гранитном
Хоть неярким цветком прорасти -
Горной тоненькой повиликой
Расцвести в расселине дикой,
Чтоб небрежной рукой, мой владыка,
Ты сорвал меня по пути.
Я хочу родниковой струйкой
Зазвенеть: “Подожди!.. Подожди!..” -
Чтоб забыть горе, славу, бедствия,
Возвратиться в звонкое детство,
Чтобы выплакаться наконец-то
На утёсе - мужской груди.
Одержимая всей пробуждённой,
Зрелой женственностью своей,
Быть хочу не просто влюблённой,
А рабыней, навек осуждённой
Жить в темнице твоей золочённой
И любить - до последних дней.
Или просто увянуть покорно
Повиликой, небрежно сорванной -
Лишь бы только рукой твоей!..
***
Белогрудка-ласточка
Белогрудка-ласточка моя,
Я тебе признаюсь не тая -
С детства радостно твоё участье,
Ты была мне вестницею счастья,
И сегодня рада я тому,
Что летишь к окошку моему.
Прилетай, не бойся - я всё та же,
И тебе об этом взгляд мой скажет,
Женской доброты голубизна…
Ты с ладони поклюёшь зерна,
Припасёшь и для птенцов, конечно,
И споёшь мне песенку беспечно,
Что певала в прошлые года,
Лёгкий пух сбирая для гнезда.
Только не расспрашивай, прошу я,
Про печаль в глазах моих большую.
Надо ли тебе, счастливой, знать,
Как могла я радость потерять!..
И о том, кто был со мною рядом
И внимал в те дни твоим руладам,
Тоже не выспрашивай смотри.
О себе, будь другом, говори.
Дай мне от тоски уйти свербящей…
Прилетай же, ласточка, почаще!..
***
Девочка-царевна
Увлечена игрою многодневной,
Себя воображала я царевной,
Своих подружек - свитой дам придворных,
Моим распоряжениям покорных.
И, в роль войдя и выходить не смея,
Ходила с гордо вытянутой шеей.
Не шла - ступала со спиной прямою,
А свита, разумеется, за мною…
Уж этот мне условный мир царевны -
Сколь рабство добровольное плачевно!
Теперь-то, лишь с годами, осознала,
Что лучше б я “придворную” играла,
Что босиком среди лугов бродила,
Цветы рвала, царевне подносила -
Ту, что с зари и до зари свободно
Могла вприпрыжку бегать где угодно
И с каждым мотыльком и с каждой птицей
На “ты” поговорить и подружиться.
А у царевны жизнь - одни запреты:
То ей нельзя - и неприлично это.
Тропой скакать - шаг для царевны ложный.
С мороженым на улице - как можно!..
Не смей помыслить даже, в самом деле,
Чтоб люди эту слабость подглядели.
***
Поэт
Средь заблуждений есть такое вот:
Поэт - шутник, забавник, стихоплёт.
Он, видите ли, шумный водопад,
Что вечно сыпать звонкой рифмой рад.
Для тех, кто заблуждается - совет:
Задумайтесь, забавник - не поэт.
На родине ль, в далёком ли краю
Кто боль чужую слышит как свою,
Кто нервами воспринимать привык
Восторга шёпот и страданья крик,
Кто понимает птичьи голоса,
Кто ведает, о чём шумят леса,
Кто сердем в состоянье мир обнять,
Того поэтом вправе вы назвать.
Открытость, откровение - поэт,
Сомнение и таинство - поэт.
В душе своей растит он, бережёт
Бутон, цветок и полновесный плод,
И деревом осенним стонет он,
На падший глядя лист, на свой урон…
Поэт - огонь, вулкан, противник зла,
Сожжённого творения зола.
Руками свой же пепел вороша,
Отыщет искру он, и вновь душа
Высоким жарким пламенем горит!
Умрёт поэт - и всё же победит!..
***
Перевод с аварского С. Северцева, Г. Корина, Г. Ярославцева под редакцией А. Рябоконь
2009 г.
(в отдельных случаях для большего благозвучия подобраны иные синонимы, произведены сокращения - в других стихотворениях изменились лишь два-три слова. Целью было СОХРАНЕНИЕ авторского стиля)
Комментарий для издателя:
Конечно же, авторские права на эти стихотворения принадлежат прежде всего Фазу Алиевой
escalibro.com
Тридцать лет назад мне в книжном магазине попалась тоненькая книжечка стихов: «Вечное эхо» аварской поэтессы Фазу Алиевой. Автор тогда мне была знакома только по радиопередачам и лишь по имени, но стихов её я слышала мало. Поскольку ТВ в провинции вещало только 1-й канал, то радио ещё было в каждом доме и пользовалось популярностью. Передача была услышана почти в конце и только последний стих, который я не запомнила на слух. Помню только что он задел меня, было щемящее послевкусие чего-то знакомого и уже испытанного. И какая-то сопричастность со мной. Культурная жизнь в стране освещалась именно культурно, без неглиже и другого сегодняшнего нижнепоясного антуража. Всё новое было как ступенька вверх, к ещё одному открытию, познанию. Недостаток информации обо всём культивировал в гражданах СССР тягу к новому, неизвестному и красивому. Что, в общем-то, и подвело нас в выборе своего пути в 80-е. Мы как губки впитывали в себя все значимые события. Печально, что распавшаяся система не научила нас фильтровать их и выбирать для осмысления и применения к себе события и людей не только за Слова, но и за Дела.
Книжку я купила скорее из любопытства: а вдруг я найду там такие стихи, которые мне понравятся. И нашла таки! Это такая оголенная душа…., которая поразила меня сильно, потому что я не предполагала такую открытость и лирику в поэзии кавказской женщины. Хм! Как отличаются наши стереотипные представления от реалий жизни!
Фазу Гамзатовна родилась в далеком ауле, но когда стихи читаешь, то кажется что она вместила в себя всех нас: настолько они жизненные и без подвохов, открытые и честные. В них можно найти рецепты на все случаи жизни. И правила, для заблудившихся в ней. А ещё они учат не плыть просто по течению, а придавать вещам, событиям и чувствам Смысл и ВЫСТРАИВАТЬ их самому, и только ПО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИ.
Вот первое(2-я часть), которое я хочу предложить Вашему вниманию:
Когда тебе совсем немного лет.
Тебя, любимый, я сперва придумала,Подобно той ребяческой мечтеОб озере опасном, но прекрасномИли о той манящей высоте.Да!Я тебя придумала заранееВо всех живых оттенках красоты,Казалось,В мире нет тебя желаннее,Но ты – ты превзошел мои мечты!Ты оказался выше гордых гор,Светлей и глубже Голубых озёр.И я, перед тобой благоговея –Перед счастливою судьбой моею,Так повторяю, так твержу с тех пор:- Нет чувства солнечней,Нет выше идеала,Чем та мечта, что в юности сияла,Хоть и была придумана тобой.Когда ж становится онаТвоей судьбой,Знай: только та любовь пройдет все испытанья,Пребудет выше мелочного зла,Останется кристальна и светла,Когда она все прежние мечтанья,Все ожиданья сердца – Превзошла!
Каково?! Разве можно писать так про придуманные, отлакированные чувства? Это ж надо пережить!В одном интервью Алиева немного рассказала о своей личной трагедии: «У меня случилось в жизни так, что моя любовь - это моя непереносимая боль. Мой сын погиб, вернувшись с пылающей афганской земли, погиб как мой отец в том же возрасте. Сейчас я даже не могу вспомнить, как случилось, как моя боль стала переливаться в строчки, становясь стихами, знаю лишь то, что если б не раскрыла в этих стихах своего сердца, я б вскрыла себе вены. Но я смогла подняться из тёмной безысходности, побороть своё отчаяние. Моё сердце всегда болит за всех, не только за сыновей и внуков, но и за друзей и близких, за весь Дагестан». Вот стихотворение, которое Алиева посвятила проводам сына в Армию:
Провожая сына в Армию.(с сокращением)
Сегодня собралась у нас родня,Сегодня веет в доме у меняИ мужеством. И славой. Сын мой старший-Вот кто герой сегодняшнего дня!Мой старший сын… А остальные троеИ вправду видят в нём сейчас героя.У нас в семье большой торжество:Мы провожаем в Армию его.Андийской буркой молодые плечиЕму закутал с гордостью отец,И зорко смотрит сын,Как воин перед сечей,-Ну чем не истый горский удалец!И всё же, сын мой, дать тебе хочуНаказ мой материнский на прощание:Ты вырос, бурка стала по плечу,Но помни наших дедов завещанье:Не бурка украшает удальца-Отвага возвышает храбреца.……………………………………………..……………………………………………..Взгляни:С тебя недаром в этот часТри младших брата не спускают глаз.Пускай они тебе при встрече скажут:«Отныне ты примером стал для нас!»Пускай мой муж, седой родитель твой,Что воевал с фашистами когда-то,Тебя обнимет как солдат солдата,В день возвращенья твоего домой.Счастливый путь!Гордись высоким правомХранить страны святые рубежи,По любящей груди родной ДержавыТропинку верности ты проложи.Стань зорким, чистым, как живое пламя,Превыше жизни Родину любя,Счастливый путь!И с этими словамиЯ провожаю в Армию тебя!
Здесь выражена яркая гражданская позиция автора по отношению к своей стране и долгу перед ней! Я полагаю, что многие из Вас сейчас открывают для себя этого автора. Нет, конечно же, в хороших поэтах у нас недостатка нет. Но у неё «взгляд и стиль» совершенно отличные от всех остальных. Её нельзя спутать ни с кем. Наверное высший пилотаж мастера слова – быть честным перед читателем в своих работах. И тогда эти слова задевают нас. А не проходят обычной чередой глянцевых обложек. Вот ещё по-житейски мудрое стихотворение:
Сосед.
У горцев есть обычай с давних лет:Уж если ты купить собрался дом,То расспроси хозяина о том,Кто и каков твой будущий сосед.Плохой сосед – посплетничать не прочьИль словом опорочить твою дочь.Сосед хороший – добрые словаО дочери твоей несет молва.Сосед хорош – по свету по всемуХвала воздастся сыну твоему.И трусом прослывет на целый векТвой сын-герой, Когда плохой сосед.Часть твоей жизни – вот кто твой сосед.Почти частица тела твоего.И у крыльца, когда встаёт рассвет,Ты первым встретишь именно его.А перед тем, как погрузиться в сон,Кто твой последний собеседник? – Он.В характере соседа быть должнаОсобая, соседская струна.Ты по делам задержишься порой –Он за твоей присмотрит детворой.Ты отлучился на день или два –И на ключи ему отдай права.В спокойный вечер, В полдень голубойОн на крылечке греется с тобой.Зимой крыльцо сугробы заметут –Он, чтоб помочь, с лопатой тут как тут!А если свадьба в домик твой пришла,Он не спешит усесться у стола –Он делит груз волненья твоего.Когда ж приходит чей-то смертный час,Твой траур и его коснется глаз.И тяжесть гроба – на плечах его.И тайны всей твоей семьиОн, как свои, хранит и бережёт.И сам он все достоинства твоиВосторженно выносит на народ.С таким соседом будет и ценаЗа дом твой настоящая дана.Но вот с плохим соседом - и за грошНавряд ли покупателя найдёшь.Когда перебралась я в этот дом,Я не спросила у людей о том,Каков сосед.Но, видно, повезло мне –Сосед мой оказался молодцом.Я говорю торгующему люду:Мне ваши предложенья не нужны.Я этот дом свой продавать не буду,Мне кажется, что нет ему цены.
Как-то на одной из встреч, описание которой я нашла в сети, одна из журналисток задала Фазу Алиевой вопрос: Скажите о главном, то есть о любви. Женщина и её любовь. Ваша любовь. Есть ли что-то сильнее для Вас, чем любовь? Любовь к родным людям, к своим детям, любовь к мужчине. Что Вы думаете о любви в современном мире? Стали ли люди чувствовать по-другому, на Ваш взгляд?Фазу Гамзатовна ответила на вопрос так: Любовь- это сильное оружие. Я расскажу лишь о любви к моим близким. Для меня нет ничего ближе, чем они! Мои сыновья, их дети - это частичка меня! Я никогда не забываю о них и они обо мне... Любовь - это окрылённость, это самое характерное в моём творчестве, любовь-это вдохновение. *** Любовь - она бывает разной. Бывает отблеском на льду. Бывает болью неотвязной Бывает яблоней в цвету
Бывает вихрем и полетом Бывает цепью и тюрьмой... Мы ей покоем и работой, И жизнью жертвуем самой!
Но есть еще любовь такая, Что незаметно подойдет И поднимая, помогая, Тебя сквозь годы поведет. И будет до последних дней Душой и совестью твоей
Так может сказать только человек, который в предмете рассуждения познал всю его глубину. В 2007 году отмечался 75-летний юбилей этой замечательной женщины-поэта. Главный редактор газеты «Московский литератор», секретарь Международного сообщества писательских союзов Иван Голубничий, назвал Фазу Алиеву звездой Российской поэзии. Она была награждена почётной «Золотой есенинской медалью».
Поклонники таланта поэтессы, её коллеги и друзья стояли в проходах и даже сидели на полу возле сцены с пышными букетами цветов. Чествование поэтессы началось с поздравительной телеграммы президента России Владимира Путина в адрес Фазу Алиевой, которую зачитал председатель правительства Республики Дагестан Шамиль Зайналов. Но разве мы с вами заметили это событие? Нет. Где там! Кто ж нам это покажет? Нам пихают с экрана всякую непотребную дурь и дни рождений «звезд» шоу-бомонда, которые тем и отличились, что сумели и «влезли в ящик». ***Всё золото, что осень накопила,Всё то, что собрала и сберегла,Зима в теченье ночи превратилаВ сверкающую россыпь серебраХолмы и горы, реки и домаВ серебряное поверху одеты.Не пожелала ни одной приметыОставить нам от осени зима.
И уж тем более самого глубокого уважения заслуживает общественная, просветительская, организаторская деятельность Фазу Гамзатовны, её неустанная забота о нравственно-патриотическом воспитании нашего подрастающего поколения. Которому, так, между прочим, жить после нас в нашей стране. И совершается ею всё это не нотациями или выступлениями в печати и по дискредитировавшему себя ящику, а личным примером порядочности, честности и скромности. Все эти качества и до сих пор у нормальных людей ценятся выше, чем понты нашей сегодняшней эстрады и обсуждение гардеробов поющих и вещающих голов. ***Привыкший к поклоненью и услугам,Однажды слиток золотой изрёк:«Ты кланяться мне должен, чёрный уголь!»Но золоту ответил уголёк:«Не зазнавайся, золото, не надо,Ты – мёртвое без плавки и литья.Чтоб сделать вещь или отлить награду,Ещё тебя расплавить должен я»
А какие аналогии после такого стиха приходят в голову! ***Вдруг свет погас. И тьма раскрыла пасть,Чтоб на меня и на весь мир напасть.Но кто-то спичку тонкую зажегИ высветил вокруг себя кружок.И малый огонёк в секунду туВсесильную осилил темноту.Есть даже в спичке очень яркий свет,Когда вокруг большого света нет.
Фазу Гамзатовна Алиева (5 декабря 1932, с. Гиничутль, Хунзахский район, Дагестанская АССР) — аварская поэтесса, народная поэтесса Дагестана (1969). В 1954—1955 годах училась в Дагестанском женском педагогическом институте. В 1961 году окончила Литературный институт им. М. Горького. Автор поэтических сборников «Родное село» (1959), «Весенний ветер» (1962), «Радугу раздаю» (1963), «Мгновенье» (1967), поэм «На берегу моря» (1961), «В сердце каждого — Ильич» (1965), романа «Судьба» (1964), и вот ещё той, которая есть у меня - «Вечное эхо»(1980) Была членом Союза писателей СССР. Избиралась депутатом Верховного Совета ДАССР четырёх созывов. На протяжении 15 лет была заместителем председателя Верховного Совета, с 1971 года — председатель Дагестанского комитета защиты мира и отделения Советского фонда Мира Дагестана, с 1971 года — член Всемирного совета Мира. Главный редактор журнала «Женщина Дагестана» (с 1971 года). Член Общественной палаты России (до 2006 года). НАГРАДЫ Орден Святого Андрея Первозванного (11 декабря 2002) — за выдающийся вклад в развитие отечественной литературы и высокую гражданскую позицию[2] Орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени (16 ноября 1998) — за заслуги в области культуры и печати, многолетнюю плодотворную работу[3] Орден «Дружбы народов» (21 июня 1994) — за заслуги в развитии национальной литературы и активную общественную деятельность[4] Два ордена «Знак Почёта»Народная поэтесса Дагестана. Вот так коротко везде изложена её биография. У Алиевой много наград и много званий. И я не сомневаюсь, что они ею именно заслужены.« Вся моя жизнь - борьба с собой и с несправедливостью», - говорит Фазу Алиева. Она является председателем Союза женщин Республики Дагестан, академиком Национальной академии наук Дагестана, Академиком Международной академии по культурным связям. Фазу Гамзатовна первая женщина в СССР, получившая звание народной поэтессы в молодом возрасте, в 33 года и первая дагестанка, чье имя вошло в Книгу выдающихся женщин мира.
И «под занавес» моё любимое стихотворение у Фазу Гамзатовны:
Когда бы знать.
Никто не знает дня, когда уйдёт.Никто его не знает и не ждёт…Быть может, в этом мудрость бытия –Живи, пока не рвётся нить твоя!
Но если б знать… О, если б знать, КогдаПокинет небосвод твоя звезда,-Как мы спешили бы объять всё то,Чего нам не вернёт уже никто!
Какие бы открылись нам миры,Как были бы с друзьями мы щедры,Как берегли бы миг, и день, и час,Что от могилы отделяет нас!
В неведеньи – и счастье и порок,Мы забываем, что отмерен срокМеж первым криком и последним днём…МЫ СЛИШКОМ РАСТОЧИТЕЛЬНО ЖИВЕМ!http://oko-planet.su/history/92330-sluzhenie-rossii-fazu-alieva.html
martaalan.livejournal.com
Литературный ДагестанЯ много ездила по горным аулам, годами собирала в свои сердечные хурджины услышанное. Конечно, тосты, собранные в этой книге, – старинные, они не отражают сегодняшнюю новь жизни народов Дагестана, но они несут в себе нравственную древнюю мудрость людей, передаются из уст в уста, от поколения к поколению.
В данное издание включено много и новых тостов, преимущественно о любви и о женщине, ведь не мало раз приходилось мне после выхода первого издания тостов бывать на свадьбах, где теперь и женщины сидят рядом с мужчинами за одним столом и не только слушают прекрасные речи, адресованные им, но и сами говорят такие мудрости, что бывалые ораторы слушают их с восхищением.
И еще я посчитала целесообразным включить в книгу две поэмы – «Восемнадцатая весна» и «Орлы слетают с гор», посвященные конкретным личностям, сыновьям гор, как бы олицетворявшим собою в жизни мужество и преданность Родине, к чему всегда звала их горская мудрость.
Тосты, притчи, напутственные восьмистишия переведены на русский язык рифмованным стихом. Мне представляется важным, что Владимир Туркин, переводя аварские тексты, сохранил в них, с одной стороны, высокий стиль торжественности, а с другой – свободные речевые, разговорные интонации, свойственные этим тостам и притчам, не «заакадемизировал» их, а придал им характер некоторой языковой обытовленности и простоты, поскольку они взяты из устного обихода.
Фазу Алиева
Дагестанские притчи и тосты
От автора
Дорогие читатели!
Может быть, многие из вас сами бывали на горских свадьбах, сами танцевали лезгинку, сами пробовали вкусные горские блюда, сами слышали, как состязаются за столом в остроумии и мудрости, и сами пили вино из огромных остроконечных бычьих рогов.
Горская свадьба – это не только место, где собираются, чтобы поздравить молодоженов и повеселиться. Это одновременно собрание, где люди, провозглашая тосты, стараются блеснуть красноречием и мудростью. Тосты бывают разные, сила их в краткости и ясности, поэтому сразу же, поднимая первый бокал и открывая свадебный пир, тамада почти всегда дает понять, что говорить надо коротко и умно. Но самому нельзя слишком укорачивать свою речь. Тамада – самое ответственное лицо свадьбы. Он должен видеть все и слышать все и при этом не забывать произносить заздравные тосты. Тамада следит, как бы не появилась «трещина», не вспыхнула бы ссора. Осторожно направляет он речку многословия в берега. В сердце загрустившего вливает веселье.
Пока сам тамада не поднимет первого тоста, никто не имеет права пробовать вино. Все ждут знака тамады. В руках у тамады бычий рог. Но тамада обычно не спешит; он начинает издалека:
«Вот, друзья, у меня в руках бычий рог. Раньше говорили, что земля стоит, опершись на него. Если хорошенько подумать, это правда: разве не трудом быка наши предки вспахивали землю, а земля отдавала нам силу жизни – хлеб. А мир держится на хлебе.
Бык, наверное, не раз давал этим рогом отпор врагу, не раз, радуясь своему труду, копался этим рогом в несенной свежей земле. Теперь я держу его в своих руках, он наполнен красным вином, в нем сок земли и жар солнца. Я хочу, чтоб каждый из вас, держа рог в руках, чувствовал себя так, будто земля опирается на него и будто от любой оплошности каждого из нас земля потеряет равновесие. Итак, друзья, мы в ответе не только за свадебный стол, но и за весь мир».
Первые тосты почти всегда бывают наиболее короткими, но целеустремленными, как стрела, выпущенная после долгого и меткого прицела. А по мере того как опустошаются бокалы, появляется охота к многословию. Одни умудряются разнообразить тосты, обычно рассказав какую-нибудь притчу перед тостом, другие, выслушав столько мудростей из уст других, чувствуют себя бессильными и произносят самый короткий тост: «За сказанное!»
Застолье в горах бывает не только по случаю свадьбы сына, но и в день его рождения, и в день, когда он без сопровождения старших самостоятельно отправляется в путь, и в день, когда он впервые уходит на работу.
А день рождения дочери считался несчастливым. Поэтому не было и тостов по случаю рождения дочери. Но когда дочь уходила в чужой дом, собирались старейшие женщины и родственницы и за блюдом халвы желали ей благополучия. Раньше чужой дом для невесты считался «раскаленной жаровней». По дочке, какая она терпеливая, трудолюбивая, покорная, преданная, давали оценку ее родителям, более того, если она покажет себя с плохой стороны, то это бросало тень и на ее незамужних сестер, и они долго оставались в девушках. Если старшая сестра сразу же умела показать себя трудолюбивой и терпеливой, то и судьбы младших сестер устраивались лучше.
Провожая дочку в чужой дом, мать ей говорила:
«Если тебе в доме мужа придется проглотить ветвистое дерево, проглоти его так, чтобы даже свекруха не увидела слез в твоих глазах. Если тебе придется выпить реку одним глотком, выпей так, чтобы муж даже не слышал стона твоего». Нынешнему читателю могут показаться слишком навязчивыми мотивы безропотного послушания, унизительной покорности, даже, раболепия перед мужем, которые звучат в напутствиях дочерям-невестам. Но что поделать? Так было – ведь я беру эти тосты из прежних времен.
Нынче, конечно же, судьба женщин, девушек-дочерей у нас в Дагестане неузнаваемо изменилась. Женщины стали большой общественной силой в нашей республике. Молодые соединяют теперь свои жизни по взаимной любви, молодожены чувствуют себя равными в браке, все чаще звучат в Дагестане, в его аулах комсомольские свадьбы.
Я очень люблю горские свадьбы не только потому, что я люблю танцевать, а потому, что здесь бывает мобилизована вся мудрость людей. Люблю эти красивые и мудрые обряды. Когда невеста входит в дом жениха, ее встречает мать его и еще на пороге кладет ей в рот полную ложку пчелиного меда:
«Пусть тебе в нашем домеБудет всю жизнь так же сладко,как сладок этот мед.И желание трудитьсяБудет у тебя такое же, как летом у пчел».
Подруги подводят невесту к жениху, одна держит в руках зеркало, другая – зажженный факел; отражаясь в зеркале, он светится, словно солнце. Третья несет в руках водою наполненный кувшин и приговаривает: «Примите в дом солнце, огонь и воду». Лицо невесты бывает покрыто белым шелковым платком – гурмендо (фатой).
На другой день после брачной ночи самый близкий друг жениха по обычаю открывает ее лицо, поднимая с лица гурмендо, и при этом дарит ей подарки и произносит тост.
На третий день опять собираются близкие и друзья. Невесте вручают «сердце дома» – ее подводят к очагу, она должна первый раз в доме мужа зажечь огонь в очаге, мать мужа дарит ей подарок: или бросает около очага к ее ногам ковер, или вручает ей новую медную большую кастрюлю. Блюдо, приготовленное невестой, пробуют все собравшиеся и произносят тосты, шутят, мол, такого блюда никогда не пробовали.
На пятый день мать мужа собирает всех подруг своей невестки. Они должны сопровождать ее в первый раз из дома мужа по воду. Все они бывают празднично одеты, и смотреть на них выходят все аульчане. Этому придается большое значение. Мать жениха готовит и раздает халву, в доме опять собираются мужчины, и кувшин, полный воды, который принесла невеста, передается из рук в руки и каждый пьет и говорит свое пожелание.
Я много ездила по горным аулам, годами собирала в свои сердечные хурджины услышанное. Конечно, тосты, собранные в этой книге, – старинные, они не отражают сегодняшнюю новь жизни народов Дагестана, но они несут в себе нравственную древнюю мудрость людей, передаются из уст в уста, от поколения к поколению.
В данное издание включено много и новых тостов, преимущественно о любви и о женщине, ведь не мало раз приходилось мне после выхода первого издания тостов бывать на свадьбах, где теперь и женщины сидят рядом с мужчинами за одним столом и не только слушают прекрасные речи, адресованные им, но и сами говорят такие мудрости, что бывалые ораторы слушают их с восхищением.
И еще я посчитала целесообразным включить в книгу две поэмы – «Восемнадцатая весна» и «Орлы слетают с гор», посвященные конкретным личностям, сыновьям гор, как бы олицетворявшим собою в жизни мужество и преданность Родине, к чему всегда звала их горская мудрость.
Тосты, притчи, напутственные восьмистишия переведены на русский язык рифмованным стихом. Мне представляется важным, что Владимир Туркин, переводя аварские тексты, сохранил в них, с одной стороны, высокий стиль торжественности, а с другой – свободные речевые, разговорные интонации, свойственные этим тостам и притчам, не «заакадемизировал» их, а придал им характер некоторой языковой обытовленности и простоты, поскольку они взяты из устного обихода.
* * *
Вступая в должность тамадыЗа этим свадебным столом,Я пью за то, чтобы ваш домБыл славен миром и трудом, —За счастье и веселье в нем.
Наполнен мой бокал вином,Оно – как сок Земли.Оно —Как Солнце.В нем раствореноЧудотворящее зерноПреображения.Старик,Испив его,Пусть в тот же мигПредстанет юным среди нас.А тот, кто молод в этот час,Пусть будет мудр, как аксакал.Для славных девушекБокалВот этой влаги золотойПусть обернется красотой.Мужчинам пусть добавит волиИ быть отважными велит.Пускай оно все ваши болиИ все недуги исцелит.
А коль в душе у вас усталость,То хватит и глотка вина,Чтоб снять усталость.Чтоб они
litportal.ru
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Притча есть такая,Что однаждыПутник шел по горному ущельюИ увидел вдруг: в саду старикДерево сажает. Старику жеБольше, чем сто лет, наверно, было.Удивился путник и спросил:– Сколько ж лет скажи, отец, пройдет,Прежде чем та косточка, что в землюПосадил ты, – плод свой принесет?Отвечал старик: – Ты прав, конечно,Двадцать лет пройдет – никак не меньше,Прежде, чем появятся плоды.Я не доживу, пускай другиеИх съедят, как я питаюсь нынеТем, что еще предок посадил. Предлагаю тост за старика я,Чтоб его завет в веках не гас,Чтобы щедрость именно такаяОтличала каждого из нас.
Хотя не всяких слов звучаньеВсегда таит в себе добро, —Пусть сын ваш золоту молчаньяПредпочитает серебро, — Уменье править словом трудным:Охватывая даль времен,Молчать, коль выступает мудрый,И говорить, коль сам умен.
Есть притча горская о том,Что раз на свадьбуСобрался юноша. Отец сказал ему:«Смотри, сынок, не вздумай сесть за столПока тебя к столу не пригласили, —Знай свое место там, среди гостей.И на вопросы тех, кто за столом,Не отвечай бездумно. Будь разумен». Пришел на свадьбу сын. Забыл о том,Чему учил его отец. И селНа место для почтенных стариков.Вот гости, собираясь, входят в дом,Почетных приглашают в центр стола,А юношу все дальше оттесняют,И оттеснили – к самому углу,На край стола, почти что на порог.Вы думаете, юноша извлекИз этого какой-нибудь урок?Нет – ничего подобного. КогдаРасселись гости, вдруг услышал он,Как на другом конце стола одинСосед спросил другого: «Слушай,А нет ли у тебя ножа?» ТогдаПоднялся юноша и крикнул через стол:«Вот, у меня есть нож!» И протянулОн нож, который накануне подобралНа улице, не зная, что убийцеПринадлежал тот злополучный нож… О, сколько ж раз пришлось ему ходитьК судье, чтоб доказать своюК убийству непричастность… Так теперьЗа глупость головы платили ноги. Прошу – примите пожеланье-тост:Народным дорожите этикетомИ на не обращенный к вам вопросНе лезьте с необдуманным ответом.
Бывает, зло тебе бросает вызов.Бывает, торжествует мразь и грязь.Посмотришь – масло опустилось книзу,А сыворотка – кверху поднялась. Бывает так с хорошим человеком:Умен, и чист, и благороден он.А вот – живет, ни дружеским приветом,Ни славой, ни людьми не окружен. Бывает – заурядный человечек,Сам по себе не значит ничего,И выделить его из прочих нечем,А люди вьются около него. И все ж хочу, чтоб вера не погаслаВ победу правды.На своем векуУвидишь, сын мой,Как собьется масло,Со дна всплывет.И будет наверху.
Запомни, сын мой,Как бы ни был длиненТвой путь по жизни, —До последних днейЧерез года – во всей судьбе твоейОстанутся лишь две святых святыни. Их имя – Мать и Родина.Они —Начало всех начал твоих высоких,В час праздника иль в час беды жестокойТы перед ними голову склони. На Родине ты сам в себе уверен,Могуч и прочен, полон жажды жить,Все, что задумал и свершить намерен,Тебе поможет Родина свершить. Лишь в отчем доме, лишь в родном краю,Лишь в городе родном, в родном селеньиОстудят материнские колениТвою усталость и печаль твою.И начиная путь свой,И итожаУспехи и потери,Помни, сын,Что ничего на свете быть не можетСтрашней потериЭтихДвухСвятынь.
Запомни, сын мой,Что любовь – одна.Единственно – одна,Пока не ложна.Она лишь солнцу может быть равна.Двум солнцам жить на небе невозможно.Пускай она затмит все пустяки,Все мелкое вокруг себя заслонит,Как солнце, восходя из-за рекиСтирает свет звезды на небосклоне.Владей и управляй страстями сам.Коварные, как ветер в непогоду,Они то наполняют паруса.То рвут их, опрокидывая в воду.
Запомни, сын мой:В жизни много бед.Ее уроки и мудры и строги.И все ж, наверно, злей несчастья нет,Чем вдруг да оказаться без дороги. Дорога —Под камнями ль, под песком,Прямая иль кривая, —Все ж дорожеПокрытого печалью и тоской,Бесцельного,ПустогоБездорожья.
Как, сын мой, твое имя ни звучало б,К каким высотам ни поднялся б ты, —Запомни, что тропа берет началоС земли,С низины,А не с высоты.И, устремив свой взор к вершинам гор,Ты все же опускай его к дороге,А то, споткнувшись, поломаешь ногиО камень иль какой-нибудь бугор. Еще, мой сын, напутствие одно:Не ставь амбар, чтобы хранить зерноНа высшей точке гор.Ведь все равно,Как ты не береги его, —ОноМгновенно будет ветром сметено.
Запомни, сын:Когда еще мятежнаДуша твоя,Когда еще онаНе к будничной земле устремлена,А чаще – к небу, к синеве безбрежной,Когда еще в порыве ты,Когда,Презрен и осторожность, и сомненья,Ты весь летишь на крыльях вдохновенья,Бурля, как родниковая вода, —Ты, разум самомненьем ослепя,Вдруг станешь ждать торжественного мига,Чтобы весь мир равнялся на тебя…Нет, сам ты должен приобщиться к мируИ ладить с ним.Не тешь себя обманом.Ветрами от рождения землиПовелевать не могут корабли.Ветрами управляют океаны.
Запомни, сын:Большие кораблиНа берегу не гибнут, как скорлупки,А гибнут в море – от земли вдали,С взметенным флагом,с капитаном – в рубке. Так и мужчина, —Если над страноюЗажжется смертоносная гроза, —Не на перине,А на поле бояВ последний раз закроет он глаза.Названия погибших кораблейУйдут к другим, —Что заново построятА именем прославленных героевДочурок назовут и сыновей.И я от всей души хочу, мой сын,Чтоб ты делами долгими своими,Из жизни уходя,Не уносил,А обессмертилОбраз свойИ имя.
Ты знаешь, сын, есть золото молчанья.Но есть еще и слова серебро.Хочу, чтоб ты не спутал их случайно:Что зло из них, а что из них добро.Я думаю, что жизнь тебя научитНеписаному правилу сама:Сказать иль промолчать?Как будет лучше?И выбор твой – свидетельство ума.Здесь все должно быть честно, а не ложно,Душою покривишь, считай, сынок,Ты в поединке дал врагу возможностьИз ножен первым вытащить клинок.
Итак, мой сын, ты расстаешься с детством,Не забывай о важном и святом, —Не бойся рук своих запачкать честным,Любым,Полезным для людейТрудом.Лишь одного желаю в этот день я, —Чтоб в долгой жизни до последних днейПозорным и бессмысленным бездельемНе загрязнил ты совести своей.И не считай, что поздно или раноСпасительная вдруг придет вода.Да вылей на себя хоть океаны,А грязь с души не смоешь никогда.
Будь верным, сын мой, сказанному слову.Коль ты сказал: «Приобрету коня!»,А кто-то, твое слово отклони,Сулит тебе красивую подкову, —Не обольщайся.Не забудь о том,К чему стремился. Твердым будь, как камень.Ищи коня! Подкову ты потомИ собственными сделаешь руками.
Запомни, сын мой, есть такой порок:«Упрямство» – имя этому пороку.Послушай притчу – пригодится к срокуСокрытый в притче мудрости урок. Жил-был петух. Упрямый был петух.Увидев как-то камушек обычныйИ спутав его с зернышком пшеничным,Он расклевать его решился вдруг. Поссорился со всеми петухами.Ему кричат: «Ведь это не зерно!Остановись!»А он твердит одно:«Зерно! Зерно!»И клювом бьет о камень… Ему кричат: «Одумайся, чудак!Остепенись!»А он глаза закроет —И все долбит, долбит, долбит…Да так,Что клюв сломал и лоб разбил до крови… …Теперь, когда ты с притчей сам знаком, —Не опускайся до стыда и срама.Не окажись подобным петухом.Упорным будь.Не становись упрямым.
Пусть, сын мой, светлым сложится твой путь.К удачам и успехам будь причастен.Везучим будь. Во всем счастливым будь.Но только – не захлебывайся счастьем. Ведь соловей, когда поет, то онОпасно ослеплен и опьянен…А если б оглянулся хоть немножко, —Заметил,Что к нему крадется кошка.
Еще один наказ запомни, сын мой:Умей со смыслом дело выбирать.И без толку не трать свои усилья,И попусту усердия не трать. Что проку будет от твоей работы,Коль ты, благим намереньем горя,Орла возьмешься обучать полетуИль плаванью ерша и пескаря. Ты лучше приложи свои усилья,Чтоб кто-то, смятый горем и тоской,Вдруг ощутил подъем, расправил крылья,Вернул себе и стойкость, и покой.
Пусть не страшат тебя, сын мой,Ни выстрел,Ни пламя,Ни глубокий водоем…Неси в своей груди хотя бы искруТого, что мы решимостью зовем. И как бы путь твой ни был в жизни сложен,Отдай той искре всей души простор…От искры малой возгорится позжеИ храбрости и мужества костер. Когда б искатель жемчуга робелИ думал только об акульей пасти,Вовек бы он ни людям, ни себеНе смог найти ни жемчуга, ни счастья.
Запомни, сын мой,Одержав победуНад недругом, соперником, врагом, —Не следует и день, и ночь об этомКричать,Забывши обо всем другом.Выплескивать свое самодовольствоНад тем, кто был повержен, – ни к чему.Мужчина настоящий – тот, комуПретит такое не мужское свойство.Послушай притчу.Дело было так:Два петуха подрались меж собою,Но вот у одного из них иссякВесь пыл.И он покинул поле боя.Укрылся где-то. Замолчал. Затих.Лежит, как говорится, еле дышит…А тот, что победил, взлетел на крышу, —На самую высокую из них.И ну кричать с азартом молодым:«Ку-ка-ре-ку!» Мол, вот он – я! Глядите!…Но ведь над победителем любымВсегда другой найдется победитель.Над крышей пролетал орел в тот миг.Услышал этот петушиный крик,Метнулся вниз и крылья распростер…Бросок орлиный точен, клюв остер…Нужна ль мораль?Наверно, не нужна.По-моему, она и так ясна.
Немало, сын мой, будет в жизни сложнойНападок разных, сплетен и интриг.Не опускайся до людей ничтожных.Не обращай внимания на них. Владей собой. Укус клопа не страшен.Неси во всем достоинство свое.Горох на сковородке – вон как пляшет!А все ж не сможет расколоть ее.
Еще запомни, сын, такой наказ:Берись за дело с разумом и толком.Услышав песню, не спеши с восторгомТотчас пускаться в пляс и перепляс. Остановись и вслушайся сперва,Не торопись и разберись вначале, —В чем песни суть, о чем ее слова,От радости она иль от печали.
Запомни, сын мой, жизнь – она сложна.Окажешься случайно в чем-то грязном, —Знай, много способов есть разныхОчиститься от грязного пятна. Любой из этих способов возьми.Но никогда и ни за что, запомни,Не «обтирайся» о своих знакомыхИ непричастных к грязи не грязни.
Знай, сын мой, и запомни навсегдаВсей памятью своею молодою,Что бедность – это горькая беда,Но и богатство может стать бедою.Оно толкает к жадности. ОноВредит, коль не хватает чувства меры.Я расскажу вам притчу для примера,Что слышала сама давным-давно: Жила-была старушка. У нееХозяйство было – не найдешь беднее —Всего-то только курица одна,Которая заметно отличаласьОт кур иных своим веселым нравом.Был песнями ее наполнен двор.Она с утра пораньше уходилаНа поле, где по зернышку себеИскала корм. И к вечеру ужеГотовилась, чтоб положить в гнездоПлод жизни и любви – одно яичко.И каждый день она одно яйцоХозяйке приносила неизменно,Ликуя, и кудахча, и кричаТак, словно всему миру извещала,Какую она ценность принесла. И вот старушке как-то мысль пришла:«А что, коль я начну кормить несушкуПолучше да по-чаще. Может быть,Она по два яйца носить мне будет».Подумала. И с той поры вокругКурятника усердно рассыпалаЗерно, зерно… Весь двор сплошным зерномУсыпан был. И с каждым днем теперьЛенивей стала курица ходить,И забывать, как в поле выбегала,И на рассвете голоса ееУже не слышно было по округе.И ожирела, наконец. Да так,Что даже одного яичка в деньТеперь уж не могла снести ни разу. Вот так, мой сын, даю тебе совет:Не заразись богатством, чтоб однаждыВ твоей душе не заслонила жадностьИ жизнь, и смех, и радости, и свет.
Пойми, мой сын,И помни в миг любой,Что жизнь твоя не кончится с тобой.Поступками твоих детей онаЕще надолго будет продлена.Коль не нашел ты веселее доли,Чем – ради шутки – объедаться солью,То сколько ж твоим детям предстоитВоды испить,Чтоб жажду утолить?Поэтому – будь сам за все в ответе.Швырнул ли грязи ком,Или толкнул плечом, —Знай:Это обернется кирпичомВ лицо! —Твоим невиноватым детям.
Несутся дни ушедшим дням на смену,Как реки гор несутся под уклон…Тот, кто умен и целеустремлен,Тот каждому мгновенью знает цену. И ты, мой сын, задумайся над этим.Не торопись, а все ж умей спешить.И то, что завтра совершить наметил,Сегодня попытайся совершить. И, соизмерив каждую минутуС потоком самых неотложных дел,Подумай: а нельзя ли сделать утромВсе, что ты сделать вечером хотел. Начало есть во всем, ко всяком деле.Но есть всему и свой последний час.И что успели мы, что не успели —Он в свой приход не спрашивает нас.
Запомни, сын, что верить всем —Не стоит.Особо тем, кто любит говорить,И обещает небо подарить,И целый мост из слов своих построит.Уважь того, кто не клянется,НоНастанет час, – он, не сказав словечка,Один прикатит к берегу бревноИ молча перебросит через речку. И, словно бы не сделал ничего,Уйдет в сторонку и кричать не будет.А по бревну уже проходят люди…Такому верь.И почитай его.
Ты должен знать, мой сын:чтоб стать счастливым,Немало надо одолеть дорог,Ошибок и пороков… Торопливость —Вот средь опасных – роковой порок.Такая притча среди горцев есть:Был неким человеком прирученБог знает как заблудший медвежонок.Любил малыш хозяина. ЛаскалЕго детей, лизал ладони детям,Резвился с ними и одновременноДом сторожил от лиха и беды.И вот, однажды, покидая дом,Сказал хозяин, гладя медвежонка:– Я скоро возвращусь. А без меняТы последи-ка за моим сынишкой…Ушел хозяин. А веселый зверьИграл с мальчишкой, кувыркался, падал!И вдруг увидел, что ползет змея,Подкрадываясь к мальчику. В секундуМетнулся медвежонок к той змееИ умертвил ползучую гадюку.Потом услышал он издалекаХозяина шаги. И, не скрываяВосторга, с визгом побежал к нему.И тут хозяин вскрикнул. Он заметил,О ужас! – окровавленную пасть!«Наверно, этот одичавший зверьРебенка растерзал!» – сверкнула мысль,И в слепоте, подвластный лишь догадке,Мелькнувшей в голове,Хозяин опустил топор со взмахомНа жертву не виновную ни в чем.Так был убит веселый медвежонок.«Страх и поспешность» – имя палача. Сынок мой, я хочу от всей души,Чтоб вырос ты решительным и смелым,Но никогда, не вникнув в корень дела,Не принимай решенья. Не спеши.
Ты, сын мой, должен помнить:ОттогоРжавеет даже новый лист железа,Что в сырости лежит он бесполезно,И не находят дела для него.Душе людской – во много раз трудней:И в дверь души, и в щели этой двериСто ржавчин и пороков лезут к ней…Запомни три из них по крайней мере:Во-первых – зависть.Ты ее убейВ зародыше.И научись по правуБезревностно ценить других людей,Чтить их удачу, их успех и славу.Второе – злость.Беги от чувства злого.Сей доброту.Живи, других любя.Суди себя, коль осудил другого,Прости другого, коль простил себя,В порыве злом, в решении крутомСдержись.И гнева своего не выдай.Не нанеси нечаянной обиды,Чтоб не пришлось раскаяться потом.И третье – корень наших многих бед —Убийца всех достоинств в человеке —Безделье.И позорнее вовекиПорока в людях не было и нет.Не в праздном воздыханье на диване,А в празднике полезного трудаИщи свой смысл…И разочарованьеНе потревожит ум твой никогда.
Живи, мой сын, оберегаем кругомДрузей, что самому тебе под стать.Запомни: человек, предавший друга,Сам никому не может другом стать. Есть небольшая притча. Жил давноОхотник старый. Он на голубейОхотился. И вот, однаждыОн, голубя поймав, решил убить… – О, – вдруг взмолился голубь, —пощадиИ отпусти меня опять на волю,Я в сети заманю друзей своихИ ты взамен меня поймаешь стаю… Охотник молча бросил гневный взглядНа голубя и так ему ответил:– Я отдаляю от себя того,Кто может предавать в угоду мнеСвоих друзей-товарищейтак подло!И пойманного голубя убил. Ну, что же, так и надо подлецам!Нужна ли здесь мораль? Нужна едва ли,Я думаю, мой сын, что ты и самВсю эту притчу понял. Без морали.
Бывало прежде – коль рождалась дочь, –
Упреки падали на голову жены:
«Вот родила мне камень для чужой стены!
Вот взял ее аллах да и унес бы прочь!»
Сейчас уже едва ль найдется тот,
Кто скажет так.
Сейчас, наоборот,
Все говорят:
«Пускай в семье любой
Средь мальчиков и девочка растет».
Для братьев – радость,
Гордость – для отца,
Подружка и помощница – для мамы.
Пускай она познает до конца
Все тайны быта.
Их не так уж мало.
Пусть будет из нее жена и мать.
Мне, право, доставляет наслажденье
От всей души вот этот тост поднять
За вашу дочку,
За ее рожденье!
Легко и сладко, -
Так, как сладок мед, -
Пускай тебе живется в доме этом.
Но брезгуй легкой жизнью, без забот,
Учись трудиться так, как пчелы летом.
Как солнце смотрит в зеркало лучисто,
И ты войди к нам с солнечным добром,
И обогрей, и освети наш дом
И молодым теплом,
И гнетом чистым.
Ты, дочь моя, уходишь в дом чужой.А каждый дом – сам по себе держава.Там все свое.Там распорядок свой,И свой закон,И правила,И право.Свои капризы у порога брось,И уважай привычки их любые:Коль там хромые – обопрись на трость,И надевай очки – коль там слепые.
Ты, дочь моя, уходить в дом чужой,Там на тебя с оценкой взор нацелят.А ты – мой плод. Росла не за межой.И по тебе они меня оценят. Ты слейся с ними – верная подругаИ преданная мужняя жена.Но, как солдат, нет-нет да глянь по кругу —Не слишком ли уж ты окружена.
Ты, дочь моя, уходишь в дом чужой.Храни семью – до самого конца.Не прилетит и муха на постой,Коль трещин нет на скорлупе яйца. Срастется и нога, коль вдруг сломаешь.Но как срастется – ровно или нет?Нет горше той семьи, которая, хромая,Идет, неровный оставляя след.
Ты, дочь моя, уходишь в дом чужой.А там свои тропинки от порога.Чтоб сделать шаг, ты оглянись, постойИ выбери – куда поставить ногу. Есть добрые слова – слова-лучи,Щедрее будь на ласковое слово.А есть слова, звучащие сурово.Не взвесив слово, лучше промолчи.
Ты, дочь моя, уходишь в дом чужой.А каждый дом – сам по себе держава.Там лишь один король имеет правоБыть королем – твой муж, избранник твой. Ему послушной будь. Его порокиСмягчать умей. Не омрачай лица.И помни, дочка, что у той дороги,Где ищут идеальных, – нет конца.
Ты, дочь моя, уходишь в дом чужой.Вся жизнь твоя изменится отныне.Умей теперь в работе быть рабыней,А за столом – царицей молодой. Трудись пчелой. И не считай трудыНеблагодарным грузом за плечами.Как мельница безмолвна без воды,Так без руки хозяйской дом печален. Оставить в жизни могут добрый следНе те, кто время даром убивают.Ты знаешь, что людей бессмертных нет.А вот дела бессмертными бывают.
Ты, дочь моя, уходишь в дом чужой.Пусть он роднее будет с каждым годом.И все, что там возникнет пред тобой,Пусть будет солнцем для тебя и медом. Не поддавайся даже малой ссоре.Размолвка – обязательно к беде.Обиду раствори, как ты в водеМогла бы растворить щепотку соли. Сумей зарыть обиду на века.Ни памятью не трогай, ни руками.Не вороши. А то все чаще в камень —С отскоком – будет ударять кирка.
Ты, дочь моя, уходишь в дом чужой.Запоминай отныне и навеки,Что каждая черта – все в человекеОтмечено особой красотой.Глаза прекрасны – если видят ясно.Прекрасны уши – не глухи пока.Уста, молчать способные, – прекрасны.Прекрасна, если трудится, – рука.Цени мгновенье – дорого оно:Иль шерсть пряди, вытягивая нитку,Глядишь – лежит ковер, тобою выткан.Умей трудиться, дочь,Чтоб стать счастливой.В труде – бессмертье.А не то – увы —Есть люди, что живут.Но так лениво,Как будто бы они уже мертвы.
Ты, дочь моя, уходить в дом чужой.Возьми с собой терпение в дорогу.Терпенье – ключ. И к дьяволу, и к богуТы тем ключом откроешь вход любой. Терпенье помогает сокрушитьБезбрежье гор, границы дня и ночи.Как дождь ни льет – всего он не промочит,А солнышку – всего не иссушить.
Сейчас, когда фата невестыОтведена с лица и плеч, —Вы не сочтите неуместнойМою напутственную речь:Коль на тебя падут седины,То обозначат пусть ониЕще не увяданья дни,А только жизни середину.Пусть свет, увиденный тобойСейчас, из-под фаты прозрачной,Сопутствует твоим удачам,Осветит путь далекий твой.Свет твоего лица для мужа —Какие б годы ни прошли —Пусть будет радостным и нужным,Как солнце нужно для земли.В любви, не знающей преграды,Дай бог вам счастья на двоих —Увидеть свадебную радостьЕще праправнуков своих.
Тебе вручается очаг.Отныне и навекиПусть он горит, как свет в очах,Как сердце в человеке. Ты прояви проворство рук,Сумей все сделать так,Чтобы на много верст вокругБыл славен твой очаг. Сумей большой огонь разжечьНа малом огоньке.И хлеб большой сумей испечьНа небольшой муке. От очага – вся жизнь пошлаИз глубины времен.Источник света и тепла, —Пусть не погаснет он!
Cтупая мягко, еле слышно,Хозяйкой молодойВпервые ты сегодня вышлаЗа ключевой водой «Вода и жизнь – неразделимыИзвечно и везде!» —Так думаем и говорим мыО жизни и воде. Хочу, чтоб твой кувшин всегдаС водою в дружбе был.Не пустит к кувшину водаНи ржавчину, ни пыль. Душа твоя пусть обретет —Как высшую черту —Прозрачность родниковых вод,Их свет и чистоту, И будет щедрости полнаПусть, как родник, она,Чтоб как ни черпать из нее —Не вычерпать до дна.
Невеста пусть, войдя в ваш дом,Да покорится нам во всем.Но покоряет и самаПускай других людейИ гибкой тонкостью ума,И красотой своей.Пускай она глазами мужаНа мир глядит,Пускай она словами мужаС другими говорит.Пускай она ему родитСынов-богатырей,Пускай она ему родитКрасавиц дочерей.Пусть им удастсяС каждым годомРастить семью.Пускай живут,Как масло с медом!За то и пью!
iknigi.net
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Виновники застолья-торжества!На этой свадьбе я – балхарский мастер —Со всеми вами выпить буду счастливЗа торжество труда и мастерства.Во все века до наших дней, и впредь,Как говорится, до скончанья века,Умели люди и должны уметьЦенить мастерового человека. Я притчу вам такую расскажу:Давным-давно в одной семье богатойЖила-была красавица невеста.О красоте ее слагались песни,Но я, наверно, слов не отыщу,Чтоб вы могли ее себе представить.Скажу лишь, что она носила косы,Как будто солнце на спине несла,И зубы были жемчуга белей… Уж сколько раз красавцы женихиВздыхали, и руки ее просили,И сватались. Да только всем онаОтказывала. Уж такой характер. И вот приехал свататься жених —Сын падишаха – в золотой карете.Карета на колесах золотых,А сбруи на конях – сплошь в жемчугах… – Кто ты такой? – невеста, не смущаясь,Спросила молодого жениха.– Как, разве ты ни разу обо мнеНе слышала? – развел жених руками. —Ведь среди всех богатых на землеЛишь у меня несчетные богатства.И если б ты вошла женой в мой дом, —Сквозь двери золотые ты входила бИ открывала б их, берясь за ручки,Отделанные жемчугом одним. – Скажи, а что ты сам умеешь делать? —Спросила своенравная невеста.– Что я умею делать? Я – богач! —Жених самодовольно ухмыльнулся. – Богач! – сказала девушка спокойно, —А я такой профессии не знаю.И богачу – тебе – даю отказ. А вскоре появился перед неюДругой жених – герой и богатырь.О храбрости его так говорили,Что будто бы на всей земле не могутНайти ему соперника такого,Который победит его в бою. – Кто ты такой? – невеста, не смущаясь,Спросила молодого жениха.– Как, разве ты ни разу обо мнеНе слышала? – сказал надменно он. —Да стоит мое имя лишь шепнуть Иль вслух произнести, как враг ужеДрожит от страха и спасенья ищет…– Что ж, мужество в мужчинах я ценю, —Заметила невеста. – Но, признаюсь,Есть вещи, что мне больше по душе.Тебе же, храбрецу, даю отказ. Тогда на дочь набросился отец:– Ты что, остаться хочешь вековухой?Сын падишаха нехорош тебе,Герой, храбрец и тот тебе не нужен!.. Но дочь-невеста только отмолчаласьОт слов отца.И вот однажды днемУвидели они через окно,Что собралась на площади толпа.– Не знаешь, папа, что случилось там? —Спросила дочь. – Смотри, народ сбежался. —И объяснил отец, что в этот деньВ аул приехал продавать издельяГончар балхарский. Мастерством своимОн был известен среди многих горцев.И в дни приезда мастера в аулИз-за его кувшинов и пиалЕдва ль не драки вспыхивали часто.И девушка решила посмотреть —Что там за мастер, что там за изделья.Она пришла на площадь, и толпаПред ней, неотразимой, расступилась.Красавица с восторгом на лицеОсматривала чаши и пиалы,Тарелки, блюда, кувшины, сосуды.Потом, метнув в лицо балхарца взгляд,Сказала тихо: – Выбери мне самТарелку и кувшин… – И в ту минутуГончар вдруг замер, встретив этот взгляд,И онемел, и так был зачарован,Что даже деньги выронил из рук…(Тут за столом расхохотались гости,Мол, а не ты ли был тем гончаром? И мастер, притчу оборвав, заметил:– Быть может, и не я, но я уверен,Что это был мой предок. Ведь давно,Как вам уже известно, мы – балхарцы —Толк понимаем в женской красоте.Но все-таки, чтоб мысль не потерять,Вы разрешите, я продолжу притчу.) И вот гончар из груды всех изделийИзвлек тарелку редкостной расцветкиИ с ней – ажурной выделки кувшин. Приняв посуду, девушка спросила:– Кто ж мастер, сотворивший это чудо?И ей гончар ответил: – Мастер – я.Я – мастер. В этом жизнь моя и счастье. – О, мастерство твое сравнить мне не с чем, —Восторженно произнесла невеста. —Я вижу – ты великий человек.И объявила перед всей толпою,Хоть обращалась к одному отцу:– Вот за него, за мастера-балхарцаЯ выйду замуж. Только за него! Отец во гневе за кинжал схватился.Но дочь сумела упредить его.И, положив ладонь свою на сжатыйКулак отцовский, стала говорить:– Ты успокойся. Так я понимаю,Что самое бесценное на светеНе что-нибудь, а только мастерство.В нем – суть богатств, в нем же и защитаИ от нужды и от любой беды. Скажи, ты помнишь сына падишахаС его богатой золотой каретой?Но ведь никто лица его не вспомнит,А лишь карету помнят до сих пор. А тот герой, храбрец, наговорившийЗдесь столько слов надменных! От негоЧто в памяти людей могло остаться?Одно оружье. Только и всего.Потерпит он однажды пораженье,И все его забудут навсегда. А мастер? Мастер даже после смертиЖивет века в изделиях своих.Ты посмотри, какое это чудо!Лишь мастеру бессмертие дано. Так думала она. И так сказала.И слышал я, что правотой своеюСумела все же убедить отца.И свадьбу семидневную сыграл онИм – гончару и дочери своей.Поднимем же, друзья, свои бокалы,Как будто мы присутствуем на ней,На той далекой свадьбе. И похоже,Сейчас сидят у этого столаНевеста та же самая и тот жеЖених прекрасный. Честь им и хвала!
Мудрецы говорят:«Так привыкни трудиться,Словно жить тебе вечно,И все те плоды,Что успеешь создать ты —Дворцы и сады, —Все при жизниТебе самому пригодится». Мудрецы говорят:«Так работой наполнись,Словно тыНа предсмертном стоишь рубеже,И того, что не сделал сегодня,Запомни,Сделать тыНикогда не успеешь уже». Поднимаю бокал, чтоб добром да советомНовобрачные жили все годы подряд.И трудиться умели бы так,Как об этомМудрецыВ изреченьях своих говорят.
Будь с женщиною осторожен.Она до непонятных порНа поле минное похожа.И ты пред женщиной – сапер.Иди и взвешивай свой каждыйИ шаг, и жест. Не оплошай,Не оступись. А то однаждыВзорвется мина. И… прощай!
«Когда, гоня покой и сон,Рождается во мне стихотворенье,То значит, я любовью вдохновлен.И женщина – источник вдохновенья», —Так говорил поэт. И он был прав.Да, женщина всегда найдет причинуИ снимет равнодушие с мужчины,Как солнышко росу снимает с трав.
Коль женщина тебя не любит,Коль нет огня в ее груди, —Руби с плеча, как узел рубят.Будь мужественным. Уходи.Оставь старанья. Хлопни дверью.Сознайся: женщина права.Нельзя в песок сажать деревьяИ на воде писать слова.
Лишь для тебя все сто огней,Все сто лучей в груди моей.Из-за тебя сто раз сто слезИз глаз печальных пролилось.Как зелень – слава всех лесов,Как рыба – слава всех озер,Так для меня – бессонный зовТвоей любви, твой лик и взор.
Напомню истину одну,Что соловей поет на веткеИ не поет в закрытой клеткеОн протестует. Он в плену.Так и жена. Ты не всевластенНад той, чьи чувства не вольны…Запомни – нет врага опаснейТебя не любящей жены.
«Любовь похожа на машину, —Сказал шофер, – в них суть одна:Есть двигатель любви – мужчина,Но есть еще и руль – жена».Ну, что за путь любви, которыйИдет и вкривь, и вкось юля…Руль бесполезен без мотора.Мотор глупеет без руля.
Коль нет, мужчина, у тебя в грудиОгня любви, и в сердце страсти нет, —То я скажу, – и ты не осуди:Напрасно ты явился в этот свет Ты, как арба, упавшая на дно,Корабль, забывший, как течет река,Хурджины, опустевшие давно,Ножны, не обнимавшие клинка.
Мужчина, помни, женщину любя,Не только в ней ищи любви секрет.Не думай, что в тебе пороков нет.Сперва улучши самого себя. Сбрось шелуху, и спесь свою, и прыть,Стремись в себя попристальней глядеть.Как женщину ты можешь покорить,Коль не сумел собою овладеть?
Нет той победы, что была б легка.Но в каждой из побед – своя основа.Своя – в победе острого клинка.Своя – в победе разума и слова.Есть притча горская:В красавицу одну,Которая к тому жИ умницей слыла во всей округе,Три юноши влюбились. И рукиИ сердца у нее просили равно.Она, призвав их, так сказала им:«Я выйду замуж за того из вас,Кто победит давнишнего врага —Врага моей страны…»– Я одержуПобеду над врагом! —Сказал один и двинулся в поход.Через короткий срокПринес к ее ногамОн голову того, кто полководцемВ стране враждебной был.«Хвала тебе и смелости твоей! —Красавица сказала храбрецу, —Но это – не победа над врагом!» —Добавила онаИ отказалаНесчастномуЕго женою стать.– Я одержуПобеду над врагом! —Сказал второй и двинулся в поход.Через короткий срокК ее дворцуОн армию, плененную в бою,ПривелИ тело полководца, что сражен был,К ее ногам победно положил.«Хвала тебе и смелости твоей! —Красавица сказала храбрецу, —Но это – не победа над врагом!» —Добавила онаИ отказалаНесчастномуЕго женою стать.И молвил третий юноша тогда:– Что ж, я попробую! —И он ушел.Через короткий срокПривел он к нейГлаву страны враждебнойИ сказал:– Вот он– ваш бывший враг.Теперь – не враг.Мы с ним договорились: ни к чемуБыла война ни нам и ни ему.Теперь он друг ваш…И тогда она,Восторженно сверкнув глазами,Вдруг сказала:«Вот это – настоящая победа,Когда твой бывший врагСам,Без насилья,Без оружьяТебе объятья дружбы раскрывает!.. Три храбреца руки ее просили.Но предпочла она из всех того,Кто не оружьем,А умом осилилВрагаИ в друга обратил его.
Желаю дому вашему:Коль землю – то под пашню,Коль весточку – то добрую,Коль дерево – плодовое,Коли дождя – то сильного,Коль дочку – то красивую,Коли цветка – пахучего,Коль сына – то могучего,Коль друга – друга лучшего.
Коль ложь и подлость к вам отыщут путь —Пускай они приходят в черном цвете,Чтоб вы смогли их издали заметитьИ, защитившись, напрочь оттолкнуть А счастье – по желанью моему —Пусть одевают в красные наряды,Чтоб вы его увидеть были радыИ нежно руки протянуть ему.
Пусть все долгие дороги станут краткими,Каменистые тропинки будут гладкими,Роднички пускай тебя встречают полными,Пусть в пути тебя минуют грозы – молнии, И попутчик у тебя пусть будет умница,И желанье и мечта твои пусть сбудутся,И с тяжелыми хурджинами – к закату дняВозвратись к тому порогу, где седлал коня.
Кунак мой, поднимаю чашу яЗа процветанье дома вашего,За то, что мне открыты двери,И лица ваши, и сердца,За то, что вы меня согрелиГостеприимством у крыльца,За доброе вино и речи,За вызванный в душе прилив…За тех детей, что мне навстречуБегут, ладошки раскрылив.
Пускай орлам в когтистых лапахПтиц не губить.Пусть табуныНе вытопчут цветочный запахНа пастбищах моей страны.Пусть сад в часы плодоношеньяНе знает града и жары.Пускай вершатся все свершеньяЛишь с наступлением поры.
Пью, чтоб Земля без ласки не грустила.Пыо, чтобы руки крепкие мужчинНе в ствол оружья вкладывали силу,А в плуг, и в мир, и в мерный гул машин. И чтобы злу и войнам вопрекиВовек не тосковали на планетеО доброй теплоте мужской рукиНи старики, ни женщины, ни дети.
В пути к тебе себя увидел я.И сам своим сомненьям стал мишенью:Несовершенна и душа моя,И делом я своим несовершенен. Мне надо шлифовать себя всего,Чтоб мой прилет был праздничным и ярким,Чтобы я мог выращивать подаркиИз сердца и таланта своего. В пути склонялся к косточке любой,Собрал, сажал, растил зимой и летом,Чтоб – душу нараспашку! – в час расцветаБутоны раскрывались пред тобой. Ты, женщина, как вишенка в саду.Храню тебя от ливня и от града.И реченьку, что протекает рядом,Я за руку к корням твоим веду. Ты мне видна до корневых глубин.Пусть все напасти пролетают мимо.Хочу, чтобы никто не погубилДоверчивость, что ты открыла миру. По царству трав, цветов и красотыЯ – садовод – ступаю еле слышно…И будет вечно плодоносной вишня,Которую напомнила мне ты.
Мне выпало немало испытаний,Я много пережил и превозмог,Не выкину из памятиСкитаний,Когда меня сбивали бури с ног,И молнии впивались в мои плечи,Пантера стерегла,Взывал шакал,Я по сугробам босиком шагал,Я муки претерпел нечеловечьи, И не охватит всеохватный разумТех пыток, что я в жизни перенес, —Но никогда в глазах своих – ни разу —В своих мужских глазах – не видел слез… Ты, женщина, заставила меня —Лишь ты – такую пережить кручину,Что я узнал впервые с того дня,Как могут плакать сильные мужчины.Лицо в ладонь – и гулкое рыданье…В твоем открытом взгляде голубомЛовить себя и понимать с годами,Что стал не властелином, а рабом, —Без слез не мог я,Голос мой дрожал. Но видел я: тебе все мало, малоМоих мучений…К новым рубежамТы вновь меня звала и поднимала.
Все вновь слилось в одно начало.Все вновь сошлось в одной тебе.Ты мое сердце – колыбельНа солнечных лучах качала. Какою силой молодоюКакая страсть меня звала?!А это были две ладони,Твоих волшебных два крыла. Желать стремительного счастья:Лететь к тебе, лететь, лететь!..Знать, что ты к счастию причастен.Других желаний не иметь. Пускай испепелятся крылья,Но продолжается полет…Судьба дарует нам веселье,Какая страсть меня звала?! Метели, молнии…Но сноваЛечу к тебе. К тебе лечу!В одно единственное словоВесь свой полет вместить хочу. Упав, себя не погублю,Паденье – старт для новых взлетов.…Ты ждешь меня, а не кого-то,Люблю тебя.Люблю.Люблю.
Стремясь к тебе, я вышел в море,Я бурю одолел в борьбе,Я побеждал, со штормом споря,Я знал, что это – путь к тебе.А море было разным-разным,И был его прекрасный ликВ часы восхода ярко-красным,Сиреневым – в закатный миг.Но наступал в нем час господстваСтихии нежно-голубой.Все в нем – изменчивое сходствоС тобой, о женщина, с тобой.Я видел всплески в тихих водах,И мир беспечности, когдаСбегались к самым днищам лодокРыбешек глупые стада.Я видел море в час ненастья,Когда от гаваней вдали,Под плач сирен, ломая снасти,Спасались бегством корабли.Срывало рубки, мачты гнуло,Стонал продавленно металл,То было праздником разгула, —Но море я не покидал…Я покорял стихию шквала,Я приближал его покой.Я знал, что лишь моряк бывалыйГотов идти на риск такой.И шел. И море усмирялось,Стихало, солнечно слепя.Напоминало, повторялоТебя, о женщина, тебя!
Я нашел пещеру в скалах,Но прочел упрек в очах:«Если б ты огня достал мне,Растопила б я очаг». Мной у бога был похищенТот огонь. Тебе вручен.В человеческом жилищеПервый раз зажегся он. Мне сковали цепью руки,Мою печень рвал орел…Перенес я эти муки,Пытки все переборол. Потому, что знал: украденТот огонь не для того,Чтобы зло принесть. А ради —Ради счастья твоего. И с пещерной той минутыДо сегодняшнего дняТы хранишь тепло уютаПервобытного огня Думал, добрыми деламиСмысл постиг и цель достал…Но венком твоих желанийТот огонь так и не стал.
А тебе было этого мало,Когда в логово тигра я шел без опаски,Когда щуку из штормя морского вытаскивалИ вода мои руки ломала.Я подумал, что силой своей первобытноюУдивлю тебя быстро, о женщина!Шкуру хищного тигра,мной в схватке убитого,Я к ногам твоим выстелил, женщина.Ты осталась опять недоступно красивой.Я в подарок принес тебе голову льва.И услышал насмешливые слова:«Буря тоже вон хвалится силой!» Буря рвала с корнями вековые дубы,Относила и – в воду их,Возносила и – к небу их…Все взлетало.И рушилось.Все на дыбыПодымалось.Был крах.Покорения не было. «Что же, женщина, надо тебе, – я спросил, —Если силой моги удивить тебя – мало?»«Видишь солнце?!»Я видел, как солнце вставало:Голубел небосвод, улыбались цветы,Зеленела трава, неподвластная взору,И глубинной прозрачности и чистотыБыли море и реки, ручьи и озера.Каждый луч проникал здесь до самого дна,Каждый камушек солнцу сдавалсяна милость,А когда разбивалась о берег волна,Капля каждая жемчугом вдруг становилась. Я, наполненный бурей, не сумел покорить тебя,женщина.Я другую тропинку берусь проторить к тебе,женщина.Чтоб, как солнечный луч, достигала она тебя,женщина.Потому, что я жить не смогу, не любя тебя,женщина.
Прощай, прощай, моя свобода!Тебе я рад был и не рад.Владыка мира и природы —Я раб прекрасного.Я – раб. Каким я щедрым был с рождения!Все, что творил и создавал, —С таким открытым наслаждениемДругим дарил и раздавал. Не понимал я слова «жадность»,Не знал я скупости земной,Пока ты, женщина, однаждыНе появилась предо мной. И скупость родила, и ревность:Впервые вспыхнуло в мозгу:Любовь к тебе – вот что, наверно,Ни с кем делить я не смогу. Не разрешу – пока ты рядом —Пусть меня будут обвинять, —Ни одному чужому взглядуОбнять тебя или отнять. Я жаден – до кровавой схваткиС любым…Прощенья не приму.Я – жаден.Вся ты – без остаткаПринадлежишь мне одному.
Вдруг светом озарился мрак пещерыИ тишину взорвал младенца крик;Тебя назвали матерью в тот миг.Миг равен был началу новой эры. Святыня – мать! Да будет мир готовБлагословенным быть ее устами!..…И стали мягче краски всех цветов,И камни всех пород нежнее стали. И песня колыбельная взошла —Вся в облике живом – из плоти слова.И, как вокруг святого лика, снопаСияла вечность вкруг ее чела. Она плывет легко и величаво —Исполнена душевного огня —От дальнего пещерного началаДо нашего космического дня.
О, много было первого на свете,Но, разным впечатленьям вопреки,Я первыми запомнил руки эти —Вот эти – материнских две руки. Они – весенний дождь в сухое поле,Они рукам садовника сродни,Источник ласки, воспитатель воли,Опора в жизни – все это они. Они благословенье для влюбленных,Надежный исцелитель для больных…Без них – я, взрослый, снова как ребенок,Ребенок же – не может жить без них.
В пути к тебе себя увидел я.И сам своим сомненьям стал мишенью:Несовершенна и душа моя,И делом я своим несовершенен.Мне надо шлифовать себя всего,Чтоб мой прилет был праздничным и ярким,Чтобы я мог выращивать подаркиИз сердца и таланта своего.И испытать счастливый тот удел,К которому меня ты поднимала.. В пути к тебе я землю разглядел,Она тебя в тот миг напоминала.И словно позвала меня она,Как землепашца и как хлебороба,Чьи судьбы соединены до гробаС судьбой в земле лежащего зерна.Вот вспахан клин – все ждет рожденья хлеба,И семя – в лоне каждой борозды.Окончен труд. Но пахарь смотрит в небо:«Спаси мой хлеб от лиха и беды,От засухи спаси, от непогоды,От града сбереги и от жары,И солнца в меру дай ему, и воду,Не проливайся ливнем до поры!» О женщина,На землю ты похожа.Но в голубых глазах я узнаюЦвет неба.И, как пахарь в час тревожный,К тебе одной я просьбу шлю свою:«Дай дождь и солнце! Огради от страхаПред голосом нужды и нищеты.Без Неба и Земли какой я пахарь?!А ты – Земля,И Небо – тоже ты!»
Когда я слово для тебя искал, —Я это слово высекал из скал,Из сердца звал, что мучилось, любя…Но словом я не удивил тебя,А научился удивляться сам:Прислушиваться к птичьим голосам,И пенью ветра подставлял свой слух,И шорох листьев я ловил вокруг,И шелест трав, и бури грозный шквал…Я музыку творил,Я создавалИз звуков – чудо.Для тебя одной.Не слышал этих звуков мир земной.И первым композитором землиСтал я,Чтоб звуки те моглиЛаскать твой слух, о женщина…Но ты,Весь мир освободив от глухотыИ выслушав мой самый новый гимн,Вела меня к желаниям другим.И я в тебя все пристальней глядел:Где он – твоим желаниям предел?!.
Мой путь к тебе не вымерить никак.Я закалялся в той дороге дальней:Ты молотом была и наковальней,Я был железом у тебя в руках. Не ты ль пытала в пламени меня,Потом несла к воде холодной,ЧтобыЯ стал сильней ознобного озноба,Прочнее раскаленного огня. Чтоб прочным был – серпом остроконечным,Чтоб прочным был – кинжалом и клинком,Чтоб эта прочность оставалась вечнойВ бою и в испытании другом. Удар! Удар!..И сердце, наконец,Одной тебе навек послушным стало.Верь, женщина, в меня,Верь, мой кузнец,В надежность марки твоего металла.
А до тебя бессмысленно все было, женщина.Куда растрачивал я силы, женщина?!Я мир прекрасного искал, о женщина.Мир лишь с тобой прекрасен стал, о женщина.И я почувствовал тогда его безбрежность,В глубины горла моего явилась нежность.В звенящей неба глубинеПлыл звук чудесный.И разрастался,И во мнеОн вызвал песню. Я нежность всю вложил в слова, о женщина.Чтоб закружилась голова твоя, о женщина.Из миллионов нежных слов искал одно,Чтоб опьянить тебя могло его вино,Цвет радуги над головойМне был так мил.Я с радугою заревойТебя сравнил.О синь нетронутых озер, их блеск живой!..И я глаза твои сравнил с их синевой,Вот ласточку средь сотен птиц заметил я, —Тебе сказал, тебя назвал: «Ты ласточка моя!»Тебя названьями цветов я называл,И имя легкое твое цветам давал,Из ласк, из нежностей своих – я ими жил! —Я песню первую свою тебе сложил,И нес весь песенный свой ладТебе – святой,И видел, как теплеет взглядОт песни той.
Мой тост за женщин!Если я – планета,То женщина – как небо надо мной,Питающее вечно шар земнойИ нежной теплотой своей и светом. А если сам я – небо,То она —Как солнце в нем, – источник и началоВсего, что жило, двигалось, звучало,Всего живого, чем земля полна. А если я – родник, она – вода,Журчащая бурливо в горных высях,Картины нет печальнее, когдаРодник молчит:В нем нет воды. Он высох.А если я – орел, то мне онаНужна в моем полете и пареньеКак воздуха попутная волна,Как моим сильным крыльям – оперенье. Хочу, чтоб небо было – на века,Хочу, чтоб солнце каждый день всходило,Хочу, чтобы мне сердце молодилаЖурчащая вода из родника.Хочу, чтобы орел взлетал туда,Где гром рокочет, с молнией обвенчан.Хочу, чтоб были женщины всегда!А это значит, что мой тост – за женщин!
Пускай детей надежно будутЛаскать ладони матерей.Пускай детей надежно будетГреть дружелюбный взгляд отца. Пускай не голодают людиТак, чтоб напоминать зверей.И пусть пресыщены не будутТак, чтоб черствели их сердца. Еще хочу для всех напомнить:Без смысла – счастья не добыть.Кувшин положено наполнить,А печь положено топить.
Счастливый путь, чабан!Счастливый путь!Решительным и мужественным будь.Зеленых пастбищ для твоей отары!Но о коварстве волчьем не забудь.Удвоится пускай твоя отара:От каждой матки пусть ягняток параПрибудет.И пускай приятным будетПриют твойПод андийской буркой старой.
Счастливый путь, чабан!Я пьюЗа твой счастливый путь.Ты бурку взять не позабудьАндийскую свою.Ты привяжи к седлу ее,Чтоб в дождь ли проливнойИль в снеговую мглу ееРаскинуть за спиной.И если вспомнишь ты, любя,Глаза горянки той,Что сшила бурку для тебяС душевной теплотой, —То взгляд ее горячих глазВ тебе оставит след —Две звездочки.И в снежный часТы не замерзнешь, нет.Настанет ночь. И надо взятьТу бурку, положить,Прилечь на ней,Но не дремать —Отару сторожить.И если вспомнишь ты, любя,Всплеск оголенных рук,Что шили бурку для тебяв предчувствии разлук, —Представь себя в объятьях их,В их ласковом плену…Ты станешь сильным в этот мигИ не поддашься сну.
iknigi.net
|
|
|
|
|
|
