Здесь собраны все стихи русского поэта Саша Черный на тему Стихи серебряного века.
» 1909 Родился карлик Новый Год, Горбатый, сморщенный урод, Тоскливый шут и скептик, Мудрец и эпилептик.... » Ins Grune Набив закусками вощеную бумагу, Повесивши на палки пиджаки, Гигиеническим, упорно мерным шагом Идут гулять немецкие быки.... » Kinderbalsam Высоко над Гейдельбергом, В тихом горном пансионе Я живу, как институтка, Благородно и легко.... » Аисты В воде декламирует жаба, Спят груши вдоль лона пруда. Над шапкой зеленого граба Топорщатся прутья гнезда.... » Амур и Психея Пришла блондинка-девушка в военный лазарет, Спросила у привратника: «Где здесь Петров, корнет?» Взбежал солдат по лестнице, оправивши шинель: «Их благородье требует какая-то мамзель».... » Анархист Жил на свете анархист, Красил бороду и щеки, Ездил к немке в Териоки И при этом был садист.... » Апельсин Вы сидели в манто на скале, Обхвативши руками колена. А я - на земле, Там, где таяла пена,-... » Ах, зачем нет Чехова на свете!.. Ах, зачем нет Чехова на свете! Сколько вздорных - пеших и верхом, С багажом готовых междометий Осаждало в Ялте милый дом...... » Бессмертие Бессмертье? Вам, двуногие кроты, Не стоящие дня земного срока? Пожалуй, ящерицы, жабы и глисты Того же захотят, обидевшись глубоко...... » Больному Есть горячее солнце, наивные дети, Драгоценная радость мелодий и книг. Если нет — то ведь были, ведь были на свете И Бетховен, и Пушкин...... » В Александровском саду На скамейке в Александровском саду Котелок склонился к шляпке с какаду: «Значит, в десять? Меблированные "Русь"...» Шляпка вздрогнула и пискнула: «Боюсь».... » В башкирской деревне За тяжелым гусем старшим Вперевалку, тихим маршем Гуси шли, как полк солдат. Овцы густо напылили,... » В гостях (Петербург) Холостой стаканчик чаю (Хоть бы капля коньяку), На стене босой Толстой.... » В метро В стеклянном ящике Случайно сбились в кучу Сто разных душ... Выходят-входят.... » В немецкой Мекке Немцы надышали в крошечном покое. Плотные блондины смотрят сквозь очки. Под стеклом в витринах тлеют на покое Бедные бессмертные клочки.... » В облаках висит луна... В облаках висит луна Колоссальным померанцем. В сером море длинный путь Залит лунным медным глянцем.... » В операционной В коридоре длинный хвост носилок... Все глаза слились в тревожно-скорбный взгляд,- Там, за белой дверью, красный ад:... » В пути Яркий цвет лесной гвоздики. Пряный запах горьких трав. Пали солнечные блики, Иглы сосен пронизав.... » В редакции толстого журнала Серьезных лиц густая волосатость И двухпудовые, свинцовые слова: «Позитивизм», «идейная предвзятость», «Спецификация», «реальные права»...... » В угловом бистро I. Каменщики Ноги грузные расставивши упрямо, Каменщики в угловом бистро сидят,- Локти широко уперлись в мрамор...... » Весна на Крестовском Сеть лиственниц выгнала алые точки. Белеет в саду флигелек. Кот томно обходит дорожки и кочки И нюхает каждый цветок.... » Вешалка дураков 1 Раз двое третьего рассматривали в лупы И изрекли: "Он глуп". Весь ужас здесь был в том,... » Виленский ребус О, Рахиль, твоя походка Отдается в сердце четко... Голос твой — как голубь кроткий, Стан твой — тополь на горе,... » Воробей Воробей мой, воробьишка! Серый-юркий, словно мышка. Глазки - бисер, лапки - врозь, Лапки - боком, лапки - вкось...... » Всероссийское горе Итак - начинается утро. Чужой, как река Брахмапутра, В двенадцать влетает знакомый. "Вы дома?" К несчастью, я дома.... » Городская сказка Профиль тоньше камеи, Глаза как спелые сливы, Шея белее лилеи И стан как у леди Годивы.... » Городской романс Над крышей гудят провода телефона... Довольно, бессмысленный шум! Сегодня опять не пришла моя донна, Другой не завел я - ворона, ворона!... » Грубый грохот Северного моря... Грубый грохот Северного моря. Грязным дымом стынут облака. Черный луг, крутой обрыв узоря, Окаймил пустынный борт песка.... » Два желания 1 Жить на вершине голой, Писать простые сонеты... И брать от людей из дола... » Два толка Одни кричат: "Что форма? Пустяки! Когда в хрусталь налить навозной жижи - Не станет ли хрусталь безмерно ниже?" Другие возражают: "Дураки!... » Диета Каждый месяц к сроку надо Подписаться на газеты. В них подробные ответы На любую немощь стада.... » До реакции (Пародия) Дух свободы... К перестройке Вся страна стремится, Полицейский в грязной Мойке... » Дурак Под липой пение ос, Юная мать, пышная мать В короне из желтых волос, С глазами святой,... » Европеец В трамвае, набитом битком, Средь двух гимназисток, бочком, Сижу в настроеньи прекрасном. Панама сползает на лоб.... » Если летом по бору кружить... Если летом по бору кружить, Слушать свист неведомых птиц, Наклоняться к зеленой стоячей воде, Вдыхать остро-свежую сырость и терпкие смолы... » Жалобы обывателя Моя жена - наседка, Мой сын - увы, эсер, Моя сестра - кадетка, Мой дворник - старовер.... » Желтый дом Семья - ералаш, а знакомые - нытики, Смешной карнавал мелюзги. От службы, от дружбы, от прелой политики Безмерно устали мозги.... » Жестокий бог литературы!.. Жестокий бог литературы! Давно тебе я не служил: Ленился, думал, спал и жил,- Забыл журнальные фигуры,... » Жизнь У двух проституток сидят гимназисты: Дудиленко, Барсов и Блок. На Маше - персидская шаль и монисто, На Даше - боа и платок.... » Зеркало Кто в трамвае, как акула, Отвратительно зевает? То зевает друг-читатель Над скучнейшею газетой.... » Из Флоренции В старинном городе, чужом и странно близком, Успокоение мечтой пленило ум. Не думая о временном и низком, По узким улицам плетешься наобум...... » Интеллигент Повернувшись спиной к обманувшей надежде И беспомощно свесив усталый язык, Не раздевшись, он спит в европейской одежде И храпит, как больной паровик.... » Искатель (Из дневника современника) С горя я пошел к врачу. Врач пенсне напялил н нос: "Нервность. Слабость. Очень рано-с.... » Крейцерова соната Квартирант сидит на чемодане И задумчиво рассматривает пол: Те же стулья, и кровать, и стол, И такая же обивка на диване,... » Критику Когда поэт, описывая даму, Начнет: "Я шла по улице. В бока впился корсет", Здесь "я" не понимай, конечно, прямо - Что, мол, под дамою скрывается поэт.... » Культурная работа Утро. Мутные стекла как бельма, Самовар на столе замолчал. Прочел о визитах Вильгельма И сразу смертельно устал.... » Кухня Тихо тикают часы На картонном циферблате. Вязь из розочек в томате И зеленые усы.... » Ламентации Хорошо при свете лампы Книжки милые читать, Пересматривать эстампы И по клавишам бренчать,-... » Любовь На перевернутый ящик Села худая, как спица, Дылда-девица, Рядом - плечистый приказчик.... » Любовь не картошка Арон Фарфурник застукал наследницу дочку С голодранцем студентом Эпштейном: Они целовались! Под сливой у старых качелей. Арон, выгоняя Эпштейна, измял ему страшно сорочку,... » Мандола Лакированный, пузатый, Друг мой, нежный и певучий, Итальянская мандола - Восемь низких гулких струн...... » Мираж С девчонками Тосей и Инной В сиреневый утренний час Мы вырыли в пляже пустынном Кривой и глубокий баркас.... » Мой роман Кто любит прачку, кто любит маркизу, У каждого свой дурман,- А я люблю консьержкину Лизу, У нас - осенний роман.... » Мухи На дачной скрипучей веранде Весь вечер царит оживленье. К глазастой художнице Ванде Случайно сползлись в воскресенье... » Мясо (Шарж) Брандахлысты в белых брючках В лаун-теннисном азарте Носят жирные зады.... » На вербе Бородатые чуйки с голодными глазами Хрипло предлагают "животрепещущих докторов". Гимназисты поводят бумажными усами, Горничные стреляют в суконных юнкеров.... » На Невском ночью Темно под арками Казанского собора. Привычной грязью скрыты небеса. На тротуаре в вялой вспышке спора Хрипят ночных красавиц голоса.... » На открытии выставки Дамы в шляпках «кэк-уоках», Холодок публичных глаз, Лица в складках и отеках, Трэны, перья, ленты, газ.... » На петербургской даче Промокло небо и земля, Душа и тело отсырели. С утра до вечера скуля, Циничный ветер лезет в щели.... » На поправке Одолела слабость злая, Ни подняться, ни вздохнуть: Девятнадцатого мая На разведке ранен в грудь.... » На пустыре I. Футбол Три подмастерья,— Волосы, как перья, Руки глистами,... » Наконец! В городской суматохе Встретились двое. Надоели обои, Неуклюжие споры с собою,... » Недержание У поэта умерла жена... Он ее любил сильнее гонорара! Скорбь его была безумна и страшна - Но поэт не умер от удара.... » Недоразумение Она была поэтесса, Поэтесса бальзаковских лет. А он был просто повеса, Курчавый и пылкий брюнет.... » Нетерпеливому Не ной... Толпа тебя, как сводня, К успеху жирному толкнет, И в пасть рассчетливых тенет Ты залучишь свое "сегодня".... » Новая цифра 1910 Накрутить вам образов, почтеннейший? Нанизать вам слов кисло-сладких, Изысканно гладких... » Ночная песня пьяницы Темно... Фонарь куда-то к черту убежал! Вино Качает толстый мой фрегат, как в шквал...... » Обстановочка Ревет сынок. Побит за двойку с плюсом, Жена на локоны взяла последний рубль, Супруг, убытый лавочкой и флюсом, Подсчитывает месячную убыль.... » Окраина Петербурга Время года неизвестно. Мгла клубится пеленой. С неба падает отвесно Мелкий бисер водяной.... » Опять Опять опадают кусты и деревья, Бронхитное небо слезится опять, И дачники, бросив сырые кочевья, Бегут, ошалевшие, вспять.... » Осень в горах Как в бёклновских картинах, Краски странны... Мрачны ели на стремнинах И платаны.... » Отбой За жирными коровами следуют тощие, за тощими - отсутствие мяса. По притихшим редакциям, По растерзанным фракциям,... » Отъезд петербуржца Середина мая и деревья голы... Словно Третья Дума делала весну! В зеркало смотрю я, злой и невеселый, Смазывая йодом щеку и десну.... » Пасхальный перезвон Пан-пьян! Красные яички. Пьян-пан! Красные носы. Били-бьют! Радостные личики. Бьют-били! Груды колбасы.... » Переутомление (Посвящается исписавшимся "популярностям") Я похож на родильницу, Я готов скрежетать... Проклинаю чернильницу... » Песня о поле "Проклятые" вопросы, Как дым от папиросы, Рассеялись во мгле. Пришла Проблема Пола,... » Пластика Из палатки вышла дева В васильковой нежной тоге, Подошла к воде, как кошка, Омочила томно ноги... » Под сурдинку Хочу отдохнуть от сатиры... У лиры моей Есть тихо дрожащие, легкие звуки. Усталые руки... » Потомки Наши предки лезли в клети И шептались там не раз: "Туго, братцы...видно, дети Будут жить вольготней нас".... » Пошлость Лиловый лиф и желтый бант у бюста, Безглазые глаза — как два пупка. Чужие локоны к вискам прилипли густо И маслянисто свесились бока.... » Предпраздничное Перед витринами каша: Люди вежливо давят бока, По-детски смеются взрослые, Серьезны притихшие дети,... » Прекрасный Иосиф Томясь, я сидел в уголке, Опрыскан душистым горошком. Под белою ночью в тоске Стыл черный канал за окошком.... » Привал У походной кухни лентой - Разбитная солдатня. Отогнув подол брезента, Кашевар поит коня...... » Пробуждение весны Вчера мой кот взглянул на календарь И хвост трубою поднял моментально, Потом подрал на лестницу как встарь, И завопил тепло и вакханально:... » Простые слова В наши дни трехмесячных успехов И развязных гениев пера Ты один, тревожно-мудрый Чехов, С каждым днем нам ближе, чем вчера.... » Пустырь Где газовый завод вздымал крутые трубы, Столбами пламени тревожа вечера,— Там нынче — пепелище. Вдали амфитеатром —... » Рождение футуризма Художник в парусиновых штанах, Однажды сев случайно на палитру, Вскочил и заметался впопыхах: «Где скипидар?! Давай — скорее вытру!»... » Сестра Сероглазая женщина с книжкой присела на койку И, больных отмечая вдоль списка на белых полях, То за марлей в аптеку пошлет санитара Сысойку, То, склонившись к огню, кочергой помешает в углях.... » Сиропчик (Посвящается "детским" поэтессам) Дама, качаясь на ветке, Пикала: "Милые детки! Солнышко чмокнуло кустик,... » Словесность (с натуры) (Воинский устав) "Всяк солдат слуга престола И защитник от врагов ..."... » Служба сборов Начальник Акцептации сердит: Нашел просчет в копейку у Орлова. Орлов уныло бровью шевелит И про себя бранится: "Ишь, бандит!"... » Смех сквозь слезы Ах, милый Николай Васильич Гоголь! Когда б сейчас из гроба встать ты мог, Любой прыщавый декадентский щеголь Сказал бы: «Э, какой он, к черту, бог?... » Солнце Всю зиму нормандская баба, Недвижнее краба, В корсете — кирасой Сидела за кассой.... » Споры Каждый прав и каждый виноват. Все полны обидным снисхожденьем И, мешая истину с глумленьем, До конца обидеться спешат.... » Стилизованный осел (Ария для безголосых) Голова моя - темный фонарь с перебитыми стеклами, С четырех сторон открытый враждебным ветрам. По ночам я шатаюсь с распутными, пьяными Феклами,... » У Сены В переулок — к бурлящей Сене, Где вода, клокоча, омывает ступени, Заливая берег пологий,— Все приходят люди в тревоге:... » Уличная выставка Трамваев острые трели... Шипение шин, завыванье гудков... По краю панели Ширмы из старых мешков.... » Утром Бодрый туман, мутный туман Так густо замазал окно - А я умываюсь! Бесится кран, фыркает кран...... » Чепуха Трепов - мягче сатаны, Дурново - с талантом, Нам свободы не нужны, А рейтузы с кантом.... » Честь Когда раскроется игра - Как негодуют шулера! И как кричат о чести И благородной мести!... » Штиль Море дремлет... Солнце стрелы С высоты свергает в воду. И корабль в дрожащих искрах Гонит хвост зеленых борозд.... » Экспромт И мы когда-то, как Тиль-Тиль, Неслись за Синей птицей! Когда нам вставили фитиль - Мы увлеклись синицей.... » Этот юноша любезный... Этот юноша любезный Сердце радует и взоры. То он устриц мне подносит, То мадеру, то ликеры....rupoem.ru
© Poembook, 2013Все права защищены.
poembook.ru
Александр Михайлович Гликберг, известный как Саша Черный, а после эмиграции - Александр Черный, из числа тех, о ком трудно писать, хотя вроде все акценты расставлены:
сатирик с редким юмористическим даром, тонкий лирик, любивший природу и детей, погибший в результате тушения пожара в далекой Франции, чуть пережив свое пятидесятилетие.
Но есть в этом какая-то недосказанность, как будто пишущие стесняются чего-то и не договаривают, за исключением, пожалуй, Корнея Ивановича Чуковского.
А между тем, Александр Черный, которому в 2015 году исполняется 135 лет со дня рождения, пережил свою славууже в тридцать три, окончательно превратившись после эмиграции, по словам Маяковского, из злободневного в озлобленного. На пике славы, словно уже предвидя свою катастрофу, поэт с горечью пишет:
В литературном прейскуранте Я занесен на скорбный лист: "Нельзя, мол, отказать в таланте, Но безнадежный пессимист".
Ярлык пришит. Как для дантиста Все рты полны гнилых зубов, Так для поэта-пессимиста Земля - коллекция гробов. ***
Я в мир, как все, явился голый И шел за радостью, как все... Кто спеленал мой дух веселый - Я сам? Иль ведьма в колесе? («В пространство», отрывок, 1911)
Эти горькие нотки начали звучать у поэта еще раньше, как симптомы начинающегося неблагополучия:
Хочу отдохнуть от сатиры... У лиры моей Есть тихо дрожащие, легкие звуки. Усталые руки На умные струны кладу, Пою и в такт головою киваю...
Хочу быть незлобным ягненком, Ребенком, Которого взрослые люди дразнили и злили, А жизнь за чьи-то чужие грехи Лишила третьего блюда.
Васильевский остров прекрасен,Как жаба в манжетах. Отсюда, с балконца, Омытый потоками солнца, Он весел, и грязен, и ясен, Как старый маркёр. ***
Как молью изъеден я сплином... Посыпьте меня нафталином, Сложите в сундук и поставьте меня на чердак, Пока не наступит весна. («Под Сурдинку», отрывки, 1909)
Своей весны он так и не дождался. Истоки трагедии и внутреннего разлада большого поэта с мягким, тонким чувством юмора со слезами на глазах сложно понять, если не проследить его жизненный путь, о чем - чуть позже.
Александр Черный был в числе клеймивших Россию, осуждавших Столыпина, высмеивавших Николая II, Иоанна Кронштадтского, Серафима Саровского, чьи имена сегодня составляют честь и гордость России. Спустя годы, поэт не мог себе этого простить. Было злободневно, едко, смешно, но ниже его поэтического дара.
Кому живется весело? Попу медоточивому, Развратному и лживому, С идеей монархической,С расправою физической...
Начальнику гуманному, Банкиру иностранному, Любимцу иудейскому —Полковнику гвардейскому;
Герою с аксельбантами, С «восточными» талантами; Любому губернатору,Манежному оратору,
Правопорядку правому, Городовому бравому С огромными усищамиИ страшными глазищами;
Сыскному отделению И Меньшикову-гению, Отшельнику Кронштадтскому,Фельдфебелю солдатскому,
Известному предателю — Суворину-писателю, Премьеру — графу новому, Всегда на всё готовому, —
Всем им живется весело, Вольготно на Руси... (1906)
Высмеивая царскую Россию в духе Салтыкова-Щедрина и Некрасова, Александр Черный был неповторим и неподражаем совсем в другом - в следовании мягкому, интеллигентному Антону Павловичу, до глубины души ненавидящему пошлость во всех ее проявлениях, особенно среди «интеллигентных» и «культурных» обывателей.
Александр Михайлович Гликберг ненавидел эту болезнь, прежде всего, в себе: не имея законченного гимназического образования и глубоких знаний, которые ему заменили книги, поглощаемые им в большом количестве, он постоянно испытывал дефицит культуры и образования. Желчно и яростно он высмеивал себя, и только потом - других.
Боль была настоящей, а не рисованной маской, хотя правда и то, что он сознательно рядился в маску городского обывателя:
Середина мая и деревья голы... Словно Третья Дума делала весну! В зеркало смотрю я, злой и невеселый, Смазывая йодом щеку и десну.
Кожа облупилась, складочки и складки, Из зрачков сочится скука многих лет. Кто ты, худосочный, жиденький и гадкий? Я?! О нет, не надо, ради бога, нет!
Злобно содрогаюсь в спазме эстетизма И иду к корзинке складывать багаж: Белая жилетка, Бальмонт, шипр и клизма, Желтые ботинки, Брюсов и бандаж.
Пусть мои враги томятся в Петербурге! Еду, еду, еду - радостно и вдруг. Ведь не догадались думские Ликурги Запрещать на лето удирать на юг.
Синие кредитки вместо Синей Птицы Унесут туда, где солнце, степь и тишь. Слезы увлажняют редкие ресницы: Солнце... Степь и солнце вместо стен и крыш.
Был я богоборцем, был я мифотворцем (Не забыть панаму, плащ, спермин и "код"), Но сейчас мне ясно: только тошнотворцем, Только тошнотворцем был я целый год...
Надо подписаться завтра на газеты, Чтобы от культуры нашей не отстать, Заказать плацкарту, починить штиблеты (Сбегать к даме сердца можно нынче в пять).
К прачке и в ломбард, к дантисту-иноверцу, К доктору - и прочь от берегов Невы! В голове - надежды вспыхнувшего сердца, В сердце - скептицизм усталой головы. («Отъезд петербуржца», 1909)
Одна из последних фотографий Александра Черного
Пошлость «культурного» человека была ему ненавистна гораздо сильнее, чем неправда политиков, хотя и этого немногого хватило, чтобы после эмиграции причислить себя к виновникам в гибели России.
Свою вину, буквально съедавшую его изнутри, Александр Черный никогда не забывал. Даже внешне он выглядел виноватым: ходил с опущенной головой, при разговоре никогда не смотрел в глаза, мало говорил, постоянно собирал с костюма и скатерти невидимые никому соринки и с горечью констатировал:
Прокуроров было слишком много! Кто грехов Твоих не осуждал?.. А теперь, когда темна дорога, И гудит-ревет девятый вал, О Тебе, волнуясь, вспоминаем,- Это все, что здесь мы сберегли... И встает былое светлым раем, Словно детство в солнечной пыли... (1920)
Жизнь Александра Черного в эмиграции оказалась подвалом. В его распоряжении оставался только маленький детский островок, на котором поэт рассчитывал передать будущему поколению русских эмигрантов любовь к России.
Но дети вырастали, вживались в новую реальность и Александр Черный окончательно терял даже этот маленький островок надежды. У русского эмигранта есть только два выхода, говорил он: пуля в лоб или отказ от мечты вернуться в Россию и начать жить здесь.
Возврата, о котором многие эмигранты мечтали, быть не может, потому что возвращаться просто некуда. Да, поэт всегда умирает вовремя. Как уходило его время, Александр Черный чувствовал физически. Русские дети во Франции, Германии и Италии уже были совсем другими, не теми, для кого он писал чистую и прозрачную "Колыбельную (для куклы)" или "Приставалку":
— Отчего у мамочки На щеках две ямочки? — Отчего у кошки Вместо ручек ножки? — Отчего шоколадки Не растут на кроватке? — Отчего у няни Волоса в сметане? — Отчего у птичек Нет рукавичек? — Отчего лягушки Спят без подушки?..
«Оттого, что у моего сыночка Рот без замочка». (1912)
Александр Черный со своей любимой собакой Микки
В эмиграции, Александр Черный хоть и писал очень много, но читательская аудитория уже была другой: той, которая восторгалась его стихами в девятом, десятом и одиннадцатом годах прошлого века, уже не было. Он потерял не только своего читателя, он потерял нерв эпохи, который чувствовал тогда.
Его сатирическими стихами зачитывались. Открывая «Сатирикон», по словам К.Чуковского, искали, прежде всего, его стихи. Владимира Маяковского восхищал его антиэстетизм, удачно найденные образы, как жемчужины, рассыпанные по всему тексту. Маяковский хотел быть похожим на Александра Черного, цитировал его при любом удобном случае и считал лучшим поэтом России. Это было не совсем преувеличением, если читать вот это:
Есть горячее солнце, наивные дети, Драгоценная радость мелодий и книг. Если нет — то ведь были, ведь были на свете И Бетховен, и Пушкин, и Гейне, и Григ...
Есть незримое творчество в каждом мгновеньи — В умном слове, в улыбке, в сиянии глаз. Будь творцом! Созидай золотые мгновенья — В каждом дне есть раздумье и пряный экстаз...
Бесконечно позорно в припадке печали Добровольно исчезнуть, как тень на стекле. Разве Новые Встречи уже отсияли? Разве только собаки живут на земле?
Если сам я угрюм, как голландская сажа (Улыбнись, улыбнись на сравненье мое!), Этот черный румянец — налет от дренажа, Это Муза меня подняла на копье.
Подожди! Я сживусь со своим новосельем — Как весенний скворец запою на копье! Оглушу твои уши цыганским весельем! Дай лишь срок разобраться в проклятом тряпье.
Оставайся! Так мало здесь чутких и честных... Оставайся! Лишь в них оправданье земли. Адресов я не знаю — ищи неизвестных, Как и ты неподвижно лежащих в пыли.
Если лучшие будут бросаться в пролеты, Скиснет мир от бескрылых гиен и тупиц! Полюби безотчетную радость полета... Разверни свою душу до полных границ.
Будь женой или мужем, сестрой или братом, Акушеркой, художником, нянькой, врачом, Отдавай — и, дрожа, не тянись за возвратом: Все сердца открываются этим ключом.
Есть еще острова одиночества мысли — Будь умен и не бойся на них отдыхать. Там обрывы над темной водою нависли — Можешь думать... и камешки в воду бросать...
А вопросы... Вопросы не знают ответа — Налетят, разожгут и умчатся, как корь. Соломон нам оставил два мудрых совета: Убегай от тоски и с глупцами не спорь. («Больному», 1910)
(Продолжение здесь)
Тина Гай
sotvori-sebia-sam.ru
1В пол-оборота ты встала ко мне,Грудь и рука твоя видится мне.Мать запрещает тебе подходить,Мне — искушенье тебя оскорбить!Нет, опустил я напрасно глаза,Дышит, преследует, близко — гроза…Взор мой горит у тебя на щеке,Трепет бежит по дрожащей руке…Ширится круг твоего мне огня,Ты, и не глядя, глядишь на мня!Пеплом подернутый бурный костер —Твой не глядящий, скользящий твой взор!Нет! Не смирит эту черную кровьДаже — свидание, даже — любовь!2 января 1914
2Я гляжу на тебя. Каждый демон во мнеПритаился, глядит.Каждый демон в тебе сторожит,Притаясь в грозовой тишине…И вздымается жадная грудь…Этих демонов страшных вспугнуть?Нет! Глаза отвратить, и не сметь, и не сметьВ эту страшную пропасть глядеть!22 марта 1914
3Даже имя твое мне презренно,Но, когда ты сощуришь глаза,Слышу, воет поток многопенный,Из пустыни подходит гроза.Глаз молчит, золотистый и карий,Горла тонкие ищут персты…Подойди. Подползи. Я ударю —И, как кошка, ощеришься ты…30 января 1914
4О, нет! Я не хочу, чтоб пали мы с тобойВ объятья страшные. Чтоб долго длились муки,Когда — ни расплести сцепившиеся руки,Ни разомкнуть уста — нельзя во тьме ночной!Я слепнуть не хочу от молньи грозовой,Ни слушать скрипок вой (неистовые звуки!),Ни испытать прибой неизреченной скуки,Зарывшись в пепел твой горящей головой!Как первый человек, божественным сгорая,Хочу вернуть навек на синий берег раяТебя, убив всю ложь и уничтожив яд…Но ты меня зовешь! Твой ядовитый взглядИной пророчит рай! — Я уступаю, зная,Что твой змеиный рай — бездонной скуки ад.Февраль 1912
5Вновь у себя… Унижен, зол и рад.Ночь, день ли там, в окне?Вон месяц, как паяц, над кровлями громадГримасу корчит мне…Дневное солнце — прочь, раскаяние — прочь!Кто смеет мне помочь?В опустошенный мозг ворвется только ночь,Ворвется только ночь!В пустую грудь один, один проникнет взгляд,Вопьется жадный взгляд…Всё отойдет навек, настанет никогда,Когда ты крикнешь: Да!29 января 1914
6Испугом схвачена, влекомаВ водоворот…Как эта комната знакома!И всё навек пройдет?И, в ужасе, несвязно шепчет…И, скрыв лицо,Пугливых рук свивает крепчеПевучее кольцо……И утра первый луч звенящийСквозь желтых штор…И чертит бог на теле спящейСвой световой узор.2 января 1914
7Ночь — как века, и томный трепет,И страстный бред,Уст о блаженно-странном лепет,В окне — старинный, слабый свет.Несбыточные уверенья,Нет, не слова —То, что теряет всё значенье,Забрежжит бледный день едва…Тогда — во взгляде глаз усталом —Твоя в нем ложь!Тогда мой рот извивом алымНа твой таинственно похож!27 декабря 1913
8Я ее победил, наконец!Я завлек ее в мой дворец!Три свечи в бесконечной дали.Мы в тяжелых коврах, в пыли.И под смуглым огнем трех свечСмуглый бархат открытых плеч,Буря спутанных кос, тусклый глаз,На кольце — померкший алмаз,И обугленный рот в кровиЕще просит пыток любви…А в провале глухих око?нСмутный шелест многих знамен,Звон, и трубы, и конский топ,И качается тяжкий гроб.— О, любимый, мы не одни!О, несчастный, гаси огни!..— Отгони непонятный страх —Это кровь прошумела в ушах.Близок вой похоронных труб,Смутен вздох охладевших губ:— Мой красавец, позор мой, бич…Ночь бросает свой мглистый клич,Гаснут свечи, глаза, слова…— Ты мертва, наконец, мертва!Знаю, выпил я кровь твою…Я кладу тебя в гроб и пою, —Мглистой ночью о нежной веснеБудет петь твоя кровь во мне!Октябрь 1909
9Над лучшим созданием божьимИзведал я силу презренья.Я палкой ударил ее.Поспешно оделась. Уходит.Ушла. Оглянулась пугливоНа сизые окна мои.И нет ее. В сизые окнаВливается вечер ненастный,А дальше, за мраком ненастья,Горит заревая кайма.Далекие, влажные долыИ близкое, бурное счастье!Один я стою и внимаюТому, что мне скрипки поют.Поют они дикие песниО том, что свободным я стал!О том, что на лучшую долюЯ низкую страсть променял!
Читать стих поэта Александр Блок — Черная кровь на сайте РуСтих: лучшие, красивые стихотворения русских и зарубежных поэтов классиков о любви, природе, жизни, Родине для детей и взрослых.
rustih.ru
Любовь не картошкаСаша Чёрный
(Повесть)
Арон Фарфурник застукал наследницу дочку С голодранцем студентом Эпштейном: Они целовались! Под сливой у старых качелей. Арон, выгоняя Эпштейна, измял ему страшно сорочку, Дочку запер в кладовку и долго сопел над бассейном, Где плавали красные рыбки. «Несчастный капцан!»1
Что было! Эпштейна чуть-чуть не съели собаки, Madame иссморкала от горя четыре платка, А бурный Фарфурник разбил фамильный поднос. Наутро очнулся. Разгладил бобровые баки, Сел с женой на диван, втиснул руки в бока И позвал от слез опухшую дочку.
Пилили, пилили, пилили, но дочка стояла как идол, Смотрела в окно и скрипела, как злой попугай: «Хочу за Эпштейна».— «Молчать!!!» — «Хо-чу за Эпштейна». Фарфурник подумал... вздохнул. Ни словом решенья не выдал, Послал куда-то прислугу, а сам, как бугай, Уставился тяжко в ковер. Дочку заперли в спальне.
Эпштейн-голодранец откликнулся быстро на зов: Пришел, негодяй, закурил и расселся как дома. Madame огорченно сморкается в пятый платок. Ой, сколько она наплела удручающих слов: «Сибирщик! Босяк! Лапацон! Свиная трахома! Провокатор невиннейшей девушки, чистой как мак!..»
«Ша...— начал Фарфурник.— Скажите, могли бы ли вы Купить моей дочке хоть зонтик на ваши несчастные средства? Галошу одну могли бы ли вы ей купить?!» Зажглись в глазах у Эпштейна зловещие львы: ...
Мой романСаша Чёрный
Кто любит прачку, кто любит маркизу, У каждого свой дурман,- А я люблю консьержкину Лизу, У нас - осенний роман.
Пусть Лиза в квартале слывет недотрогой,- Смешна любовь напоказ! Но все ж тайком от матери строгой Она прибегает не раз.
Свою мандолину снимаю со стенки, Кручу залихватски ус... Я отдал ей все: портрет Короленки И нитку зеленых бус.
Тихонько-тихонько, прижавшись друг к другу, Грызем соленый миндаль. Нам ветер играет ноябрьскую фугу, Нас греет русская шаль.
А Лизин кот, прокравшись за нею, Обходит и нюхает пол. И вдруг, насмешливо выгнувши шею, Садится пред нами на стол.
Каминный кактус к нам тянет колючки, И чайник ворчит, как шмель... У Лизы чудесные теплые ручки И в каждом глазу - газель.
Для нас уже нет двадцатого века, И прошлого нам не жаль: Мы два Робинзона, мы два человека, Грызущие тихо миндаль.
Но вот в передней скрипят половицы, Раскрылась створка дверей... И Лиза уходит, потупив ресницы, За матерью строгой своей.
На старом столе перевернуты книги, Платочек лежит на полу. На шляпе валяются липкие фиги, И стул опрокинут в углу.
Для ясности, после ее ухода, Я все-таки должен сказать, Что Лизе - три с половиною года... Зачем нам правду скрывать?
Любовь должна быть счастливойСаша Чёрный
Любовь должна быть счастливой — Это право любви. Любовь должна быть красивой — Это мудрость любви. Где ты видел такую любовь? У господ писарей генерального штаба? На эстраде, где бритый тенор, Прижимая к манишке перчатку, Взбивает сладкие сливки Из любви, соловья и луны? В лирических строчках поэтов, Где любовь рифмуется с кровью И почти всегда голодна?..
К ногам Прекрасной Любви Кладу этот жалкий венок из полыни, Которая сорвана мной в ее опустелых садах...
ЛюбовьСаша Чёрный
На перевернутый ящик Села худая, как спица, Дылда-девица, Рядом - плечистый приказчик.
Говорят, говорят... В глазах - пламень и яд,- Вот-вот Она в него зонтик воткнет, А он ее схватит за тощую ногу И, придя окончательно в раж, Забросит ее на гараж - Через дорогу...
Слава богу! Все злые слова откипели,- Заструились тихие трели... Он ее взял, Как хрупкий бокал, Деловито за шею, Она повернула к злодею Свой щучий овал: Три минуты ее он лобзал Так, что камни под ящиком томно хрустели. Потом они яблоко ели: Он куснет, а после она,- Потому что весна.
ruspoeti.ru
|
|
|
|
|
|
