Виктор Васнецов. Сказка о сказочнике
Жила-была в Москве девочка. Не большая и не маленькая. Было ей пять лет. Звали ее Лиза. Однажды под вечер, пошла Лиза со своей мамой гулять, а та встретила подружку, ну и заговорилась с ней. Слушала-слушала Лизуша их разговор, стало ей скучно. И решила она немножко пошутить. Отошла потихоньку за угол, спряталась и ждёт, когда же мама хватится дочки да искать начнёт.
Вдруг смотрит Лиза — рыжая собака за разноцветной кошкой кинулась. Лиза побежала за ними, посмотреть, что будет. Кошка в подворотню шмыгнула, да и смотрит сверху, будто насмехается. Собака убежала, а Лизуша оглянулась и... не узнала ничего: кругом дома большущие, незнакомые. Испугалась Лизуша! Сколько раз говорила мама: заблудишься одна! Вот и заблудилась. Москва-то огромная, ни за что не найдёшь свой дом, если не знаешь адреса и читать не умеешь. Эх, зачем вредничала, читать и писать учиться не хотела!
Поплакала Лиза и пошла куда глаза глядят. Шла-шла и вдруг застыла, как вкопанная. Даже рот разинула от удивления. Стоит прямо перед ней сказочный терем-теремок. Из толстых брёвен сложенный, с высокой башней. А над башней крыша, шатром изогнутая, точь-в-точь как в книжках, на рисунках к сказкам. Что за чудо расчудесное?
Толкнула Лиза калитку и вошла во двор. Смотрит — нет никого. Постояла немножко, поднялась по ступенькам на высокое крыльцо, потянула за кольцо железное, да и попала в дом.
Какой дом удивительный! Комнаты большие, столы-стулья тоже большие, деревянные и все как будто в кружевах — в дереве разные узоры вырезаны. Лампы странные, печи, как в деревне, только нарядные полоски на них из разноцветных плиток. На стенах висят фотографии и картины. А на второй этаж лесенка ведёт, да не простая, а закрученная, как кудрявая прядь.
Взобралась Лиза на второй этаж и очутилась в огро-о-омной комнате. Повернула голову — ой! — прямо на неё Серый Волк скачет. Посмотрела в другую сторону — мамочки! — там Баба-яга в ступе летит. Стра-ашная! Изо рта клык торчит. Обернулась назад — ещё хуже: там Кощей Бессмертный на троне сидит!
Шмыгнула Лизуша в угол за большой аквариум, села на пол и глаза зажмурила. Будь что будет!
Посидела немножко — вроде тихо все. И чуть-чуть один глаз приоткрыла. Да это же... картины! Какие большие! Вон царевна Несмеяна сидит, тоскует…
Ковёр-самолёт летит над горами, над долами...
Царевна-лягушка на пиру пляшет: махнула рукавом, а из него лебеди полетели…
Ей все эти сказки читали, а теперь все они будто ожили.
А на стенах висят всякие мечи да шлемы, и рубашки какие-то железные, все из маленьких колечек. Подойти бы, потрогать... Но вставать Лизуше не хочется: устала очень. Решила она ещё немножко посидеть, отдохнуть...
Вдруг смотрит: открывается дверь, и неслышно входит высокий худой человек. Лицо у него красивое, борода длинная, рыжеватая. Вошёл — и сразу все как-то изменилось вокруг.
Те картины, что Лиза видела, куда-то пропали, а посередине комнаты появилась вдруг другая — огромная. А на ней три всадника, первый на белой лошади, второй — на громадном чёрном коне, а у третьего лошадка рыжая, голову пригнула, уши прижала, будто землю нюхает.
Но, главное, все живые на картине этой. Всадники толкуют, да плохо слышно, о чем — ветер в картине свистит и иногда так подует, что до Лизуши долетает запах травы и молодых сосенок.
Взял человек в руку длинную кисть, помешал-помешал краски на деревянной овальной дощечке и давай кисточкой то там, то тут в картину тыкать.
Где прикоснётся, там краски сразу как-то вспыхивают. А коня или всадника кисточкой тронет — тот на минутку замирает, а потом опять шевелиться начинает.
Не выдержала Лиза, подошла поближе посмотреть, как это у него так получается. А один из всадников, самый молодой, на рыжей лошадке, ее заметил и стал какие-то знаки делать.
Тут человек оглянулся. Глаза у него небольшие, яркие, а взгляд острый, пронзительный. — Ты откуда здесь? — говорит.— Я ведь всем запретил приходить в мастерскую, когда я работаю!
И так странно он говорил, что Лиза даже забыла испугаться. Вроде и по-русски, но все время на букву «о» очень сильно напирает, так что ее больше всех других слышно.
— А почему вы так странно разговариваете? — спросила она.
Человек вдруг улыбнулся:
— Это я «окаю» так. Привык в детстве, и теперь уж никак отвыкнуть не могу. У нас на севере все так говорят. Ну, как тебя зовут?
— Меня зовут Лиза, — сказала Лизуша. — А вы кто?
— А я здесь хозяин, — отвечал человек. — И зовут меня Виктор Михайлович.
— Знаю, знаю, — сказала Лиза,— вы художник.
— Правильно, — кивнул Виктор Михайлович.
— А вы только сказки рисуете?
— Я все умею делать — ответил человек,— и портрет написать, и дом придумать. Нравится тебе мой дом? Я сам его построил.
— Все-все сам? — не поверила Лиза.
— Нет, конечно. Тут много строителей было. Но я все нарисовал заранее, чтобы знать, куда каждое брёвнышко положить надо. Такого дома ни у кого в Москве нет!
— Вы богатый, наверное, раз у вас такой огромный дом? — спросила Лиза.
— Да уж, богач... — усмехнулся Виктор Михайлович. — Давно я мечтал о своём доме, много лет. Я в деревне вырос, там домов десять всего и стояло. Нас, братьев, было шестеро, и на всех одни валенки и полушубок. Летом-то хорошо, весь день на улице да в лесу босиком бегаем, в одних портках. Ну а зимой все больше на печи сидели, да сказки слушали. День короткий, ночи долгие да тёмные, и зиме, кажется, конца не будет... Электричества-то тогда не было. Зажжём лучину — палочка такая деревянная, она горит, потрескивает, огонь маленький, колеблется из стороны в сторону, а по стенам тени так и ходят. Кажется, вот-вот из тёмного угла кто-то выскочит, не то леший, не то Баба-Яга. Так и встают они как живые...
— Страшно было? — пожалела его Лиза.
— И страшно, и интересно. А потом надолго забылось все, когда в Петербург поехал.
— Зачем? — удивилась Лиза.
— Как зачем? Учиться хотел. Только в Петербурге, в столице, была Академия, где на художников учили...
— Вот и неправда! Столица — Москва! — невежливо перебила его Лизуша. — Нам в садике говорили.
— Нет, милая, — улыбнулся художник. — Тогда Петербург столицей был. Да-а... И оказался я там один-одинёшенек. Голодал, бедствовал. Мне ведь никто помочь не мог. И учился, и работал. Все сам...
— А почему в Москве дом построили? — удивилась девочка.
— Да сказки писать только в Москве и можно! — засмеялся Виктор Михайлович. — Ты Кремль-то видела?
— Видела, видела, — закивала Лиза. — Мы там с мамой и папой были.
— Ну вот. В Петербурге такого нет. Там все почти новое, старины — то не чувствуется. То ли дело в Москве — все древностью русской дышит!
— Как это?
— Москве сколько годов-то? И вообще, Москва тёплая, нарядная, своевольная. Улицы кривые, узкие, а дома раньше все разные строили: где маленький, где большой, как грибы из лукошка высыпанные! Здесь я и «Богатырей» своих задумал. Нравятся они тебе?
— Нравятся... Только почему они выглядят, как живые...
— Так всегда бывает, пока картину не закончишь. А как сделаешь всё, как надо, такими они и остаются навсегда.
— А как их зовут? — спросила Лиза.
— Меня, девонька, зовут Илья Муромец, — улыбнулся самый большой и сильный, что сидел посередине на чёрном коне.
— А я — Добрыня Никитич, — чуть поклонился строгий богатырь на белой лошади.
А третий вдруг вынул сзади какую-то непонятную штуку со струнами и начал на ней играть весёлую песню.
— А что это у него? — шёпотом спросила Лиза у Виктора Михайловича.
— Гусли, — так же шёпотом ответил он. — Молчи и слушай! Нигде больше такого не услышишь!
Закончил молодой богатырь играть и склонил голову набок, улыбается. (15 слайд - слушание песни «Земля Русская» в исполнении ансамбля «Живая вода»).
— Алёша Попович я. Слыхала, может?
— Нет, — честно ответила Лиза. — Я ещё маленькая. А что вы делаете там?
— Землю русскую охраняем, — ответил Илья Муромец. — На границе стоим, смотрим вокруг. Мимо нас ни зверь не пробежит, ни птица не пролетит незамеченной.
— А где же у вас ружья? — спросила девочка.
— Это так давно было, что и представить нельзя, — вмешался Виктор Михайлович. — Тогда никаких ружей да пистолетов ещё не было. Видишь, у Добрыни — меч, у Ильи Муромца — копье да тяжёлая палица булатная, вроде дубинки, только железная. А у Алёши — лук со стрелами закалёнными.
— А рубашки у них такие же, как на стенах у вас висят, да? — догадалась Лиза.
— Да они кольчугами называются. Такую кольчугу сразу и мечом-то не разрубишь.
— А откуда вы все это узнали? — удивилась Лиза.
— Читал много. В музеи ходил, смотрел. В музеях вся история и хранится. Там много чего можно увидеть.
Лиза раскрыла рот, чтобы ещё что-то спросить, но Виктор Михайлович приложил палец к губам:— Все! Молчок! Я должен работать!
Он опять повернулся спиной к Лизе и взял в руки кисти. Лизуше показалось обидным сидеть тут одной, никому не нужной. Она начала хныкать, сначала тихо, потом все громче и... проснулась.
Над ней, широко раскрыв глаза, стояла удивлённая тётя в синем халате и со шваброй в руках.
— Откуда ты взялась, девочка? — спросила она Лизу.
— Я заблудилась, — сказала Лиза.
— Я хочу домой.
Потом она оглянулась и спросила:
— А где тот дядя?
— Какой? — удивилась женщина.
— Ну, который все эти картины написал. Его Виктор Михайлович зовут, — рассердилась Лиза. — Я же тут с ним только что разговаривала!
— Эти картины написал Виктор Михайлович Васнецов! — строго сказала тётя. — Он жил давно. А мы с тобой сейчас в его доме, который стал музеем.
— Все равно, я с ним сейчас разговаривала!
— Значит, повезло тебе, девочка, — улыбнулась тётя. — Ты побывала в сказке. Пойдём-ка, поищем твою маму.
Текст Галины Ветровой.
Презентация
В комплекте:1. Презентация - 21 слайд, ppsx;2. Звуки музыки: Свиридов. «Весна и осень», «Пастораль», mp3; Земля Русская (в исп. ансамбля «Живая вода»), mp3;3. Сопровождающая статья, docx.
music-fantasy.ru
Сказки и художники. Волк и конь
Хотя у сказочных героев проблемы посложнее наших: скажем, пойти туда, не знаю куда, принести то, не знаю что, у них есть волшебные помощники. Самый частый из них - конь, а самый редкостный - Серый волк.
Лошадей в сказках - видимо-невидимо. Но обычно они - или просто помощники (транспортное средство тридевятого царства), или просто волшебные. Скажешь коню: «Стой!» - он рассыплется в серебро, скажешь: «Но!»- серебро обратится в коня. А волшебный помощник - другое дело. Он - говорящий богатырский конь.
Из художников-сказочников в богатырских конях лучше всех разбирался Васнецов. Эта замечательная разновидность сказочных лошадей представлена на его картине «Богатырский скок», где могучего воина несёт на себе могучий конь.
Слушание: А. Бородин. Симфония № 2 «Богатырская». I. Allegro.
Одну важную примету волшебного помощника зритель уясняет сразу: бежит, только земля дрожит. Но крупные размеры и огромная сила коня - ещё не всё. Во-первых, он умеет предсказывать будущее. Например: «Не бери золотого пера; возьмёшь – горе узнаешь!» Во-вторых, даёт полезные советы: как Жар-птицу добыть, как заманить Василису-царевну. В третьих, умеет колдовать: наскоро заговорил своего хозяина-стрельца - и тот может спокойно купаться в кипятке, не опасаясь за собственную жизнь.
Много талантов волшебного коня-помощника осталось за рамой картины. И Васнецов взялся за новую.
Слушание: Р. Щедрин. «Третий полёт» из балета «Конёк-Горбунок».
В тридесятом государстве есть конь посильнее того, что на картине «Богатырский скок». Он единственный из сказочных лошадей имеет имя: Сивка-Бурка, вещий Воронко. Вот уж у него, когда бежит, из очей пламя пышет, а из ноздрей дым столбом. (А что земля дрожит - о том даже разговору нет.)
Размер его таков, что «В одно ушко залез - напился-наелся, в другое вылез – молодцом оделся». Хозяин ему достался Иван-дурак: «ничего не делал, только на печи сидел да сморкался». Сивка-Бурка помог ему жениться на царской дочери. Условие царь поставил такое: кто подпрыгнет высоко и поцелует царевну в уста сахарные, за того её и замуж отдаст (некоторые, правда, рассказывают, что достаточно было сорвать её портрет и вышитое полотенце).
Хотелось бы знать: на какую же высоту способен подпрыгнуть волшебный конь? Сказка на этот вопрос отвечает туманно: «столько-то много брёвен». Знал ли Васнецов? Вот он, богатырский взлёт Сивки-Бурки, вот бревенчатый терем: действительно высокий - крыша теряется среди облаков, толпа народа осталась где-то внизу. Снизу до царевнина окна можно насчитать 15 брёвен; но, сколько их ещё до земли - непонятно. Видно, художник залюбовался царевной и про остальные бревна просто забыл.
Слушание: И. Стравинский. «Пляс Жар-птицы» из балета «Жар-птица».
Отличить волка-помощника от обыкновенного волка и вовсе несложно: обыкновенный съест у Ивана-царевича коня, как будто, так и надо, а помощник - съест, а потом догонит и извинится.
Серый волк - персонаж особенный: мало о ком ещё можно узнать из сказки столько подробностей. Он совестливый: «Жаль мне тебя, Иван-царевич, что ты пеш изнурился; жаль и того, что я заел твоего доброго коня. Добро! Садись на меня, на Серого волка, и скажи, куда тебя везти и зачем?»
Иван-царевич по молодости и неопытности то и дело поступал вопреки его советам, а волк не возмущался, терпеливо носился с ним от царства к царству и только мягко укорял: «Ох ты, гой еси, младой юноша Иван-царевич! Аля чего ты слова моего не слушался?» Серый волк сочувствует влюблённым. Ради того, чтобы Иван-царевич не расстался с Еленой Прекрасной, сам превратился в прекрасную королевну и три дня прожил у царя Афона, причём никого не укусил и ни одного коня не съел. И при всем том он - хищник из дремучего леса. Сложная натура, да и только. И всё же не каждый живописец возьмётся передать на холсте сказочный волчий образ, а художник-сказочник возьмётся.
Слушание: И. Стравинский. «Вступление» из балета «Жар-птица».
Серый волк из дремучего леса вошёл в изобразительное искусство трудами Васнецова, и получилось всё очень эффектно. На выставке огромную васнецовскую картину «Иван-царевич на Сером волке» поместили в конце огромного же зала, так что зрители замечали её уже от двери и потом, рассматривая остальные произведения, постепенно к ней приближались. Многие из них впервые в жизни видели настоящий сказочный дремучий лес - тёмный и тесный, жутковатый и бесконечный, лес, от которого можно ждать чего угодно. Похожие леса встречаются кое-где и в нашем, не волшебном, мире.
Брат Виктора Васнецова, Аполлинарий, тоже художник, вспоминал, что недалеко от села Рябова, где они выросли, оставались «древние леса», где «поражали великаны-ели, поваленные буреломом, мягкие подушки мха и пни обхвата в два». Там и волки должны водиться такие, как в сказке говорится, - «пребольшие», чтоб на спине свободно помещались царевич и царевна.
Поскольку писать волков Васнецову до тех пор не доводилось, требовался образец. Но в окрестностях Киева, где он тогда работал, волки не водились - не было лесов. Рассказывают, что волка приводили к живописцу из Киевского зоопарка - позировать для картины.
Ездить на сказочном волке, судя по всему, приятно. Вон он громадным прыжком перемахивает через лесное болотце, а пассажирам не страшно: сидят себе спокойно, как в кресле. А ещё в сказке сказано: «Иван-царевич, сидя на сером волке вместе с прекрасною королевною Еленою, возлюбил её сердцем, а она Ивана-царевича». Так, может, это езда на волшебном волке пробуждает любовь в сердцах? Может, он только с виду серый и хищный, а душа у него - нежная и ангельская? И где ступит он лапой своей мохнатой, сухой ствол покроется яблоневым цветом, а в болотце, сто лет солнца не видавшем, распустятся водяные лилии? Может, всё это на картине - от него?
Через несколько лет после той выставки Билибин оформил «Сказку об Иване-царевиче, Жар-птице и Сером волке». Публика к тому времени освоилась с образом сказочного волка в изобразительном искусстве, и книжка подкрепила его успех. Так, с лёгкой руки художников Серый волк сделался всеобщим любимцем.
Презентация
В комплекте:1. Презентация - 15 слайдов, ppsx;2. Звуки музыки: Бородин. Симфония № 2 «Богатырская». I. Allegro, mp3; Стравинский. «Вступление» из балета «Жар-птица», mp3; Стравинский. «Пляс Жар-птицы» из балета «Жар-птица», mp3; Щедрин. «Третий полёт» из балета «Конёк-Горбунок», mp3;3. Сопровождающая статья, docx.
music-fantasy.ru
Исаак Левитан. Сказка о грустном художнике
Жил-был Грустный художник. А грустен он был потому, что уж очень невеселая была у него жизнь. Он мечтал стать художником, а на художника учиться ох как долго! Сначала надо научиться рисовать, потом писать красками, а потом еще суметь делать это так, как до тебя никто не умел. Понятно, что на все надо много времени.
У Грустного художника не было ни денег, ни родных, которые могли бы ему помочь. Он часто бывал голоден, ходил в старой и рваной одежде и в башмаках с оторвавшейся подошвой, а тёплой одежды и вообще не имел. Представьте, как замерзал он в холодные зимние дни...
В том доме, где он вырос, у него не было даже своего уголка, поэтому студентом он часто оставался ночевать в своем училище. Устраивался под лавкой и старался забиться подальше, чтобы его не заметил и не выгнал злой сторож, которого все боялись и звали «Нечистая сила», как какого-нибудь лешего или домового.
Да, трудно пришлось Грустному художнику, но все же он стал настоящим мастером. Все, кто видел его картины, признавали, что еще никто не умел изображать природу так, как он.
Грустный художник умел разговаривать с деревьями и облаками, слышал, как растет трава, умел показать, что красота есть везде, даже в лужице, в которой отражается небо.
Но ... он не любил Солнце. Оно казалось ему чересчур ярким, не в меру резким, назойливым, оно мешало ему наслаждаться природой. Поэтому чаще всего он изображал дождливые, пасмурные дни или вечер, или осень, когда Солнца становится совсем мало.
А ведь сколько раз Солнце посылало ему свои маленькие горячие лучики, чтобы они заставили его развеселиться. Ведь не бывало еще человека, который не играл, хотя бы в детстве, с Солнечными Зайчиками. Но Грустный художник только печально отворачивался, заметив, как они прыгают перед ним на земле или на воде. Поглубже нахлобучивал на свою голову темную шляпу с большими полями или уходил в дом, и ждал, когда наступят сумерки или небо затянется тучами.
Но все равно картины Грустного художника были прекрасны. И все любители живописи тотчас узнавали их не только по краскам, но и по настроению.
- Смотрите, вот новая картина Грустного художника! - говорили они. - Как она печальна! Видите, вот дорога. На ней никого нет, только земля и небо. Но мы как будто слышим протяжную песню и звон кандалов. А знаете, почему? Потому что по этой дороге водили арестантов в Сибирь. Художник это знает. И смотрите, как удивительно: арестантов на картине нет, а их тоскливые песни, вздохи и тяжкие мысли остались!
А на другой картине – высокий берег и на нем бедная церквушка. Рядом несколько деревьев и покосившихся крестов на кладбище. Печально, тихо ... Грустный художник увидел все это сверху, как летящая птица. Церковь кажется совсем маленькой, крестики - крохотными, а небо и земля огромны и словно о чем-то говорят друг с другом. И каждый, кто посмотрит на эту картину, наверняка подумает о том, что люди рождаются и умирают, а вода, земля и небо вечны и остаются такими же всегда. Грустно...
А вот и весна! Трогательные тонкие деревья отражаются в воде и оттого кажутся длинными-длинными ... Еще холодно, хотя небо уже по-весеннему поголубело ... Совсем скоро вода сойдет, покажется мокрая земля, засияет солнце, расцветут цветы, распустятся молодые листочки ... Но такую привычную, звонкую весну любят все, а Грустному художнику хотелось показать, как прекрасен и серенький, зябкий день. Ведь этого никто раньше не замечал.
Но веселые Солнечные Лучики решили, что не оставят Грустного художника в покое. Они все время старались попасться ему на глаза, прыгнуть на кончик кисти. Иногда художник нехотя пускал их в свои картины, но так, чтобы они не очень то распускались. То разбросает солнечные пятна на лужайке в лесу, где они не слишком яркие, то позволит им поплясать немного на воде, чтобы их отсветы не слепили глаза.
Но Солнечным Лучикам казалось несправедливым, что такой замечательный художник не любит и не замечает их красоты, которая так радует других людей. И однажды они сговорились попробовать застигнуть его врасплох, развеселить и даже рассмешить. Начиналась весна, и день стоял солнечный и радостный. Грустный художник ехал в санях и невесело посматривал по сторонам. «Видно, не придется сегодня поработать, - думал он, - слишком светло все, слишком ярко, как в театре. Как жаль, целый день пропадет!»
Вдруг в синем небе над его головой оглушительно заорала лесная птица сойка, с которой Лучики были большие друзья. Поэтому она согласилась вылезти из своего теплого гнезда и посторожить, когда поедет мимо Грустный художник.
Услышав ее крик, художник вздрогнул от неожиданности, быстро вскинул голову, и его широкополая шляпа отлетела и свалилась в снег. И тут сразу все озорные Солнечные Лучики дружно брызнули ему в глаза, и Грустный художник с непривычки словно ослеп. Привстал в санях, замахал руками, и тоже вывалился в сугроб. А лошадка на радостях, что сани стали совсем легкими, рванулась вперед, да и припустилась рысью. Добежала до дома и встала перед крыльцом, как вкопанная.
Лежит Грустный художник в сугробе, ищет шляпу, чтоб скорей нахлобучить, а шляпы-то нет! А Лучики хохочут, глаза щекочут, ну-ка, мол, открывай глаза сейчас же!
Сел художник, глаза открыл, а с непривычки и смотреть не может, опять зажмурился. Потом протер глаза, взглянул - и сам себе не поверил. Красота-то какая! В голубом небе тоненькие веточки берез переливаются разными цветами. Их белые стволы словно светятся, а за ними темная зелень сосен. Высоко-высоко на березе темный скворечник - ждет-не дождется своих жильцов. Снег на крыше крыльца подтаял, на дороге потемнел, стал рыхлым. А тени на снегу голубые-голубые! И все вокруг залито солнцем! Так празднично и почему-то все-таки ... чуть-чуть печально. Потому, наверное, что и с зимой прощаться жалко, и весна еще только начинается, будут еще и холода, и морозы.
Но, как всегда весной, кажется: обязательно случится что-то очень хорошее, и придет в жизнь радость... Долго-долго смотрел Грустный художник и на этот дом, и на лошадку, и на высокие деревья. А Солнечные Лучики не мешали ему больше. Они уже и так поняли, что их затея удалась.
И правда, с того дня Грустный художник стал другим. Конечно, он не сделался весельчаком. Но все же перестал прятаться от Солнечных Лучей, и они то и дело появлялись на его картинах.
Вот свежий ветер надувает паруса, залитого Солнцем красавца-корабля на большой реке. В небе бегут пушистые облака, река вся покрыта мелкими, быстрыми волнами. Все так нарядно, бодро, весело! Даже и не верится, что эту картину написал Грустный художник.
А вот - золотая осень. Это когда листья на деревьях уже пожелтели, но еще не опали. И когда в такой осенний день выглядывает Солнце, весь лес будто горит - такие огненные цвета у листьев - багровый, желтый, красный, оранжевый! Красиво так, что дух захватывает! Голубое холодное небо, спокойная вода речки, золотые березы. И снова все-таки немножко... грустно. Уж слишком недолговечна эта красота. День-два - и ударят морозы, покроется инеем трава, поблекнут цвета.
Но художнику все-таки удалось остановить этот день навсегда. Удивительно, правда? А если подойдешь поближе, то прочитаешь подпись на картине: Исаак Левитан. Так звали того Грустного художника.
Текст Галины Ветровой.
Презентация
В комплекте: 1. Презентация: 15 слайдов, ppsx; 2. Звуки музыки: Клод Дебюсси. Греза, mp3; Иоганнес Брамс. Колыбельная, mp3; Руджеро Леонкавалло. Утренняя серенада, mp3; 3. Статья, docx.
music-fantasy.ru
|
|
|
|
|
|
