Время лечит, а я не могуТак хотелось бы все сначалаЯ лишь молча куда-то бегуЗабывая, что ты кричала
Боль уходит, а я не могуНа асфальте рисую летоЯ лишь молча куда-то бегуЧтобы просто остаться где-то
Я все так же куда-то бегуДождь все так же пронзает лужиНебо плачет, а я не могуЯ такой никому не нужен
7.08.06http://www.stihi.ru/2006/11/24-411
Обрезал крылья за тяжесть перьев -А грезилось спать на спинеАнгелы молча ждали за дверьюЗа мной наблюдая извне
Заклеил раны прозрачным скотчемПусть ноют и кровоточатЗабился в угол судьбы, где впрочем,Те ангелы тихо стоят
Они смотрели все так же молчаА небо пестрило дождемИ взгляд спокойный, немного волчий,Сменили слова: «Подождем…»
И я сказал: «Мне не надо небаЯ греться хочу у огняХочу вина и немного хлеба…»…Жаль, небо грустит без меня
Расскажите мне сказку на ночьМожно даже с печальным началомЧто б луна о кошмарах молчалаРасскажите мне сказку на ночь
Оскверните мою могилуМожно даже кровавым распятьемИли попросту – вечным проклятьемВам, отступникам, хватит силы
Отогрейте горячим чаемЗаверните меня в покрывалоЭто будет простое началоМы так часто невзгоды встречаем
Расскажите мне сказку на ночьМожно даже с печальным началомЧто б луна от кошмаров кричалаРасскажите мне сказку на ночь6.08.06
Мой прекрасный создатель с любовью меня творил,Называл меня Словом и в слове была Душа.Он мне выточил сердце, оно отбивало ритм.Я все думала – будет ли стук этот мне мешать?
Мой прекрасный создатель любил меня больше всех.Даже больше, чем ту, в красной шляпке с цветным пером.Он меня, будто я настоящая, кутал в мех,Шил мне платья и пёк по средам заливной пирог.
И сегодня, в безветренный день под конец зимы,Зазвонил колокольчик в прихожей, мяукнул кот.В дом вошла незнакомка из зимней прохладной тьмы.Мой прекрасный создатель, ну кто она? Кто же? Кто?
Он смотрел на Нее так, как будто пришла весна,Так, как будто Она источала волшебный свет.Он бледнел, он, возможно, болел, и тогда онаУлыбнулась тепло и открыто ему в ответ.
Если б я была девочкой… ну, настоящей совсем,У меня бы, конечно же, сильно заныл живот.Мы с Ней словно близняшки: лицо, руки, платье, корсет…Но Она не КАЗАЛАСЬ, а ТОЧНО была живой.
Если б я была девочкой… я бы лишилась сил.На ресницах Ее, мягко таял пушистый снег.Губы дрогнули, сжались, но я не смогла спросить«Вы, когда меня создавали, мечтали о Ней?»
2.03.11
Господа, поиграем? Боитесь? Ну, что ж вы так…Вас смущает моя красота и мой пистолет?Или, может быть, вас пугает моя пустота?Вы не поняли - Мне уже слишком немного лет
Вы не поняли – мне уже нечего здесь терятьМне так холодно в этой весенней тюрьме из стенМне так холодно, вы меня слышите, ВАШУ МАТЬ!Мне привычнее вспарывать вены своей мечте
Бог спасет вас, и… Всем до свидания, господаМойте руки и яйца стригите своим котам.Поучите молитвы… вам некогда? - не беда.Бог спасет вас, и Господу пофигу – как вас там…
А со мной как? Ему ведь положено нас прощать… Поиграю сегодняшней ночью в аутодафеЖизнь – подарок, который не принято возвращать.Молча в пенную ванну кладу подключенный фен
Это не карцер, как впрочем, не тронный зал.Я поражен атмосферой, что здесь царит.Если не в силах казнить, то зачем позвал?Чтоб посмотреть мне в глаза? Ну, так посмотри.
Я ведь мятежник везде, кроме этих стен.Что тебе нужно? Меня отпустить? Зачем?Мы уже больше не делим с тобой постель.Как же твои идеалы? Законы? Честь?
Ты же стал князем. Веди же себя как князь.Я, подчиненный, склоняюсь к твоим ногам.Не понимаю – зачем тебе наша связь?Это лишь повод для сплетен твоим врагам.
Мне за провинность дорога на небеса -Кровь приливает к лицу и стучит в висках-Если оставишь в живых, я подохну сам,Я ведь по-прежнему буду тебя искать.
Ты не узнаешь, что проще на эшафот,Чем без тебя волочить кандалы пути.Я эгоист… я любуюсь тобой и вот..«Стража! Ведите меня. Я хочу уйти!»
Я сольюсь с темнотой, закрывая ставни.Чувства – бездна души, их нельзя измерить.- Я скорее умру, чем тебя оставлю.- Я скорее умру, чем тебе поверю.
Слез не надо. Позволь, я тебе их вытру.Ты уходишь из сердца, а сердце бьется.Только дверь за собою оставь открытой.Тот, кого я впущу, в тот же день найдется.
И, забывшись, ты вдруг преклонил колено.В светло-серых глазах отразился вечер- Ты так быстро найдешь для меня замену?…я, скорее, умру, чем тебе отвечу
6.12.10
Ангел мне говорил:«В день холодной зариОн пришел на меня посмотреть.Он опасен как сон.Только, видишь ли, ОнПодарил мне желание петь»
Бес намедни звонил:«Я боюсь… перед нимНе сумею загладить вину.Он прекрасен как сон.И, что главное, онУбивает мою тишину»27.02.11
Я вообще люблю людей. Как жаль, что с 1861 года их нельзя дарить (с)
Кстати, надо глянуть http://www.diary.ru/~Roxann/хорошие стихи
ao-2010.livejournal.com
Портрет имени Таисия - нужно писать в ярких красочных тонах, здесь недопустимы серые , темные и даже пастельные оттенки. Энергетика Таисии - непредсказуема, как омут, как горная река. Она имеет огромные внутренние силы и амбиции, которые порой внешене неразличимы, о них вряд ли кто-то догадывается. Все эти скрытые процессы, происходящие внутри, как кипение солнечных протуберанцев являются предвестниками и созидателями того качественного рывка, к которому Таисия готовится долго, но который с ней обязательно произойдет. Помехой для этого не станет ничего, даже если это что-то будет не вписываться в общепринятые рамки приличия. Такова энергетика имени Таисия, и она предполагает, что женщина, получившая это имя в награду, сумеет понять и оценить такой дар судьбы, и уж, тем более, использовать его себе на благо.
@Ната Орлик, специально для сайта Имена в стихах *
Имя Таисия, Таиса, Тая имеет несколько толкований:
Именины и святые покровители:
Таисия Египетская Блаженная (V в.), 23 (10) мая.
Таисия Египетская, Фиваидская, преподобная. (IV в.), 21 (8) октября.
Таисия Повалий Хотя точеной фигуре Таи могли бы позавидовать многие женщины и многие коллеги по эстрадному цеху, для певицы это обходится ценой упорной борьбы с самой матушкой–природой, ведь на самом деле она Читать дальше…
ТАИСИЯ, ТАЯ
Ты – Таиса, Таисия, Тая…
В этом имени тихая тайна,
Будто льдинки от солнышка тают,
А весною сады расцветают.
В неразгаданном имени этом
Теплый ветер тоскует о лете,
И ложится роса золотая
Звездным нимбом над именем Тая.
В этом имени нежное что-то,
Может белых снежинок полёты,
Может нежный пушок тополиный
Может зов изумрудной долины
В этом имени – сильное что-то,
То ль осенних дубрав позолота
И разлеты бровей непокорных,
То ли речек стремительность горных.
Может кто-то о Тае мечтает,
Может кто-то завидует Тае,
А она ведь такая простая
Просто сильная женщина Тая.
Просто тайну свою почитает.
Ах!..... Тая…..
Автор Терещенко Наталия
Если вам понравилось стихотворение, вы можете опубликовать анонс (короткий отрывок, НЕ БОЛЕЕ 4-х стихотворных строчек) со ссылкой на наш сайт. Копирование наших статей и стихов в ПОЛНОМ объеме ЗАПРЕЩЕНО, а вот поделиться ссылкой с друзьями можно и нужно!
Посвящение Т.
Ты богиня, Таисия,
А богине дано
Наслаждаться и высью,
И волшебным вином,
Знать друзей поклонение
Видеть зависть врагов,
И нести без сомнения:
Крест уставших богов
Будь счастливой, Таисия,
Будь любимой везде
Такова твоя миссия,
Быть подобной звезде
И сиять в этой гавани,
На восход и закат,
Чтоб счастливому плаванью
Мир был искренне рад.
@ Роман Маневич.
Знаменитости на имя Таисия:
Таис Афинская - одна из самых знаменитых гетер своего времени, легендарная античная красавица. Покорительница умов и деятелей искусства.
Великий русский писатель, историк и фантаст И. А. Ефремов посвятил роман «Таис Афинская» своей жене, Т. Иосифовне Ефремовой. которая была большой любовью его жизни.
Таисия Повалий – известная украинская певица.
Уважаемые посетители! В целях сохранения рейтинговых позиций сайта в поисковых системах, администрация запрещает копирование авторских стихов и статей! Плагиат и публикация наших материалов в любых видах интернет ресурсов недопустимы.За разрешением обращайтесь.
Что за неистовая сила
Таится в женских именах!..
Услышу дивное: «Люд-ми-ла».
Душа уже покорена!
Лишь тихо прозвучит «Елена»…
Забилось сердце в тот же миг,
Продолжение
www.imenawstichach.com
Вступление к поэме «Апельсиновая шкура»Я – поэт.Мне восемнадцать лет.Возможно, поэтомухочетсяв тело Земливцепитьсяусилием рук и ног,в щепки разбить границыи вычесать Атомных блох.
Вы по ночам спите,мучаете ваших жён.А я в стихотворные нитивесь до волос погружён.
И когда кто-нибудь из васне верит в мой творческий рост,я прикуриваю от горящих глазили от кремлёвских звёзд.Все утверждают, что, вроде, я груб,и ни один иначе;а я улыбаюсь гвоздиками губи изредка ландышем плачу…Я белкой резвился на ёлке по иглам,я цвёл на вишнёвой ветке.И вдруг, неожиданно, сделался тигрому жизни в железной клетке.
Он к нам придёт,надев свою кольчугу,раскрасив улицу плакатом и мечом,лучом встревожиткаждую лачугуи разорвётся красным кумачом.Он наши раны рваные залечит,он наши шрамы верою скуёт,он распрямитпрогнувшиеся плечии чёрные оковы разобьёт.Он красной птицейявится в темницы,он нерешённоерешитгораздопроще.Уже сверкает лезвие зарницыи блеск мечазовёт меняна площадь.Конструкция«Папа, снимите хомутики», –маленький мальчик изрёк.«Видишь, сыночек, прутики;а если ещё поперёк?..Дай-ка тетрадку в клетку.Здесь нарисуйглаза,птичку,солнцеи ветку,и на щеке – слеза…»И на тетрадке в клеткутихо рисует зверёкптичку,солнцеи веткув прутиках поперёк…
Бежим туда –ты знаешь, гдев ветвях щебечущей идиллиимеж чёрных рёбер на водерастут фарфоровые лилии.Я на руках тебя несук берёзе в солнечную сетку.Потом в тяжёлую косувплетаю ивовую ветку.
Рванулось пламя из стволапод кроной ивы молодой.И лебедь вскинул два крыланад окровавленной водой.Другая птица вверх взлетела,И, за крыло сложив крыло…Её стремительное тело,упав, разбрызгало стекло.То было утром – рано, рано.Лишь солнце землю припекло. –И чёрный пруд кровавым шрамом,как щёку негра рассекло.Ночь темна…1Ночь темна.Луна.Неяркий свет в углу окнавещает –скоро будет что-то…Ведь не напрасно эти нотытревожно лезут из-под шторы,насторожённые, как воры.Вот чья-то быстрая рука,касаясь клавишей слегка,рождает звук –как стук рапир,как лай собаки на цепи,как Ниагарский водопад,как бой нервический в набат.
2Ночь темна.Луна.Шуршит листвою тишина.Но тишина обреченана…Ведь ясно каждому – не зряони стоят у фонаря,о чём-то тихо говоря.Стоят – и каждый молодой,стоят – и каждый с бородой,стоят – и не разлить водой.Здесь нет людей,здесь – динамит,здесь искра взрывом прогремит.Поэтому-то тишинаобреченана…
3Ночь темна.Луна.Она, конечно, не одна.И я совсем не одинок,вот-вот – и прозвенит звонок.Услышу в дверь условный стук,вскочу, схвачу пожатье рук,надену плащ,и мы уйдёмпочтипод проливным дождём.Уйдём,и надо полагать –идём кого-то низвергать.УтроГорящим лезвием зарницывосток поджёг крыло вороны.И весело запели птицыв сетях немой и чёрной кроны.Запутал ноги пешеходутуман, нависший над травой…И кто-то лез беззвучно в водуогромной рыжей головой.
1955 (?)События спешили устареть.Родился силуэт тревоги.Никто не властен был стеретьследы разбоя на дороге.Вчера спокойная, толпасегодня тайною владела,играла фетишем столпа,и страстям не было предела…Ещё вчера рукоплескали,вручая здания ключи,а утром лозунги искалив газетах:«Это палачи».События спешили устареть.Родился силуэт тревоги.Никто не властен был стеретьследы разбоя на дороге…
1956 (?)
УбийствоСуд.Закрытые двери.Судьи-зверирычали,сжимая лапы;подсудимые молчали –во рту торчаликляпы.
Из глаз вылезалгнева залп.Он зал разрезал,сердца пронзали петли вязалтиранам,от власти пьяным.
Чиновник чётко читал приговор –и весь разговор.
Утромтишина шептала:«Тише, тише».Солнце поднималосьвыше, выше.И на землю вялолуч роняло.С ветки птичка щебетала:«Они были,их не стало;их убили,я видала…»
Часы кремлёвские били,людей будили.Люди вставали,пили, ели,в блюдце глядели,судили о деле
и уходили работать.
1956 (?)
Мне больно.Руки уберите,от вас я помощи не жду.Я не в бреду.Я знаю сам куда иду.Там рабьей дрожью не дрожат,там страсти в рамках не лежат,там человек за шагом шагидёт, танцуя на ножах.Небо мечет огненное лассо.Резкий треск,и корчатся святоши.Это я,ободранный, как мясо,хлопаю в железные ладоши.
1957 (?)
С последней трибуныторжествующему палачу,отделившему туловище от меня,я,разрубленный,прокричу:«Пролетарии всех стран, соединя…»Но ваше фальшивое счастье,ваши лозунги,ваши плакаты –я разрываю на частии бросаю в камин заката.
1960 (?)
ПРОЛЕТАРИИ ВСЕХ СТРАН, СОЕДИНЯЙТЕСЬ!
1.
Не дай убить
Москва,Нью-Йорк,Каир.Войну отвергают все.Но, будто бы белка,измученный мирвертится в пушечном колесе.Птицы петиций – и что же? –наплевано в лики анкет.Хотят человеческой кожейобтягивать тело ракет.А люди –всесильные люди,шатаясь на паре костей,несут материнские грудивскармливать медных детей…Стойте, скоты,в деревянный острог загонят,привяжут веревкой,ударит уверенно между рог,палач, умудренный сноровкой.Потом, в руке железо сжав,уверенный и властный,повяжет лезвием ножана шею бантик красный.Не дай убить,взреви, чтоб глохли.Узлами мускулы связав,срывай ремни, ломай оглобли…С кровавой сеткой на глазах,сжигая в ноздрях гнева пламя,роняя пену изо рта,вздымай же голову, как знамя,кишки на шею намотав.
2.
За революцией – революцияКазалось, все те же уставшие лица,все те же мысли,и чувства нее те ж.А я утверждаю, что где-то таитсяогромный Всемирный мятеж.Над бомбами вырос вопрос,и мир в ожиданье затих.Поэты себе под носбубнили старинный стих,кричали ура,бились в истерике,делали венчиком алые губки…И вдруг –в ослабевших руках Америкикровью окрасился сахар Кубы.В глуби пирамид заиграла труба:сфинкс пробудился и вышел из мрака.И, будто бы факел в руках раба,вспыхнула нефть Ирака.Европа казалась распятой,но прорастали росточки;диктаторы и дипломатыдрожали на атомной бочке.Болезни.Голод.Усталость.И кто-то бредил войной…Я чувствовал, что осталосьпоследнее слово за мной.,
3.
Долой пессимистов!
Может быть,в прокаженные городая приду ненужным врачоми пойму, что мир навсегдастрадать и стрелять обречен.Но, по-моему, нет и нет.Посмотрите, какая заря,и какой, посмотрите, рассветожидает Меня – Бунтаря.Приду,принесу генералам блюдоиз грубого Марсова мяса.И переделывать бомбы будув сочные ананасы.Пройду сквозь запутанность лабиринтовсорвать и отбросить решетки тюрьмы.И крысы рванутся из рук лаборантовк горлу творцов чумы.И не зло, а музейную ношу –супербомбы, язвы и туберкулез –принесу и небрежно брошупессимистам, мокрым от слез.
1960
СПРАВЕДЛИВОСТИ ОКРОВАВЛЕННЫЕ УСТА
1
Я, прошедший сквозь все века,предвидя итог лет,ночьюиз тайникавытаскиваю пистолет.
Я, пацифист-мятежник,который,мудр и красив, как Пророк,вдруг опускаю шторуи палец кладу на курок.
Кровавым гимнам горстьв дымной заре – скорей!
Все равно я безумный оленьсреди двуногих зверей.
Все равно в порнографии душистлела надежды звезда.
И пути все равно не ведуттуда,где так гениально дано:земле разбудить зерно,ростку темноту пробуравить,зеленые руки расправить,душистую выставить чашу,и алчную мудрость вашупросто и во плотив ягоду воплотить.
Но хватит играть в слова,в висок упирается ствол…И рухнула голована зеленый стол.
2
Окровавленный скальпель роняя на пол,
уже не в силах себя разогнуть,застынет врач вопросительным знаком,увидев огромное, во всю грудь – сердце.
Собой овладев на мгновение,вдругвыдавит он: “А легкие где ж?Сердце!И лишь лепестками вокруг –бледные личики мертвых надежд…”
Это было последнее тело – квартира,где жило сердце,щедро увенчанноеизвечною жаждой несчастного мираутверждения надежд человечества.
Мир обречен! К бездыханному телуявитесь выи уставитесь тупо.Но что же вы будете делатьс собственным трупом?!
Рвать, бесноваться, смеятьсяилирыдать, к погребенью готовясь.Интересно, в какой могилевы зароете вашу совесть?И нечего траурный марш
трубить, сомкнувшись черным кольцом.Я поднимаюсь,
меня не убитьни подлостью, ни свинцом.
Зло в этом мире давно зачем-то,но слушайте совесть и верьте ей –законами духа и тела начертаномне в этой жизни бессмертие.Просто я вас забавляю словами.Измученный насмерть, я просто усталнести в себеразбитые вамисправедливости окровавленные уста.
3
Отныне истиной будет:законы добра поправ,победитель всегда неправ,и его непременно осудят.
Ваша сила смертельно опасна,ваши мысли преступно хитрят,вы друг друга кусаете зря,истощая себя ежечасно.На лысине площади нет ни травинки,в черепе кружат слепни идей,и волчьих ягод кровинкисочатся из тела людей.
4
Твоя борьба,твое сраженье,твое преступное участьеобречено на пораженье,на катастрофу,на несчастье.
Я жгу знамена,я меняювоззванья, марши и мятежностьна золото и зелень мая,на человеческую нежность.
В обитель ливней и лучейя рвусь сквозь мертвый пласт гудрона.И жизнь,и плод,и ключ ключей –моя зеленая корона.
Да-да, все так,но не в пустынюсмиренным иноком уйду –я буду здесьи здесь отнынеиную битву поведу.
Война – войне!Зови любить,разбить в мозгах замки оков,казармы зернами бомбитьи сеять стрелы васильков.
На этот бой меня веди,мой справедливый честный Бог,или зачем в моей грудиТы свой огонь зажег.
5 Будет день!
Города и заводызадохнутся от стали и стона.Развращенные ложью народывдруг увидят наши знамена.Купол неба с грохотом треснет,обнажив золотые вены,и ливнями наших песеннаполнится воздух мгновенно.
Станут сказки апостолов былью,вами попранные в гордыне.Они будут шрифтом извилиннапечатаны в каждом отныне.И как прежде, страстями объятый,будет мир неустанно искать…но только не в горле братальвиную долю куска.
ПОДСНЕЖНИК
Искренне,чисто,наивнои грубогрудь отдаю для душевно нищих.Вижу –ваши иссохшие губыищут.
1Гимны петь и славить – не могу.Я не лгу.Я к совести пришит.Все, что в сердце режети в мозгу,выплесну, рыдая, из души.Видите, как я нервозно и гордо(в каждой извилине – сила взрывчатки)вышел – всему человечествув мордубросить боль и перчатки.За то, что больной, оскорбленный и нищий,терпевший, терпевшийи даже уж через…ни камень, ни палку, ни бомбу не ищетразбить государственный череп.Что ж, осуждайте:“Анархия…Боли…”Чувствую: кровью мозги багровеют…Плюньте на атоми сделайте, что ли,что-нибудь там поновее.Чтоб все уничтожить,сжечь,растерзать.Пускай седовласые богиспустятся с неба и станут лизатьЗемли почерневшей ожоги.Идите,Идите,Те, кто разут, раздет и тощ.Идите, костями крепитесвою предвоенную мощь.
2 Стыдно смотреть.
Отслужив,отработав,скучные лица вдоль улиц наляпав,ходит спокойно толпа идиотовв черных и сереньких шляпах.Ибо смотрите,смотрите же,вот –плотное мясо поперло в ворота…Будто бы вдруг обожрался заводи начинается рвота.А завтра –кирпичные мрачные стеныснова раскроют железные пасти,и жадное горло голодной сиреныгород порвет на части.Больше не вынесу.Слышите,Вы?!Хватит!Сегодня же ночьювспыхнут безумства моей головыи… ваше спокойствие – в клочья.
3
День утомленный лег и размякв душных кирпичных гнездах.А вечер поспешно напяливал фрак,черный,в серебряных звездах.Ишь, разошелся,темнеети ну…зовет черноокую ночку.Тоже пижон,а такую лунузабыл разорвать на сорочку…Дневными делами измучен,город в постелях раскис…А яспокойствия складывал в кучуи каждое рвал на куски.Самое жирное плакало потом,потом запищало,как баба:“Пусти,утром хозяин пойдет на работу,уж он-то тебя не простит.Закон не позволит.Безумцу – проклятье.Преступные руки в железный браслет.А ночь отдавалась…расстегивал медленнобледный рассвет.Когда же, нежно обласкав,он обнажил ее жестоко,она лежала в облакахгубами алыми к востоку.
4
Сегодня день взбунтовавшейся мысли.Зрячие – просто,слепые – наощупьлезут,а цензоры в петлях повисли,собой украсив площадь.Бьют барабаны,фанфары трубят;и первая фраза гласила:Сегодня я сам объявляю себяновейшей общественной силой.Сегодня я новой отмычкой владею,чтобы открыть черепные крышки,где в серых извилинах будут идеивзрываться,как магния серые вспышки.Ножками кресел казенный деньбольше не выдержит тяжести балласта,где вечный чиновник,как черный тюльпан,лениво ворочает жирные ласты.Сюда –огрубевшие толпища люда,под взлет моего кумача!Я ваши сердца оперировать будусеребряной вспышкой луча.
5Да здравствует первый подснежник,презревший опасность и холод!Да здравствует Мир-Мятежник,вместивший и мысль и молот!
1959
protivpytok.org
Твардовский Александр Трифонович (1910-1971) Родился в семье кузнеца на Смоленщине, с детства приобщился к чтению, рано начал писать стихи. В первые дни Великой Отечественной войны был направлен в штаб Юго-Западного фронта, где ему предстояло работать во фронтовой газете «Красная Армия». Стихи А.Т. Твардовского о войне отличаются своей простотой и легкостью запоминания и восприятия.
Поэма «Василий Теркин» писалась Твардовским на протяжении всей войны и стала его самым известным произведением.
Война — жесточе нету слова...
Война — жесточе нету слова.Война — печальней нету слова.Война — святее нету словаВ тоске и славе этих лет.И на устах у нас иногоЕщё не может быть и нет.
1944 г.
***
Все в мире сущие награды Благословите светлый час! Отгрохотали эти годы, Что на земле застигли нас.
Еще теплы стволы орудий И кровь не всю впитал песок, Но мир настал. Вздохните люди, Переступив войны порог.. .
1945 г.
***
Под вражьим тяжким колесомСтонала мать-земля.И бомбы вспучив чернозем, Дырявили поля...
И были той земли сыройКрая обожжены.И кто-то первый был геройИ мученик войны
В крови, в пыли шептал без сил,Уже стонать на мог.Уже не жить просил,Воды один глоток
А где вода?И так умрет.К тому и привыкать...И это знала напередЕго старуха мать
***
Война, война. Любой из нас,Еще живых людей,Покуда жив, запомнил час,Когда узнал о ней.
И как бы ни была онаВ тот первый час мала,Пускай не ты - твоя женаВсе сразу поняла.
Ей по наследству мать ееУспела передатьВойны великое чутье,А той - другая мать..
***
Велика страна родная,Так раскинулась она,Что и впрямь - война инаяДля неё как не воина.
Но в любой глухой краине,Но в любой душе роднойСтолько сказано отнынеС этой, может, не войной.
Пусть прибитый той зимоюСлед ее травой пророс.И прибой залива моетКорни сосен и берез.
Пусть в этот край вернулись птицы,И пришло зверье в леса,И за старою границейДень обычный начался.
Там, в боях полубезвестных,В сосняке болот глухих,Смертью храбрых, смертью честныхПали многие их них.
1941
***
Пускай до последнего часа расплаты,До дня торжества — недалекого дня —И мне не дожить, как и многим ребятам,Что были нисколько не хуже меня.
Я долю свою по-солдатски приемлю,Ведь если бы смерть выбирать нам, друзья,То лучше, чем смерть за родимую землю,И выбрать нельзя.
1941
***
«Отцов и прадедов примета…»А. Твардовский.
Отцов и прадедов примета, —Как будто справдилась она:Таких хлебов, такого летаНе год, не два ждала война.Как частый бор, колосовыеШумели глухо над землей.Не пешеходы — верховыеВо ржи скрывались с головой.И были так густы и строгиХлеба, подавшись грудь на грудь,Что, по пословице, с дорогиУжу, казалось, не свернуть.И хлеба хлеб казался гуще,И было так, что год хлебовБыл годом клубней, землю рвущих,И годом трав в лугах и пущах.И годом ягод и грибов.Как будто все, что в почве было, —Ее добро, ее тепло —С великой щедростью и силойРостки наружу выносило,В листву; в ботву и колос шло.В свой полный цвет входило лето,Земля ломилась, всем полна…Отцов и прадедов примета, —Как будто справдилась она;Гром грянул — началась война…
***
Рассказ танкиста Александр Твардовский
Был трудный бой. Всё нынче, как спросонку,И только не могу себе простить:Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку,А как зовут, забыл его спросить.
Лет десяти-двенадцати. Бедовый,Из тех, что главарями у детей,Из тех, что в городишках прифронтовыхВстречают нас как дорогих гостей.
Машину обступают на стоянках,Таскать им воду вёдрами — не труд,Приносят мыло с полотенцем к танкуИ сливы недозрелые суют…
Шёл бой за улицу. Огонь врага был страшен,Мы прорывались к площади вперёд.А он гвоздит — не выглянуть из башен, —И чёрт его поймёт, откуда бьёт.
Тут угадай-ка, за каким домишкойОн примостился, — столько всяких дыр,И вдруг к машине подбежал парнишка:— Товарищ командир, товарищ командир!
Я знаю, где их пушка. Я разведал…Я подползал, они вон там, в саду…— Да где же, где?.. — А дайте я поедуНа танке с вами. Прямо приведу.
Что ж, бой не ждёт. — Влезай сюда, дружище! —И вот мы катим к месту вчетвером.Стоит парнишка — мины, пули свищут,И только рубашонка пузырём.
Подъехали. — Вот здесь. — И с разворотаЗаходим в тыл и полный газ даём.И эту пушку, заодно с расчётом,Мы вмяли в рыхлый, жирный чернозём.
Я вытер пот. Душила гарь и копоть:От дома к дому шёл большой пожар.И, помню, я сказал: — Спасибо, хлопец! —И руку, как товарищу, пожал…
Был трудный бой. Всё нынче, как спросонку,И только не могу себе простить:Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку,Но как зовут, забыл его спросить.
***
Я знаю, никакой моей вины...
Я знаю, никакой моей виныВ том, что другие не пришли с войны, В то, что они - кто старше, кто моложе - Остались там, и не о том же речь, Что я их мог, но не сумел сберечь,- Речь не о том, но все же, все же, все же...
***
В пилотке мальчик босоногий... Александр Твардовский
В пилотке мальчик босоногийС худым заплечным узелкомПривал устроил на дороге,Чтоб закусить сухим пайком.
Горбушка хлеба, две картошки -Всему суровый вес и счет.И, как большой, с ладони крошкиС великой бережностью - в рот.
Стремглав попутные машиныПроносят пыльные борта.Глядит, задумался мужчина.- Сынок, должно быть сирота?
И на лице, в глазах, похоже,-Досады давнишняя тень.Любой и каждый все про то же,И как им спрашивать не лень.
В лицо тебе серьезно глядя,Еще он медлит рот открыть.- Ну, сирота.- И тотчас:- Дядя,Ты лучше дал бы докурить.
1943
***
Когда пройдешь путем колонн...
Когда пройдешь путем колонн В жару, и в дождь, и в снег, Тогда поймешь, Как сладок сон, Как радостен ночлег.
Когда путем войны пройдешь, Еще поймешь порой, Как хлеб хорош И как хорош Глоток воды сырой.
Когда пройдешь таким путем Не день, не два, солдат, Еще поймешь, Как дорог дом, Как отчий угол свят.
Когда - науку всех наук - В бою постигнешь бой,- Еще поймешь, Как дорог друг, Как дорог каждый свой -
И про отвагу, долг и честь Не будешь зря твердить. Они в тебе, Какой ты есть, Каким лишь можешь быть.
Таким, с которым, коль дружить И дружбы не терять, Как говорится, Можно жить И можно умирать.
1943
***
Зачем рассказывать о том...
Зачем рассказывать о том Солдату на войне, Какой был сад, какой был дом В родимой стороне? Зачем? Иные говорят, Что нынче, за войной, Он позабыл давно, солдат, Семью и дом родной; Он ко всему давно привык, Войною научен, Он и тому, что он в живых, Не верит нипочем. Не знает он, иной боец, Второй и третий год: Женатый он или вдовец, И писем зря не ждет... Так о солдате говорят. И сам порой он врет: Мол, для чего смотреть назад, Когда идешь вперед? Зачем рассказывать о том, Зачем бередить нас, Какой был сад, какой был дом. Зачем? Затем как раз, Что человеку на войне, Как будто назло ей, Тот дом и сад вдвойне, втройне Дороже и милей. И чем бездомней на земле Солдата тяжкий быт, Тем крепче память о семье И доме он хранит. Забудь отца, забудь он мать, Жену свою, детей, Ему тогда и воевать И умирать трудней. Живем, не по миру идем, Есть что хранить, любить. Есть, где-то есть иль был наш дом, А нет — так должен быть!
1943
***
Перед войной
Перед войной, как будто в знак беды,Чтоб легче не была, явившись в новости,Морозами неслыханной суровостиПожгло и уничтожило сады.
И тяжко было сердцу удрученномуСредь буйной видеть зелени инойТорчащие по-зимнему, по-черномуДеревья, что не ожили весной.
Под их корой, как у бревна отхлупшею,Виднелся мертвенный коричневый нагар.И повсеместно избранные, лучшиеПостиг деревья гибельный удар…
Прошли года. Деревья умерщвленныеС нежданной силой ожили опять,Живые ветки выдали, зеленые…
Прошла война. А ты все плачешь, мать.
Для Твардовского «Книга про бойца» была самым серьезным личным вкладом в общее дело - в Победу над смертельной опасностью фашизма: «Каково бы ни было ее собственно литературное значение, для меня она была истинным счастьем. Она мне дала ощущение законности места художника в великой борьбе народа, ощущение очевидной полезности моего труда, чувство полной свободы обращения со стихом и словом в естественно сложившейся непринужденной форме изложения. «Теркин» был для меня во взаимоотношениях писателя со своим читателем моей лирикой, моей публицистикой, песней и поучением, анекдотом и присказкой, разговором по душам и репликой к случаю».
Переправа (Отрывок из поэмы Василий Теркин)Твардовский А.Т.
Переправа, переправа!Берег левый, берег правый,Снег шершавый, кромка льда…
Кому память, кому слава,Кому тёмная вода, —Ни приметы, ни следа.
Ночью, первым из колонны,Обломав у края лёд,Погрузился на понтоныПервый взвод.Погрузился, оттолкнулсяИ пошёл. Второй за ним.Приготовился, пригнулсяТретий следом за вторым.
Как плоты, пошли понтоны,Громыхнул один, другойБасовы́м, железным тоном,Точно крыша под ногой.
И плывут бойцы куда-то,Притаив штыки в тени.И совсем свои ребятаСразу — будто не они,
Сразу будто не похожиНа своих, на тех ребят:Как-то все́ дружней и строже,Как-то все́ тебе дорожеИ родней, чем час назад.
Поглядеть — и впрямь — ребята!Как, по правде, желторот,Холостой ли он, женатый,Этот стриженый народ.
Но уже идут ребята,На войне живут бойцы,Как когда-нибудь в двадцатомИх товарищи — отцы.
Тем путём идут суровым,Что и двести лет назадПроходил с ружьём кремнёвымРусский труженик-солдат.
Мимо их висков вихрастых,Возле их мальчишьих глазСмерть в бою свистела частоИ минёт ли в этот раз?
Налегли, гребут, потея,Управляются с шестом.А вода ревёт правее —Под подорванным мостом.
Вот уже́ на серединеИх относит и кружи́т…А вода ревёт в теснине,Жухлый лёд в куски кроши́т,Меж погну́тых балок фермыБьётся в пене и в пыли́…
А уж первый взвод, наверно,Достаёт шестом земли́.
Позади шумит протока,И кругом — чужая ночь.И уже он так далёко,Что ни крикнуть, ни помочь.
И чернеет там зубча́тый,За холодною чертой,Неподступный, непочатыйЛес над чёрною водой.
Переправа, переправа!Берег правый, как стена…
Этой но́чи след кровавыйВ море вынесла волна.
Было так: из тьмы глубокой,Огненный взметнув клинок,Луч прожектора протокуПересёк наискосок.
И столбом поставил водуВдруг снаряд. Понтоны — в ряд.Густо было там народу —Наших стриженых ребят…[И не все успели сходуПовернуть, отплыть назад.]
И увиделось впервые,Не забудется оно:Люди тёплые, живыеШли на дно, на дно, на дно…
Под огнём неразбериха —Где свои, где кто, где связь?
Только вскоре стало тихо, —Переправа сорвалась.
И покамест неизвестно,Кто там робкий, кто герой,Кто там парень расчудесный,А наверно, был такой.
Переправа, переправа…Темень, холод. Ночь как год.
Но вцепился в берег правый,Та́м остался первый взвод.
И о нём молчат ребятаВ боевом родном кругу,Словно в чём-то виноваты,Кто на левом берегу.
Не видать конца ночлегу.За ночь грудою взяласьПополам со льдом и снегомПеремешанная грязь.
И усталая с похода,Что б там ни было, — жива,Дремлет, скорчившись, пехота,Сунув руки в рукава.
Дремлет, скорчившись, пехота,И в лесу, в ночи́ глухойСапогами па́хнет, по́том,Мёрзлой хво́ей и махрой.
Чутко дышит берег этотВместе с теми, что на томПод обрывом ждут рассвета,Греют землю животом, —Ждут рассвета, ждут подмоги,Духом падать не хотят.
Ночь проходит, нет дорогиНи вперёд и ни назад…
А быть может, там с полно́чиПороши́т снежок им в очи,И уже давноОн не тает в их глазницахИ пыльцой лежит на лицах —Мёртвым всё равно.
Стужи, холода не слышат,Смерть за смертью не страшна,Хоть ещё паёк им пишетПервой роты старшина.
Старшина паёк им пишет,А по почте полевойНе быстрей идут, не тишеПисьма старые домой,
Что ещё ребята самиНа привале при огнеГде-нибудь в лесу писалиДруг у друга на спине…
Из Рязани, из Казани,Из Сибири, из Москвы —Спят бойцы.Своё сказалиИ уже навек правы́.
И тверда́, как камень, груда,Где застыли их следы…
Может — так, а может — чудо?Хоть бы знак какой оттуда,И беда б за полбеды.
До́лги ночи, жёстки зо́риВ ноябре — к зиме седой.
Два бойца сидят в дозореНад холодною водой.
То ли снится, то ли мнится,Показалось что невесть,То ли иней на ресницах,То ли вправду что-то есть?
Видят — маленькая точкаПоказалась вдалеке:То ли чурка, то ли бочкаПроплывает по реке?
— Нет, не чурка и не бочка —Просто глазу маята.— Не пловец ли одиночка?— Шутишь, брат. Вода не та!Да, вода… Помыслить страшно.Даже рыбам холодна́.— Не из наших ли вчерашнихПоднялся́ какой со дна?..
Оба разом присмирели.И сказал один боец:— Нет, он выплыл бы в шинели,С полной выкладкой, мертвец.
Оба здорово продрогли,Как бы ни́ было, — впервой.
Подошёл сержант с биноклем.Присмотрелся: нет, живой.— Нет, живой. Без гимнастёрки.— А не фриц? Не к нам ли в тыл?— Нет. А может, это Тёркин? —Кто-то робко пошутил.
— Стой, ребята, не соваться,Толку нет спускать понтон.— Разрешите попытаться?— Что пытаться!— Братцы, — он!
И, у за́берегов коркуЛедяную обломав,Он как он, Василий Тёркин,Встал живой, — добрался вплавь.
Гладкий, голый, как из бани,Встал, шатаясь тяжело.Ни зубами, ни губамиНе работает — свело.
Подхватили, обвязали,Дали валенки с ноги.Пригрозили, приказали —Можешь, нет ли, а беги.
Под горой, в штабной избушке,Парня тотчас на кроватьПоложили для просушки,Стали спиртом растирать.
Растирали, растирали…Вдруг он молвит, как во сне:— Доктор, доктор, а нельзя лиИзнутри погреться мне,Чтоб не всё на кожу тратить?
Дали стопку — начал жить,Приподнялся на кровати:— Разрешите доложить.Взвод на правом берегуЖив-здоров назло врагу!Лейтенант всего лишь проситОгоньку туда подбросить.А уж следом за огнёмВстанем, ноги разомнём.Что там есть, перекалечим,Переправу обезпечим…
Доложил по форме, словноТо́тчас плыть ему назад.
— Молодец! — сказал полковник. —Молодец! Спасибо, брат.
И с улыбкою неробкойГоворит тогда боец:— А ещё нельзя ли стопку,Потому как молодец?
Посмотрел полковник строго,Покосился на бойца.— Молодец, а будет много —Сразу две.— Так два ж конца…
Переправа, переправа!Пушки бьют в кромешной мгле.
Бой идёт святой и правый.Смертный бой не ради славы,Ради жизни на земле.
1942
***
У СЛАВНОЙ МОГИЛЫ
Нам памятна каждая пядь И каждая наша примета Земли, где пришлось отступать В пыли сорок первого лета.
Но эта опушка борка Особою памятью свята: Мы здесь командира полка В бою хоронили когда-то.
Мы здесь для героя отца, Меняясь по-двое, спешили Готовый окопчик бойца Устроить поглубже, пошире.
В бою — как в бою. Под огнем Копали, лопатой саперной В песке рассекая с трудом Сосновые желтые корни.
И в желтой могиле на дне Мы хвои зеленой постлали, Чтоб спал он, как спят на войне В лесу на коротком привале.
Прости, оставайся, родной!.. И целых и долгих два года Под этой смоленской сосной Своих ожидал ты с восхода.
И ты не посетуй на нас, Что мы твоей славной могиле И в этот, и в радостный час Не много минут посвятили.
Торжествен, но краток и строг Салют наш и воинский рапорт. Тогда мы ушли на восток, Теперь мы уходим на запад.
Над этой могилой скорбя, Склоняем мы с гордостью знамя: Тогда оставляли тебя,А нынче, родимый, ты с нами.
1943
***
Зима на фронте
Посеребрив щиты орудий, Штыки, постромки, провода, Идет зима по мерзлой груде, — Кому — зима, кому — беда. По фронтовым идет дорогам, Рядит войска в единый цвет. И то, что русскому — подмога, То немцу — нет!
Шуршит поземка, ветер резок, Мороз в новинку, что огонь. Особо зол вблизи железа — Гляди, без варежки не тронь. Зима всем ровно пригрозила, Ее закон для всех один. Но то, что русскому — под силу, То немцу — блин!
Зима под небом необжитым Его застала на пути. И от нее одна защита — Земля, — вгрызайся и сиди. И рукавичкой в рукавичку Стучи — как вылез за порог... Да, то, что русскому в привычку, То немцу — ох!..
Морозы русскому знакомы, Зимует он в родных местах, Он — у себя, он, русский, — дома, А дома лучше, чем в «гостях». Мы с детства любим наши зимы, Мороз силен — денек хорош. Итак: что русскому терпимо, То немцу — нож!
Дыши, фашист, морозным паром, Дрожи среди глухих полян. Еще в тылу тебя пожаром Прогреет русский партизан. Учись в снегах сыпучих ползать, Боясь чужих, враждебных стен, И знай: что русскому на пользу, То немцу — хрен!
Все ближе, ближе срок расправы, Сжимай оружие, боец. Безумный враг, бандит кровавый У нас в снегах найдет конец. И прозвучит урок суровый В веках — потомкам помнить чтоб, Урок: что русскому здорово, То немцу — гроб!
1941
Смотрите также:
ucthat-v-skole.ru
|
|
|
|
|
|
