Листья в поле пожелтели,И кружатся и летят;Лишь в бору поникши елиЗелень мрачную хранят.Под нависшею скалою,Уж не любит, меж цветов,
Пахарь отдыхать пороюОт полуденных трудов.Зверь, отважный, поневолеСкрыться где-нибудь спешит.Ночью месяц тускл, и полеСквозь туман лишь серебрит.
Стихотворение написано М.Ю.Лермонтовым в 1828 году, когда ему было 14 лет. В то время юный поэт периодически обращался к теме родной природы. Вдохновение к нему приходило, когда он бывал в родовом имении под Москвой, в перерывах между учебой в пансионе. Поэт в ту пору испытывал глубокие переживания из-за невозможности общаться с отцом, и его душевное состояние влияло на восприятие мира: его часто посещало чувство раздражения, разочарования в людях, бессмысленности жизни. И все это отражалось в его творчестве.
Стихотворение «Осень» не имеет посвящения конкретному человеку, оно отражает душевный настрой Лермонтова.
Осень не была любимым временем года Михаила Юрьевича. Будучи очень наблюдательным, он видел в ней не только прелесть и очарование, но замечал и невеселые признаки увядания. Темная и сырая осень привлекает поэта гораздо сильнее, чем золото опадающих листьев:Ели – «поникшие»Зелень этих елей –«мрачная»Месяц – «тусклый»Даже скала – и та «нависшая», как будто таЯщая в себе угрозу обрушения
Лирический герой произведения – сам автор. Именно его наблюдения и становятся темой произведения. Он видит не только унылые краски окружающей природы, но замечает, что жизнь постепенно замирает, людям и зверям больше не комфортно быть на природе: пахарю уже не хочется «отдыхать меж цветов», устав «от полуденных трудов», а дикий зверь, мелькнувший среди редеющего леса, «скрыться где-нибудь спешит».
Лирическое стихотворение не наполнено радостью и восторгом, как в стихотворениях Пушкина; оно довольно мрачно, в нем больше подчеркнуты темные стороны этого времени года, за которым неизбежно наступит холодная зима. Легки лишь первые две строки («Листья в поле пожелтели, И кружатся и летят»). Может быть, они нужны здесь для контраста.
Стихотворение написано четырехстопным хореем, рифма перекрестная.
Читается стих легко, словно на одном дыхании.
Определяющими здесь являются слова: «поникли», «мрачную», «не любит», «скрыться», «тускл». Именно они создают грустный эмоциональный фон стихотворения, передают ощущение какой-то потери, которую поэт не называет.
so-chinenie.ru
Листья в поле пожелтели,
И кружатся и летят;
Лишь в бору поникши ели
Зелень мрачную хранят.
Под нависшею скалою,
Уж не любит, меж цветов,
Пахарь отдыхать порою
От полуденных трудов.
Зверь, отважный, поневоле
Скрыться где-нибудь спешит.
Ночью месяц тускл, и поле
Сквозь туман лишь серебрит.
Стихотворение написано М.Ю.Лермонтовым в 1828 году, когда ему было 14 лет. В то время юный поэт периодически обращался к теме родной природы. Вдохновение к нему приходило, когда он бывал в родовом имении под Москвой, в перерывах между учебой в пансионе. Поэт в ту пору испытывал глубокие переживания из-за невозможности общаться с отцом, и его душевное состояние влияло на восприятие мира: его часто посещало чувство раздражения, разочарования в людях, бессмысленности жизни. И все это отражалось в его творчестве.
Стихотворение «Осень» не имеет посвящения конкретному человеку, оно отражает душевный настрой Лермонтова.
Осень не была любимым временем года Михаила Юрьевича. Будучи очень наблюдательным, он видел в ней не только прелесть и очарование, но замечал и невеселые признаки увядания. Темная и сырая осень привлекает поэта гораздо сильнее, чем золото опадающих листьев:
Зелень этих елей –«мрачная»
Даже скала – и та «нависшая», как будто таЯщая в себе угрозу обрушения
Лирический герой произведения – сам автор. Именно его наблюдения и становятся темой произведения. Он видит не только унылые краски окружающей природы, но замечает, что жизнь постепенно замирает, людям и зверям больше не комфортно быть на природе: пахарю уже не хочется «отдыхать меж цветов», устав «от полуденных трудов», а дикий зверь, мелькнувший среди редеющего леса, «скрыться где-нибудь спешит».
Лирическое стихотворение не наполнено радостью и восторгом, как в стихотворениях Пушкина; оно довольно мрачно, в нем больше подчеркнуты темные стороны этого времени года, за которым неизбежно наступит холодная зима. Легки лишь первые две строки («Листья в поле пожелтели, И кружатся и летят»). Может быть, они нужны здесь для контраста.
Стихотворение написано четырехстопным хореем, рифма перекрестная.
Читается стих легко, словно на одном дыхании.
Определяющими здесь являются слова: «поникли», «мрачную», «не любит», «скрыться», «тускл». Именно они создают грустный эмоциональный фон стихотворения, передают ощущение какой-то потери, которую поэт не называет.
rus-poetry.ru
Листья в поле пожелтели,
И кружатся и летят;
Лишь в бору поникши ели
Зелень мрачную хранят.
Под нависшею скалою,
Уж не любит, меж цветов,
Пахарь отдыхать порою
От полуденных трудов.
Зверь, отважный, поневоле
Скрыться где-нибудь спешит.
Ночью месяц тускл, и поле
Сквозь туман лишь серебрит.
Октябрь уж наступил — уж роща отряхает
Последние листы с нагих своих ветвей;
Дохнул осенний хлад — дорога промерзает.
Журча ещё бежит за мельницу ручей,
Но пруд уже застыл; сосед мой поспешает
В отъезжие поля с охотою своей,
И страждут озими от бешеной забавы,
И будит лай собак уснувшие дубравы.
Теперь моя пора: я не люблю весны;
Скучна мне оттепель;
вонь, грязь — весной я болен;
Кровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены.
Суровою зимой я более доволен,
Люблю её снега; в присутствии луны
Как лёгкий бег саней с подругой быстр и волен,
Когда под соболем, согрета и свежа,
Она вам руку жмёт, пылая и дрожа!
Как весело, обув железом острым ноги,
Скользить по зеркалу стоячих, ровных рек!
А зимних праздников блестящие тревоги.
Но надо знать и честь; полгода снег да снег,
Ведь это наконец и жителю берлоги,
Медведю, надоест. Нельзя же целый век
Кататься нам в санях с Армидами младыми
Иль киснуть у печей за стёклами двойными.
Ох, лето красное! любил бы я тебя,
Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи.
Ты, все душевные способности губя,
Нас мучишь; как поля, мы страждем от засухи;
Лишь как бы напоить да освежить себя —
Иной в нас мысли нет, и жаль зимы старухи,
И, проводив её блинами и вином,
Поминки ей творим мороженым и льдом.
Дни поздней осени бранят обыкновенно,
Но мне она мила, читатель дорогой,
Красою тихою, блистающей смиренно.
Так нелюбимое дитя в семье родной
К себе меня влечёт. Сказать вам откровенно,
Из годовых времён я рад лишь ей одной,
В ней много доброго; любовник не тщеславный,
Я нечто в ней нашёл мечтою своенравной.
Как это объяснить? Мне нравится она,
Как, вероятно, вам чахоточная дева
Порою нравится. На смерть осуждена,
Бедняжка клонится без ропота, без гнева.
Улыбка на устах увянувших видна;
Могильной пропасти она не слышит зева;
Играет на лице ещё багровый цвет.
Она жива ещё сегодня, завтра нет.
Унылая пора! очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса —
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса,
В их сенях ветра шум и свежее дыханье,
И мглой волнистою покрыты небеса,
И редкий солнца луч, и первые морозы,
И отдалённые седой зимы угрозы.
И с каждой осенью я расцветаю вновь;
Здоровью моему полезен русской холод;
К привычкам бытия вновь чувствую любовь:
Чредой слетает сон, чредой находит голод;
Легко и радостно играет в сердце кровь,
Желания кипят — я снова счастлив, молод,
Я снова жизни полн — таков мой организм
(Извольте мне простить ненужный прозаизм).
Ведут ко мне коня; в раздолии открытом,
Махая гривою, он всадника несёт,
И звонко под его блистающим копытом
Звенит промёрзлый дол и трескается лёд.
Но гаснет краткий день, и в камельке забытом
Огонь опять горит — то яркий свет лиёт,
То тлеет медленно — а я пред ним читаю
Иль думы долгие в душе моей питаю.
И забываю мир — ив сладкой тишине
Я сладко усыплён моим воображеньем,
И пробуждается поэзия во мне:
Душа стесняется лирическим волненьем,
Трепещет и звучит, и ищет, как во сне,
Излиться наконец свободным проявленьем —
И тут ко мне идёт незримый рой гостей,
Знакомцы давние, плоды мечты моей.
И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы лёгкие навстречу им бегут,
И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,
Минута — и стихи свободно потекут.
Так дремлет недвижим корабль в недвижной влаге,
Но чу! — матросы вдруг кидаются, ползут
Вверх, вниз — и паруса надулись, ветра полны;
Громада двинулась и рассекает волны.
Плывёт. Куда ж нам плыть.
Всё грачи летали
Да, как сеть, мелькали
Вон над той горой.
С вечера всё спится,
Лист сухой валится,
Ночью ветер злится
Да стучит в окно.
Лучше б снег да вьюгу
Встретить грудью рад!
Словно как с испугу
Раскричавшись, к югу
Тяжело — хоть плачь!
Смотришь — через поле
Прыгает, как мяч.
Уж небо осенью дышало,
Уж реже солнышко блистало,
Короче становился день,
Лесов таинственная сень
С печальным шумом обнажалась,
Ложился на поля туман,
Гусей крикливых караван
Тянулся к югу: приближалась
Довольно скучная пора;
Стоял ноябрь уж у двора.
И вот сентябрь! замедля свой восход,
Сияньем хладным солнце блещет,
И луч его в зерцале зыбком вод
Неверным золотом трепещет.
Седая мгла виётся вкруг холмов;
Росой затоплены равнины;
Желтеет сень кудрявая дубов,
И красен круглый лист осины;
Умолкли птиц живые голоса,
Безмолвен лес, беззвучны небеса!
И вот сентябрь! и вечер года к нам
Подходит. На поля и горы
Уже мороз бросает по утрам
Свои сребристые узоры.
Пробудится ненастливый Эол;
Пред ним помчится прах летучий,
Качаяся, завоет роща; дол
Покроет лист её падучий,
И набегут на небо облака,
И, потемнев, запенится река.
Прощай, прощай, сияние небес!
Прощай, прощай, краса природы!
Волшебного шептанья полный лес,
Весёлый сон минутных летних нег!
Вот эхо в рощах обнажённых
Секирою тревожит дровосек,
И скоро, снегом убелённых,
Своих дубров и холмов зимний вид
Застылый ток туманно отразит.
А между тем досужий селянин
Плод годовых трудов сбирает;
Сметав в стога скошённый злак долин,
С серпом он в поле поспешает.
Гуляет серп. На сжатых бороздах
Снопы стоят в копнах блестящих
Иль тянутся вдоль жнивы на возах,
Под тяжкой ношею скрыпящих,
И хлебных скирд золотоверхий град
Подъемлется кругом крестьянских хат.
Дни сельского, святого торжества!
Овины весело дымятся,
И цеп стучит, и с шумом жернова
Ожившей мельницы крутятся.
Иди, зима! на строги дни себе
Припас оратай много блага:
Отрадное тепло в его избе,
Хлеб-соль и пенистая брага;
С семьёй своей вкусит он без забот,
Своих трудов благословенный плод!
А ты, когда вступаешь в осень дней,
Оратай жизненного поля,
И пред тобой во благостыне всей
Является земная доля;
Когда тебе житейские бразды,
Труд бытия вознаграждая,
Готовятся подать свои плоды
И спеет жатва дорогая,
И в зёрнах дум её сбираешь ты,
Судеб людских достигнув полноты;
Ты так же ли, как земледел, богат?
И ты, как он, с надеждой сеял;
И так, как он, о дальнем дне наград
Сны позлащённые лелеял.
Любуйся же, гордись восставшим им!
Считай свои приобретенья.
Увы! к мечтам, страстям, трудам мирским
Тобой скопленные презренья,
Язвительный, неотразимый стыд
Души твоей обманов и обид!
Твой день взошёл, и для тебя ясна
Вся дерзость юных легковерий;
Испытана тобою глубина
Людских безумств и лицемерий.
Ты, некогда всех увлечений друг,
Сочувствий пламенный искатель,
Блистательных туманов царь — и вдруг
Бесплодных дебрей созерцатель,
Один с тоской, которой смертный стон
Едва твоей гордыней задушён.
Но если бы негодованья крик,
Но если б вопль тоски великой
Из глубины сердечныя возник
Вполне торжественный и дикой,
Костями бы среди своих забав
Содроглась ветреная младость,
Играющий младенец, зарыдав,
Игрушку б выронил, и радость
Покинула б чело его навек,
И заживо б в нём умер человек!
Зови ж теперь на праздник честный мир!
Спеши, хозяин тароватый!
Проси, сажай гостей своих за пир
Что лакомству пророчит он утех!
Каким разнообразьем брашен
Блистает он. Но вкус один во всех
И, как могила, людям страшен:
Садись один и тризну соверши
По радостям земным твоей души!
Какое же потом в груди твоей
Ни водворится озаренье,
Чем дум и чувств ни разрешится в ней
Пусть в торжестве насмешливом своём
Ум бесполезный сердца трепет
Угомонит, и тщетных жалоб в нём
Удушит запоздалый лепет
И примешь ты, как лучший жизни клад,
Дар опыта, мертвящий душу хлад.
Иль, отряхнув видения земли
Порывом скорби животворной,
Её предел завидя невдали,
Цветущий брег за мглою чёрной,
Возмездий край, благовестящим снам
Доверясь чувством обновлённым,
И бытия мятежным голосам
В великом гимне примирённым,
Внимающий, как арфам, коих строй
Превыспренний не понят был тобой;
Пред промыслом оправданным ты ниц
Падёшь с признательным смиреньем,
С надеждою, не видящей границ,
И утолённым разуменьем, —
Знай, внутренней своей вовеки ты
Не передашь земному звуку
И лёгких чад житейской суеты
Не посвятишь в свою науку;
Знай, горняя иль дольная, она
Нам на земле не для земли дана.
Вот буйственно несётся ураган,
И лес подъемлет говор шумный,
И пенится, и ходит океан,
И в берег бьёт волной безумной;
Так иногда толпы ленивый ум
Из усыпления выводит
Глас, пошлый глас, вещатель общих дум,
И звучный отзыв в ней находит,
Но не найдёт отзыва тот глагол,
Что страстное земное перешёл.
Пускай, приняв неправильный полёт
И вспять стези не обретая,
Звезда небес в бездонность утечёт;
Пусть заменит её другая;
Не явствует земле ущерб одной,
Не поражает ухо мира
Падения её далёкий вой,
Равно как в высотах эфира
Её сестры новорождённый свет
И небесам восторженный привет!
Зима идёт, и тощая земля
В широких лысинах бессилья;
И радостно блиставшие поля
Златыми класами обилья;
Со смертью жизнь, богатство с нищетой,
Все образы годины бывшей
Сравняются под снежной пеленой,
Однообразно их покрывшей, —
Перед тобой таков отныне свет,
Но в нём тебе грядущей жатвы нет!
Нет комментариев. Ваш будет первым!
Все авторские права на материалы принадлежат их законным авторам.
Использование материалов допустимо только с письменного разрешения администрации сайта
rus-poetry.ru
|
|
|
|
|
|
