Нет, право, эта жизнь скучна, Как небо серое, бесцветна, Тоской сжимает грудь она И желчь вливает неприметно; И как-то смотрится кругом На все сердитей понемногу, И что-то ничему потом Уже не верится — ей-богу!
Notes: Augenblick — Мгновение (нем.).
Н.П.Огарев. Избранное. Москва: Художественная литература, 1977.
Зимой люблю я встать поутру рано, Когда еще все тихо, как в ночи, Деревня спит, и снежная поляна Морозом дышит, звездные лучи Горят и гаснут в ранней мгле тумана. Один, при дружном трепете свечи Любимый труд уже свершать готовый — Я бодр и свеж и жажду мысли новой. Передо мной знакомые преданья, Где собран опыт трудный долгих лет И разума пытливые гаданья... Спокойно шлю им утренний привет И в тишине, исполненный вниманья, Я слушаю, ловя летучий след, Биенье жизни от начала века И новый мир творю для человека. Но гонит день туманы ночи сонной, Проснулся гул — подобие волне, Зовет звонок к работе обыденной. И все, что мог создать я в тишине, Развеет дико день неугомонный... И в жизни вновь звучит уныло мне Одно и то же непрерывной цепью, Как ветра шум над бесконечной степью. А ввечеру, всех дел окончив смету, Засядем мы, мой друг, пред камельком: Нам принесут печальную газету, И грустно мы все новости прочтем И ничего по целу белу свету Отрадного ни капли не найдем, И молча мы пожмем друг другу руку, Чтоб выразить любовь, и скорбь, и скуку.
Notes: Aurora musae amica — Заря — подруга муз (лат. поговорка).
Н.П.Огарев. Избранное. Москва: Художественная литература, 1977.
За днями идут дни, идет за годом год - С вопросом на устах, в сомнении печальном Слежу я робко их однообразный ход. И будто где-то я затерян в море дальнем - Все тот же гул, все тот же плеск валов Без смысла, без конца, не видно берегов; Иль будто грежу я во сне без пробужденья, И длинный ряд бесов мятется предо мной: Фигуры дикие, тяжелого томленья И злобы полные, враждуя меж собой, В безвыходной и бесконечной схватке Волнуются, кричат и гибнут в беспорядке. И так за годом год идет, за веком век, И дышит произвол, и гибнет человек.
Notes: Die Geschichte - история (нем.)
Русские поэты. Антология в четырех томах. Москва: Детская литература, 1968.
Я том моих стихотворений Вчера случайно развернул, И, весь исполненный волнений, Я до рассвета не заснул. Вся жизнь моя передо мною Из мертвых грустной чередою Вставала тихо день за днем, С ее сердечной теплотою, С ее сомненьем и тоскою, С ее безумством и стыдом. И я нашел такие строки,— В то время писанные мной, Когда не раз бледнели щеки Под безотрадною слезой: «Прощай! На жизнь, быть может, взглянем Еще с улыбкой мы не раз, И с миром оба да помянем Друг друга мы в последний час». Мне сердце ужасом сковало: Каи все прошло! Как все пропало! Как все так выдохлось давно! И стало ясно мне одно, Что без любви иль горькой пени, Как промелькнувшую волну, Я просто вовсе бедной тени В последний час не помяну.
Notes: Exil — изгнание (франц.).
Н.П.Огарев. Избранное. Москва: Художественная литература, 1977.
Н.П.Огарев. Избранное. Москва: Художественная литература, 1977.
Как пуст мой деревенский дом, Угрюмый и высокий! Какую ночь провел я в нем Бессонно, одинокий! Уж были сумраком давно Окрестности одеты, Луна светила сквозь окно На старые портреты; А я задумчивой стопой Ходил по звонкой зале, Да тень еще моя со мной - Мы двое лишь не спали. Деревья темные в саду Качали все ветвями, Впросонках гуси на пруду Кричали над волнами, И мельница, грозя, крылом Мне издали махала, И церковь белая с крестом, Как призрак, восставала. Я ждал - знакомых мертвецов Не встанут ли вдруг кости, С портретных рам, из тьмы углов Не явятся ли в гости?.. И страшен был пустой мне дом, Где шаг мой раздавался, И робко я внимал кругом, И робко озирался. Тоска и страх сжимали грудь Среди бессонной ночи, И вовсе я не мог сомкнуть Встревоженные очи.
Notes: Стихотворение вызвало полемику между С. П. Шевыревым, назвавшим «Nocturno» «одной из тех не дюжинных, а сотенных пиес, которые как ежемесячные эфемериды рождаются и умирают в журналах в первый день появления книжек» («Москвитянин», 1843, No. 6, «Критика», с.514), и Белинским, считавшим стихотворение «прекрасным» (В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., т. VII, с. 628).
Н.П.Огарев. Избранное. Москва: Художественная литература, 1977.
Песнь моя летит с мольбою Тихо в час ночной. В рощу легкою стопою Ты приди, друг мой. При луне шумят уныло Листья в поздний час, И никто, о друг мой милый, Не услышит нас. Слышишь, в роще зазвучали Песни соловья, Звуки их полны печали, Молят за меня. В них понятно все томленье, Вся тоска любви, И наводят умиленье На душу они, Дай же доступ их призванью Ты душе своей И на тайное свиданье Ты приди скорей!
Notes: Впервые опубликовано в составе повести И. И. Панаева «Актеон». Перевод стихотворения немецкого поэта Л. Рельштаба (1779—1860) «Leise flehen meine Lieder durch die Nacht zu dir», положенного на музыку Шубертом. Огарев считал свое произведение связанным в гораздо большей мере с музыкальной интерпретацией, чем с поэтическим оригиналом.
Н.П.Огарев. Избранное. Москва: Художественная литература, 1977.
(21 июля) Я знаю, друг, что значит слово мать, Я знаю - в нем есть мир любви чудесный, Я знаю - мать прискорбно потерять И сиротой докончить путь безвестный. Я матери лишился с детских лет, И нет ее в моем воспоминанье, Но сколько раз, забыв земной наш свет, Носился к ней я в пламенном желанье! И знаешь, друг, душе в ее скорбях Есть тайное, святое утешенье Знать, что душа родная в небесах Ее хранит и в горе и в смятенье. И вот, когда вечернею порой Ты взглянешь вдруг на небо голубое - Подумаешь: вот матери родной С любовью тень несется надо мною. И вот, когда толпу людей пустых Вдруг оскорбил в порыве благородном Ты правды чистой голосом свободным,- Тебе не страшны будут козни их: Ведь на тебя из горнего селенья Взирает мать с улыбкой одобренья.
Н.П.Огарев. Избранное. Москва: Художественная литература, 1977.
Друг! весело летать мечтою Высоко в небе голубом Над освещенною землею Луны таинственным лучом. С какою бедною душою, С каким уныньем на челе Стоишь безродным сиротою На нашей низменной земле. Здесь все так скучно, скучны люди, Их встрече будто бы не рад; Страшись прижать их к пылкой груди,- Отскочишь с ужасом назад. Но только тихое сиянье Луна по небу разольет, И сна тяжелое дыханье Людей безмолвьем окует: Гуляй по небу голубому И вольной птичкою скорей Несись к пределу неземному. Ты волен стал в мечте своей; Тебя холодным изреченьем Не потревожит злой язык; Ты оградился вдохновеньем, Свою ты душу им проник. О! дай по воле поноситься В надземных ясных сторонах: Там свет знакомый мне светится, Мне все родное в небесах; Прощусь с землей хоть на мгновенье, С туманом скучным и седым, И из-за туч, как из боренья Между небесным и земным, Я полечу в пределы света, И там гармония миров Обворожит весь ум поэта. Там проблеснет любимых снов Давно желанная разгадка. В восторга полный, светлый час Перестает нам быть загадкой - Что было тайного для нас.
Н.П.Огарев. Избранное. Москва: Художественная литература, 1977.
Ночь темна. Лови минуты! Но стена тюрьмы крепка, У ворот ее замкнуты Два железные замка. Чуть дрожит вдоль коридора Огонек сторожевой, И звенит о шпору шпорой, Жить скучая, часовой. "Часовой!" - "Что, барин, надо?"- "Притворись, что ты заснул: Мимо б я, да за ограду Тенью быстрою мелькнул! Край родной повидеть нужно Да жену поцеловать, И пойду под шелест дружный В лес зеленый умирать!.."- "Рад помочь! Куда ни шло бы! Божья тварь, чай, тож и я! Пуля, барин, ничего бы, Да боюся батожья! Поседел под шум военный... А сквозь полк как проведут, Только ком окровавленный На тележке увезут!" Шепот смолк... Все тихо снова... Где-то бог подаст приют? То ль схоронят здесь живого? То ль на каторгу ушлют? Будет вечно цепь надета, Да начальство станет бить... Ни ножа! ни пистолета!.. И конца нет сколько жить!
Три века русской поэзии. Составитель Николай Банников. Москва: Просвещение, 1968.
Береза в моем стародавнем саду Зеленые ветви склоняла к пруду. Свежо с переливчатой зыби пруда На старые корни плескала вода. Под веянье листьев, под говор волны Когда-то мне грезились детские сны. С тех пор протянулося множество лет В волнении праздном и счастья и бед, И сад мой заглох, и береза давно Сломилась, свалилась на мокрое дно. И сам я дряхлею в чужой стороне, На отдых холодный пора, знать, и мне, А все не забыл я про детские сны Под веянье листьев, под говор волны.
Русские поэты. Антология русской поэзии в 6-ти т. Москва: Детская литература, 1996.
В прогулке поздней видел я Сквозь окны - в пышной зале Толпу людей и блеск огня И гости пировали. А снег валился, в стеклы бил, И веял ветер смелый, И кровлю темную покрыл Печально саван белый. Сквозь дымных облаков луна, Туманная, смотрела, И все казалося, она Как будто что жалела. И я глядел ей в бледный лик С участием, уныло: Нам так обоим в этот миг На сердце грустно было!
Н.П.Огарев. Избранное. Москва: Художественная литература, 1977.
Когда настанет вечер ясный, Люблю на берегу пруда Смотреть, как гаснет день прекрасный И загорается звезда, Как ласточка, неуловимо По лону вод скользя крылом, Несется быстро, быстро мимо — И исчезает... Смутным сном Тогда душа полна бывает — Ей как-то грустно и легко, Воспоминанье увлекает Ее куда-то далеко. Мне грезятся иные годы, Такой же вечер у пруда, И тихо дремлющие воды, И одинокая звезда, И ласточка — и все, что было, Что сладко сердце разбудило И промелькнуло навсегда.
Н.П.Огарев. Избранное. Москва: Художественная литература, 1977.
1. Рассвет Мне детство предстает, как в утреннем тумане Долина мирная. Под дымчатый покров, Сливаясь, прячутся среди прохлады Леса зеленые и линии холмов, А утро юное бросает в ликованье Сквозь клубы сизые румяное сиянье. Все образы светлы, и все неуловимы. Знакомого куста тревожно ищет взор, Подслушать хочется, как шепчет лист незримый Студеный ключ ведет знакомый разговор; Но смутно все... Душа безгрешный сон лелеет, Отвсюду свежесть ей благоуханно веет. [1854-1855] 2. Лес На горной крутизне я помню шумный лес, Веками взрощенный в торжественности дикой, И там был темный грот между корней древес, Поросший влажным мхом и свежей повиликой. Его тенистый свод незримо пробивая, Студеный падал ключ лепечущей струей... Ребенком, помнится, здесь летнею порой В безмолвной праздности я сиживал, внимая. Тонули шелесты, и каждый звук иль шум В широком ропоте лесного колыханья, И смутным помыслом объят был детский ум Средь грез таинственных и робкого желанья. [2 мая — 14 октября 1857] 3. Кривая береза У нас в большом лесу глубокий был овраг С зеленым дном из трав, а кверху в свежих силах Рос густолиственно орешник и дубняк, Приют певучих птиц и мух прозрачнокрылых. А через весь овраг, начав с кривых корней, Береза белая, клонясь дугою гибкой, Шептала листьями повиснувших ветвей И гнулась на тот край к земле вершиной зыбкой, О, как же я любил вдоль по ее спине, Цепляяся, всползать до самой середины, И там, качаяся в воздушной вышине, Смотреть на свет и тень в сырую глубь стремнины! [Июль—август 1859] 4. Две любви Я помню барышню в семействе нам родном — То было юное и стройное созданье С весенним голосом, приветливым лицом, Радушно отроку дарившее вниманье. С благоговением я на нее смотрел, Блаженствуя в мечтах стыдливых и спокойных; Но образ мною всем иной тогда владел — То женщина была в поре томлений знойных, Прикосновенье к ней, привет ее И ласка мягкая, и долгое лобзанье Рождали тайный жар в ребяческой крови, На млеющих устах стеснялося дыханье... [Июль—август 1859] 5. Первая дружба Я помню отрока с кудрявой головой, С большими серыми и грустными глазами... Тропой росистою мы шли с горы крутой, В тумане за рекой был город перед нами, И дальний колокол кого-то звал к мольбе; А мы, обнявшися, при утренней деннице, Мы дружбы таинство поведали себе, И чистая слеза блеснула на реснице. Расстались мы детьми... Не знаю, жив ли он... Но дружбы первый миг храню я и доныне В воспоминании — как мой весенний сон, Как песнь сердечную, подобную святыне. [Июль—август 1859] 6. Новый Год То было за полночь на самый Новый год, А я один без сна лежал в моей постели И слушал тишины дыхание и ход... Лучи лампадные в бродячей тьме блестели. В окно виднелся двор; он был и пуст и тих, По снегу белому с небес луна мерцала... И мне пришел на ум мой первый робкий стих, И рифма, как струи падение, звучала. Я сердце посвящал задумчивой тоске, В моем едва былом ловил напев унылый, А мысль какой-то свет искала вдалеке, И звали к подвигам неведомые силы. [1859] 7. Дувр У моря шумного, на склоне белых скал, Где слышны вечных волн таинственные пени, В унылой памяти я тихо вызывал Моих прошедших дней исчезнувшие тени, Из отдаленных мест, из смолкнувших времен Они передо мной, ласкаясь, возникали, И я, забывшися, поник в блаженный сон Про счастье детское и детские печали, О! погодите же, вживитесь в жизнь мою — Давно минувшего приветливые тени!.. Но вы уноситесь... и я один стою И слышу вечных волн тоскующие пени. [Июль—август 1859]
Н.П.Огарев. Избранное. Москва: Художественная литература, 1977.
Выпьем, что ли, Ваня, С холоду да с горя, Говорят, что пьяным По колено море. Стар теперь я, Ваня, Борода седая, А судьба все та же — Злая да лихая. Дочь Антона вышла Замуж за другого, Ну! и я женился — Живо да здорово. Деток целых трое, Схоронил старушку, А поправить нечем Скверную избушку. Говорят, мы вольны, Только царь нам дядька,— А оброк все тот же,— Что ни поп, то батька!
Н.П.Огарев. Избранное. Москва: Художественная литература, 1977.
Вырос город на болоте, Блеском суетным горя... Пусть то было по охоте Самовластного царя; Но я чту в Петре Великом То, что он — умен и смел - В своеволье самом диком Правду высмотреть умел, И казнил родного сына Оттого, что в нем нашел Он не доблесть гражданина, А тупейший произвол! И я знаю — деспот пьяный, Пьяных слуг своих собрат, Был ума служитель рьяный И великий демократ.
Н.П.Огарев. Избранное. Москва: Художественная литература, 1977.
Русские поэты. Антология русской поэзии в 6-ти т. Москва: Детская литература, 1996.
Под дальним небосклоном Чернеет город мой, Туманный образ словно, Покрыт вечерней мглой, Сырой вздувает ветер Седую пену вод, Рыбак однообразно В ладье моей гребет. Еще раз вспыхнул запад И грустно озарил То место, где оставил Я все, что я любил.
Н.П.Огарев. Избранное. Москва: Художественная литература, 1977.
Смеркаться начинает, Уж звезды надо мной,- И вот мы подъезжаем К заставе городской. Дома стоят рядами, Огонь мелькает в них,- И стук от экипажей Несется с мостовых. Вся скука городская Приходит мне на ум, И как гнетет здесь душу Забот вседневных шум. Скорей! насквозь чрез город, Ямщик, скачи же ты: Там - снова бесконечность И вольный мир мечты.
Н.П.Огарев. Избранное. Москва: Художественная литература, 1977.
Ох! изба ты моя невысокая... Посижу, погляжу из окна, Только степь-то под снегом широкая, Только степь впереди и видна. Погляжу я вовнутрь: полно ль, пусто ли?.. Спит старуха моя, как в ночи; Сиротинка-внучонок, знать с устали, Под тулупом залег па печи, Взял с собой и кота полосатого... Только я словно жду-то чего,— А чего? Разве гроба дощатого, Да недолго, дождусь и его. Жаль старуху мою одинокую! А внучонок подсядет к окну,— Только степь-то под снегом широкую, Только степь и увидит одну.
Н.П.Огарев. Избранное. Москва: Художественная литература, 1977.
Ночь темна, на небе тучи, Белый снег кругом, И разлит мороз трескучий В воздухе ночном. Вдоль по улице широкой Избы мужиков - Ходит сторож одинокой, Слышен скрип шагов. Зябнет сторож; вьюга смело Злится вкруг него, На морозе побелела Борода его. Скучно! радость изменила, Скучно одному; Песнь его звучит уныло Сквозь метель и тьму. Ходит он в ночи безлунной, Бела утра ждет И в края доски чугунной С тайной грустью бьет, И, качаясь, завывает Звонкая доска... Пуще сердце замирает, Тяжелей тоска!
Notes: Стихотворение вызвало восторженную оценку Белинского. 25 октября 1840 года он писал В. П. Боткину: «Ночной сторож» Огарева — прелесть. В душе этого человека есть поэзия (В. Г. Белинский. Поли. собр. соч., т. XI, с. 565). К числу лучших произведений Огарева относили стихотворение Некрасов и Добролюбов. «Деревенский сторож» был положен на музыку А. Алябьевым.Н.П.Огарев. Избранное. Москва: Художественная литература, 1977.
«Дитятко! милость господня с тобою! Что ты не спишь до полночи глухой? Дай я тебя хоть шубенкой прикрою, Весь ты дрожишь, а горячий какой!..» «Мама! гляди-ка — отец-то, ей-богу, С розгой стоит и стучится в окно...» «Полно! отец твой уехал в дорогу. Полно! отец твой нас бросил давно». «Мама! а видишь — вон черная кошка Злыми глазами косится на нас?..» «Полно же ты, моя милая крошка, Кошка издохла — вот месяц как раз». «Мама! а видишь — вон бабушка злая Пальцем грозится тебе из угла...» «Полно же — с нами будь сила святая! Бабушка с год уж у нас умерла». «Мама! гляди-ка — все свечи да свечи, Так вот в глазах и блестит и блестит... «Полно, родимый, какие тут свечи, Сальный огарок последний горит». «Мама!.. темнеет!.. мне душно, мне душно, Мама!» — «Тс!.. спит. А огарок погас... До свету долго, и страшно и скучно!.. Крестная сила, помилуй ты нас!»
Н.П.Огарев. Избранное. Москва: Художественная литература, 1977.
Смолкает «Колокол» на время, Пока в России старый слух К свободной правде снова глух, Пока помещичее племя Царю испуганному в лад Стремится все вести назад, И вновь касается окова До человеческого слова. Но вспять бегущая волна Не сгубит дерзостным наплывом Раз насажденные по нивам Свободы юной семена. Смолкает «Колокол» на время, Но быстро тягостное бремя Промчится как ненужный сон И снова наш раздастся звон, И снова с родины далекой Привет услышится широкий, И, может, в наш последний час Еще светло дойдет до нас — Как Русь торжественно и стройно, И непорывисто смела, С сознаньем доблести спокойной Звонит во все колокола.
Н.П.Огарев. Избранное. Москва: Художественная литература, 1977.
Тускло месяц дальной Светит сквозь тумана, И лежит печально Снежная поляна. Белые с морозу Вдоль пути рядами Тянутся березы С голыми сучками. Тройка мчится лихо, Колокольчик звонок; Напевает тихо Мой ямщик спросонок. Я в кибитке валкой Еду да тоскую: Скучно мне да жалко Сторону родную.
Notes: О создании этого стихотворения и стихотворения «Кабак» Огарев писал жене 15 декабря 1841 года: «Я ехал; опять снег, поле. Что-то родное отозвалось в душе. Я думал о России, и две маленькие пьесы спелись» (Н.П.Огарев. Избранные социально-политические и философские произведения, т. II. М.: Госполитиздат, 1956, с. 326). «Дорога» положена самим поэтом на музыку.Три века русской поэзии. Составитель Николай Банников. Москва: Просвещение, 1968.
Прими, товарищ добрый мой, Души мечтающей признанья, С тобой связал я жребий свой, Мои - и радость и страданья. Друг! все мое найдешь здесь ты, И к миру лучшему стремленья, О небе сладкие мечты И на земле - разуверенья.
Н.П.Огарев. Избранное. Москва: Художественная литература, 1977.
Из края бедных, битых и забитых Я переехал в край иной - Голодных, рубищем едва покрытых На стуже осени сырой. И то, что помню я, и то, что вижу ныне, Не веет отдыхом недремлющей кручине. Я помню смрад курной избы, Нечистой, крошечной и темной, И жили там мои рабы. Стоял мужик пугливо-томный, Возилась баба у печи И ставила пустые щи, Ребенок в масляной шубенке, Крича, жевал ломоть сухой, Спала свинья близ коровенки, Окружена своей семьей. Стуча в окно порой обычной, На барщину десятский звал, Спине послушной и привычной - Без нужды розгой угрожал. Я помню, как квартальный надзиратель, Порядка русского блюститель и создатель, Допрашивал о чем-то бедняка, И кровь лилась под силой кулака, И человек, весь в жалком беспорядке, Испуганный, дрожал, как в лихорадке. Я годы, годы не забыл, Как этот вид противен был... И после мы - друзей в беседе пылкой - О родине скорбели за бутылкой. И вижу я: у двери кабака, Единого приюта бедняка, Пред мужем пьяным совершенно Полуодетая жена В слезах, бледна, изнурена, Стоит коленопреклоненна И молит, чтобы шел домой, Чтоб ради всей щедроты неба Сберег бы грош последний свой, Голодным детям дал бы хлеба. А мимо их спешит народ, Трещат без умолку коляски, И чувствуешь - водоворот, Кружение бесовской пляски... О ты, который упрекал Мой стих за мрачность настроенья, За байронизм, и порицал Меня с серьезной точки зренья, Поди сюда, серьезный человек, Отнюдь не верующий в бедство И уважающий наш век! Взгляни на лик, состарившийся с детства, На хаос жизни пристально взгляни, И лгать не смей, а прокляни Весь этот род болезненный и злобный И к лучшему нисколько не способный.
Русские поэты. Антология русской поэзии в 6-ти т. Москва: Детская литература, 1996.
Я с юных лет знал тяжкие гоненья,
rupoem.ru
Annotation
В сборник вошли избранные стихотворения Николая Платоновича Огарёва, друга и соратника А. И. Герцена публициста и поэта, а также две его поэмы — "Юмор" и "Зимний путь".
Николай Платонович Огарёв
Жизнь и поэзия
СТИХОТВОРЕНИЯ[1]
Огонь, огонь в душе горит...[2]
Когда в часы святого размышленья...[3]
А. ГЕРЦЕНУ
АЛЛЕЯ
НА СМЕРТЬ ПОЭТА[4]
К ДРУЗЬЯМ
СМУТНЫЕ МГНОВЕНЬЯ
ШЕКСПИР
Я видел вас, пришельцы дальних стран...[5]
ДОРОЖНОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ
Итак, с тобой я буду снова...[6]
В тюрьму я был брошен, отослан в изгнанье...
СТАРЫЙ ДОМ[7]
ДЕРЕВЕНСКИЙ СТОРОЖ[8]
КРЕМЛЬ
НА СМЕРТЬ Л<ЕРМОНТОВ>А
LE CAUCHEMAR
КАБАК[9]
МНОГО ГРУСТИ!
ПОЛДЕНЬ
ДРУЗЬЯМ
ХАНДРА
Гуляю я в великом божьем мире...[10]
ОБЫКНОВЕННАЯ ПОВЕСТЬ
ИЗБА
ДИЛИЖАНС
К подъезду! — Сильно за звонок рванул я...[11]
На севере туманном и печальном...[12]
ПРОЩАНИЕ С ИТАЛИЕЙ
ИСКАНДЕРУ[13]
ОТЪЕЗД
МОНОЛОГИ[14]
УПОВАНИЕ. ГОД 1848[15]
В пирах безумно молодость проходит...
1849 ГОД
АРЕСТАНТ[17]
К Н. <А. ТУЧКОВОЙ>
Я виноват, быть может, в многом...
СПЛИН[18]
СОН
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Тот жалок, кто под молотом судьбы...
ВЕСНОЮ
Ты сетуешь, что после долгих лет...
Проклясть бы мог свою судьбу...
Я наконец оставил город шумный...
<Е.Ф.> КОРШУ[20]
И<СКАНДЕ>РУ
ПРЕДИСЛОВИЕ К "КОЛОКОЛУ"[21]
ОТСТУПНИЦЕ[22]
К <В. А. ПАНАЕВУ>[23]
ЛЕТОМ
СВОБОДА
ОСЕНЬЮ
У МОРЯ
НАПУТСТВИЕ
БАБУШКА
По краям дороги...
ВОСПОМИНАНИЯ ДЕТСТВА
ЮНОШЕ
Все превосходное...
Свисти ты, о ветер, с бессонною силой...
ПАМЯТИ РЫЛЕЕВА
Вырос город на болоте...
И если б мне пришлось прожить ещё года...
МИХАЙЛОВУ[24] (Сон был...)
ВИХРЬ
ТАТЕ Г<ЕРЦЕН>[25]
Берёза в моем стародавнем саду...
EXIL
Мой русский стих, живое слово...[26]
МОЦАРТ
СТУДЕНТ
ГРАНОВСКОМУ
Сегодня настроен мой мозг музыкально...
НА НОВЫЙ ГОД[27]
МОЯ УЛИЦА В ГРИНВИЧЕ
ПОЭМЫ
ЗИМНИЙ ПУТЬ[30]
ЮМОР[35]
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60
61
62
63
64
65
66
67
68
69
70
71
72
73
74
75
76
77
78
79
80
81
82
Николай Платонович Огарёв
Стихотворения и поэмы
Жизнь и поэзия
Николая Платоновича Огарёва
(1813–1877)
Трагедию 1825 года — разгром декабристского движения и казнь пятерых его вождей — Огарёв, как и Лермонтов, пережил, будучи подростком. Аристократия отвернулась от "политики" и малодушно заглушала звуками бальной музыки всякое напоминание о том, что сделал император Николай с её лучшими сынами. Огарёв, как и Лермонтов, с ранней юности исполнился презрения к своему классу.
Эти два имени поставлены здесь рядом не случайно: Лермонтов и Огарёв были родственны в страстной трагичности своих размышлений о судьбах России, лермонтовское творческое начало лежит в основе и поэзии Огарёва.
Наряду с Лермонтовым сильное воздействие на Огарёва оказал поэт-декабрист Рылеев, вся жизнь которого была для него примером.
Рылеев был мне первым светом…
Отец! по духу мне родной —
Твое названье в мире этом
Мне стало доблестным заветом
И путеводною звездой.
Однако Огарёв не был подражателем ни Лермонтова, ни Рылеева, так как он сам был слишком своеобразной и значительной личностью и сумел найти свою дорогу.
Наиболеё проницательно охарактеризовал Огарёва один из его современников поэт Аполлон Григорьев: "Огарёв — поэт действительно по преимуществу, в самом прямом смысле слова, с тою искренностью чувства, с тою глубиною мотивов, которые сообщаются всякому читающему его, поэт сердечной тоски, не той тоски а lа Гейне, которая у некоторых звучит чем-то неприятно-фальшивым и приторно-принужденным, — не той тоски а lа Лермонтов, которая так страшна у Лермонтова и так жалка у его подражателей… нет! не такой тоски поэт Огарёв: его тоска — тоска сердца, бесконечно нежного, бесконечно способного любить и верить — и разбитого противоречиями действительности". Называя стихи Огарёва "искренними песнями эпохи", Аполлон Григорьев подчеркивает их "неотразимое обаяние", хотя и замечает, что написаны они "часто даже с замечательным пренебрежением к форме".
Стихи Огарёва замечены были сразу, после первых же публикаций. О нем писали Белинский, Боткин, Дружинин и другие критики.
Как и всякое значительное явление в литературе, поэзия Огарёва не поддается однозначным определениям — "чистый" ли он лирик или "поэт-гражданин". Своеобразие поэзии Огарёва в том, что в ней слились "чистая", личная лирика и лирика сомнения, протеста, отрицания. Если не говорить о прямолинейно-публицистических стихах Огарёва, которые по своей сути примыкают к его социально-экономическим статьям и прокламациям (поэтически эти стихи не всегда удачны, хотя они и сыграли свою роль в революционной пропаганде), то почти невозможно разграничить его интимную и гражданскую поэзию. Одно и то же стихотворение, одна и та же поэма у Огарёва почти, как правило, содержат обе эти стороны. Это сделало гражданственность поэзии Огарёва удивительно поэтичной: вот здесь Огарёв дал русской поэзии урок подлинно поэтической гражданственности, и урок этот действен и для нашего времени.
Что же касается тонко подмеченного Григорьевым Огарёвского "замечательного пренебрежения к форме" — то это та обманчивая простота, в которой есть какое-то таинственное, скрытое, гипнотически притягивающеё мастерство. Можно отметить, что позднеё секретом подобной простоты формы владел Надсон — при всем несходстве этих поэтов, — для которого Огарёв был образцом во многих отношениях. Огарёв занял свое прочное и определенное место в русской поэзии 1840 — 1850-х годов, его творчество находило отзвук в душе нескольких поколений русской интеллигенции и до сих пор не утратило своего обаяния, своей значимости.
* * *
Об Огарёве долгое время ходила легенда как о "тусклом спутнике блестящего Герцена". Сейчас же стало очевидным, насколько значительна личность Огарёва не только как революционера-патриота, но и как поэта. Общим местом было и представление о Герцене и Огарёве как о друзьях, не знавших разногласий. Путь у них, конечно, был один — к социальной революции в России, но методы борьбы не всегда были одинаковы.
Они были непохожи: Герцен — подвижный, горячий, находчивый в беседе, Огарёв — меланхоличный, застенчивый и немногословный. Но удивительно, что уже в отрочестве они почувствовали такую душевную общность, которая соединила их на всю жизнь. Клятве, которую дали они друг другу на Воробьёвых горах, они остались верны навсегда.
В юности они читали одни и те же книги и уже тогда знали, чего хотят: продолжать дело декабристов. Конечно, у них тогда не было определенной программы действий — были только страстное желание бороться с самодержавием и готовность погибнуть.
"Я не могу забыть первые впечатления, — писал Огарёв, — которые сильно затронули меня… Это чтение Шиллера и Руссо и 14-е декабря. Под этими тремя влияниями, очень родственными между собою, совершился наш переход из детства в отрочество". Огарёв читает "Общественный договор" Руссо. Пафосом борьбы и справедливости волновали его герои трагедий Шиллера — Карл Моор, маркиз Поза, Фиеско. В 12 — 14 лет Огарёв прочитал множество запрещённых сочинений русских писателей, в том числе Пушкина и Вяземского, поэму Рылеева "Войнаровский", которую переписала для него его воспитательница Анна Егоровна Горсеттер, находившаяся под влиянием декабристских идей. "Ей я обязан если не пониманием, то первым чувством человеческого и гражданского благородства", — вспоминал поэт.
Огарёв готовился к будущей революционной деятельности очень серьезно, — он изучал философию, экономику, историю, делал химические опыты, занимался медициной, математикой, механикой, физикой. С 1830 года он посещает лекции физико-математического и словесного отделений Московского университета. В 1832 году он был зачислен на нравственно-политическое отделение (так назывался тогда юридический факультет). В эти годы в Московском университете учились Герцен, Белинский, Лермонтов, Станкевич, Гончаров, Тургенев, Сатин, Грановский. Свободомыслие было в традициях университета, и за это Николай I не любил его. В 1826 году им был сдан в солдат ...
knigogid.ru
Огарев Н.П.
Стихотворения --------------------------------------
Н.П. Огарев. Избранное
М., "Художественная литература", 1977
OCR Бычков М.Н. mailto:[email protected] --------------------------------------
Содержание
Другу Герцену
"Проходит день, и ночь проходит..."
Удел поэта
"С моей измученной душою..."
К друзьям
Смутные мгновенья
Моя молитва
"Среди могил я в час ночной..."
Новый год
Станция
Марии, Александру и Наташе
Е. Г. Л
Песня ("Ты откуда, туча, туча...")
Тучкову
Отцу
"С полуночи ветер холодный подул..."
Осеннее чувство
Ночь ("Тихо в моей комнатке...")
Желание покоя
Augenblick
"Ночь туманная темпа..."
Город ("Смеркаться начинает...")
"В прогулке поздней видел я..."
Разлад
"Мне было скучно в разговоре..."
"Туман над тусклою рекой..."
("Хочу еще письмо писать...")
Город ("Под дальним небосклоном...")
Рыбачка (Из Гейне)
Деревенский сторож
Прощанье с краем, откуда я не уезжал
Зимняя ночь
Nocturno ("Как пуст мой деревенский дом...")
Serenade
Похороны
Nocturno ("Волна течет, волна шумит...")
"К
Fashionable
"Я поздно лег, усталый и больной..."
("Как жадно слушал я признанья...")
Характер
"Когда тревогою бесплодной..."
"Тебе я счастья не давал довольно..."
Поэзия
Дорога
Gastliaus zur Stadt Rom
Вечер
Фантазия
Звуки
Прометей
Полдень
Младенец
"Она никогда его не любила..."
Разорванность
Америка
"Я помню робкое желанье..."
Исповедь
Предчувствие воина
Весна
На сон грядущий
"Длинный день проходит вяло..."
Миннезингер
Эмс
("Твое печальное посланье...")
Livorno
Разговор (Из Мицкевича)
"Стучу - мне двери отпер ключник старый..."
Buch der Liebe (Отрывки из автобиографии)
I. К Д
II. "Прощайте! в сердце это слово..."
III. "По тряской мостовой я ехал молча..."
IV. "Уж было поздно: надо было мне..."
V. "Вдали от вас я только тем живу..."
VI. "А вы меня забыли!.. Что вам я?.."
VII. "А помните, как амазонкою вы смелой..."
VIII. "Как часто я, измученный страданьем..."
IX. "А часто не хотел себе я верить..."
X. "Я с_о_рвал ветку кипариса..."
XI. "Заснула Пиза в тишине ночной..."
XII. "Вы выросли, любя отца и мать..."
XIII. "Залог блаженства в жизни скучной..."
XIV. "Я по Флоренции бродил печально..."
XV. "Вчера я в церковь dell'Annunziata..."
XVI. "Любовь моя мне стала тайным светом..."
XVII. "В тиши ночной аккорд печальный..."
XVIII. "Мне говорили, будто в сердце вы..."
XIX. "Я одарен способностью ужасной..."
XX. "Вы дружбу мне хранить глубоко..."
XXI. "Два дня я не видал моей статуи..."
XXII. "Сегодня колоколен звон печальный..."
XXIII. "И год прошел, прошло и больше года..."
XXIV. "Я новому искусству предался..."
XXV. "Труд не пропал, учился я не тщетно..."
XXVI. "Livorno спит, озарено луною..."
XXVII. "Я ночью подъезжал к святому граду..."
XXVIII. "Я взял коня и поскакал в Albano..."
XXIX. "Я так давно не видел вас во сне..."
XXX. "Вчера она пела, Клара Новелло..."
XXXI. "Не знаю почему, певица эта..."
XXXII. "Вчера был теплый день, и веяло весной..."
XXXIII. "Уже давно я в книге этой..."
XXXIV. "Опять уже прошло так много дней..."
XXXV. "Я проезжал печальные края..."
XXXVI. "Я возле вас сидел во сне..."
XXXVII. "Я изнывал в глуши печальной..."
XXXVIII. "И вот уже прошло еще полгода!.."
XXXIX. "Я вам сказать хотел бы много..."
XL. "Учусь! Учусь! и жажда знанья мучит!.."
Ночь ("Когда во тьме ночной, в мучительной тиши...")
"Еще любви безумно сердце просит..."
К*** ("Расстались мы - то, может, нужно...")
"Бываю часто я смущен внутри души..."
Совершеннолетие
"Тучи серые бродят в поднебесье..."
Fatum
Забыто
Купанье
Старик
К Лидии
Барышня
На мосту
"Опять знакомый дом, опять знакомый сад..."
Aurora Musae arnica
Ворцель
Кавказскому офицеру
Мертвому другу
Современное
Разлука
"Дитятко! милость господня с тобою!.."
Ночью ("Опять я видел вас во сне....")
Дедушка
"Среди сухого повторения..."
"Труп ребенка, весь разбитый..."
Лизе
Отрывки
Развратные мысли
Михайлову
"Выпьем, что ли, Ваня..."
Настоящее и думы
Картины из странствия по Англии
Сим победиши
Il giorno di Dante
"Она была больна, а я не знал об этом!.."
До свиданья
Наташе
Памяти друга
Песня русской няньки у постели барского ребенка
К моей биографии. Мое надгробное
Героическая симфония Бетховена
ДРУГУ ГЕРЦЕНУ
Прими, товарищ добрый мой,
Души мечтающей признанья,
С тобой связал я жребий свой,
Мои - и радость и страданья.
Друг! все мое найдешь здесь ты,
И к миру лучшему стремленья,
О небе сладкие мечты
И на земле - разуверенья.
* * *
Проходит день, и ночь проходит,
Ни сна, ни грез в ночи немой,
И утро новый день приводит -
Такой же скучный и пустой.
И то же небо с облаками,
Бесцветное - как жизни путь,
Где упований нет пред нами,
Былое не волнует грудь,
И люди те ж - смешные люди!
Их встрече будешь ты не рад,
Не прижимай их к пылкой груди,
Отскочишь с ужасом назад.
Ты глас любви подашь собрату,
Ответа нет на голос твой,
И сердце каждый раз утрату
С слезой в дневник запишет свой.
Так полный жизнию цветок
И горд и пышен средь полей,
Но дунул ветер, и листок
Упал на землю - и на ней,
Что день - то новою грозою
Лишен листка увялый цвет,
И обнаженной головою
Считает, скольких листьев нет.
1836, зима
УДЕЛ ПОЭТА
"Страдай и верь, - сказало провиденье,
Когда на жизнь поэта воззвало, -
В твоей душе зажжется вдохновенье,
И дума рано омрачит чело,
И грустно ты пройдешь в земной юдоли,
Толпа все дни несносно отравит,
Но мысли светлой, благородной воли
В тебе никто ничем не укротит,
И ты с презреньем взглянешь на страданья,
Толпе грозящим словом прогремишь,
Погибнешь тверд и полон упованья
И песнь свою потомству завестишь".
1837, 4 октября
* * *
С моей измученной душою
Слился какой-то злобы яд,
И непрерывной чередою
В ней с своенравием кипят
Тоска и желчь негодованья,
В ней дух смирения истлел
И ангел божий отлетел
От недостойного созданья.
Где ж вера в будущий удел,
В мое святое назначенье -
Свершить чредою смелых дел
Народов бедных искупленье?
МОЯ МОЛИТВА
Молю тебя, святое бытие,
Дай силу мне отвергнуть искушенья
Мирских сует; желание мое
Укрыть от бурь порочного волненья
И дух омыть волною очищенья.
Дай силу мне трепещущей рукой
Хоть край поднять немого покрывала,
На истину надетого тобой,
Чтобы душа, смиряясь, созерцала
Величие предвечного начала.
Дай силу мне задуть в душе моей
Огонь себялюбивого желанья,
Любить, как братьев, как себя, - людей,
Любить тебя и все твои созданья. -
Я буду тверда под ношею страданья,
1838, октябрь
* * *
Среди могил я в час ночной
Брожу один с моей тоской,
С вопросом тайным на устах
О том, что дух, о том, что прах,
О том, что жизнь и здесь и там,
О всем, что так безвестно нам.
Но безответен предо мной
Крестов надгробных темный строй,
Безмолвно кости мертвецов
Лежат на дне своих гробов,
И мой вопрос не разрешен,
Стоит загадкой грозно он.
Среди могил еще одна
Разрыта вновь - и вот она
Недавний труп на дно взяла.
Еще вчера в нем кровь текла,
Дышала грудь, душа жила;
Еще вчера моим отцом
Его я звал - сегодня в нем
Застыла кровь, жизнь замерла,
И где душа, куда ушла?
Боялась робкая рука
Коснуться трупа хоть слегка
Так страшен холод мертвеца,
Так бледность мертвого лица,
Закрытый взор, сомкнутый рот
Наводят страх на ум. А вот
И гроб - и тело в нем
Закрыто крышкой и гвоздем
Три раза крепко по бокам
Заколочено... Душно там,
В могиле душно под землей...
Ничтожество!.. О боже мой, -
Ничтожество! И вот конец,
И вот достойнейший венец
Тому, кто силен мыслью жил,
И кто желал, и кто любил,
Страдал и чувствовал в свой век
И гордо звался: Человек!
А я любил его. Меж мной
И им таинственной рукой
Любви завязан узел был.
Отец! о, я тебя любил.
Скажи ж, мертвец, скажи же мне,
Что есть душа? И в той стране
Живешь ли ты? Нашел ли там
Ты мать мою? Пришлось ли вам
Обняться снова и любить?
И вечно ль будете вы жить?
Сомненье вечно! Знанья нет!
Все сумерки - когда же свет?
Сомненье! Боже, как я мал,
Ничтожен! Тот, кто умирал
Когда-то на кресте, - страдал
И верил. Я не верю - я,
Сомненья слабое дитя...
О нет! я верю, верю... Нет,
Я знаю. Для меня есть свет.
Я знаю - вечная душа,
Одною мыслию дыша,
Меняя формы, все живет,
Из века в век она идет
Все лучше, лучше и с тобой
В одно сольется, боже мой!
1838, 6 ноября
НОВЫЙ ГОД
Вот год еще прошел, как сновиденье,
Исчез, примкнулся к тьме годов;
Недавний труп нашел успокоенье
Среди истлевших мертвецов.
Остался жить среди воспоминаний,
С толпой утрат, с толпой скорбей,
С толпой возвышенных мечтаний,
С толпой обманов меж людей.
Всегда в борьбе, всегда против теченья
Мы правим нашею ладьей,
За годом год в стремительном движенье
Бежит обратного волной.
Пусть так, пускай мы каждый год с борьбою
Против течения плывем.
Друзья, начало скрыто за рекою,
Начало жизни мы найдем.
Пусть много бед останется за нами,
Волна обратная пройдет,
А на конце пред нашими глазами
Завеса с истины спадет.
1839, 1 января
СТАНЦИЯ
Я вспомнил, как ты здесь страдала,
Как сердце билось и чело
Болезни муки выражало, -
И как мне было тяжело!
Как каждый стон подруги милой
Мне скорбно душу волновал,
Я то молился, то, унылый,
Себя отчаяньем терзал.
Но все тогда мне легче было,
Все были вместе мы с тобой,
И все, что сердце так любило,
Не разлучалося со мной.
Теперь я на дороге снова,
Но я один, и грустен путь,
И не с кем нежно молвить слова,
С любовью не на что взглянуть.
Кругом зима, да ночь, да тучи,
Да вьюга снег метет с земли,
И завывает ветр могучий,
Да лес чернеется вдали;
А в сердце тайная тревога,
Душа печальна и мрачна!..
О одинокая дорога,
Как ты мучительно скучна!
И ты одна, моя подруга,
И ты грустишь, и в тяжком сне,
Быть может, горестного друга
Ты видишь в дальней стороне.
О! Тяжело нам разлученье, -
Ведь нас навек в пути земном
Соединило провиденье
Любви негаснущей узлом.
1839, февраль
МАРИИ, АЛЕКСАНДРУ И НАТАШЕ
Благодарю тебя, о провиденье,
Благодарю, благодарю тебя,
Ты мне дало чудесное мгновенье,
Я дожил до чудеснейшего дня.
Как я желал его! В душе глубоко
Я, как мечту, как сон, его ласкал -
Сбылась мечта, и этот миг высокой
Я не во сне, я наяву узнал.
Любовь и дружба! вы теперь со мною,
Теперь вы вместе, вместе у меня -
О боже мой, я радостной слезою
Благодарю, благодарю тебя.
Благодарю! О, с самого рожденья
Ты два зерна мне в душу посадил,
И вот я два прекрасные растенья
Из них, мой боже, свято возрастил,
Одно - то дуб с зелеными листами,
Высокий, твердый, гордою главой
Он съединился дивно с небесами
И тень отрадно бросил над землей.
Другое - то роскошное явленье,
То южных стран душистое дитя,
Магнолия - венец всего творенья...
О боже мой, благодарю тебя.
Любовь и дружба! - вы теперь со мною
Друзья! так обнимите же меня.
Вот вам слеза, - пусть этою слезою
Вам скажется, что ощущаю я...
1839, 17 марта
Е. Г. Л
Я с юных лет знал тяжкие гоненья,
И, истины в душе смиренный жрец,
Из рук ее, в залог благословенья,
Я получил страдальческий венец.
Я отчужден был от моих собратий
В глухих стенах безжалостной тюрьмы;
Но от молвы и от ее проклятий
Уже тогда меня спасали вы.
Уже тогда вы, юному страданью
Сочувствуя прекрасною душой,
Смягчали скорбь и горечь испытанья
Таинственно, неведомой рукой.
И с той поры всегда, как добрый гений,
Носились вы над жизнию моей,
&nb
lib-rus.3dn.ru
Огарёв Николай Платонович (24 ноября (6 декабря) 1813, Петербург — 31 мая (12 июня) 1877, Гринвич) — поэт, публицист, русский революционер.
Родился в богатой дворянской семье Пензенской губернии. Получил превосходное домашнее воспитание, поступил вольнослушателем в Московский университет.
Был одним из организаторов студенческого кружка политической направленности при Московском университете. Там же сдружился с А. И. Герценым, который являлся его дальним родственником. В 1831 г. Огарёв был выслан к отцу в Пензу, но через два года вернулся в Москву и в 1834 г. был признан, вместе Герценом и Сатиным, виновным в хранении революционной литературы. Герцен был сослан в Пермь, Сатин - в Симбирск, Огарёв, из внимания к его отцу, пораженному апоплексическим ударом, снова в Пензу. Чтобы не огорчать близких, Огарёв стал бывать довольно часто в пензенском «свете» и женился на родственнице пензенского губернатора М.Л. Милославской. Она оказала роковое влияние на жизнь Огарёва, благодаря мотовству и скандальным похождениям в период их пребывания за границей в 1840—1846 годах, где Огарёв слушал курс лекций в Берлинском университете.
В 1846, после смерти первой жены, Огарёв поселился в своем пензенском имении, где женился на дочери пензенских помещиков Н.А. Тучковой. В 1850 был вновь арестован, но вскоре, освобождён.
В 1856 г. Огарёв окончательно покинул Россию, эмигрировав в Великобританию. Где, примкнув к деятельности Герцена, вместе с ним стал во главе русской эмиграции, возглавил Вольную русскую типографию. Был одним из инициаторов и соредактором еженедельника «Колокол». Разработал социально-экономическую программу уничтожения крепостного права посредством крестьянской революции. Развил теорию «русского социализма», выдвинутую Герценом. Участвовал в создании революционной организации «Земля и воля» (1860—1861), в пропагандистской кампании М.А. Бакунина и С.Г. Нечаева (1869—1870).
Получив в наследство населенные имения, сторонник уничтожения крепостного права, Огарёв тотчас же решил освободить своих крестьян. Что наряду с его деловой непрактичностью в конечном итоге привело его к полному разорению.
Огарёв — автор нескольких поэм и множества стихотворений (в основном романтических). Стихотворения Огарёва долго имелись в России только в очень неполных 3 изданиях (М., 1856, 1859 и 1863). Лондонское издание 1858 г. гораздо полнее, хотя и не вследствие цензурных причин; значительно большая часть напечатанных здесь впервые стихотворений вполне цензурна. Но и это издание было весьма неполно. Много стихотворений Огарёва напечатано в воспоминаниях Татьяны Пассек и второй жены Огарёва, Тучковой-Огарёвой, а также в «Русской Старине» 1890-х годов и в переписке Огарёва («Из переписки недавних деятелей»), в «Русской Мысли» 1890-х годов и только в 1904 г. издано в 2 томах исчерпывающее «Собрание Стихотворений Огарёва».
В 1865, в связи с переездом из Лондона Вольной русской типографии, Огарёв поселился в Женеве; в 1873 переехал в Лондон. Конец жизни Огарёва был очень печален. Больной, без всяких средств, запутавшись в своих отношениях и со второй женой, которая стала подругой Герцена, он жил на небольшую пенсию, сначала от Герцена, а после смерти последнего — от его семьи.
Скончался Николай Платонович Огарёв в 1877 году в Гринвиче (близ Лондона). Прах его ныне покоится на московском Новодевичьем кладбище.
scanpoetry.ru
Николай Огарев
- Die Geschichte - Звуки - Проходит день, и ночь проходит... - Смутные мгновенья - Хандра
ЗВУКИ Как дорожу я прекрасным мгновеньем! Музыкой вдруг наполняется слух, Звуки несутся с каким-то стремленьем, Звуки откуда-то льются вокруг, Сердце за ними стремится тревожно, Хочет за ними куда-то лететь... В эти минуты растаять бы можно, В эти минуты легко умереть. Люблю я вас, богини пенья. Музыка в произведеньях русских поэтов XVIII век - Октябрь 1917. Москва, "Музыка", 1989.
ХАНДРА Бывают дни, когда душа пуста: Ни мыслей нет, ни чувств, молчат уста, Равно печаль и радость постылы, И в теле лень, и двигаться нет силы. Напрасно ищешь, чем бы ум занять,Противно видеть, слышать, понимать, И только бесконечно давит скуска, И кажется, что жить - такая мука! Куда бежать? чем облегчить бы грудь? Вот ночи ждешь - в постель! скорей занусть! И хорошо, что стало все беззвучно... А сон нейдет, а тьма томит докучно! Русские поэты. Антология в четырех томах. Москва, "Детская Литература", 1968.
DIE GESCHICHTE* За днями идут дни, идет за годом год С вопросом на устах, в сомнении печальном Слежу я робко их однообразный ход. И будто где-то я затерян в море дальнем Все тот же гул, все тот же плеск валов Без смысла, без конца, не видно берегов; Иль будто грежу я во сне без пробужденья, И длинный ряд бесов мятется предо мной: Фигуры дикие, тяжелого томленья И злобы полные, враждуя меж собой, В безвыходной и бесконечной схватке Волнуются, кричат и гибнут в беспорядке. И так за годом год идет, за веком век, И дышит произвол, и гибнет человек.
* Ди гешихте - история (нем.) Русские поэты. Антология в четырех томах. Москва, "Детская Литература", 1968.
* * * Проходит день, и ночь проходит, Ни сна, ни гре 713 з. в ночи немой, И утро новый день приводит Такой же скучный и пустой. И то же небо с облаками, Бесцветное - как жизни путь, Где упований нет пред нами, Былое не волнует грудь, И люди те ж - смешные люди! Их встрече будешь ты не рад, Не прижимай их к пылкой груди, Отскочишь с ужасом назад. Ты глас любви подашь собрату, Ответа нет на голос твой, И сердце каждый раз утрату С слезой в дневник запишет свой. Так полный жиэнию цветок И горд и пышен средь полей, Но дунул ветер, и листок Упал на землю - и на ней, Что день - то новою грозою Лишен листка увялый цвет, И обнаженной головою Считает, скольких листьев нет. Зима 1836 Н.П.Огарев. Избранное. Москва: Художественная литература, 1977.
СМУТНЫЕ МГНОВЕНЬЯ Есть в жизни смутные, тяжелые мгновенья, Когда душа полна тревожных дум, И ноша трудная томящего сомненья Свинцом ложится на печальный ум; И будущность несется тучей издалека, Мрачна, страшна, без меры, без конца, Прошедшее встает со взорами упрека, Как пред убийцей призрак мертвеца. Откуда вы, минуты скорбных ощущений, Пришельцы злобные, зачем с душой Дружите вы ряды мучительных видений С их изнурительной тоской? Но я не дам вам грозной власти над собою, И бледное отчаянья чело Я твердо отгоню бестрепетной рукою Мне веру провидение дало; И малодушия ничтожные страданья Падут пред верой сердца моего, Священные в душе хранятся упованья, И этот клад - я сберегу его. Март 1838 Н.П.Огарев. Избранное. Москва: Художественная литература, 1977.
fb5.online
Николай Огарев
- Die Geschichte - Звуки - Проходит день, и ночь проходит... - Смутные мгновенья - Хандра
ЗВУКИ Как дорожу я прекрасным мгновеньем! Музыкой вдруг наполняется слух, Звуки несутся с каким-то стремленьем, Звуки откуда-то льются вокруг, Сердце за ними стремится тревожно, Хочет за ними куда-то лететь... В эти минуты растаять бы можно, В эти минуты легко умереть. Люблю я вас, богини пенья. Музыка в произведеньях русских поэтов XVIII век - Октябрь 1917. Москва, "Музыка", 1989.
ХАНДРА Бывают дни, когда душа пуста: Ни мыслей нет, ни чувств, молчат уста, Равно печаль и радость постылы, И в теле лень, и двигаться нет силы. Напрасно ищешь, чем бы ум занять,Противно видеть, слышать, понимать, И только бесконечно давит скуска, И кажется, что жить - такая мука! Куда бежать? чем облегчить бы грудь? Вот ночи ждешь - в постель! скорей занусть! И хорошо, что стало все беззвучно... А сон нейдет, а тьма томит докучно! Русские поэты. Антология в четырех томах. Москва, "Детская Литература", 1968.
DIE GESCHICHTE* За днями идут дни, идет за годом год С вопросом на устах, в сомнении печальном Слежу я робко их однообразный ход. И будто где-то я затерян в море дальнем Все тот же гул, все тот же плеск валов Без смысла, без конца, не видно берегов; Иль будто грежу я во сне без пробужденья, И длинный ряд бесов мятется предо мной: Фигуры дикие, тяжелого томленья И злобы полные, враждуя меж собой, В безвыходной и бесконечной схватке Волнуются, кричат и гибнут в беспорядке. И так за годом год идет, за веком век, И дышит произвол, и гибнет человек.
* Ди гешихте - история (нем.) Русские поэты. Антология в четырех томах. Москва, "Детская Литература", 1968.
* * * Проходит день, и ночь проходит, Ни сна, ни гре 713 з. в ночи немой, И утро новый день приводит Такой же скучный и пустой. И то же небо с облаками, Бесцветное - как жизни путь, Где упований нет пред нами, Былое не волнует грудь, И люди те ж - смешные люди! Их встрече будешь ты не рад, Не прижимай их к пылкой груди, Отскочишь с ужасом назад. Ты глас любви подашь собрату, Ответа нет на голос твой, И сердце каждый раз утрату С слезой в дневник запишет свой. Так полный жиэнию цветок И горд и пышен средь полей, Но дунул ветер, и листок Упал на землю - и на ней, Что день - то новою грозою Лишен листка увялый цвет, И обнаженной головою Считает, скольких листьев нет. Зима 1836 Н.П.Огарев. Избранное. Москва: Художественная литература, 1977.
СМУТНЫЕ МГНОВЕНЬЯ Есть в жизни смутные, тяжелые мгновенья, Когда душа полна тревожных дум, И ноша трудная томящего сомненья Свинцом ложится на печальный ум; И будущность несется тучей издалека, Мрачна, страшна, без меры, без конца, Прошедшее встает со взорами упрека, Как пред убийцей призрак мертвеца. Откуда вы, минуты скорбных ощущений, Пришельцы злобные, зачем с душой Дружите вы ряды мучительных видений С их изнурительной тоской? Но я не дам вам грозной власти над собою, И бледное отчаянья чело Я твердо отгоню бестрепетной рукою Мне веру провидение дало; И малодушия ничтожные страданья Падут пред верой сердца моего, Священные в душе хранятся упованья, И этот клад - я сберегу его. Март 1838 Н.П.Огарев. Избранное. Москва: Художественная литература, 1977.
fb4.online
Н. П. Огарев
Стихотворения --------------------------------------
Вольная русская поэзия XVIII-XIX веков.
Подготовка текста, составление и примечания С. А. Рейсера.
М., "Художественная литература", 1975.
OCR Бычков М. Н. mailto:[email protected] --------------------------------------
Содержание
"Из-за матушки за Волги..."
До свиданья
Мужичкам
Песня русской няньки у постели барского ребенка. Подражание Лермонтову
Н. П. Огарев (?)
"Жил на свете русский царь..."
"Царь - отечества отец!.."
"Царя Алексашу..."
* * *
На голос:
"Вниз по матушке по Волге"
Из-за матушки за Волги,
Со широкого раздолья,
Поднялась толпой-народом
Сила русская, сплошная.
Поднялась спокойным строем
Да как кликнет громким кличем:
"Добры молодцы, идите,
Добры молодцы, сбирайтесь -
С Бела моря ледяного,
Со степного Черноморья,
По родной великой Руси,
По Украине, по казацкой!
Отстоим мы нашу землю,
Отстоим мы нашу волю,
Чтоб земля нам да осталась,
Воля вольная сложилась,
Барской злобы не пугалась,
Властью царской не томилась!.."
1862
ДО СВИДАНЬЯ
Смолкает "_Колокол_" на время,
Пока в России старый слух
К свободной правде снова глух,
Пока помещичее племя
Царю испуганному в лад
Стремится всё вести назад.
И вновь касается окова
До человеческого слова.
Но вспять бегущая волна
Не сгубит дерзостным наплывом
Раз насажденные по нивам
Свободы юной семена.
Смолкает "Колокол" на время,
Но быстро тягостное бремя
Промчится, как ненужный сон,
И снова наш раздастся звон,
И снова с родины далекой
Привет услышится широкой,
И, может, в наш последний час
Еще светло дойдет до нас -
Как Русь торжественно и стройно
И непорывисто смела,
С сознаньем доблести спокойной
Звонит во все колокола!
1867
МУЖИЧКАМ
Люди мои милые, люди мои бедные,
Когда ж это вы начнете голоса-то победные?
Поразберите сами - что вы теперь справляете -
Пл_о_тите, плотите, голодаете, голодаете...
Разве это в самом деле жизнь для человека?
И чем же это лучше какого крепостного века?
Старшин выбираете будто вы, а выбирает начальство,
От этого и идет только гребеж и нахальство.
А вся беда, так вы еще верите в дело царское,
А оно тоже дело чиновничье и дело барское.
Когда ж это вы перестанете во вздоры-то верить
Да станете все дела на свой аршин мерить?
Пора, братцы, пора! Время-то уходит.
Не станете за себя сами - так они вас уходят.
Надо самим силу в руки взять для лучшей-то доли,
Чтобы добиться в само деле и земли и воли.
А там уж меж себя поделитесь и разверстаете,
Не то что по указу царскому, а как сами знаете.
1869
ПЕСНЯ РУССКОЙ НЯНЬКИ
У ПОСТЕЛИ БАРСКОГО РЕБЕНКА
(Подражание Лермонтову)
Спи, потомок благородья,
Баюшки-баю,
Я, дитя простонародья,
Песенку спою.
Мать на бале пляшет стройно -
Барыня она...
Ты же спи себе спокойно -
Я с тобой одна.
Наш народ хотел бы воли,
Воли да с землей,
Но не даст хорошей доли
Царский наш разбой.
И отец твой, русский барин,
Знает роль свою,
Он хоть ловок, не бездарен,
Баюшки-баю.
Он учен всему на свете,
Вышло - ничего.
У него одно в предмете -
Денежки его.
Но и с ними он не сладит,
Разорит семью,
Праздной жизнью все изгадит,
Баюшки-баю.
Он служил в полку на диво
И солдат бивал,
В Отделеньи третьем живо
Вышел генерал.
А потом был губернатор,
Грабил всех гуртом,
Его русский император
Наградил крестом.
Но не верь ты в шутку эту -
Все не впрок пойдет...
Ты с сумой пойдешь по свету,
Няня, знай, помрет.
Да ты будь слугой народа,
Помни цель свою,
Чтоб была ему свобода,
Баюшки-баю.
1811
Н. П. ОГАРЕВ (?)
* * *
На голос:
"Ездил русский белый царь,
Православный государь,
Из своей страны далеко
Лавры пожинать".
Жил на свете русский царь,
Разнемецкий государь,
Он крестьянскому народу
Волю обещал! (дважды).
Чтобы каждый селянин,
Как теперя дворянин,
От работы подневольной
Век не горевал!
Чтоб его ни бить, ни сечь,
Обдирая шкуру с плеч,
Ни помещик, ни чиновник
Более не мог.
Чтобы он землей владел,
И пошли б ему в надел
Те поля, за что платил он
Барину оброк.
Обещал то царь легко,
Но уехать далеко
На посуле, как на стуле,
Видно, захотел.
Думал: "Глуп мужик, всё съест!"
И составил манифест,
Что ни в толк взять, ни попять
Никто не сумел.
Ну, чиновники читать,
Да крестьянам толковать,
Что та новая неволя -
Волюшка и есть.
Воля вольная нищать,
Да под розгами пищать,
Да начальству грош последний
Со слезами несть.
Призадумался народ.
Чует - кто-нибудь да врет:
Иль начальство надувает,
Или самый царь.
Что за воля без земли,
Чтобы барщину несли
И оброк крестьяне так же,
Как водилось встарь?
Это что-нибудь не так -
И попалися впросак
Те крестьяне, что судили
О делах своих.
По селам без дальних слов,
Как прямых бунтовщиков,
Стала сечь их и тиранить
Стая становых.
Ну сзывать на них полки
Да водить солдат в штыки,
Чтоб по старому порядку
Всё водилось вновь.
Напроказил царь-отец!
На Руси с конца в конец
Из-за царского обмана
Пролилася кровь.
Надо, значит, для крестьян,
Чтоб народ за волю сам
Дружно - миром, волостями
В одно время встал!
Надо, значит, чтоб солдат
Помогал ему как брат
И, не слушая приказа,
В него не стрелял.
1862
* * *
Царь - отечества отец!
Гроши сгибли на дворец,
На железные дороги
И на невский мост,
Прошлогодние итоги
Нам поджали хвост.
Вам известно, что расход
Прибывает каждый год,
И недаром за ушами
Чешет бедный нага народ.
Все финансы но рукам
Так и льются здесь и там;
А уж главный над путями
Без пути берет.
Мы министры-господа,
Неизвестна нам нужда!
Всё, по-русски, сущий вздор.
Чтоб добраться цели,
Жмем народ до тех мы пор,
Сок пока есть в теле.
Им же лучше - пусть сидят
В нищете и мраке;
Ведь от жиру, говорят,
Бесятся собаки.
Все приказы отданы,
Не жалей мирской казны.
Войску нашему маршрут:
Пусть их лямку трут.
На венгерца - прут,
За австрийца - мрут,
Вместо их - рекрут
Втрое наберут.
1860(?) - 1870(?)
* * *
Царя Алексашу
Для родины нашей,
Господи, помилуй
На веки веков!
За его заслуги
Жизнь его супруги,
Господи, спаси
На веки веков!
Даром чудодейства
Царское семейство,
Господи, помилуй
На веки веков!
Для счастья народа
Главных лиц Синода,
Господи, помилуй
На веки веков!
От лихой напасти
Все чины и власти,
Господи, спаси
На веки веков!
Для смотров, параду
Воинства громаду,
Господи, спаси
На веки веков!
А от просвещенья
Всех без исключенья,
Господи, помилуй
Во веки веков!
Пусть нас дуют палкой
Вдоль и с перевалкой,
Мы ведь христиане:
Наш удел терпеть.
Можно под мазурку
С нас содрать и шкурку -
Господи, помилуй! -
Мы всё будем петь.
У нас у Синода
Уж такая мода:
Скакаше, играя,
Сам святый Давид.
Нынче те же нравы:
Для твоей забавы
Мы скакать готовы,
Хоть спина болит.
1860(?) - 1870(?)
Огарев Николай Платонович (1813-1877).
"Из-за матушки за Волги....". Заключительная песня поэмы "Забытье", получившая широкое распространение в списках.
До свиданья. Этим стихотворением завершалось издание "Колокола" перед перерывом до 1 января 1868 г.
"Жил на свете русский царь...". Разнемецкий государь - Александр II. И составил манифест - об освобождении крестьян 19 февраля 1861 г.
"Царь - отечества отец!..". Гроши сгибли на дворец - на восстановление пострадавшего от пожара в 1837 г. Зимнего дворца в Петербуре. И на невский мост - Благовещенский, потом Николаевский мост (ныне им. Лейтенанта Шмидта), строившийся в 1842-1850 гг. Главный над путями - П. А. Клейнмихель, см. примеч. на с. 560. На венгерца - прут. // За австрийца - мрут, - В 1849 г. русские войска участвовали в подавлении революции в Венгрии.
"Царя Алексашу...". Царь Алексаша - Александр II. Его супруга - Мария Александровна (1824-1880). Синод - высшее духовное учреждение царской России с 1721 г. Святый Давид - царь иудейский (1055-1015 до н. э.), по преданию, автор псалмов.
lib-ru.do.am
|
|
|
|
|
|
