Облака - вокруг,Купола - вокруг,Надо всей МосквойСколько хватит рук! -Возношу тебя, бремя лучшее,Деревцо моеНевесомое!
В дивном граде сем,В мирном граде сем,Где и мертвой - мнеБудет радостно, -Царевать тебе, горевать тебе,Принимать венец,О мой первенец!
Ты постом говей,Не сурьми бровейИ все сорок - чти -Сороков церквей.Исходи пешком - молодым шажком! -Все привольноеСемихолмие.
Будет твой черед:Тоже - дочериПередашь МосквуС нежной горечью.Мне же вольный сон, колокольный звон,Зори ранние -На Ваганькове.
2
Из рук моих - нерукотворный градПрими, мой странный, мой прекрасный брат.
По церковке - все сорок сороков,И реющих над ними голубков.
И Спасские - с цветами - ворота,Где шапка православного снята.
Часовню звездную - приют от зол -Где вытертый от поцелуев - пол.
К Нечаянныя Радости в садуЯ гостя чужеземного сведу.
Червонные возблещут купола,Бессонные взгремят колокола,
И на тебя с багряных облаковУронит Богородица покров,
И встанешь ты, исполнен дивных сил...Ты не раскаешься, что ты меня любил.
3
Мимо ночных башенПлощади нас мчат.Ох, как в ночи страшенРев молодых солдат!
Греми, громкое сердце!Жарко целуй, любовь!Ох, этот рев зверский!Дерзкая - ох - кровь!
Мой рот разгарчив,Даром, что свят - вид.Как золотой ларчикИверская горит.
Ты озорство прикончи,Да засвети свечу,Чтобы с тобой нончеНе было - как хочу.
4
Настанет день - печальный, говорят!Отцарствуют, отплачут, отгорят,- Остужены чужими пятаками -Мои глаза, подвижные как пламя.И - двойника нащупавший двойник -Сквозь легкое лицо проступит лик.О, наконец тебя я удостоюсь,Благообразия прекрасный пояс!
А издали - завижу ли и Вас? -Потянется, растерянно крестясь,Паломничество по дорожке чернойК моей руке, которой не отдерну,К моей руке, с которой снят запрет,К моей руке, которой больше нет.
На ваши поцелуи, о, живые,Я ничего не возражу - впервые.Меня окутал с головы до пятБлагообразия прекрасный плат.Ничто меня уже не вгонит в краску,Святая у меня сегодня Пасха.
По улицам оставленной МосквыПоеду - я, и побредете - вы.И не один дорогою отстанет,И первый ком о крышку гроба грянет, -И наконец-то будет разрешенСебялюбивый, одинокий сон.И ничего не надобно отнынеНовопреставленной болярыне Марине.
5
Над городом, отвергнутым Петром,Перекатился колокольный гром.
Гремучий опрокинулся прибойНад женщиной, отвергнутой тобой.
Царю Петру и вам, о, царь, хвала!Но выше вас, цари, колокола.
Пока они гремят из синевы -Неоспоримо первенство Москвы.
И целых сорок сороков церквейСмеются над гордынею царей!
6
Над синевою подмосковных рощНакрапывает колокольный дождь.Бредут слепцы калужскою дорогой, -
Калужской - песенной - прекрасной, и онаСмывает и смывает именаСмиренных странников, во тьме поющих Бога.
И думаю: когда-нибудь и я,Устав от вас, враги, от вас, друзья,И от уступчивости речи русской, -
Одену крест серебряный на грудь,Перекрещусь, и тихо тронусь в путьПо старой по дороге по калужской.
7
Семь холмов - как семь колоколов!На семи колоколах - колокольни.Всех счетом - сорок сороков.Колокольное семихолмие!
В колокольный я, во червонный деньИоанна родилась Богослова.Дом - пряник, а вокруг плетеньИ церковки златоголовые.
И любила же, любила же я первый звон,Как монашки потекут к обедне,Вой в печке, и жаркий сон,И знахарку с двора соседнего.
Провожай же меня весь московский сброд,Юродивый, воровской, хлыстовский!Поп, крепче позаткни мне ротКолокольной землей московскою!
8
- Москва! - Какой огромныйСтранноприимный дом!Всяк на Руси - бездомный.Мы все к тебе придем.
Клеймо позорит плечи,За голенищем нож.Издалека-далечеТы все же позовешь.
На каторжные клейма,На всякую болесть -Младенец ПантелеймонУ нас, целитель, есть.
А вон за тою дверцей,Куда народ валит, -Там Иверское сердцеЧервонное горит.
И льется аллилуйяНа смуглые поля.Я в грудь тебя целую,Московская земля!
9
Красною кистьюРябина зажглась.Падали листья,Я родилась.
Спорили сотниКолоколов.День был субботний:Иоанн Богослов.
Мне и донынеХочется грызтьЖаркой рябиныГорькую кисть.
dzherri.ru
Стихи о любви Марины Цветаевой, стихи о Москве
Стихи о любви Марины Цветаевой и стихи о Москве
Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной —
Распущенной — и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем ни ночью — всуе.
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!
За то, что вы меня — не зная сами! —
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце, не у нас над головами, —
За то, что вы больны — увы! — не мной,
За то, что я больна — увы! — не вами.
На горах Парадиза.
Эти взлеты и бездны —
Только бренные сваи
В легкой сцепке железной.
Зубы стиснув — за годы,
В сновиденном паденье
Сердца — вглубь пищевода.
Мы ж за оду, в которой
Высь — не нa смех, а нa смерть:
Тебе — через сто лет
Столетие спустя, как отдышу, —
Из самых недр, — как на смерть осужденный,
Своей рукой — пишу:
Меня не помнят даже старики.
— Ртом не достать! — Через летейски воды
Протягиваю две руки.
Пылающие мне в могилу — в ад, —
Ту видящие, что рукой не движет,
Умершую сто лет назад.
Мои стихи! — я вижу: на ветру
Ты ищещь дом, где родилась я — или
В котором я умру.
Горжусь, как смотришь, и ловлю слова:
— Сборище самозванок! Все мертвы вы!
Все тайны знал, весь склад ее перстней!
Грабительницы мертвых! Эти кольца
Раскаиваюсь в первый раз,
Что столько я их вкривь и вкось дарила, —
Тебя не дождалась!
Сегодняшний — так долго шла я вслед
Садящемуся солнцу, — и навстречу
Тебе — через сто лет.
Моим друзьям во мглу могил:
— Все восхваляли! Розового платья
Никто не подарил!
Раз не убьешь, — корысти нет скрывать,
Что я у всех выпрашивала письма,
Чтоб ночью целовать.
Ты мне сейчас — страстнейший из гостей,
И ты откажешь перлу всех любовниц
Во имя той — костей.
Маргарита, осуждают смело.
В чем вина твоя? Грешило тело!
Душу ты — невинной сберегла.
Всем кивала ты с усмешкой зыбкой.
Этой горестной полуулыбкой
Ты оплакала себя давно.
Всех одно пленяет без изъятья!
Вечно ждут раскрытые объятья,
Вечно ждут: «Я жажду! Будь моя!»
День и ночь, и завтра вновь, и снова!
Говорил красноречивей слова
Темный взгляд твой, мученицы взгляд.
Мстит судьба богине полусветской.
Нежный мальчик вдруг с улыбкой детской
Заглянул тебе, грустя, в лицо.
В ней одной спасенье и защита.
Всё в любви. Спи с миром, Маргарита.
Всё в любви. Любила — спасена!
Не любила, но плакала. Нет, не любила, но все же
Лишь тебе указала в тени обожаемый лик.
Было все в нашем сне на любовь не похоже:
Ни причин, ни улик.
Только мы — ты и я — принесли ему жалобный стих.
Обожания нить нас сильнее связала,
Чем влюбленность — других.
Кто молиться не мог, но любил. Осуждать не спеши
Ты мне памятен будешь, как самая нежная нота
В пробужденьи души.
(В нашем доме, весною. ) Забывшей меня не зови!
Все минуты свои я тобою наполнила, кроме
Самой грустной — любви.
Любовь! Любовь! И в судорогах, и в гробе.
Насторожусь — прельщусь — смущусь — рванусь.
О милая! Ни в гробовом сугробе,
Ни в облачном с тобою не прощусь.
Дана, чтоб на сердце держать пуды.
Спеленутых, безглазых и безгласных
Я не умножу жалкой слободы.
Единым взмахом из твоих пелен,
Смерть, выбью!— Верст на тысячу в округе
Растоплены снега — и лес спален.
Сжав — на погост дала себя увесть,—
То лишь затем, чтобы, смеясь над тленом,
Стихом восстать — иль розаном расцвесть!
Что в полмесяца не спишь и полночи,
Что на карте знаешь те города,
Где глядели тебе вслед чьи-то очи.
Не читаешь, умиленно поникши,
Что сам Бог тебе — меньшой ученик,
Что же Кант, что же Шеллинг, что же Ницше?
И что не было и нет ничего
Над твоей головой — кроме неба.
— Любовь — старей меня!
— Любовь — еще старей:
Стара, как хвощ, стара, как змей,
Старей ливонских янтарей,
Всех привиденских кораблей
Старей! — камней, старей — морей.
Но боль, которая в груди,
Старей любви, старей любви.
Надо всей Москвой
Сколько хватит рук! —
Возношу тебя, бремя лучшее,
В мирном граде сем,
Где и мертвой — мне
Царевать тебе, горевать тебе,
Не сурьми бровей
И все сорок — чти —
Исходи пешком — молодым шажком! —
С нежной горечью.
Мне же вольный сон, колокольный звон,
Прими, мой странный, мой прекрасный брат.
И реющих над ними голубков.
Где шапка православного снята.
Где вытертый от поцелуев — пол.
Прими, мой древний, вдохновенный друг.
Я гостя чужеземного сведу.
Бессонные взгремят колокола,
Уронит Богородица покров,
Ты не раскаешься, что ты меня любил.
Площади нас мчат.
Ох, как в ночи страшен
Рев молодых солдат!
Жарко целуй, любовь!
Дерзкая — ох — кровь!
Даром, что свят — вид.
Как золотой ларчик
Да засвети свечу,
Чтобы с тобой нонче
Не было — как хочу.
Отцарствуют, отплачут, отгорят,
— Остужены чужими пятаками —
Мои глаза, подвижные как пламя.
И — двойника нащупавший двойник —
Сквозь легкое лицо проступит лик.
О, наконец тебя я удостоюсь,
Благообразия прекрасный пояс!
Потянется, растерянно крестясь,
Паломничество по дорожке черной
К моей руке, которой не отдерну,
К моей руке, с которой снят запрет,
К моей руке, которой больше нет.
Я ничего не возражу — впервые.
Меня окутал с головы до пят
Благообразия прекрасный плат.
Ничто меня уже не вгонит в краску,
Святая у меня сегодня Пасха.
Поеду — я, и побредете — вы.
И не один дорогою отстанет,
И первый ком о крышку гроба грянет, —
И наконец-то будет разрешен
Себялюбивый, одинокий сон.
И ничего не надобно отныне
Новопреставленной болярыне Марине.
Перекатился колокольный гром.
Над женщиной, отвергнутой тобой.
Но выше вас, цари, колокола.
Неоспоримо первенство Москвы.
Смеются над гордынею царей!
Накрапывает колокольный дождь.
Бредут слепцы калужскою дорогой, —
Смывает и смывает имена
Смиренных странников, во тьме поющих Бога.
Устав от вас, враги, от вас, друзья,
И от уступчивости речи русской, —
Перекрещусь, и тихо тронусь в путь
По старой по дороге по калужской.
На семи колоколах — колокольни.
Всех счетом — сорок сороков.
Иоанна родилась Богослова.
Дом — пряник, а вокруг плетень
И церковки златоголовые.
Как монашки потекут к обедне,
Вой в печке, и жаркий сон,
И знахарку с двора соседнего.
Юродивый, воровской, хлыстовский!
Поп, крепче позаткни мне рот
Колокольной землей московскою!
Всяк на Руси — бездомный.
Мы все к тебе придем.
За голенищем нож.
Ты все же позовешь.
На всякую болесть —
У нас, целитель, есть.
Куда народ валит, —
Там Иверское сердце
На смуглые поля.
Стихи публикуются 1:1 из книги " Lirics" . © Copyright сохраняется исключительно за авторами опубликованных стихотворений. Добавить-удалить стихотворение можно связавшись с авторами сайта по почте.
rus-poetry.ru
Надо всей Москвой
Сколько хватит рук! —
Возношу тебя, бремя лучшее,
В мирном граде сем,
Где и мертвой — мне
Царевать тебе, горевать тебе,
Не сурьми бровей
И все сорок — чти —
Исходи пешком — молодым шажком! —
С нежной горечью.
Мне же вольный сон, колокольный звон,
Прими, мой странный, мой прекрасный брат.
И реющих над ними голубков.
Где шапка православного снята.
Где вытертый от поцелуев — пол.
Прими, мой древний, вдохновенный друг.
Я гостя чужеземного сведу.
Бессонные взгремят колокола,
Уронит Богородица покров,
Ты не раскаешься, что ты меня любил.
Площади нас мчат.
Ох, как в ночи страшен
Рев молодых солдат!
Жарко целуй, любовь!
Ох, этот рев зверский!
Дерзкая — ох — кровь!
Даром, что свят — вид.
Как золотой ларчик
Да засвети свечу,
Чтобы с тобой нонче
Не было — как хочу.
Отцарствуют, отплачут, отгорят,
— Остужены чужими пятаками —
Мои глаза, подвижные как пламя.
И — двойника нащупавший двойник —
Сквозь легкое лицо проступит лик.
О, наконец тебя я удостоюсь,
Благообразия прекрасный пояс!
Потянется, растерянно крестясь,
Паломничество по дорожке черной
К моей руке, которой не отдерну,
К моей руке, с которой снят запрет,
К моей руке, которой больше нет.
Я ничего не возражу — впервые.
Меня окутал с головы до пят
Благообразия прекрасный плат.
Ничто меня уже не вгонит в краску,
Святая у меня сегодня Пасха.
Поеду — я, и побредете — вы.
И не один дорогою отстанет,
И первый ком о крышку гроба грянет, —
И наконец-то будет разрешен
Себялюбивый, одинокий сон.
И ничего не надобно отныне
Новопреставленной болярыне Марине.
Перекатился колокольный гром.
Над женщиной, отвергнутой тобой.
Но выше вас, цари, колокола.
Неоспоримо первенство Москвы.
Смеются над гордынею царей!
Накрапывает колокольный дождь.
Бредут слепцы калужскою дорогой, —
Смывает и смывает имена
Смиренных странников, во тьме поющих Бога.
Устав от вас, враги, от вас, друзья,
И от уступчивости речи русской, —
Перекрещусь, и тихо тронусь в путь
По старой по дороге по калужской.
На семи колоколах — колокольни.
Всех счетом — сорок сороков.
Иоанна родилась Богослова.
Дом — пряник, а вокруг плетень
И церковки златоголовые.
Как монашки потекут к обедне,
Вой в печке, и жаркий сон,
И знахарку с двора соседнего.
Юродивый, воровской, хлыстовский!
Поп, крепче позаткни мне рот
Колокольной землей московскою!
Всяк на Руси — бездомный.
Мы все к тебе придем.
За голенищем нож.
Ты все же позовешь.
На всякую болесть —
У нас, целитель, есть.
Куда народ валит, —
Там Иверское сердце
На смуглые поля.
Я в грудь тебя целую,
День был субботний:
стихотворения сообщите нам воспользовавшись обратной связью .
rus-poetry.ru
Облака — вокруг,Купола — вокруг,Надо всей МосквойСколько хватит рук! —Возношу тебя, бремя лучшее,Деревцо моеНевесомое!
В дивном граде сем,В мирном граде сем,Где и мертвой — мнеБудет радостно, —Царевать тебе, горевать тебе,Принимать венец,О мой первенец!
Ты постом говей,Не сурьми бровейИ все сорок — чти —Сороков церквей.Исходи пешком — молодым шажком! —Все привольноеСемихолмие.
Будет твой черед:Тоже — дочериПередашь МосквуС нежной горечью.Мне же вольный сон, колокольный звон,Зори ранние —На Ваганькове.31 марта 1916                  2
Из рук моих — нерукотворный градПрими, мой странный, мой прекрасный брат.
По церковке — всe сорок сороков,И реющих над ними голубков.
И Спасские — с цветами — ворота,Где шапка православного снята.
Часовню звездную — приют от зол —Где вытертый от поцелуев — пол.
Пятисоборный несравненный кругПрими, мой древний, вдохновенный друг.
К Нечаянныя Радости в садуЯ гостя чужеземного сведу.
Червонные возблещут купола,Бессонные взгремят колокола,
И на тебя с багряных облаковУронит Богородица покров,
И встанешь ты, исполнен дивных сил...Ты не раскаешься, что ты меня любил.31 марта 1916                  3
Мимо ночных башенПлощади нас мчат.Ох, как в ночи страшенРев молодых солдат!
Греми, громкое сердце!Жарко целуй, любовь!Ох, этот рев зверский!Дерзкая — ох — кровь!
Мой рот разгарчив,Даром, что свят — вид.Как золотой ларчикИверская горит.
Ты озорство прикончи,Да засвети свечу,Чтобы с тобой нончеНе было — как хочу.31 марта 1916                  4
Настанет день — печальный, говорят!Отцарствуют, отплачут, отгорят,— Остужены чужими пятаками-Мои глаза, подвижные как пламя.И-двойника нащупавший двойник-Сквозь легкое лицо проступит лик.О, наконец тебя я удостоюсь,Благообразия прекрасный пояс!
А издали — завижу ли и Вас? —Потянется, растерянно крестясь,Паломничество по дорожке чернойК моей руке, которой не отдерну,К моей руке, с которой снят запрет,К моей руке, которой больше нет.
На ваши поцелуи, о, живые,Я ничего не возражу — впервые.Меня окутал с головы до пятБлагообразия прекрасный плат.Ничто меня уже не вгонит в краску,Святая у меня сегодня Пасха.
По улицам оставленной МосквыПоеду — я, и побредете — вы.И не один дорогою отстанет,И первый ком о крышку гроба грянет,И наконец-то будет разрешенСебялюбивый, одинокий сон.И ничего не надобно отнынеНовопреставленной болярыне Марине.11 апреля 1916, 1-й день Пасхи                  5
Над городом, отвергнутым Петром,Перекатился колокольный гром.
Гремучий опрокинулся прибойНад женщиной, отвергнутой тобой.
Царю Петру и вам, о царь, хвала!Но выше вас, цари, колокола.
Пока они гремят из синевы —Неоспоримо первенство Москвы.
И целых сорок сороков церквейСмеются над гордынею царей!28 мая 1916                  6
Над синевою подмосковных рощНакрапывает колокольный дождь.Бредут слепцы калужскою дорогой, —
Калужской — песенной — прекрасной, и онаСмывает и смывает именаСмиренных странников, во тьме поющих Бога.
И думаю: когда — нибудь и я,Устав от вас, враги, от вас, друзья,И от уступчивости речи русской, —
Одену крест серебряный на грудь,Перекрещусь, и тихо тронусь в путьПо старой по дороге по калужской.Троицын день 1916                  7
Семь холмов — как семь колоколов!На семи колоколах — колокольни.Всех счетом — сорок сороков.Колокольное семихолмие!
В колокольный я, во червонный деньИоанна родилась Богослова.Дом — пряник, а вокруг плетеньИ церковки златоголовые.
И любила же, любила же я первый звон,Как монашки потекут к обедне,Вой в печке, и жаркий сон,И знахарку с двора соседнего.
Провожай же меня весь московский сброд,Юродивый, воровской, хлыстовский!Поп, крепче позаткни мне ротКолокольной землей московскою!8 июля 1916. Казанская                  8
— Москва! — Какой огромныйСтранноприимный дом!Всяк на Руси — бездомный.Мы все к тебе придем.
Клеймо позорит плечи,За голенищем нож.Издалека — далечеТы все же позовешь.
На каторжные клейма,На всякую болесть —Младенец ПантелеймонУ нас, целитель, есть.
А вон за тою дверцей,Куда народ валит, —Там Иверское сердцеЧервонное горит.
И льется аллилуйяНа смуглые поля.Я в грудь тебя целую,Московская земля!8 июля 1916. Казанская                  9
Красною кистьюРябина зажглась.Падали листья,Я родилась.
Спорили сотниКолоколов.День был субботний:Иоанн Богослов.
Мне и донынеХочется грызтьЖаркой рябиныГорькую кисть.16 августа 1916
Читателей произведения за все время — 138, полученных рецензий — 0.
grafomanam.net
Читать: Цикл стихотворений Марины Цветаевой "Стихи о Москве"
Это не одно лишь стихотворение, а целый цикл, который посвящается родному городу. Это девять наиболее ярких произведений, которые относятся к раннему периоду творчества поэтессы. Они написаны в период весны-лета 1916 года, и ярко демонстрируют классическую лирику Цветаевой.
Автор изображает в стихотворениях дореволюционную столицу, которая отличается храмами невероятной красоты и характеризуется колокольным звоном. Для подчеркивания настроения поэтесса использует упоминания о местных церковных достопримечательностей, как чудотворная икона Божьей Матери, хранящаяся в Москве, например.
Поэтесса в данных строчках обещает гостям столицы покровительство богородицы, икона с изображением которой находится в Кремле, а также были упомянуты и Спасские ворота. При этом очень характерно, что поэтесса обращает внимание не на внешнюю архитектурную красоту построек и зданий, а на значение их в истории России.
Мотивы смерти и печальная тематика стихотворений Цветаевой уже проявляется в данном цикле, и эта нотка печали о смерти позднее станет некой "визитной карточкой" поэтессы. Эта тема тесно переплетается с крайне религиозной, углубленной в православную тематику.
От классических восторженных описаний города поэтесса к концу переходит к теме собственной смерти и дню своего рождения. Таким образом в произведении наблюдается очень глубокий философский подтекст, который построен на религиозных рассуждениях и размышлениях о ценности жизни человека.
Эпитеты "горький", "жаркий", которыми в конце описывается ветка красной рябины, подчеркивают достаточно страстный и импульсивный характер лирической героини, с которой отождествляет себя поэтесса. Очень важно, что Москва для поэтессы тут воспринимается, как живое сердце родной страны, где всегда множество храмов и православных церквей, которые создают ее уникальный образ.
Используются в данном случае перекрестные и парные рифмы, а ритмы в разных произведениях цикла меняются, что образует некоторые сбивки при чтении, если читать стихотворения подряд.
В данном цикле стихотворений поэтесса хотела показать связь любви к родной земле и родному городу с религией, а также донести до читателя свои философские рассуждения на тему жизни, смерти и целей, которые перед собой ставит человек.
xn----8sbiecm6bhdx8i.xn--p1ai
Читать: Цикл стихотворений Марины Цветаевой "Стихи о Москве"
Это не одно лишь стихотворение, а целый цикл, который посвящается родному городу. Это девять наиболее ярких произведений, которые относятся к раннему периоду творчества поэтессы. Они написаны в период весны-лета 1916 года, и ярко демонстрируют классическую лирику Цветаевой.
Автор изображает в стихотворениях дореволюционную столицу, которая отличается храмами невероятной красоты и характеризуется колокольным звоном. Для подчеркивания настроения поэтесса использует упоминания о местных церковных достопримечательностей, как чудотворная икона Божьей Матери, хранящаяся в Москве, например.
Поэтесса в данных строчках обещает гостям столицы покровительство богородицы, икона с изображением которой находится в Кремле, а также были упомянуты и Спасские ворота. При этом очень характерно, что поэтесса обращает внимание не на внешнюю архитектурную красоту построек и зданий, а на значение их в истории России.
Мотивы смерти и печальная тематика стихотворений Цветаевой уже проявляется в данном цикле, и эта нотка печали о смерти позднее станет некой "визитной карточкой" поэтессы. Эта тема тесно переплетается с крайне религиозной, углубленной в православную тематику.
От классических восторженных описаний города поэтесса к концу переходит к теме собственной смерти и дню своего рождения. Таким образом в произведении наблюдается очень глубокий философский подтекст, который построен на религиозных рассуждениях и размышлениях о ценности жизни человека.
Эпитеты "горький", "жаркий", которыми в конце описывается ветка красной рябины, подчеркивают достаточно страстный и импульсивный характер лирической героини, с которой отождествляет себя поэтесса. Очень важно, что Москва для поэтессы тут воспринимается, как живое сердце родной страны, где всегда множество храмов и православных церквей, которые создают ее уникальный образ.
Используются в данном случае перекрестные и парные рифмы, а ритмы в разных произведениях цикла меняются, что образует некоторые сбивки при чтении, если читать стихотворения подряд.
В данном цикле стихотворений поэтесса хотела показать связь любви к родной земле и родному городу с религией, а также донести до читателя свои философские рассуждения на тему жизни, смерти и целей, которые перед собой ставит человек.
"Сезоны года" — это журнал о природе, культуре и окружающем мире.
Материалы можно использовать для ознакомления детей с природой, в помощь школьникам, в работе воспитателя и учителя.
rus-poetry.ru
Цикл состоит из 9 стихотворений, написанных в период с 31 марта 1916 по 16 августа 1916 года. Был опубликован в составе сборника «Версты. Выпуск 1», вышедшего в конце 1922 года, уже после отъезда М. Цветаевой в эмиграцию.
Много лет спустя, в январе 1937 года, раскрывая замысел этого цикла, Цветаева писала:
«Да, я в 1916 году первая так сказала Москву. ( И пока что последняя, кажется). И этим счастлива и горда, ибо это была Москва — последнего часа и раза. На прощанье. «Там Иверское сердце — Червонное, горит». И будет гореть — вечно. Эти стихи были пророческие. Перечтите их и не забудьте даты» (из письма к Ю.П. Иваску)
1а. Анализ стихотворения Цветаевой «Облака — вокруг…» (из цикла «Стихи о Москве»)
1б. Анализ стихотворения Цветаевой «Облака — вокруг…» (из цикла «Стихи о Москве»)
2. Анализ стихотворения Цветаевой «Из рук моих — нерукотворный град…» (из цикла «Стихи о Москве»)
3. Анализ стихотворения Цветаевой «Мимо ночных башен…» (из цикла «Стихи о Москве»)
4. Анализ стихотворения Цветаевой «Настанет день — печальный, говорят!..» (из цикла «Стихи о Москве»)
5. Анализ стихотворения Цветаевой «Над городом, отвергнутым Петром…» (из цикла «Стихи о Москве»)
6. Анализ стихотворения Цветаевой «Над синевою подмосковных рощ…» (из цикла «Стихи о Москве»)
7. Анализ стихотворения Цветаевой «Семь холмов — как семь колоколов!..» (из цикла «Стихи о Москве»)
8. Анализ стихотворения Цветаевой «— Москва! — Какой огромный…» (из цикла «Стихи о Москве»)
9. Анализ стихотворения Цветаевой «Красною кистью…» (из цикла «Стихи о Москве»)
www.mysilverage.ru
|
|
|
|
|
|
