Скачать текст произведения
Галина Иванова "Учительская газета"
Стихи для детей Сергея Есенина... Какие это? Какие свои стихи имел в виду Сергей Есенин, когда, зайдя навестить своих детей Таню и Костю и увидев их с книжками, ушел раздосадованный, узнав, что они не читали его стихов?
Потом его дети, конечно, читали его стихи. Читали при его жизни и у его гроба читали стихи его и Маяковского. Но какие это были стихи? За двадцать лет работы в есенинском заповеднике мне не удалось выяснить. И какие стихи рекомендовать для чтения детям?
Рекомендуя стихи о животных и предполагая, что они смогут пробудить "чувства добрые", я в то же время опасаюсь, что впечатлительных ребятишек они могут больно ранить - так сильно они написаны поэтом. Предлагая же детям стихотворение "Собаке Качалова" ("Дай, Джим, на счастье лапу мне..."), я опираюсь на опыт своего общения с шестилетним Вадиком, который после прочтения мною этого стихотворения сам захотел сочинять стихи и стал читать мне свои строчки. Сочинял Вадик и после вынужденного прочтения мной отдельных строф из цикла "Любовь хулигана" ("О чем ты пишешь?" - "О встрече с тетей, которой Есенин посвятил свои стихи". - "Какие? Прочитай мне").
А подборка стихов "Черемуха" издательства "Детская литература" (1989) оставила его равнодушным, и мы не могли выбрать стихотворение, которое захотелось бы выучить. И опыт моей работы в школе (4-11-й классы) убедил меня в том, что совсем не обязательно выбирать для детей только то, что им понятно, знакомо. Интерес и зачарованность часто вызывает именно своей высотой недоступная планка.
Это мое впечатление очень просто и убедительно сформулировал пятилетний сын моей знакомой, не выпускавший из рук сборник Александра Блока, который я ей подарил:- Сашенька, ты все читаешь эти стихи, но ведь тебе в них многое, наверное, непонятно?- Да, мама, но мне очень нравится.
Вот и "думайте сами, решайте сами", что детям читать, что им для чтения рекомендовать.Сергей Есенин "стихи начал писать, подражая частушкам. Толчки давала бабка. Она рассказывала сказки. Некоторые сказки с плохими концами... переделывая на свой лад".
Позднее поэт писал в автобиографии: "Никто не имел для меня такого значения, как мой дед. Ему я обязан больше всего. С 5 лет по настоянию деда под руководством дяди выучился читать по Библии. Дедушка пел мне песни старые, такие тягучие, заунывные. По субботам и воскресным дням он рассказывал Библию и Священную Историю. К стихам расположили песни, которые я слышал кругом себя, а отец мой даже слагал их. Стихи с 8-9 лет".
Отец Сергея Есенина Александр Никитич мальчиком пел в церкви, первой песельницей на селе была и мать - Татьяна Федоровна.Светловолосый, голубоглазый, прибегал внук к деду и говорил: "Дедушка, я поэтом буду". Дед погладит его по голове, скажет: "Будешь, будешь, сынок".
А вот "дед с внуком лежат на печи. В окошко светит луна. Сергей спрашивает:- Дедушка, а месяц на небе кто повесил? Дед все знал и отвечал не задумываясь: - Месяц? Его туда Федосий Иванович повесил.- А кто такой Федосий Иванович?- Федосий Иванович? Сапожник. Вот поедем во вторник на базар, я тебе покажу его. Толстый такой".
О появлении своих первых стихов Есенин писал в стихотворении "Мой путь": Тогда впервые С рифмой я схлестнулся. От сонма чувств Вскружилась голова. И я сказал: "Коль этот зуд проснулся, Всю душу выплещу в слова". Года далекие, Теперь вы как в тумане. И помню, дед мне с грустью говорил: "Пустое дело!.. Ну а если тянет, Пиши про рожь, Но больше про кобыл".
В 1993 году поэт Олег Бишарев опубликовал воспоминания троюродной сестры Сергея Есенина Марии Ивановны Конотоповой-Кверденевой, рассказывающие историю появления сказки "Сиротка": "Летом Сергей часто домой приезжал. Вот как-то иду я, а он навстречу: - Куда идешь, Маруся? - К вам, - отвечаю.
Он возьмет меня за руку и ведет к себе. Прямо с порога кричит: "Мама, накорми Марусю"... Поем я, он опять за руку и ведет в лавку, накупит конфет, пряников, угостит не только меня, но и моих подружек. ...раздаст он нам сладости, а мы уже тянем его на Оку: "Пойдем купаться". Сами на ходу снимаем платья, рубахи и с разбега в реку. А Сергей сядет на берегу, так и сидит и думает о чем-то. А потом вытащит из кармана штанов тетрадку и что-то пишет. "Маша! Иди сюда!" - слышу его голос. Подбегу, у самой зуб на зуб не попадает, перекупалась, а он: "Хочешь, стихи о тебе напишу?" - "Что ты, Сережа!". - "Ну ладно, иди грейся в песке. Я все равно напишу".
И действительно, вскоре прочитал мне сказку о сиротке Маше...Брат Иван... взял меня после смерти матери к себе жить. Как-то раз, было это зимой, послала его жена Анюта меня на речку белье полоскать. Корзина большая, тяжелая. Морозно, лед на тропинке, что шла к Оке, сплошной, не выбраться на горку с реки. И, как назло, все, кто со мной был на реке, ушли. Я пыталась выбраться, но ничего у меня не получилось. Руки что ледышки, зуб на зуб не попадает. Заплакала, а белье страшно бросить, Анюта заругает. Вдруг откуда ни возьмись Сергей.- Ты что здесь делаешь?
А я стою, дрожу вся, руки красные, дышу на них, да что толку. Видно, понял все. Взял корзину и пошел наверх, а я за ним. Пришел в дом к брату:- Что же вы делаете, - только и сказал. Взял меня за руку, обернулся возле двери и зло бросил: - До весны у нас жить будет.Известно, что первые публикации есенинских стихов появились в Москве в 1914 году в детских журналах "Мирок" и "Проталинка", в альманахе "Творчество", а стихотворение "Поет зима - аукает" начали перепечатывать в хрестоматиях и других изданиях для детей.
Рождение стихов Сергея Есенина, опубликованных в детских журналах, совпало с зачатием и рождением его первенца Юрия (так звали в семье сына Сергея Есенина и Анны Изрядновой - Георгия, родившегося 21 декабря 1914 года по старому стилю). "Вот я уже и отец", - говорил Есенин, пел сыну песни, просил Анну Романовну петь Юрке больше песен.
В Российском государственном архиве литературы и искусства хранится рукописный журнал Всеволода Мейерхольда "Начало" 1928 года, в котором записано и провидческое стихотворение 13-летнего Юрия Изряднова, погибшего в 1937 году: Где-то катит наша тройка Хорошо по белу свету Далеко, не видать. В санках промелькнуть, И вздымает гривы Только жалко, песня бойко спета, Лошадиная рать. Жизни не вернуть. Лентой тянутся Так скачи же, наша обозы тройка, Вдалеке, Вдалеке, И цветет румянец розой И цветет румянец бойко На щеке. На щеке.
Дети Сергея Есенина и Зинаиды Райх тоже писали стихи. Татьяна Сергеевна начинала писать стихами в детстве, потом перешла на прозу, она известна как автор юмористической повести "Женя - чудо XX века". Константин Сергеевич говорил, что фамилия Есенин ко многому обязывает, и потому стихи он пишет для себя, но колонки его цифр статистики футбола и хоккея под стать строчкам стихов его отца.
Сын Сергея Есенина и Надежды Вольпин Александр известен как автор книги стихов "Весенний лист", изданной в США. Детскую непосредственность есенинского стиха, отношение Сергея Есенина к словам, как к игрушкам, отмечали Николай Клюев и Борис Пастернак: "Какие простые, неискусные песенки Есенина в июньской книжке - в них робость перед самим собой и детская, ребяческая скупость на игрушки - слова, которые обладателю кажутся очень серьезной вещью"; "Самое драгоценное в нем - образ родной природы, лесной, среднерусской, рязанской, переданной с такой ошеломляющей свежестью, как она далась ему в детстве".
www.esenin-sergej.ru
Всем привет.Сегодня выкладываю короткие стихи С.Есенина, которые легко учатся
Снежная замять крутит бойко,По полю мчится тройка.Мчится на тройке чужая младость.Где мое счастье? Где моя радость? Все укатилось под вихрем бойкимВот на такой же бешеной тройке
С.Есенин
***
Снежная равнина, белая луна,Саваном покрыта наша сторона.И березы в белом плачут по лесам.Кто погиб здесь? Умер? Уж не я ли сам?
С.Есенин
***
Дорогой дружище Миша,Ты как вихрь, а я как замять,Сбереги под тихой крышейОбо мне любовь и память.
С.Есенин
***
Я и сам когда-то, Сокол,Лоб над рифмами раскокал.Нет алмазов среди стекол.Не ищи вокруг да окол.
С.Есенин
***
Нет сил ни петь и ни рыдать,Минуты горькие бывают,Готов все чувства изливать,И звуки сами набегают.
С.Есенин
***
Вечером синим, вечером луннымБыл я когда-то красивым и юным.
Неудержимо, неповторимоВсе пролетело. далече… мимо…
Сердце остыло, и выцвели очи…Синее счастье! Лунные ночи!
С.Есенин
***
В глазах пески зеленыеИ облака.По кружеву крапленомуСкользит рука.
То близкая, то дальняя,И так всегда.Судьба ее печальная —Моя беда.
С.Есенин
***
До свиданья, друг мой, до свиданья.Милый мой, ты у меня в груди.Предназначенное расставаньеОбещает встречу впереди.
До свиданья, друг мой, без руки, без слова,Не грусти и не печаль бровей, —В этой жизни умирать не ново,Но и жить, конечно, не новей.
С.Есенин
***
Слышишь — мчатся сани, слышишь — сани мчатся.Хорошо с любимой в поле затеряться.
Ветерок весёлый робок и застенчив,По равнине голой катится бубенчик,
Эх вы, сани, сани! Конь ты мои буланый!Где-то на поляне клён танцует пьяный.
С.Есенин
***
Тот поэт, врагов кто губит,Чья родная правда мать,Кто людей, как братьев, любитИ готов за них страдать.Он все сделает свободно,Что другие не могли. Он поэт, поэт народный,Он поэт родной земли!
С.Есенин
morestihov.ru
★★★★★
Достоинства: Книга очень понравилась! Красивые иллюстрации Недостатки: Их нет Комментарий: Это третья книга из этой серии, которую я приобрела
Ильясова Заира0
★★★★★
Достоинства: Красиво оформлена Недостатки: Не нашла Комментарий: Очень довольна покупкой! Книга хорошо и качественно сделана, прекрасные иллюстрации (дочь 1 год 3 мес узнает всех животных, птиц), волшебная подборка стихотворений. То, что надо для развития чувства прекрасного у детей!
Клеткина Елена0
★★★☆☆
Достоинства: Красивые качественные иллюстрации Недостатки: Подбор стихов Комментарий: Классика классикой, но некоторые стихи совсем не для детских ушей!!! Хоть и на жизненные темы. Ожидала все-таки немного другой подбор произведений
Екатерина Жукова0
★★★★☆
Достоинства: Красивая книга,Приятно взять в руки( подарочный вариант) Недостатки: не выявил Комментарий: Подарили ребенку 6 лет .Внучка уже знакома со стихами Есенина,,Ее заинтересовало оформление книги. Думаю книга станет настольной
Владимир, 67, Москва
★★★★★
Купила из этой серии стихов про природу все четыре книги Пушкина, Есенина, Тютчева и Суркова. Все четыре книги очень понравились и подбор стихов хороший, и качество оформления. Особенно мне понравились картинки, каждая страница - это целая отдельная картина. Хотя моему мужу картины не понравились, сказал что они не детские.
Оксана0
Другие отзывы: 1 2
Серге́й Алекса́ндрович Есе́нин (21 сентября (3 октября) 1895(18951003), село Константиново Рязанской губернии — 28 декабря 1925, Ленинград) — русский поэт, один из самых популярных и известных русских поэтов XX века.
Родился в селе Константинове Рязанской губернии в крестьянской семье, отец — Александр Никитич Есенин (1873—1931), мать Татьяна Фёдоровна (1875—1955). В 1904 году Есенин пошел в Константиновское земское училище, потом начал учебу в закрытой церковно-учительской школе.
Осенью 1912 года Есенин прибыл в Москву, работал в книжном магазине, а потом — в типографии И. Д. Сытина.
В 1913 году поступил на историко-философский факультет Московского городского народного университета им. Шанявского. Работал в типографии, имел контакты с поэтами московского кружка имени Сурикова. Через год у Есенина родился сын Юрий (Георгий) от Анны Романовны Изрядновой (брак не был зарегистрирован). Юрий был расстрелян в 1937 году.
В 1914 году в детском журнале «Мирок» впервые были опубликованы стихотворения Есенина. В 1915 году Есенин приехал из Москвы в Петроград, читал свои стихотворения А. А. Блоку, С. М. Городецкому и другим поэтам. В это время он сблизился с группой «новокрестьянских поэтов» и издал первые сборники («Радуница» — 1916), которые сделали его очень известным. Вместе с Николаем Клюевым часто выступал в стилизованной «народной» одежде, в том числе перед императрицей Александрой Фёдоровной и её дочерями в Царском Селе.
В 1915—1917 Есенин поддерживал дружеские отношения с поэтом Леонидом Каннегисером[1], впоследствии убившим председателя Петроградской ЧК Урицкого.
В 1917—1921 годы Есенин состоял в браке с актрисой Зинаидой Николаевной Райх, впоследствии женой В. Э. Мейерхольда. От этого брака родились дочь Татьяна и сын Константин — впоследствии футбольный журналист. От переводчицы Надежды Вольпин у Есенина был сын Александр (р. 1924), впоследствии известный математик и деятель диссидентского движения).
К 1918 — началу 1920-х относится знакомство Есенина с Анатолием Мариенгофом и его активное участие в московской группе имажинистов.
В 1921 году поэт ездил в Среднюю Азию, посетил Урал и Оренбуржье. С 13 мая[2] по 3 июня гостил в Ташкенте у своего друга и поэта Александра Ширяевца. Несмотря на неформальный характер визита Есенин несколько раз выступал перед публикой, читал стихотворения на поэтических вечерах и в домах своих ташкентских друзей. По словам очевидцев, Есенин любил бывать в старом городе, чайханах старого города и Урды, слушать узбекскую поэзию, музыку и песни, посещать живописные окрестности Ташкента со своими друзьями. Он совершил также короткую поездку в Самарканд.
Осенью 1921 года в мастерской Г. Б. Якулова Есенин познакомился с танцовщицей Айседорой Дункан, на которой он через полгода женился. После свадьбы Есенин с Дункан ездили в Европу и в США, где он находился с мая 1922 года по август 1923 года. Газета «Известия» опубликовала записи Есенина об Америке «Железный Миргород». Брак с Дункан распался вскоре после их возвращения из-за границы.
В одной из последних поэм — «Страна негодяев» — поэт очень резко пишет о лидерах современной ему России, что некоторыми могло восприниматься как обличение советской власти. Это привлекло повышенное внимание к нему со стороны правоохранительных органов, в том числе и работников милиции и ОГПУ. В газетах стали появляться резко критические статьи о нём, обвиняющие его в пьянстве, драках и прочих антисоциальных поступках, хотя поэт своим поведением (особенно во второй половине 1920-х годов) иногда сам давал основание для подобного рода критики со стороны своих недоброжелателей.
В начале 1920-х годы Есенин активно занимался книжно-издательской деятельностью, а также продажей книг в арендованной им книжной лавке на Большой Никитской, что занимало почти все время поэта. Последние годы жизни Есенин много путешествовал по стране. Он трижды посетил Кавказ, несколько раз съездил в Ленинград, семь раз в Константиново.
В 1924—1925 годах Есенин посетил Азербайджан, выпустил сборник стихов в типографии «Красный восток», печатался в местном издательстве. Жил в селении Мардакян (пригород Баку). В настоящее время здесь находятся его дом-музей и мемориальная доска.
В 1924 году Сергей Есенин решил порвать с имажинизмом из-за разногласий с А. Б. Мариенгофом; Есенин и Иван Грузинов опубликовали открытое письмо о роспуске группировки. Осенью 1925 Есенин женился в третий и последний раз на Софье Андреевне Толстой — внучке Л. Н. Толстого. Однако брак оказался не слишком счастливым для поэта.
Барельеф Сергея Есенина на доме, в котором он жил со своей женой, Софьей Толстой. Москва, Петровский пер
В конце ноября 1925 года Софья Толстая договорилась с директором платной психоневрологической клиники Московского университета профессором П. Б. Ганнушкиным о госпитализации поэта в его клинику. Об этом знало только несколько близких поэту людей. По одной версии причиной госпитализации Есенина явилась необходимость лечения его депрессивного состояния, в котором он находился, в том числе и по причинам связанным с алкогольной зависимостью, по другой — необходимость скрыться от постоянной опеки правоохранительных органов. Боязнь внимания (мнимого или реального) со стороны правоохранительных органов заставила поэта 23 декабря 1925 года покинуть, соблюдая конспирацию, клинику и уехать в Ленинград.
28 декабря 1925 года Есенина нашли в ленинградской гостинице «Англетер» повешенным на трубе парового отопления. Последнее его стихотворение было написано в этой гостинице, кровью: «До свиданья, друг мой, до свиданья…»
По наиболее распространённой версии, Есенин в состоянии депрессии (через месяц после лечения в психоневрологической больнице) покончил жизнь самоубийством (повесился). Ни современниками события, ни в ближайшие несколько десятилетий после смерти поэта других версий события не высказывалось. В 1970—1980-е годы (преимущественно в националистических кругах) возникли также версии об убийстве поэта с последующей инсценировкой его самоубийства: на почве ревности, корыстной почве, убийстве сотрудниками ОГПУ. В качестве аргументов сторонники этой версии приводят также некоторые, с их точки зрения, странности и непоследовательности в документах о гибели Есенина.
Похороны Сергея Есенина. Слева у гроба поэта — первая жена Есенина Зинаида Райх (с поднятой рукой) и Всеволод Мейерхольд, справа — сестра Екатерина и мать Татьяна ФёдоровнаВ 1989 году под эгидой ИМЛИ имени Горького была создана Есенинская комиссия под председательством Ю. Л. Прокушева; по её просьбе был проведён ряд экспертиз, приведших к следующему выводу: «…опубликованные ныне „версии“ об убийстве поэта с последующей инсценировкой повешения, несмотря на отдельные разночтения… являются вульгарным, некомпетентным толкованием специальных сведений, порой фальсифицирующим результаты экспертизы» (из официального ответа профессора по кафедре судебной медицины, доктора медицинских наук Б. С. Свадковского на запрос председателя комиссии Ю. Л. Прокушева).
В 1990-е годы различными авторами продолжали выдвигаться как новые аргументы в поддержку версии об убийстве, так и контраргументы против неё. Версия убийства Есенина троцкистами представлена в сериале «Есенин».
С первых поэтических сборников («Радуница», 1916; «Сельский часослов», 1918) выступил как тонкий лирик, мастер глубоко психологизированного пейзажа, певец крестьянской Руси, знаток народного языка и народной души. В 1919—1923 входил в группу имажинистов. Трагическое мироощущение, душевное смятение выражены в циклах «Кобыльи корабли» (1920), «Москва кабацкая» (1924), поэме «Чёрный человек» (1925). В поэме «Баллада о двадцати шести» (1924), посвящённой бакинским комиссарам, сборнике «Русь Советская» (1925), поэме «Анна Снегина» (1925) Есенин стремился постигнуть «коммуной вздыбленную Русь», хотя продолжал чувствовать себя поэтом «Руси уходящей», «золотой бревёнчатой избы». Драматическая поэма «Пугачёв» (1921).
Памятник С. А. Есенину на Тверском б-ре в Москве
Источник: Сергей Есенин
dic.academic.ru
О боже, боже, эта глубь —Твой голубой живот.Златое солнышко, как пуп,Глядит в Каспийский рот.
Крючками звезд свивая в нитьЛучи, ты ловишь насИ вершами бросаешь дниВ зрачки озерных глаз.
Но в малый вентерь рыбаряНе заплывает сом.Не втащит неводом заряМеня в твой тихий дом.
Сойди на землю без порток,Взбурли всю хлябь и водь,Смолой кипящею востокПролей на нашу плоть.
Да опалят уста огняЛюдскую страсть и стыд.Взнеси, как голубя, меняВ твой в синих рощах скит.
За рекой горят огни,Погорают мох и пни.Ой, купало, ой, купало,Погорают мох и пни.
Плачет леший у сосны —Жалко летошней весны.Ой, купало, ой, купало,Жалко летошней весны.
А у наших у воротПляшет девок корогод.Ой, купало, ой, купало,Пляшет девок корогод.
Кому радость, кому грех,А нам радость, а нам смех.Ой, купало, ой, купало,А нам радость, а нам смех.
Из всякого сердца вынетсяКакой-нибудь да привет.Да здравствует именинницаНа много лет!
Я знаю Вас очень недавно,Клавдия Александровна,Но жить Вам — богатеть,Кунеть да — мохнатеть!
К следующему году —Прибавок к роду.А через два годы, —Детей, как ягоды.
Теперь любовь моя не та.Ах, знаю я, ты тужишь, тужишьО том, что лунная метлаСтихов не расплескала лужи.
Грустя и радуясь звезде,Спадающей тебе на брови,Ты сердце выпеснил избе,Но в сердце дома не построил.
И тот, кого ты ждал в ночи,Прошел, как прежде, мимо крова.О друг, кому ж твои ключиТы золотил поющим словом?
Тебе о солнце не пропетьВ окошко не увидеть рая.Так мельница, крылом махая,С земли не может улететь.
Я надену красное монисто,Сарафан запетлю синей рюшкой.Позовите, девки, гармониста,Попрощайтесь с ласковой подружкой.
Мой жених, угрюмый и ревнивый,Не велит заглядывать на парней.Буду петь я птахой сиротливой,Вы ж пляшите дробней и угарней.
Как печальны девичьи потери,Грустно жить оплаканной невесте.Уведет жених меня за двери,Будет спрашивать о девической чести.
Ах, подружки, стыдно и неловко:Сердце робкое охватывает стужа.Тяжело беседовать с золовкой,Лучше жить несчастной, да без мужа.
То не тучи бродят за овиномИ не холод.Замесила Божья Матерь сынуКолоб.
Всякой снадобью она поила житоВ масле.Испекла и положила тихоВ ясли.
Заигрался в радости младенец,Пал в дрему,Уронил он колоб золоченыйНа солому.
Покатился колоб за воротаРожью.Замутили слезы душу голубуюБожью.
Говорила Божья Матерь сынуСоветы:«Ты не плачь, мой лебеденочек,Не сетуй.
На земле все люди человеки,Чада.Хоть одну им малую забавуНадо.
Жутко им меж темныхПерелесиц,Назвала я этот колоб —Месяц».
От берегов, где просиньДушистей, чем вода.Я двадцать третью осеньПришел встречать сюда.
Я вижу сонмы ликовИ смех их за вином,Но журавлиных криковНе слышу за окном.
О, радостная Мина,Я так же, как и ты,Влюблен в мои долины ‹?›Как в детские мечты.
Но тяжелее чаркуЯ подношу к губам,Как нищий злато в сумку,С слезою пополам.
Солнца луч золотойБросил искру своюИ своей теплотойСогрел душу мою.
И надежда в грудиЗатаилась моей;Что-то жду впередиОт грядущих я дней.
Оживило тепло,Озарил меня свет.Я забыл, что прошлоИ чего во мне нет.
Загорелася кровьЖарче дня и огня.И светло и теплоНа душе у меня.
Чувства полны добра,Сердце бьется сильней.Оживил меня лучТеплотою своей.
Я с любовью идуНа указанный путь,И от мук и тревогНе волнуется грудь.
Свет вечерний шафранного края,Тихо розы бегут по полям.Спой мне песню, моя дорогая,Ту, которую пел Хаям.Тихо розы бегут по полям.
Лунным светом Шираз осиянен,Кружит звезд мотыльковый рой.Мне не нравится, что персиянеДержат женщин и дев под чадрой.Лунным светом Шираз осиянен.
Иль они от тепла застыли,Закрывая телесную медь?Или, чтобы их больше любили,Не желают лицом загореть,Закрывая телесную медь?
Дорогая, с чадрой не дружись,Заучи эту заповедь вкратце,Ведь и так коротка наша жизнь,Мало счастьем дано любоваться.Заучи эту заповедь вкратце.
Даже все некрасивое в рокеОсеняет своя благодать.Потому и прекрасные щекиПеред миром грешно закрывать,Коль дала их природа-мать.
Тихо розы бегут по полям.Сердцу снится страна другая.Я спою тебе сам, дорогая,То, что сроду не пел Хаям…Тихо розы бегут по полям.
Под моим окномПринакрылась снегом,Точно серебром.
На пушистых веткахСнежною каймойРаспустились кистиБелой бахромой.
И стоит березаВ сонной тишине,И горят снежинкиВ золотом огне.
А заря, ленивоОбходя кругом,Обсыпает веткиНовым серебром.
Видно, так заведено навеки —К тридцати годам перебесясь,Все сильней, прожженные калеки,С жизнью мы удерживаем связь.
Милая, мне скоро стукнет тридцать,И земля милей мне с каждым днем.Оттого и сердцу стало сниться,Что горю я розовым огнем.
Коль гореть, так уж гореть сгорая,И недаром в липовую цветьВынул я кольцо у попугая —Знак того, что вместе нам сгореть.
То кольцо надела мне цыганка.Сняв с руки, я дал его тебе,И теперь, когда грустит шарманка,Не могу не думать, не робеть.
В голове болотный бродит омут,И на сердце изморозь и мгла:Может быть, кому-нибудь другомуТы его со смехом отдала?
Может быть, целуясь до рассвета,Он тебя расспрашивает сам,Как смешного, глупого поэтаПривела ты к чувственным стихам.
Ну, и что ж! Пройдет и эта рана.Только горько видеть жизни край.В первый раз такого хулиганаОбманул проклятый попугай.
Прощай, Баку! Тебя я не увижу.Теперь в душе печаль, теперь в душе испуг.И сердце под рукой теперь больней и ближе,И чувствую сильней простое слово: друг.
Прощай, Баку! Синь тюркская, прощай!Хладеет кровь, ослабевают силы.Но донесу, как счастье, до могилыИ волны Каспия, и балаханский май.
Прощай, Баку! Прощай, как песнь простая!В последний раз я друга обниму…Чтоб голова его, как роза золотая,Кивала нежно мне в сиреневом дыму.
Эх вы, сани! А кони, кони!Видно, черт их на землю принес.В залихватском степном разгонеКолокольчик хохочет до слез.
Ни луны, ни собачьего лаяВ далеке, в стороне, в пустыре.Поддержись, моя жизнь удалая,Я еще не навек постарел.
Пой, ямщик, вперекор этой ночи, —Хочешь, сам я тебе подпоюПро лукавые девичьи очи,Про веселую юность мою.
Эх, бывало заломишь шапку,Да заложишь в оглобли коня,Да приляжешь на сена охапку, —Вспоминай лишь, как звали меня.
И откуда бралась осанка,А в полуночную тишинуРазговорчивая тальянкаУговаривала не одну.
Все прошло. Поредел мой волос.Конь издох, опустел наш двор.Потеряла тальянка голос,Разучившись вести разговор.
Но и все же душа не остыла,Так приятны мне снег и мороз,Потому что над всем, что было,Колокольчик хохочет до слез.
Старинный друг!Тебя я вижу вновьЧрез долгую и хладнуюРазлуку.Сжимаю яМне дорогую рукуИ говорю, как прежде,Про любовь.
Мне любо на тебяСмотреть.ВзгрустниИ приласкай немного.Уже я не такой,Как впредь —Бушуйный,Гордый недотрога.
Перебесились мы,Чего скрывать?Уж я не я…А ты ли это, ты ли?
По берегамМорская гладь —Как лошадьЗагнанная, в мыле.
Теперь влюбленВ кого-то я,Люблю и тщетноПризываю,Но все жеТочкой корабляК земле любимойПриплываю.
Вышел зараня дедНа гумно молотить:«Выходи-ка, сосед,Старику подсобить».
Положили гурьбойЗолотые снопы.На гумне вперебойЗазвенели цепы.
И ворочает дедНемолоченый край:«Постучи-ка, сосед,Выбивай каравай».
И под сильной рукойВылетает зерно.Тут и солод с мукой,И на свадьбу вино.
За тяжелой сохойЭта доля дана.Тучен колос сухой —Будет брага хмельна.
Троицыно утро, утренний канон,В роще по березкам белый перезвон.
Тянется деревня с праздничного сна,В благовесте ветра хмельная весна.
На резных окошках ленты и кусты.Я пойду к обедне плакать на цветы.
Пойте в чаще, птахи, я вам подпою,Похороним вместе молодость мою.
Троицыно утро, утренний канон.В роще по березкам белый перезвон.
Задремали звезды золотые,Задрожало зеркало затона,Брезжит свет на заводи речныеИ румянит сетку небосклона.
Улыбнулись сонные березки,Растрепали шелковые косы.Шелестят зеленые сережки,И горят серебряные росы.
У плетня заросшая крапиваОбрядилась ярким перламутромИ, качаясь, шепчет шаловливо:«С добрым утром!»
В глазах пески зеленыеИ облака.По кружеву крапленомуСкользит рука.
То близкая, то дальняя,И так всегда.Судьба ее печальная —Моя беда.
Темна ноченька, не спится,Выйду к речке на лужок.Распоясала зарницаВ пенных струях поясок.
На бугре береза-свечкаВ лунных перьях серебра.Выходи, мое сердечко,Слушать песни гусляра.
Залюбуюсь, загляжусь лиНа девичью красоту,А пойду плясать под гусли,Так сорву твою фату.
В терем темный, в лес зеленый,На шелковы купыри,Уведу тебя под склоныВплоть до маковой зари.
Задымился вечер, дремлет кот на брусе,Кто-то помолился: «Господи Исусе».
Полыхают зори, круятся туманы,Над резным окошком занавес багряный.
Вьются паутины с золотой повети.Где-то мышь скребется в затворенной клети…
У лесной поляны — в свяслах копны хлеба,Ели, словно копья, уперлися в небо.
Закадили дымом под росою рощи…В сердце почивают тишина и мощи.
Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха.Выходи встречать к околице, красотка, жениха.
Васильками сердце светится, горит в нем бирюза.Я играю на тальяночке про синие глаза.
То не зори в струях озера свой выткали узор,Твой платок, шитьем украшенный, мелькнул за косогор.
Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха.Пусть послушает красавица прибаски жениха.
Скажу вам речь не плоскую,В ней все слова важны:Мариной ИвановскоюВы звать меня должны.
Меня легко обрамите:Я маленький портрет.Сейчас учусь я грамоте,И скоро мне шесть лет.
Глазенки мои кариеИ щечки не плохи.Ах, иногда в ударе яМогу читать стихи.
Перо мое не славится,Подчас пишу не в лад,Но больше всего нравитсяМне кушать «шыколат».
Мечтая о могучем дареТого, кто русской стал судьбой,Стою я на Тверском бульваре,Стою и говорю с собой.
Блондинистый, почти белесый,В легендах ставший как туман,О Александр! Ты был повеса,Как я сегодня хулиган.
Но эти милые забавыНе затемнили образ твой,И в бронзе выкованной славыТрясешь ты гордой головой.
А я стою, как пред причастьем,И говорю в ответ тебе:Я умер бы сейчас от счастья,Сподобленный такой судьбе.
Но, обреченный на гоненье,Еще я долго буду петь…Чтоб и мое степное пеньеСумело бронзой прозвенеть.
Пушистый звон и руга,И камень под крестом.Стегает злая вьюгаРасщелканным кнутом.
Шаманит лес-кудесникПро черную судьбу.Лежишь ты, мой ровесник,В нетесаном гробу.
Пусть снова финский ножикКровавит свой клинок,Тебя не потревожитНи пеший, ни ездок.
И только с перелесицСквозь облачный тулупСлезу обронит месяцНа мой завьялый труп.
Улицы печальные,Сугробы да мороз.Сорванцы отчаянныеС лотками папирос.
Грязных улиц странникиВ забаве злой игры,Все они — карманники,Веселые воры.
Тех площадь — на Никитской,А этих — на Тверской.Стоят с тоскливым свистомОни там день-деньской.
Снуют по всем притонамИ, улучив досуг,Читают ПинкертонаЗа кружкой пива вслух.
Пускай от пива горько,Они без пива — вдрызг.Все бредят Нью-Йорком,Всех тянет в Сан-Франциск.
Потом опять печальноВыходят на морозСорванцы отчаянныеС лотками папирос.
Белогривый поп ГаврилаМотьку в зубы целовал.Попадья его бранила,А он, леший, приставал…
Вечером синим, вечером луннымБыл я когда-то красивым и юным.
Неудержимо, неповторимоВсе пролетело… далече… мимо…
Сердце остыло, и выцвели очи…Синее счастье! Лунные ночи!
Не стихов златая пенаИ не Стенькина молва, —Пониковская ЕленаТонко вяжет кружева.Лес в них закутался,Я — запутался.
Черемуха душистаяС весною расцвелаИ ветки золотистые,Что кудри, завила.Кругом роса медвянаяСползает по коре,Под нею зелень прянаяСияет в серебре.А рядом, у проталинки,В траве, между корней,Бежит, струится маленькийСеребряный ручей.Черемуха душистая,Развесившись, стоит,А зелень золотистаяНа солнышке горит.Ручей волной гремучеюВсе ветки обдаетИ вкрадчиво под кручеюЕй песенки поет.
Самые лучшие минутыБыли у милой Анюты.Ее взоры, как синие дверцы,В них любовь моя,в них и сердце.
Белая березаПод моим окномПринакрылась снегом,Точно серебром.
На пушистых веткахСнежною каймойРаспустились кистиБелой бахромой.
И стоит березаВ сонной тишине,И горят снежинкиВ золотом огне.
А заря, ленивоОбходя кругом,Обсыпает веткиНовым серебром.
Весна наступает,Снег быстро тает,И все оживаетС приходом ея!
Деревья оделисьЗеленой листвою,Луг зеленеет,Покрытый травою.
Поля зазеленели,Ароматом дыша.Цветы запестрели,Птицы прилетели.
Лес оживилсяЩебетанием,Воздух наполнилсяБлагоуханием.
Товарищу ШумяцкойС любовью братскойЗа чай без обеда,За мужа полпреда.
Снежная замять крутит бойко,По полю мчится чужая тройка.
Мчится на тройке чужая младость.Где мое счастье? Где моя радость?
Все укатилось под вихрем бойкимВот на такой же бешеной тройке.
Ветры, ветры, о снежные ветры,Заметите мою прошлую жизнь.Я хочу быть отроком светлымИль цветком с луговой межи.
Я хочу под гудок пастушийУмереть для себя и для всех.Колокольчики звездные в ушиНасыпает вечерний снег.
Хороша бестуманная трель его,Когда топит он боль в пурге.Я хотел бы стоять, как дерево,При дороге на одной ноге.
Я хотел бы под конские храпыОбниматься с соседним кустом.Подымайте ж вы, лунные лапы,Мою грусть в небеса ведром.
Буря воет, буря злится,Из-за туч луна, как птица,Проскользнуть крылом стремится,Освещая рыхлый снег.
Страшно хочется подратьсяС пьяным тополем в саду.
…дверь откроешь на крыльцо,Буря жесткой горстью снегаСаданет тебе в лицо.
Ну, да разве мне расстатьсяС этой негой и теплом.С недопитой рюмкой ромаПобеседуем вдвоем.
Заря над полем — как красный тын.Плывет на тучке превечный сын.
Вот вышла бабка кормить цыплят.Горит на небе святой оклад.
— Здорово, внучек!— Здорово, свет!
— Зайди в избушку.— А дома ль дед?
— Он чинит невод ловить ершей.— А много ль деду от роду дней?
— Уж скоро девять десятков зим.—И вспорхнул внучек, как белый дым.
С душою деда поплыл в туман,Где зреет полдень незримых стран.
Вот уж вечер. РосаБлестит на крапиве.Я стою у дороги,Прислонившись к иве.
От луны свет большойПрямо на нашу крышу.Где-то песнь соловьяВдалеке я слышу.
Хорошо и тепло,Как зимой у печки.И березы стоят,Как большие свечки.
И вдали за рекой,Видно, за опушкой,Сонный сторож стучитМертвой колотушкой.
Белая березаПод моим окномПринакрылась снегом,Точно серебром.
На пушистых веткахСнежною каймойРаспустились кистиБелой бахромой.
И стоит березаВ сонной тишине,И горят снежинкиВ золотом огне.
А заря, ленивоОбходя кругом,Обсыпает веткиНовым серебром.
www.esenin-sergey.su
|
|
|
|
|
|
