Снилось мне: сквозит завеса Меж землей и лицом небес. Небо — влажный взор Зевеса, И прозрачный грустит Зевес. Я прочел в склоненном взоре Голубеющую печаль. Вспухнет вал — и рухнет — в море; Наших весен ему не жаль. Возгрустил пустынник неба, Что ответный, отсветный лик Ах, лишь омутом Эреба Повторенный его двойник... Вечных сфер святой порядок И весь лик золотых Идей Яркой красочностью радуг Льнули к ночи его бровей,— Обвивали, развевали Ясной солнечностью печаль; Нерожденных солнц вставали За негаданной далью даль. Но печаль гасила краски... И вззвенел, одичав, тимпан; Взвыл кимвал: сатирам пляски Повелел хохотливый Пан. Их вскружился вихорь зыбкий, Надрывалась дуда звончей — И божественной улыбкой Прояснилась печаль очей.
Notes: Beethoveniana — Бетховениана (лат.). — Ред..
Вячеслав Иванов. Стихотворения. Поэмы. Трагедия. Новая библиотека поэта. Санкт-Петербург: Академический проект, 1995.
А. С. Ященку Ты — что поток, чей буйственный задор Бежит в снегах. Как сталь студеной влаги, Тягчится, потемнев, твой жесткий взор В борении мыслительной отваги, Когда средь нас иль на поле бумаги Ты ринешься в миропобедный спор... Миг, и в лазури тонет кругозор, Пасутся овцы, за звездою маги Идут, и ты несешь венки олив И миру мир... с ярмом, о деспот-мистик, Казацкой вольности и казуистик Равно дитя,— всё в русском сердце слив!.. Верней оракул всех характеристик: Льдом не застынь, кто холодно бурлив!
Notes: Dem Weltverbesserer — Всемирному реформатору (нем.) — Ред..
Вячеслав Иванов. Стихотворения. Поэмы. Трагедия. Новая библиотека поэта. Санкт-Петербург: Академический проект, 1995.
Евг. К. Герцык Так долго с пророческим медом Мешал я земную полынь, Что верю деревьям и водам В отчаяньи рдяных пустынь,— Всем зеркальным фатаморганам, Всем былям воздушных сирен, Земли путеводным обманам И правде небесных измен. * Фата-моргана, мираж (лат.).— Ред.
Вячеслав Иванов. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Малая серия. Ленинград: Советский писатель, 1976.
Жизнь - истома и метанье, Жизнь - витанье Тени бедной Над плитой забытых рун; В глубине ночных лагун Отблеск бледный, Трепетанье Бликов белых, Струйных лун; Жизнь - полночное роптанье, Жизнь - шептанье Онемелых, чутких струн... Погребенного восстанье Кто содеет Ясным зовом? Кто владеет Властным словом? Где я? Где я? По себе я Возалкал! Я - на дне своих зеркал. Я - пред ликом чародея Ряд встающих двойников, Бег предлунных облаков. * Становлюсь, значит не есмь (лат.).- Ред.
Вячеслав Иванов. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Малая серия. Ленинград: Советский писатель, 1976.
Есть духи глаз. С куста не каждый цвет Они вплетут в венки своих избраний; И сорванный с их памятию ранней Сплетается. И суд их: Да иль: Нет. Хоть преломлен в их зрящих чашах свет, Но чист кристалл эфироносных граней. Они — глядят: молчанье — их завет. Но в глубях дали грезят даль пространней. Они — как горный вкруг души туман. В их снах правдив явления обман. И мне вестят их арфы у порога, Что радостен в росах и солнце луг; Что звездный свод — созвучье всех разлук; Что мир — обличье страждущего Бога.
Notes: Gli spiriti del viso — Духи глаз (ит.) — Ред..
Вячеслав Иванов. Стихотворения. Поэмы. Трагедия. Новая библиотека поэта. Санкт-Петербург: Академический проект, 1995.
Мария, Дева-Мать! Ты любишь этих гор Пещеры, и ключи, и пастбища над бором, И дани роз Твоих от пастырей, чьим взорам Являешься, надев их бедных дев убор. Пречистая, внемли! Не с ангельским собором, Клубящим по небу Твой звездный омофор, Когда за всенощной Тебя величит хор,— Владычицей Земли предстань родным просторам! Полей, исхоженных Христом, в годину кар Стена незримая, Ты, в пламени пожаров Неопалимая, гнала толпы татар. К струям святых озер, с крутых лесистых яров Сойди, влача лазурь,— коль нежной тайны дар И древлий Радонеж, и девий помнит Саров!
Notes: Gratiae plena — Исполненная благодати (лат.). — Ред.
Вячеслав Иванов. Стихотворения. Поэмы. Трагедия. Новая библиотека поэта. Санкт-Петербург: Академический проект, 1995.
Средь стогн прославленных, где Беатриче Дант, Увидев: "Incipit,- воскликнул,- vita nova" **,- Наг, юноша-пастух, готов на жребий зова, Стоит с пращой, себя почуявший Гигант. Лев молодой пустынь, где держит твердь Атлант, Он мерит оком степь и мерит жертву лова... Таким его извел - из идола чужого - Сверхчеловечества немой иерофант! Мышц мужеских узлы, рук тяжесть необорных, И выя по главе, и крепость ног упорных, Весь скимна-отрока еще нестройный вид,- Всё в нем залог: и глаз мечи, что, медля, метят, И мудрость ждущих уст - они судьбам ответят!- Бог-дух на льва челе... О, верь праще, Давид! * Гигант (итал.).- Ред. ** Начинается новая жизнь (итал.).- Ред.
Вячеслав Иванов. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Малая серия. Ленинград: Советский писатель, 1976.
Вл. Н. Ивановскому Беспечный ученик скептического Юма! Питали злобой Гоббс и подозреньем Кант Твой непоседный ум: но в школе всех Ведант Твоя душа, поэт, не сделалась угрюма. Боюся: цеховой не станешь ты педант. Что перелетная взлюбила ныне дума? Уже наставник твой — не Юм — «суровый Дант»! Ты с корабля наук бежишь, как мышь из трюма. В ковчеге ль Ноевом всех факультетов течь Открылась, и в нее живая хлещет влага? Скажи, агностик мой, предтеча всех предтеч: Куда ученая потянется ватага? Ужели на Парнас?.. Затем что знанья — нет! Ты бросил в знанье сеть и выловил — сонет.
Notes: La faillite de la science — Несостоятельность науки, знания (фр.). — Ред..
Вячеслав Иванов. Стихотворения. Поэмы. Трагедия. Новая библиотека поэта. Санкт-Петербург: Академический проект, 1995.
Покорный день сходил из облаков усталых, И, как сомкнутые покорные уста, Была беззвучна даль, и никла немота Зеленохвостых чащ и немощь листв увялых, И кроткою лилась истомой теплота На нищий блеск дубов, на купы пиний малых; И влажная земля, под тленьем кущ опалых, Была, как Смерть и Сев, смиренна и свята... Таким явился мне,- о мертвая Равенна!- Твой лес прославленный,- ты, в лепоте святынь, Под златом мозаик хранительных забвенна! И был таков твой сон и скорбь твоих пустынь, Где веет кротко Смерть, под миром Крыл лелея Мерцающую Жизнь, как бледный огнь елея. * Сосновый лес (итал.).- Ред.
Вячеслав Иванов. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Малая серия. Ленинград: Советский писатель, 1976.
Как бледная рука, приемля рок мечей, И жребий жертвенный, и вышней воли цепи, Чертит: "Се аз раба",- и горних велелепий Не зрит Венчанная, склонив печаль очей,- Так ты живописал бессмертных боль лучей, И долу взор стремил, и средь безводной степи Пленяли сени чар и призрачный ручей Твой дух мятущийся, о Сандро Филипепи! И Смерть ты лобызал, и рвал цветущий Тлен! С улыбкой страстною Весна сходила в долы: Желаний вечность - взор, уста - истомный плен... Но снились явственней забвенные глаголы, Оливы горние, и Свет, в ночи явлен, И поцелуй небес, и тень Савонаролы... * "Величит" (лат.).- Ред.
Вячеслав Иванов. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Малая серия. Ленинград: Советский писатель, 1976.
Я не знаю, где он рухнет, льдами вскормленный поток. Рок ли стройно движут струны? Или лирник — темный Рок? Знаю только: эти руны я пою не одинок. Что мне светит — звезды, очи ль — волны, лебеди ль — из тьмы? Сколько нас, пловцов полнощных, и куда отплыли мы? Слышу трепет крыльев мощных, за гребцами, у кормы. Я не знаю Нежной Тайны явных ликов и примет. Снятся ль знаменья поэту? Или знаменье — поэт? Знаю только: новой свету, кроме вещей, песни нет.
Notes: Prooemion — Вступление (греч.).— Ред.
Вячеслав Иванов. Стихотворения. Поэмы. Трагедия. Новая библиотека поэта. Санкт-Петербург: Академический проект, 1995.
Кто познал тоску земных явлений, Тот познал явлений красоту. В буйном вихре вожделений, Жизнь хватая на лету, Слепы мы на красоту явлений. Кто познал явлений красоту, Тот познал мечту гиперборея: Тишину и полноту В сердце сладостно лелея, Он зовет лазурь и пустоту. Вспоминая долгие эоны, Долгих нег блаженство и полон,— Улыбаясь, слышит звоны Теплых и прозрачных лон,— И нисходит на живые лона. * Тоска явлений (лат.).— Ред.
Вячеслав Иванов. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Малая серия. Ленинград: Советский писатель, 1976.
Снова в небе тихий серп Колдуньи Чертит «Здравствуй»,— выкованный уже Звонкого серпа, что режет злато. На небе сребро — на ниве злато. Уняло безвременье и стужи, Нам царя вернуло Новолунье. Долгий день ласкало Землю Солнце; В озеро вечернее реками Вылило расплавленное злато. Греб веслом гребец — и черпал злато. Персики зардели огоньками, Отразили зеркальцами Солнце. Но пока звала Колдунья стужи, Стал ленивей лучезарный владарь: Тучное раскидывает злато, Не считая: только жжется злато. Рано в терем сходит... Виноградарь Скоро, знать, запляшет в красной луже.
Вячеслав Иванов. Стихотворения. Поэмы. Трагедия. Новая библиотека поэта. Санкт-Петербург: Академический проект, 1995.
Дух пламенный, алкаючи, вращает В поднебесьи свой солнцевидный глаз; Горит он всем исполниться зараз И целого, нецельный, не вмещает,— Вновь извергая вон, что поглощает,— Смарагд роняя, чтоб схватить алмаз: Так из пучин индийских водолаз Случайный перл, исторгнув, похищает. Спеша и задыхаясь, и дробя Единое, забвенью и изменам Мы рабствуем, и любим, полюбя, Не духа вечностью, но духа пленом. Мы нищими по россыпям пройдем, И что нас ищет глухо — не найдем.
Вячеслав Иванов. Стихотворения. Поэмы. Трагедия. Новая библиотека поэта. Санкт-Петербург: Академический проект, 1995.
Средь гор глухих я встретил пастуха, Трубившего в альпийский длинный рог. Приятно песнь его лилась; но, зычный, Был лишь орудьем рог, дабы в горах Пленительное эхо пробуждать. И всякий раз, когда пережидал Его пастух, извлекши мало звуков, Оно носилось меж теснин таким Неизреченно-сладостным созвучьем, Что мнилося: незримый духов хор, На неземных орудьях, переводит Наречием небес язык земли. И думал я: "О гений! Как сей рог, Петь песнь земли ты должен, чтоб в сердцах Будить иную песнь. Блажен, кто слышит". И из-за гор звучал отзывный глас: "Природа - символ, как сей рог. Она Звучит для отзвука; и отзвук - бог. Блажен, кто слышит песнь и слышит отзвук".
Вячеслав Иванов. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Малая серия. Ленинград: Советский писатель, 1976.
Вячеслав Иванов. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Малая серия. Ленинград: Советский писатель, 1976.
Вячеслав Иванов. Стихотворения. Поэмы. Трагедия. Новая библиотека поэта. Санкт-Петербург: Академический проект, 1995.
Мытарствами теней перегражденный Нил И неба синее горнило — Сон зодчего гробниц, что рано дух пленил,— Как память, сердце схоронило. Но бледным призраком из ночи гробовой Встает, что было встарь так ярко: Под вялым парусом, влекома бечевой, Плывет, поскрипывая, барка. И первый из семи, в упряжке бурлака, Еще не выступил невольник,— А в синеве желтел, над явором мыска, Ее воздушный треугольник. Вот, он загородил зыбей лазурный блеск; А те, всей грудью налегая На перевязь, прошли... О, тихий скрип и плеск! Оплечий смуглых мощь нагая! И глыб гранитный груз, что молот отгранил! Вы ль сны безветренного царства? Вы марево ль теней — богов небесный Нил И душ загробные мытарства?
Вячеслав Иванов. Стихотворения. Поэмы. Трагедия. Новая библиотека поэта. Санкт-Петербург: Академический проект, 1995.
1 Что порхало, что лучилось — Отзвенело, отлучилось, Отсверкавшей упало рекой... Мотыльком живое отлетело. И — как саван — укутал покой Опустелое тело. Но бессонные очи Испытуют лик Ночи: «Зачем лик Мира — слеп? Ослеп мой дух,— И слеп, и глух Мой склеп»... Белая, зажгись во тьме, звезда! Стань над ложем, близкая: «Ты волен»... А с отдаленных колоколен, Чу, медь поет: «Всему чреда»... Чу, ближе: «Рок»... — «Сон и страда»... — «Свой знают срок»... — «Встает звезда»... Ко мне гряди, сюда, сюда! 2 В комнате сонной мгла. Дверь, как бельмо, бела. Мысли пугливо-неверные, Как длинные, зыбкие тени, Неимоверные, Несоразмерные,— Крадутся, тянутся в пьяном от ночи мозгу, Упившемся маками лени. Скользят и маячат Царевны-рыбы И в могилы прячут Белые трупы. Их заступы тупы, И рыхлы глыбы На засыпчатом дне. «Я лгу — Не верь, Гробничной, мне!— Так шепчет дверь. — Я — гробничная маска, оттого я бела; Но за белой гробницей — темничная мгла». «И мне не верь,— Так шепчет тень. — Я редею, и таю, И тебе рождаю Загадку — день»... Ты помедли, белый день! Мне оставь ночную тень,— Мы играем в прятки. Ловит Жизнь иль Смерть меня? Чья-то ткется западня Паутиной шаткой... 3 Казни ль вестник предрассветный Иль бесплотный мой двойник — Кто ты, белый, что возник Предо мной, во мгле просветной, Весь обвитый Благолепным, Склепным Льном,— Тускл во мреяньи ночном? Мой судья? палач? игемон? Ангел жизни? смерти демон? Брат ли, мной из ночи гроба Изведенный? Мной убитый,— Присужденный На томительный возврат? Супостат — Или союзник? Мрачный стражник? бледный узник? Кто здесь жертва? — кто здесь жрец? Воскреситель и мертвец? Друг на друга смотрим оба... Ты ль, пришлец, восстал из гроба? Иль уводишь в гроб меня — В платах склепных, Благолепных Бело-мреющего дня?
Вячеслав Иванов. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Малая серия. Ленинград: Советский писатель, 1976.
Great is their love, who love in sin and fear. Byron Велика тех любовь, кто любят во грехе и страхе. Байрон День влажнокудрый досиял, Меж туч огонь вечерний сея. Вкруг помрачался, вкруг зиял Недвижный хаос Колизея. Глядели из стихийной тьмы Судеб безвременные очи... День бурь истомных к прагу ночи, День алчный провожали мы - Меж глыб, чья вечность роковая В грехе святилась и крови, Дух безнадежный предавая Преступным терниям любви, Стеснясь, как два листа, что мчит, Безвольных, жадный плен свободы, Доколь их слившей непогоды Вновь легкий вздох не разлучит...
Вячеслав Иванов. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Малая серия. Ленинград: Советский писатель, 1976.
М. М. Замятниной Как изваянная, висит во сне С плодами ветвь в саду моем — так низко... Деревья спят — и грезят?— при луне, И таинство их жизни — близко, близко... Пускай недостижимо нам оно — Его язык немотный всё ж понятен: Им нашей красотой сказать дано, Что мы — одно, в кругу лучей и пятен. И всякой жизни творческая дрожь В прекрасном обличается обличье; И мило нам раздельного различье Общеньем красоты. Ее примножь!— И будет мир, как этот сад застылый, Где внемлет всё согласной тишине: И стебль, и цвет Земле послушны милой; И цвет, и стебль прислушались к Луне.
Вячеслав Иванов. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Малая серия. Ленинград: Советский писатель, 1976.
...На отмели зыбучей, где начертал отлив немые письмена. «Кормчие звезды» Рудой ведун отливных рун, Я — берег дюн, что Бездна лижет; В час полных лун седой валун, Что, приливая, море движет. И малахитовая плеснь На мне не ляжет мягким мохом; И с каждым неутомным вздохом Мне памятней родная песнь. И всё скользит напечатленней По мне бурунов череда; И всё венчанней, всё явленней Встает из волн моя звезда... Рудой ведун глубинных рун, Я — старец дюн, что Бездна лижет; На взморье Тайн крутой валун, Что неусыпно Вечность движет.
Вячеслав Иванов. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Малая серия. Ленинград: Советский писатель, 1976.
Великое бессмертья хочет, А малое себе не прочит Ни долгой памяти в роду, Ни слав на Божием суду,- Иное вымолит спасенье От беспощадного конца: Случайной ласки воскресенье, Улыбки милого лица.
Вячеслав Иванов. Стихотворения. Поэмы. Трагедия. Новая библиотека поэта. Санкт-Петербург: Академический проект, 1995.
Вячеслав Иванов. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Малая серия. Ленинград: Советский писатель, 1976.
Ленивым золотом текло Весь день и капало светило, Как будто влаги не вместило Небес прозрачное стекло. И клочья хмурых облак, тая, Кропили пегие луга. Смеялась влага золотая, Где млели бледные снега.
Вячеслав Иванов. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Малая серия. Ленинград: Советский писатель, 1976.
Вячеслав Иванов. Стихотворения. Поэмы. Трагедия. Новая библиотека поэта. Санкт-Петербург: Академический проект, 1995.
Заискрится ль звезда закатной полосы — Звездой ответной в поднебесье Восток затеплится: и Божье равновесье Поют двух пламеней Весы. И не вотще горит, в венце ночной красы, Над севом озимей созвездье, Что дух, знаменовав всемирное Возмездье, Нарек таинственно: Весы. Как ветр, колышущий зеленые овсы, Летят Победа и Обида По шатким бороздам, и держит Немезида Над жизнью Иго и Весы. Мы с солнцем шепчемся, цветя, под звон косы; Детей качаем над могилой; И жребий каждого в свой час к земле немилой Склонят бессмертные Весы. И никлый стебль живит наитие росы, И райский крин спалили грозы. Железа не тяжки: но тяжко весят — розы, И ровно зыблются Весы. Пусть, с пеной ярых уст, вся Скорбь, что рвет власы, Вас накреня, в рыданьях душных, На чаше виснет Зол, вы ж играм сильф воздушных Послушны, чуткие Весы! Совьются времена — в ничто; замрут часы; Ты станешь, маятник заклятья! Но стойкий ваш покой всё чертит крест Распятья, Неумолимые Весы!
Вячеслав Иванов. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Малая серия. Ленинград: Советский писатель, 1976.
Александре Васильевне Гольштейн Гость Севера! Когда твоя дорога Ведет к вратам единственного града, Где блещет храм, чья снежная громада, Эфирней гор, встает у их порога, Но Красота смиренствует, убога, Средь нищих стен, как бледная лампада, Туда иди из мраморного сада И гостем будь за вечерею бога! Дерзай! Здесь мира скорбь и желчь потира! Ты зришь ли луч под тайной бренных линий? И вызов Зла смятенным чадам Мира? Из тесных окон светит вечер синий: Се Красота из синего эфира, Тиха, нисходит в жертвенный триклиний.
Вячеслав Иванов. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Малая серия. Ленинград: Советский писатель, 1976.
Над смертью вечно торжествует, В ком память вечная живет. Любовь зовет, любовь предчует; Кто не забыл,- не отдает. Скиталец, в даль - над зримой далью Взор ясновидящий вперя, Идет, утешенный печалью... За ним - заря, пред ним - заря... Кольцо и посох - две святыни - Несет он верною рукой. Лелеет пальма средь пустыни Ночлега легкого покой.
С.Бавин, И.Семибратова. Судьбы поэтов серебряного века. Русская государственная библиотека. Москва: Книжная палата 1993.
С престола ледяных громад, Родных высот изгнанник вольный, Спрядает светлый водопад В теснинный мрак и плен юдольный. А облако, назад - горе - Путеводимое любовью, Как агнец, жертвенною кровью На снежном рдеет алтаре.
Вячеслав Иванов. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Малая серия. Ленинград: Советский писатель, 1976.
Вы, чей резец, палитра, мира, Согласных Муз одна семья, Вы нас уводите из мира В соседство инобытия. И чем зеркальней отражает Кристалл искусства лик земной, Тем явственней нас поражает В нем жизнь иная, свет иной. И про себя даемся диву, Что не приметили досель, Как ветерок ласкает ниву И зелена под снегом ель.
С.Бавин, И.Семибратова. Судьбы поэтов серебряного века. Русская государственная библиотека. Москва: Книжная палата 1993.
Душа, вчера недужная, На солнце — солнце новое — Раскрыла очи синие И видит, оробелая, Сквозь гроздие лиловое, Что в небе вьет глициния: Сверкает даль жемчужная, Летает чайка белая. И путь сребра чеканного Висит над гладью струйного; И вестью обновления Колокола доносятся: С хвалою аллилуйного В прибрежные селения Из плена светотканного Не души ль милых просятся?
Вячеслав Иванов. Стихотворения. Поэмы. Трагедия. Новая библиотека поэта. Санкт-Петербург: Академический проект, 1995.
Чаровал я, волхвовал я, Бога Вакха зазывал я На речные быстрины, В чернолесье, в густосмолье, В изобилье, в пустодолье, На морские валуны. Колдовал я, волхвовал я, Бога Вакха вызывал я На распутия дорог, В час заклятый, час Гекаты, В полдень, чарами зачатый: Был невидим близкий бог. Снова звал я, призывал я, К богу Вакху воззывал я: "Ты, незримый, здесь, со мной! Что же лик полдневный кроешь? Сердце тайной беспокоишь? Что таишь свой лик ночной? Умились над злой кручиной. Под любой явись личиной, В струйной влаге иль в огне, Иль, как отрок запоздалый, Взор узывный, взор усталый Обрати в ночи ко мне. Я ль тебя не поджидаю И, любя, не угадаю Винных глаз твоих свирель? Я ль в дверях тебя не встречу И на зов твой не отвечу Дерзновеньем в ночь и хмель?" Облик стройный у порога... В сердце сладость и тревога... Нет дыханья... Света нет... Полуотрок, полуптица... Под бровями туч зарница Зыблет тусклый пересвет.... Демон зла иль небожитель, Делит он мою обитель, Клювом грудь мою клюет, Плоть кровавую бросает... Сердце тает, воскресает, Алый ключ лиет, лиет...
Вячеслав Иванов. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Малая серия. Ленинград: Советский писатель, 1976.
Л. Д. И—вой 1 Весна вошла в скит белый гор, В глухих снегах легла. Весь наг и черен мой бугор. Из глуби дышит мгла. Жизнь затаил прозрачный лес... О, робкий переклик! О, за туманностью завес Пленительность улик! О, переклик певучих душ, Протяжный, томный свист!.. И пусть дубов рыжеет сушь — Вот, вот младенец-лист! Теснясь, пронзают перегной Мечи стеблистых трав... Снег сизый стынет: день за мной Потух в зубцах дубрав. 2 Вы, розы Вознесения, Сияйте предо мной! Клубится мгла весенняя Глубинной пеленой. Вас сладко дремноокая Не возмутит Весна: На вас зима глубокая Недвижна и ясна. Плывет пыланье темное В медлительной крови, А сердце неистомное Стучит, стучит: живи! Душа скорбит, усталая, В ней кладези черней... Открыла снежность талая Оплечия корней. 3 В вас, сосенки зеленые, Хмель бродит бдящих сил! А кущи оголенные, Как выходцы могил, Сереющими тенями Прямы стоят и ждут, Что зорями весенними Судьбины напрядут,— Что власти чудотворные Навеют в пустынь гор,— К весне небес, покорные, На тайный приговор, Простерлися,— готовые Шумя зазеленеть, И славить солнца новые,— И в смерти костенеть... 4 «Кто снег мой лижет? Чья воля движет Мою истому? Вы сгиньте, обманы! Укройте, туманы, Храните глубокую дрему!» 5 Всклубясь, межегория зыбкий Туман застилает, как дым, Просвечен весенней улыбкой И полднем небес молодым,— Как будто волшбой беловейной Свидетеля тайны слепит, А долу котел чародейный В парах густоструйных кипит. 6 Вздыбились космы снеговые В медяном мареве гребней, Как гривы бурно-огневые Далече пышущих коней. Грозя, мерцает призрак горный Чрез сизый пепл и мрак завес. Чуть зрим во мгле предел озерный, Как бы за ним Аид воскрес, Как бы за вставшей Персефоной В лугах с подснежником весны — Погнал свой упряг медноконный Царь преисподней глубины. 7 И в тень удолий, опечалены, Нисходим от прозрачных нег... Вдруг, южным просветом ужалены, Измлели зимы, стаял снег... За дебрью синь сквозит глубинная, И смолью зноя пышет ель. Сплетенья вязов паутинные Небесный умиряют хмель. Пары жемчужные, лилейные Клубятся, сизы и белы... Кружите, силы световейные! Круглитесь, ясные стволы! Вторжений солнечных над гранию, На рубеже лучей и зим, Взыграем мы с весною раннею И огнь небес отобразим! Сплетем в венки плющи пурпурные, Что по корням ползут, виясь! Восславим пленности лазурные — Глубокой Смерти ипостась!
Вячеслав Иванов. Стихотворения. Поэмы. Трагедия. Новая библиотека поэта. Санкт-Петербург: Академический проект, 1995.
Да, сей пожар мы поджигали, И совесть правду говорит, Хотя предчувствия не лгали, Что сердце наше в нем сгорит. Гори ж, истлей на самосозданном, О сердце-Феникс, очаге И суд свой узнавай в нежданном, Тобою вызванном слуге. Кто развязал Эолов мех, Бурь не кори, не фарисействуй. Поет Трагедия: "Всё грех, Что действие", Жизнь: "Все за всех", А воля действенная: "Действуй!"
Русская советская поэзия. Москва: Художественная литература, 1990.
Высот недвижные озера - Отверстые зеницы гор - Мглой неразгаданного взора Небес глубоких мерят взор. Ты скажешь: в ясные глядится С улыбкой дикою Сатир,- Он, тайну
rupoem.ru
Иванов Вячеслав Иванович (16 (28) февраля 1866, Москва — 16 июля 1949, Рим), русский поэт-символист, философ, филолог, переводчик, драматург, литературный критик, доктор филологических наук, один из идейных вдохновителей «Серебряного века».
Родился 16 (28) февраля 1866 в Москве. Отец, мелкий чиновник-землемер, умер, когда Вячеславу Иванову было пять лет. В автобиографическом письме С.А. Венгерову (1917) Иванов охарактеризовал своего отца следующим образом: «Отец мой был из нелюдимых, / Из одиноких — и невер». Мальчика воспитала мать, которая с детства видела в нем поэта.
В годы учебы в 1-й московской гимназии (1875-1884, окончил с золотой медалью) Иванов был охвачен «славянским энтузиазмом», связанным с русско-турецкой войной, писал патриотические стихи. Пережил юношеское увлечение атеизмом и народничеством, не переставая при этом писать стихи и поэмы о Христе. Гимназические годы стали для Вячеслава Иванова «началом долгого и сурового труженичества»: он увлекся древними языками, античной, европейской и русской историей.
Занятия любимыми предметами Вячеслав Иванов продолжил на историко-филологическом факультете Московского университета, куда поступил в 1884. Его студенческая работа по древним языкам была отмечена университетской премией, он был одним из любимых учеников профессора-историка П. Виноградова. В 1886 Иванов оставил университет и вместе с женой Д. Дмитриевской отправился в Германию, где занимался римским правом, экономикой и историей в Берлинском университете, под руководством всемирно известного профессора Т. Моммзена, которому посвятил восторженные строки в своем поэтическом дневнике. Тогда же в нем пробудилась «потребность сознать Россию в ее идее», приведшая к вдумчивому изучению русской религиозной философии и одновременно — ницшеанства. По окончании университетского курса Вячеслав Иванов начал писать диссертацию по римской истории, совмещая работу над ней с путешествиями по Европе и работой в библиотеках Франции, Англии и Италии.
В 1893 Иванов познакомился с писательницей Л. Зиновьевой-Аннибал, о которой писал: «Друг через друга нашли мы — каждый себя и более, чем только себя: я бы сказал, мы обрели Бога». В 1899, после нескольких лет жизни в гражданском браке, Иванов и Зиновьева-Аннибал повенчались — в нарушение гражданских и церковных законов, запрещавших обоим повторный брак как разведенным супругам. Иванов поселился с женой в Афинах, откуда предпринимал паломничества в Египет и Палестину, затем снял дом в Женеве. Изучал санскрит, занимался историей греческо-дионисийских культов и исследованием «корней римской веры во вселенскую миссию Рима». В 1903 прочитал в парижской Высшей русской школе общественных наук курс лекций по истории дионисийских культов, содержание которого изложил в работах «Эллинская религия страдающего бога» (1904) и «Религия Диониса» (1905).
В эти же годы почувствовал, что в нем «раскрылся и осознал себя» поэт. С 1898 начал публиковать переводы (в частности, из Пиндара) и стихи в русских журналах «Cosmopolis» и «Вестник Европы», подготовил к изданию книгу поэзии «Кормчие звезды» (1902-1903). Первоначально Вячеслав Иванов предполагал включить в нее свои теоретические работы, но впоследствии решил ограничиться стихами. Название книги ассоциируется с «Кормчей книгой» - византийским религиозным сборником. «Кормчие звезды», по Иванову, - это духовные ориентиры, по которым человек находит путь в хаосе бытия. Иванов считал: «Над смертью вечно торжествует, / В ком память вечная живет». В его стихах воплощались как личные переживания, так и исторические и мифические образы — Океаниды, Геспериды, Сафо, Орфей, Колизей, Титаны и т.п. Ориентирами поэта на равных становились язычество и христианство, Дионис (не столько языческий бог, сколько символ экстаза, бурного переживания жизни), Блаженный Августин и Богородица - покровительница «Земли Святорусской».
После выхода «Кормчих звезд» некоторые критики назвали Вячеслава Иванова «Тредиаковским наших дней», определяя его поэзию как архаическое явление. Вопреки этому расхожему мнению, В. Брюсов считал, что Иванов «настоящий художник, понимающий современные задачи стиха… истинно современный человек, причастный всем нашим исканиям, недоумениям, тревогам». Книга «Кормчие звезды» стала одним из наиболее выразительных явлений русского символизма. В кругу символистов (А. Блок, В. Брюсов, К. Бальмонт, Д. Мережковский, Ю. Балтрушайтис и др.) Вячеслав Иванов был признан лидером этого направления, ведущим теоретиком и практиком. В 1904 в московском издательстве «Скорпион» вышла его вторая книга стихов «Прозрачность», вызвавшая восторженные рецензии Блока, Брюсова и др. символистов.
В 1905 Иванов с женой вернулся в Россию и поселился в Петербурге. Его квартира на Таврической улице в угловой башне дома № 25 на последнем этаже получила название «башня». Вскоре «башня», на которой еженедельно проводились «Ивановские среды», стала самым известным литературно-философским салоном Петербурга. Характеризуя атмосферу этих собраний, их постоянный участник философ Н.А. Бердяев писал: «На Ивановских средах встречались люди очень разных даров, положений и направлений. Мистические анархисты и православные, декаденты и профессора-академики, неохристиане и социал-демократы, поэты и ученые, художники и мыслители, актеры и общественные деятели, — все мирно сходились на Ивановской башне и мирно беседовали на темы литературные, художественные, философские, религиозные, оккультные, о литературной злобе дня и о последних, конечных проблемах бытия. Но преобладал тон и стиль мистический». Бердяев считал Иванова «самым утонченным и универсальным по духу представителем не только русской культуры начала 20 в., но может быть вообще русской культуры». На «башне» Иванова бывали М. Волошин, А. Блок, М. Добужинский, Л. Бакст, М. Кузмин, К. Сомов, А. Ремизов, Вс. Мейерхольд, Д. Мережковский, З. Гиппиус, В. Брюсов и др. По воспоминаниям современников, в один вечер здесь собиралось до 60 поэтов, художников, артистов, мыслителей, ученых.
«Ивановские среды» продолжались в течение трех лет, но и после их окончания «башня» оставалась центром притяжения интеллигенции. В 1910 Мейерхольд поставил здесь драму Кальдерона «Поклонение кресту». В годы Первой русской революции на «башне» собирались русские и иностранные журналисты, с ними встречался М. Горький. Здесь в 1909 образовалось «Общество ревнителей художественного слова», с которым связано творческое становление Н. Гумилева, О. Мандельштама, В. Хлебникова и др. поэтов.
Петербургское крыло символизма, духовным лидером которого был Иванов, проповедовало надындивидуальное, соборное начало в культуре. В 1907 для выражения этих идей Иванов организовал издательство «Оры» — в противовес издательству московских символистов «Скорпион», в котором проповедовалась самоценность искусства. В том же году умерла от скарлатины Л. Зиновьева-Аннибал. Смерть жены стала тяжелым ударом для Вячеслава Иванова. Он чувствовал мистическую связь с умершей, записывал связанные с ней сны и видения, был уверен в том, что именно покойная супруга велела ему в 1910 жениться на ее дочери от первого брака В. Шварсалон. Памяти Зиновьевой-Аннибал посвящена поэтическая книга «Cor ardens» («Пламенеющее сердце», 1911-1912). Образ пламенеющего сердца поэта и его возлюбленной сосуществует на страницах книги с «Сердцем Солнца-Диониса», мистические гимны — с сонетами и канцонами, «чаша зол» Первой русской революции и трагедия Цусимы — с дионисийской жаждой бытия.
В 1909 Иванов издал сборник статей «По звездам», в котором изложил основные теоретические положения символизма. Окончательно они были им сформулированы в статье «Simbolismo» (опубл. 1936). Их художественное воплощение осуществлялось в журнале «Аполлон» (осн. 1909), в становлении которого Вячеслав Иванов принимал деятельное участие. До своего отъезда в Италию (1912) играл важную роль в петербургском «Религиозно-философском обществе», занимался теософией, некоторое время был увлечен антропософией. По возвращении в Россию (1913) поселился в Москве и сблизился с мыслителями, объединившимися вокруг издательства «Путь», — В. Эрном, С. Булгаковым, П. Флоренским, М. Гершензоном, Бердяевым и др. (Беседы с Гершензоном, которые Иванов вел в 1921, стали основой совместной книги «Переписка из двух углов», написанной в античной традиции философских бесед). К этому же времени относится дружба Иванова с композитором А. Скрябиным. Творческая активность Вячеслава Иванова была высока: он перевел греческих классиков — Алкея, Сафо, Эсхила, а также сонеты Петрарки; издал книги статей «Борозды и межи» (1916), «Родное и вселенское» (1917), в которых размышлял о «судьбах вселенских», проявившихся как в творчестве русских классиков, так и в событиях Первой мировой войны и революции.
О русской революции 1917 Вячеслав Иванов писал: «Революция протекает внерелигиозно. Целостное самоопределение народное не может быть внерелигиозным. Итак, революция не выражает доныне целостного народного самоопределения». Эта мысль выражена и в стихах «Песни смутного времени» (1918). Сохраняя политическую лояльность, Иванов работал в театральном и литературном отделе Наркомпросса, вел занятия в секциях Пролеткульта, писал стихи (поэма «Младенчество», 1918, трагедия «Прометей», 1919, и др.), активно печатался в журнале петроградских символистов «Записки мечтателей». При этом неоднократно предпринимал попытки выехать за границу. В 1921 ему удалось уехать на Северный Кавказ, затем в Азербайджан, где он читал лекции на кафедре классической филологии Бакинского университета. В 1924 с помощью А.В. Луначарского получил разрешение на выезд за границу в командировку. По воспоминаниям дочери Лидии, по приезде в Италию Иванов сказал: «Я приехал в Рим, чтобы в нем жить и умереть». За границей Иванов не участвовал в общественно-политической жизни эмиграции, но возвращение в СССР считал для себя неприемлемым. В 1926 он перешел в католичество, в 1936 получил итальянское гражданство. С Римом связаны стихотворные циклы «Римские сонеты» (1924) и «Римский дневник» 1944 г. (опубл. в составленной незадолго до смерти книге «Свет вечерний», вышедшей в 1962 в Оксфорде). В годы эмиграции Иванов читал лекции в итальянский учебных заведениях, занимался научной работой в библиотеке Ватикана, печатал статьи в немецких и французских католических журналах.
Умер Вячеслав Иванович Иванов в Риме 16 июня 1949
poetrysilver.ru
(1866-1949) русский поэт, драматург, теоретик символизма, переводчик
Иванов Вячеслав Иванович родился в Москве в семье мелкого чиновника, землемера. Он практически не знал отца, который умер, когда мальчику исполнилось пять лет. Поэтому решающее влияние на Вячеслава оказала его мать, глубоко религиозная женщина. Ежедневно они вместе читали Новый завет, искали в нем ответы на возникавшие житейские проблемы, совершали своеобразные паломничества в московские церкви. Интерес к проблемам веры Иванов сохранит и в последующие годы.
Уже в гимназии Вячеслав проявил интерес к древним языкам и со временем стал настоящим полиглотом: свободно владел итальянским, французским, немецким языками.
Закончив первую московскую гимназию с золотой медалью, Вячеслав Иванов в 1884 году поступил на историко-филологический факультет Московского университета. В этот период он переживает кризис веры, приведший к атеизму и даже вызвавший попытку самоубийства. Одно время Иванов увлекается революционными идеями, но отходит от них и уезжает вместе с женой Д. Дмитриевской за границу.
Примерно в течение двадцати последующих лет он живет за границей: в Париже, Греции, Палестине. Лишь на короткие периоды он приезжает в Россию. Вячеслав Иванов продолжает обучение в Берлине, закончив курс в 1891 году. Он занимается экономико-юридическими аспектами римской истории и готовит диссертацию о римских откупах.
Кроме того, его интересует культура античности, а одновременно захватывает и философия. Он последовательно проходит пору ученичества у А. Хомякова, Вл. Соловьева, Ф. Ницше. Современников поражала эрудированность Иванова. Он же искал своеобразную точку опоры, придя к идеям христианского единения людей и спасения мира путем приобщения к культуре.
Во время своих странствий, Вячеслав Иванович Иванов встретил литературную деятельницу Л. Зиновьеву-Аннибал, которая была отдаленным потомком родственников Пушкина по линии Ганнибала и обладала особенной красотой. Именно тогда в Иванове впервые раскрылся талант поэта.
Впрочем, стихи он писал еще с гимназической поры. Дарья Иванова даже показывала их Соловьеву, увидевшему в них безусловную самобытность. Однако большая часть стихотворных произведений сложилась под влиянием встречи с Зиновьевой-Аннибал.
Сборник «Кормчие звезды» появился в 1903 году и был опубликован на средства Вячеслава Иванова. Хотя поэт был старше Блока и Белого, он вошел в историю литературы как представитель младшего поколения символистов, дебютировав практически одновременно с ними. Именно младшие символисты восторженно приняли вторую книгу его стихов «Прозрачность» (1904).
Параллельно с поэтической деятельностью, продолжалась научная карьера Вячеслава Иванова. Он учился в семинаре крупнейшего специалиста по античности Т. Момзена в Берлине, работал в Риме, в Британском музее.
В 1895 году Вячеслав Иванович Иванов защищает кандидатскую диссертацию и расширяет круг своих поисков: собирает материалы для исследования корней римской веры, вклада Рима в цивилизацию, позже начинает изучать древнегреческие дионисийские культы.
Одно время Иванов даже читал курс лекций по последней проблематике, которые были опубликованы под названиями «Эллинская религия страдающего бога» (1904) и «Религия Диониса» (1905).
Первый брак Вячеслава Иванова заканчивается разводом, но церковные власти навсегда запрещают ему вступать в повторный брак. Зиновьева-Аннибал отстаивает право на воспитание детей и скрывается от своего мужа. Семья ведет кочевую жизнь, дети учатся в различных частных школах то в Италии, то в Англии, то во Франции, то в Швейцарии. Нарушив запрет, Иванов венчается в 1899 году у греческого священника в Ливорно.
Писатель не порывает связи с Россией. Он сотрудничает с некоторыми журналами, печатает свои стихи и статьи, где рассматривает проблемы личности, путь ее общественного и религиозного самоопределения, пытается предугадать поведение человека в свете вселенских судеб.
Постепенно за Ивановым закрепляется авторитет теоретика символизма. В 1910—1912 годах он выпустит статьи, в которых проследит истоки течения и обозначит имена тех, кто повлиял на его становление. Статьи составят книги «Борозды и межи» и «Родное и вселенское».
Вячеслав Иванович Иванов полагал, что искусство должно прославлять мироздание и Творца. Художник не является святым, он не может изменить мир.
Позже, в период кризиса символизма, Иванов предложил идею реалистического символизма, но и она не привела к обновлению течения, которое после революции закончило свое существование.
Лидирующей роли Вячеслава Иванова способствовали собрания, которые он устраивал в своей знаменитой «башне». В 1905 году Ивановы возвращаются в Россию с тремя детьми Зиновьевой от первого брака и общим ребенком и поселяются на последнем этаже углового дома на Таврической улице. Над углом дома и возвышалась башня, ставшая центром притяжения своеобразной художнической колонии, местом собраний модернистски ориентированных литераторов и художников. Ивановские «среды» продолжались вплоть до 1912 года. Они описаны многими мемуаристами как эпохальное явление в культурной жизни России.
В частности, именно во время собраний в «башне» удалось объединить реалистов и символистов вокруг идеи создания театра, выдвигавшейся Всеволодом Мейерхольдом, который хотел соединить теории Вячеслава Иванова о возрождении роли греческого хора и идеи М. Горького о народном уличном театре.
Во многом популярность собраний обуславливалась ораторскими импровизаторскими способностями Иванова. Он покорял своим энциклопедизмом и простотой общения. Л. Шестов охарактеризовал его как Вячеслава Великолепного. «Башенный период» позже нашел отражение в книге «Cor Ardens».
Однако размеренная и налаженная жизнь нарушается. Ухаживая за больными скарлатиной деревенскими детьми, Зиновьева заразилась и вскоре скончалась. Вячеслав Иванов полагал, что его жена просто перешла в иное состояние, она присутствовала в его снах, видениях, сеансах, так называемых «автоматических письмах». В 1910 году он женится на своей падчерице Вере Шварсалон.
Избегая кривотолков, вместе с родной дочерью — Лидией — Вячеслав и Вера уезжают за границу, там рождается их первенец и единственный сын — Дмитрий. Любопытно, что в новый брак Вячеслав Иванов вступает в том же храме в Ливорно, и венчает их тот же священник.
Вернувшись в 1913 году в Россию, Вячеслав Иванович Иванов селится вместе с семьей в Москве и сближается с кругом мыслителей, объединившихся вокруг меценатки М. Морозовой.
Многие современники признавались, что для понимания поэзии Вячеслава Ивановича Иванова им было необходимо производить своеобразную дешифровку текста. Поэзия должна быть жреческой, заклинательной, торжественной:
«Пускай невнятно будет миру,
О чем пою.
Звончатую он слышит лиру».
Многочисленные аллюзии, реминисценции, отсылки автора рождают сложные символические ряды.
«Радостно по цветоносной Гее
Я иду, не ведая — куда.
Я служу с улыбкой Адрастее,
Благосклонно-девственно-чужда».
Подобные построения встречаются едва ли не в каждом стихотворении поэта.
Название каждого сборника является программным, давая возможность иного толкования, и все же попробуем сказать, что «Кормчие звезды» обозначали грядущий путь, чувства поэта скрыты в названиях «Cor ardens» («Пылающее сердце») и «Нежная тайна», посвященных соответственно его женам Лидии и Вере.
Непосредственное влияние Вячеслава Ивановича Иванова ощутили на себе Осип Мандельштам и Велимир Хлебников.
Возвращение в Москву поэт воспринимал как возвращение к истокам: здесь он родился, здесь прошло его детство.
Развитие революционных событий, противоречило созданной Ивановым концепции истории: революция протекала внерелигиозно, но целостное самоопределение народа не может быть внерелигиозным. Итак, революция не выражает доныне целостного народного самоопределения.
Первоначально Вячеслав Иванов относится к происходящему лояльно, читает лекции в различных учебных заведениях, является одним из организаторов и руководителей театральных и литературных отделов. Известна «Переписка из двух углов» (1921) — совместное издание с М. Гершензоном, где видные деятели культуры поднимают вопросы о кризисе гуманизма в России и Европе. Переписка была переведена на несколько европейских языков, активно обсуждалась в литературных кругах.
Поэтическое наследие этого времени составляют поэма «Младенчество», трагедия «Прометей» (1919) и книга стихов «Зимние сонеты» (1922).
После смерти жены, Вячеслав Иванов с детьми уезжает на юг и находит пристанище в Бакинском университете, где читает лекции, занимается со студентами. В 1923 году он защищает диссертацию о Дионисе, которая выходит и отдельной книгой («Дионис и прадионисийство»). Дионис воспринимался Ивановым как предтеча или языческий образ Христа.
Весной 1924 года ему удается получить заграничную командировку, и он переезжает вместе с семьей в Рим. С августа 1924 по 16 июля 1949 года (вплоть до своей смерти), Вячеслав Иванов посвящает жизнь в основном академическим занятиям. Он преподает новые и древние языки студентам «Колледжио Борромео» в Павии, затем обосновывается в Риме, где работает в Римской католической семинарии и в Папском Восточном институте Ватикана.
Первоначально Вячеслав Иванович Иванов сохраняет советское гражданство и получает содержание через ЦЕКУБУ, но позже принимает итальянское гражданство. Он стоял в стороне от всех общественно-политических начинаний русской эмиграции и потому практически не печатался. Поэт не захотел вернуться на родину, так как отрицательно относился к государственной политике воинствующего атеизма.
Вячеслав Иванов укрепляется в идее единства и единственности, он полагает значимой мысль о христианском монотеизме, считая, что бог один и для православных, и для католиков. Поэт добивается беспрецедентного решения: Папа позволяет ему перейти в католичество, не отказываясь от православных обетов. В последние годы жизни Иванов осуществил перевод Библии, задумал несколько проектов, из которых наиболее значимым считал «Повесть о Светомире-царевиче».
Вячеслав Иванович продолжает писать стихи, но озабочен и другими проблемами, прежде всего материальным благополучием. Сборники выходят от случая к случаю, отнюдь не так регулярно, как в десятые годы. Среди них выделяются цикл «Римские сонеты» (1924) и «Римский дневник» (1944) — восприятие Рима как вечного города было и случайным, и закономерным. Так завершалась линия творчества Вячеслав Иванович Иванова, в которой устоявшиеся формы использовались для создания новых, протягивалась связь между прошлым и будущим.
biografiivsem.ru
Новые поступления от 15.07.2018
О. Богданова. Из истории науки о Достоевском: Вяч. И. Иванов и В. Л. Комарович // Достоевский и современность. Материалы ХХХ Старорусских чтений 2015 .
В. Петров. Доктринальное содержание и источники доклада Вяч. Иванова "Евангельский смысл слова ЗЕМЛЯ" // Литературный факт. 2018. № 7.
А. Шишкин. "Лицо" – "маска" в культуре Серебряного века: Вяч. Иванов, К. Сомов, Н. Ульянов и другие // Studi slavistici. 2018, XV.
Э. Александрова. К истории перевода Вяч. Иванова для "Сборника латышской литературы" // Литературный факт. 2018. № 7.
С. Каприо Повесть о Светомире Царевиче: миф и богословская мысль
V. Ivanov: Russischer Dichter - europäisher Kulturphilosoph. Heidelberg, 1993.
Л. Маштакова. Художественное единство поэтических и философско-критических Вяч. Иванова 1900-1917 гг. Диссертация. 2017.
A. Frajlich. The God-Loving Roman V. Ivanov // A. Frajlich. The Legasy of Ancient Rome in the Russian Silver Age. 2007
А. Шишкин. Гекзаметры Георгия Рачинского // Русская мысль. (Париж). 6 июля 1990. № 3834. (Литературное приложение № 10)
Новые поступления от 7.06.2018
Т. Левая. Скрябин и дух революции (по прочтении речи Вяч. Иванова) // Мемориальный музей А. Н. Скрябина. Ученые записки. Вып. 9 кн. 1. 2017
М. Цимборска. Знак о смысле: символ и бытие личности. Роза и крест у Вяч. Иванова // Slavia Orientalis. LXV n. 2, 2016
А. Шишкин. О границах искусства у Вяч. Иванова и П. Флоренского // Вестник РХД № 160 (1990)
Новые поступления от 27.04.2018
Н. Борисова. С. Аверинцев. "Скворешниц вольных гражданин": интеллектуальная биография Вяч. Иванова // Профессия: литератор. Год рождения: 1937. Елец, 2017.
В. Полонский. Русский Данте конца 19-начала 20 века: опыты рецепции и интерпретации классики до и после революционного порога. // Литературоведческий журнал. 37. 2015.
Т. Миллионщикова. Данте в России 19-начала 20 века глазами литературоведов Великобритании и США // Литературоведческий журнал. 37. 2015
В. Куаме. Традиции духовной поэзии в лирике Вяч. Иванова доэмигрантcкого периода. Дисс. 1999.
В. Петров. "Революция сознания" в работах Андрея Белого 1917-1919 гг. // Перелом 1917 года: революционный контекст русской литературы. М. 2017.
Ц. Линь, С. Чебанов. Формирование концептов "дух", "душа" в современной русcкой языковой картине мира // Вестник Тюменского университета, 2018
Новые поступления от 10.01.2018
E. Tétaz. Die Poetik des Skythishen in Werk von V. Ivanov // Poétique et Rétorique du barbare. Bielefeld, 2016
Е. Глухова. Письмо А. Белого к Вяч. Иванову о докладе "Две стихии в современном символизме" // Из истории символистской журналистики: "Весы". М., 2007.
Е. Голлербах. "Первые книжки": к вопросу об издательских дебютах З. Гржебина // Труды Спб. гос. института культуры и искусств, 201 (2013)
М. Гидини. Поэзия и мистика: Вяч. Иванов и Ж. Маритэн // Europa orientalis 21 (2002)
С. Гиндин. Первый конфликт двух поколений основателей русского стиховедения // НЛО 86, 2007
А. Флакер. Вяч. Иванов, "Кочевники красоты" // А. Флакер. Живописная литература и литературная живопись. М., 2008.
А. Шишкин. Русский венок сонетов: истоки, форма и смысл // Russica romana. II (1995)
А. Шишкин. Вяч. Иванов и сонет серебряного века // Europa orientalis 18 (1999, 2)
V. Ivanov e Roma. Conversazione dell'arciprete I. Sviridov con Dmitrij V. Ivanov. 1997
Вяч. Иванов. Эллинская религия страдающего бога. Критическое изд. Г. Гусейнова, 2014
Вяч. Иванов. Дионис и прадионисийство. Критическое изд. Г. Гусейнова, 2015
А. Соболев. Андрей Белый и Н. П. Киселев // Арабески Андрея Белого. Белград-М., 2017 (статья и публикация переписки)
Вячеслав Иванов. Материалы и исследования. Вып. 2. СПб., 2016 (полный текст)
Русско-итальянский архив 10. Салерно, 2015 (полный текст)
Образы Италии в России - в Петербурге - в Пушкинском Доме. <коллективная монография> СПб., 2015 (полный текст)
"На рубеже двух столетий". Сборник в честь 60-летия А. А. Лаврова. М.-СПб., 2009.
Е. Глуховская, А. Чабан. "Аполлон" и "Мусагет" между борьбой и копромиссом // Летняя школа по русской дитературе. 2015, т. 11, № 2.
A. Moik. Vjaceslav Ivanovs Werk im deutschsprachigen Raum: Autoversion und Fremdübersetzung. Dissertation. 2015.
Новые поступления от 30.12.2017
С. Аверинцев. Афины, Иерусалим, Рим: тезисы // Человек, история, весть. Киев, 2006.
C. Аверинцев. Вяч. Иванов и "Schuldfrage" // С. Аверинцев. Римские встречи. М., 2013.
Н. Гей. Имя как образ ("повесть о Светомире царевиче" Вяч. Иванова) // Имя в литературном поизведении. М., 2015.
А. Топорков. Стихотворение Вяч. Иванова "Три гроба": источники и символическая структура. Статья 1 // Новый филологический вестник. 2017. 3.
Г. Обатнин. К характеристике творческого пути В. Бородаевского // Русская литература. 2017. 4
Н. Богомолов. Из комментаторских заметок. 1. // Литературный факт. 2017. 3
С. Кибальниченко. Реализации "основного мифа" Вяч. Иванова в трагедии "Прометей". АКД. 2017.
Л. Маштакова. Художественное единство поэтических и философско-критических книг Вяч. Иванова 1900-1917. АКД. 2017.
А. Фатеева. Орфический миф в интертекстуальных мотивах культур России и Италии конца 19-перв.половины 20 веков. АКД. 2016.
D. Staudacher. Der Seele eine Stimme geben Analysen der Lyrik Vjačeslav Ivanovs im Rahmen eines Symbolmodells der klinischen Psychologie. Dissertation. 2007
Е. Болнова. Рецепция мифа об Орфее и Евридике в литературе серебряного века. Диссертация. Н. Новогород. 2017.
В. Троицкий. "Древо словесное". Значение и смысл одного мифопоэтического символа Вяч. Иванова // Значение – смысл – символ. Мат-лы научной конференции. (Тбилиси, Мцхета). М., 2017.
Symbol v kulturze rosyjskiej. Kraków 2010.
С. Пургин. Философия в круге слова: Вяч. Иванов. Екатеринбург, 1997.
Н. Котрелев. Из переписки Ю. Балтрушайтиса с Вяч. Ивановым и О. Кампа // Jurgis Baltrusaitis: poetas, vertejas, diplomatas. Vilnius, 1999.
Д. Боснак. Категория становления в философско-поэтическом мировоззрении Вяч. Иванова и "Философии поступка" М. Бахтина // В направлении смысла. Н. Новгород, 2012.
Новые поступления от 1.09.2017
Г. Обатнин. Вяч. Иванов о "последних временах" // Известия РАН. т. 75. № 6. 2016.
Е. Кочнева. Б. В. Шапошников: материалы для биографии // Ежегодник РО ПД на 2012 г.
Е. Кочнева. Огонь святилища Аполлона // Наше наследие. 2016.
А. Топорков. "Стих о святой горе" Вяч. Иванова: опыт интерпретации. I. // Studia litterarum. V. 1, n. 3-4. 2016
D. Bosnak. Love, Will and Becoming in V. Ivanov and M. Bahktin // Slavonica. V. 21. 2016
М. Плюханова. Архаика Достоевского у Вяч. Иванова и его последователей // Историческое и надвременное у Вяч. Иванова, 2017.
А. Устинов, А. Шишкин. Pictura poema silens: М. Добужинский на Башне Вяч. Иванова // Историческое и надвременное у Вяч. Иванова, 2017.
С. Титаренко. Воскрешение духовного наследия Вяч. Иванова (рец.) // Культура и текст. 2017, 2
Е. Дыхнова. Символ покрова в поэзии Вяч. Иванова; А. Леонавичус. Дионисийский танец в "Снежной маске" А. Блока // Мифологические образы в литературе и искусстве. 2016.
А. Шишкин. Что объединяет символистов и будетлян? // Modernism in Literature: Environment, Themes, Names. Tbilisi, 2017.
Новые поступления от 22.07.2017
Pamela Davidson. The Poetic imagination of V. Ivanov. A Russian Symbolist's perception of Dante. Cambridge, 2009
Б. Сабо-Трифкович. Трагедия "Прометей" Вяч. Иванова. 2010
Н. Богомолов. Дж. Малмстад. Михаил Кузмин: искусство, жизнь, эпоха. СПб., 2007
М. Кузмин. Литературная судьба и художественная среда. Научная конференция. СПб., 2012.
Е. Дыхнова. Молчание у Ф. И. Тютчева и Вяч. Иванова. // Русская речь. 2015, 1
Е. Дыхнова. Образ горы у Ф. И. Тютчева и Вяч. Иванова. // Исследовательский журнал русского языка и литературы. 2015, 2 (5)
А. Л. Доброхотов. Вяч. Иванов в журнале "Труды и Дни" // Книгоиздательство "Мусагет": История. Мифы. Результаты. М., 2014.
А. Шишкин, Ж. Пирон. «J'entrevois et j'aime la véritable âme française…» (К теме «Вячеслав Иванов и Франция»). // Окно из Европы. К 80-летию Жоржа Нива. М., 2017
О. Сямина. Категории "Лик / Лицо / Личина (Маска) в культурологии Флоренского. Дисс. Спб., 2006.
Новые поступления от 23.04.2017
Александр Медведев . Россия Ксеркса иль Христа? // Toronto Slavic Quarterly. V44 2013
А. Медведев. Символика косых лучей в творчестве Достоевского и литургическая традиция // Контекст 2008 (М., 2009)
Дениз Атанасова-Соколова. Память эпистолярного жанра в Переписке из двух углов // Rossica Lublinensia vii (2012)
Peter Barta. Nietzschean Masks and the Classical Apollo in Andrei Bely’s “Petersburg” //Studia Slavica Hung. T.37 1991
P. Barta. The “Apollonian” and the “Dionysian” in Andrei Bely’s Petersburg // Studia Slavica Hung. 32 (1986)
E. Wang. Viacheslav Ivanov in the 1930s// Slavic Review, Vol. 75, No. 4
Вяч. Иванов: Pro et Contra. Том 2. СПб., 2016. (избранные страницы для ознакомления)
Studia slavistica Hung. T. 41 1996 [монографический выпуск журнала, посвященный Вяч. Иванову]
Н. Сегал-Рудник. Изображение циклического и эксплозивного: римская тема у В. Иванова. 2016
E. Stawinoga. Symbolika biblijna w poeziji W. Iwanowa,2012
Новые поступления от 15.02.2017
А. С. Александров. К истории подготовки перевода трагедии «Франческа да Римини» Габриэле д’Аннунцио Вяч. Ивановым и В. Брюсовым // Филологические науки. 2016. №. 6. С. 53—60.
А. С. Александров. «Лира Новалиса» Вяч. Иванова: история создания, трансформация замысла, источники, проблемы эдиции // Reosiahag (Institute for Russian and Altaic Studies, Chungbuk National University). 2017. № 14. С. 179—201.
Переписка Вяч. Иванова с С. М. Алянским (1918-1923) // Русская литература 2011 № 4
А. Л. Топорков. Некоторые замечания по поводу переписки Вяч. Иванова и Лидии Зиновьевой-Аннибал // Donum homini universalis: Сборник статей в честь 70-летия Н.В. Котрелева. М., 2011. С. 397-408.
А. Л. Топорков. «Повесть о Светомире царевиче» Вяч. Иванова и «Сказание о Мамаевом побоище» // Русская литература. 2011. № 4. С. 111-117.
А. Л. Топорков. Духовные стихи в русской литературе первой трети XX века // Русская литература. 2015. № 1. С. 5–29.
История и поэзия. Переписка И. М. Гревса и Вяч. Иванова. М. 2006. Часть 1.
История и поэзия. Переписка И. М. Гревса и Вяч. Иванова. М. 2006. Часть 2.
Н. Л. Быстров. К вопросу о религиозно-философском контексте софиологической символики в поэзии Вяч. Иванова: иудаистические параллели // Вестник Гуманитарного университета. 2016. № 3 (14).
N. L.Bystrov. Vyacheslav Ivanov and the Russian Messianism // Russian Classic Literature Today: The Challenges / Trials of Messianism and Mass Culture: [collective monograph]. Cambrige Scholars Publishing, 2014
Maria Candida Ghidini. Il cerchio incantato del linguaggio. Moderno e antimodermo nel simbolismo di V. Ivanov. Milano 1997.
Новые поступления от 10.12.2016
O. A. Богданова. Вяч. Иванов и становление науки о Достоевском на рубеже 1910-1920-х гг. //Литературоведческий журнал. 2016 № 39.
С. Д. Титаренко. Метафизика vs поэтика: «весть о сущем» у Вл. Соловьева и Вяч. Иванова // Соловьёвские исследования. Вып. 2(50) 2016
Н. В. Дзуцева, В.В. Кулыгина. Эсхатологическая символика в “Римском дневнике 1944 г.” Вяч. Иванова // Утопия и эсхатология в культуре русского модернизма. 2016.
Н.М. Сегал-Рудник. Вяч. Иванов и Евсей Шор: русская мысль в европейском интеллектуальном пространстве (по материалам фонда Йехуды Шора в Институте рукописей Национальной библиотеки Израиля) // Pоссийское научное зарубежье: люди, труды, институции, архивы. 2016.
К. Баршт. Отзвуки философии Бергсона в статьях Вяч. Иванова о творчестве Достоевского // Вопросы литературы. 2014. 2
И. Сироткина. "Вечера Гафиза" на Башне. 2016.
М. Цимборска. “Знак о смысле”: символ и бытие личности. Роза и крест у Вяч. Иванова // Slavia orientalis. 2016. 65. 2
E. Wang. Acmeist Mythopoetics: N. Gumilev, V. Ivanov and "Eidology" // SEEJ. 56.3. 2012
J. Janecek. V. Ivanov's "Alpine Horn" as a Manifesto of Russian Symbolism // SSEJ. 45.1.2001
R. L. Jackson. Vision in His Soul: V. Ivanov's Dostoevsky. 1993.
V. Ivanov. Dostoevskij. Tragedia. Mito. Mistica. 1994. (in italiano)
Северные цветы ассирийские. альманах IV. 1905
И. Корецкая. Над страницами русской поэзии и прозы начала ХХ века. 1995
G. Brys. Geneza i funkcje artystyczne motiwu rozy // Acta universitatis wratislaviensis. 1990, n.1103
Е. Ставинога. "Библейский текст" в творчестве Вяч. Иванова // Rossica Lubliensia 2002
F. Malcovati. V. Ivanov: estetica e filosofia. 1983.
Рычков А. Л. Разыскания А.Н. Веселовского по религиозному фольклору в критическом осмыслении Е.В. Аничкова 1920–1930-х гг.// Наследие Александра Веселовского в мировом контексте. Исследования и материалы. М. – СПб. 2016.
Вячеслав Иванов. Материалы и исследования. Вып. 2. СПб., 2016
Г. Н. Беляк. "Основной миф" в герменевтике Вяч. Иванова // Русская литература. 2016. 3
Вяч. Иванов: Pro et Contra. Том 1. СПб., 2016. (избранные страницы для ознакомления)
Э. Александрова. К истории создания переводов Вяч. Иванова из армянской поэзии // Вестник Ереванского университета. 2016. 1 (4)
Переписка Вяч. Иванова с Э. Р. Курциусом // Текст и традиция. 2016. 4.
Е. Аничков. Вяч. Иванов. 2016.
Письма Н. Недоброво к Б. Анрепу // Slavica Hierosolymitana 1981. V-VI
Едошина И. К проблеме онтологизма заголовочного текста (Отец Павел Флоренский и Вяч. Иванов) // Энтелехия. 2003. 6
Дневник Каблукова. 2009.
Вяч. Иванов. Творчество и судьба. <Коллективная монография> М., 2002.
К. Ю. Лаппо-Данилевский. О третьем издании стихов Алкея и Сафо в переводе Вяч. Иванова // Русская литература. 2016. 1
Ewa Bérard. V. Ivanov et E.R. Curtius: philosophie de la culture et du nihilisme // Revue germanique int. 1998, 10
А. Л. Топорков. Отзвуки Данте в "Повети о Светомире царевиче" Вяч. Иванова // Память литературного творчества. М.: ИМЛИ, 2014.
Вяч. Иванов. Выступления в РФО. 1. // Религиозно-философское общество в С. Петербурге. 1. М. 2009.
Вяч. Иванов. Выступления в РФО. 2. // Религиозно-философское общество в С. Петерубрге. 2. М. 2009.
V. Ivanov a Pavia. A cura di F. Malcovati. (1988) V. Ivanov. L'uomo. 1946.
Р. Бёрд. Эстетика и предание в русской религиозной мысли. 2006 (стенограмма доклада в ИФ РАН)
Р. Бёрд. Символ и печать и Вяч. Иванова. 2008 (стенограмма доклада в ИФ РАН)
I. Sirotkina. Conversion to Dionisiasm: T. Zelinskij and Heptagor // Herlth, Jens / Zehnder, Christian (eds)
Models of Personal Conversion in Russian cultural history of the 19th and 20th centuries
Series: Interdisciplinary Studies on Central and Eastern Europe - Volume 12
Bern, Berlin, Bruxelles, Frankfurt am Main, New York, Oxford, Wien, 2015
Из переписки В. И. Иванова с А. Д. Скалдиным // Минувшее. № 10. 1992
Новые поступления от 14.03.2015
www.v-ivanov.it
Родился в семье геодезиста. Окончив Первую Московскую гимназию, продолжил обучение сперва на историко-филологическом факультете Московского университета (1884-1886, два курса), затем в Берлинском университете (1886-1890), где, помимо филологии, много занимался историей под руководством Моммзена, а также философией. В 1896 Гиршфельд и Моммзен приняли его диссертацию, но устный экзамен на учёную степень Иванов не сдавал. На мировоззрение Иванова наибольшее влияние оказали Ницше, Владимир Соловьёв, славянофилы, немецкие романтики (Новалис, Фридрих Гёльдерлин).
Много путешествовал — начиная с 1891 объехал значительную часть Европы (жил некоторое время в Афинах, затем в Женеве), посетил…
Родился в семье геодезиста. Окончив Первую Московскую гимназию, продолжил обучение сперва на историко-филологическом факультете Московского университета (1884-1886, два курса), затем в Берлинском университете (1886-1890), где, помимо филологии, много занимался историей под руководством Моммзена, а также философией. В 1896 Гиршфельд и Моммзен приняли его диссертацию, но устный экзамен на учёную степень Иванов не сдавал. На мировоззрение Иванова наибольшее влияние оказали Ницше, Владимир Соловьёв, славянофилы, немецкие романтики (Новалис, Фридрих Гёльдерлин).
Много путешествовал — начиная с 1891 объехал значительную часть Европы (жил некоторое время в Афинах, затем в Женеве), посетил Палестину, Египет. Жил преимущественно в Италии и России (окончательно переселился в Италию в 1924 году).
В 1894 познакомился с Лидией Зиновьевой-Аннибал, поэтессой и переводчицей, спустя пять лет ставшей женой Иванова. Тогда же близким другом семьи Иванова становится М. М. Замятнина; она оказывала большую помощь поэту вплоть до своей смерти в 1920.
Ранние сонеты Иванова, описывающие горную природу Ломбардии и Альп, созданы под сильным влиянием поэзии католического мистицизма. Первое выступление в печати Иванова-поэта относится к 1898 (большую помощь оказал тогда молодому поэту Владимир Соловьёв, с которым Иванов познакомился в 1896). В 1903—1904 Иванов знакомится с В. Я. Брюсовым, К. Д. Бальмонтом, Ю. К. Балтрушайтисом, Д. С. Мережковским и З. Н. Гиппиус, А. А. Блоком.
В 1905 поэт поселился в Петербурге; его квартира в доме на углу Таврической и Тверской (дом 1) улиц («башня»), в которой по средам собирался кружок младосимволистов, была одним из идейных центров русского символизма, «творческой лабораторией» поэтов; в литературных «средах» Иванов видел прообраз «соборных» общин. Иванов сотрудничал в журналах «Весы», «Золотое руно», «Труды и дни», «Аполлон», «Новый Путь», руководил издательством «Оры»; участвовал в деятельности Петербургского религиозно-философского общества, публиковался в альманахе «Северные цветы», преподавал (1910—11) историю древнегреческой литературы на Высших женских курсах. В 1906 сблизился с С. М. Городецким; эта дружба дала Иванову новые темы, и в 1907 году он выпустил сборник «Эрос» (Изд. «Оры», Санкт-Петербург).
Большим ударом для поэта стала скоропостижная смерть жены в 1907 году. После этого поэт глубоко ушёл в теософию и мистику. В 1910 женился на своей падчерице Вере Шварсалон, дочери Зиновьевой-Аннибал; от этого брака родился сын Дмитрий (1912—2003).
В 1907—1908 — после того, как Иванов поддержал теорию «мистического анархизма» Георгия Чулкова — произошёл окончательный разрыв поэта со старшими символистами (впрочем, дружбу с Брюсовым Иванов сохранял вплоть до смерти «зачинателя» русского символизма). По возвращении из длительного путешествия по Италии (1912—1913) Иванов сблизился с литературным критиком М. О. Гершензоном, философом С. Н. Булгаковым, композитором А. Н. Скрябиным.
Активную культурно-педагогическую деятельность Иванов продолжал и после Октябрьской революции; в 1921-24 жил в Баку, где был профессором университета. В 1921 защитил диссертацию о культе Диониса.
Последние десятилетия провёл в Италии, где занимался в основном переводами произведений античных и средневековых поэтов (Сапфо, Эсхила, Алкея, Петрарки и др.), лишь изредка публикуя новые произведения (цикл «Римские сонеты», 1924; поэма «Человек» (Из-во «Дом книги», Париж), 1939). Иванов жил в Италии уединённо, поддерживая общение лишь с некоторыми из русских эмигрантов (из старших — с Мережковскими, из младших — с И. Н. Голенищевым-Кутузовым).
В 1926 принял католичество. В 1926—1934 преподавал русский язык и литературу в колледже в Павии, в 1934-1943 в Восточном институте Ватикана. В 1948 по заказу Ватикана пишет вступление и примечания к Псалтири. Итогом литературного творчества Иванова стал сборник стихов «Свет вечерний», опубликованный посмертно в Оксфорде в 1962 году.
Иванов похоронен на протестантском кладбище в Риме, рядом с художником Карлом Брюлловым.
www.livelib.ru
Вячеслав Иванович Иванов является русским поэтом, филологом, философом и переводчиком. Родился этот известный человек в Москве 16 февраля 1866 года. Его отец был мелким чиновником-землемером, но он умер, когда Ивану выполнилось всего лишь 5 лет. В своем автобиографическом письме, которое было адресовано С.А. Венгерову, Вячеслав охарактеризовал своего отца в таком образе: «Мой отец был из числа нелюдимых личностей... Из одиноких - и людей-невер». За воспитание мальчика пришлось взяться одинокой матери, которая еще с детского возраста заметила в нем талант поэта.
За время учебы в Первой московской гимназии, которую Вячеслав Иванов закончил с золотой медалью, он был наполнен энтузиазмом славянского человека, связанным с войной между Россией и Турцией, начал писать патриотические стихотворения. На протяжении молодости увлекался атеизмом и народничеством, но при этом не покидал писать поэмы и стихи об Иисусе Христе. Годы учебы в гимназии стали для будущего писателя началом сурового и длительного труженичества, он занимался изучением древних языков, а также увлекался европейской, русской и античной историей.
Заниматься своими самыми любимыми предметами Иванов продолжал в Московском университете на историко-филологическом факультете, где начал учиться в 1884 году. Студенческая работа, написанная Вячеславом, тематика которой касалась древних языков, заслужила университетскую премию, он являлся самым любимым учеником профессора-историка П. Виноградова.
Но, в 1886 году Иванов решает покинуть университет и вместе со своей женой Д.Дмитриевской отправился в Германию, где начал заниматься римским правом, историей и экономикой, в Берлинском университете. Тут руководствовал всем известный профессор Т.Моммзена, которому писатель посвятил несколько строк в своей поэтической записной книге. Именно тогда, в нем загорелась потребность понять и «сознать Россию в ее идее», которая и привела к осмысленному изучению русской философии и совместно - ницшеанства. Как только он окончил университет, то сразу же приступил к написанию диссертации по истории Рима, и, совместно с написанием, начал путешествовать по Европе, работал в библиотеках Англии, Франции и Италии.
В 1893 году Вячеслав Иванов подружился с писательницей Л. Зиговьевой-Аннибал, которой тоже посвятил небольшую часть своего творчества: «Друг через друга нашли мы - каждый себя и даже больше, чем только себя, я бы сказал, что мы обрели Бога». Спустя 6 лет совместных гражданских отношений Вячеслав и Зиновьва-Аннибал решили повенчаться, вопреки церковным и гражданским законам, которые запрещали им повторный брак, поскольку они уже имели предыдущие браки. Писатель вместе со своей новой женой поселился в Афинах, откуда предпринимал паломничество в Палестину и Египет, а потом снял дом в Женеве. Тут он изучал историю греческо-дионисийских культур и исследование корней римской веры, а также занимался изучением санскрита. В 1903 году ему выпала возможность прочитать в Высшей русской школе Парижа общественных наук целый курс лекций по изучаемой им истории дионисийских культов. Содержания этих лекций Иванов изложил в таких работах, как «Эллинская религия страдающего бога» в 1904 году и «Религия Диониса» в 1905 году.
За эти годы Вячеславу удалось раскрыть свой внутренний мир и осознать самого себя, как не просто человека, а поэта. С 1898 года он начал публиковать разные переводы и стихотворения в русскоязычных журналах под названием «Вестник Европы» и «Cosmopolis», а еще - подготовил книгу поэзии «Кормчие звезды работы» к изданию, но в результате, решил остановиться на написании стихов. Название этой книги имеет некоторые ассоциации с Кормчей книгой, которая являлась византийской религиозной энциклопедией. Как считал Иванов, Кормчие звезды - это ориентиры духовенства, которые помогают человеку найти истинный путь в хаосе бытия. Иванов отметил: «Над смертью всегда торжествует, / В ком память вечная живет». В написанных им стихах изображены и личные переживании, и исторические мифические образы, таких героев как Океанид, Сафо, Колизей, Гесперид, Титаны и т.д. Ориентиром писателя на равных являлось христианство и язычество, например, Дионис - не только языческий бог, но и символ бурного переживания жизни и экстаза, Блаженный Августин и Богородица - это покровительница всей земли Святорусской.
После опубликованной книги «Кормчие звезды» отдельные критики начали называть Вячеслава Иванова «Тредиаковским нашего времени», и считали его поэзию архаическим представлением. Но, вопреки всем расходившимся мнениям и рассудкам, В. Брюсов принимал Иванова как настоящего художника, который понимает суть современной задачи стиха, а также поистине современной личностью, которая причастна «всем нашим исканиям, тревогам и недоумениям». «Кормчие звезды» стали самым выразительным явлением символизма России. В обществе таких символистов как К. Бальмонт, Ю. Балтрушайтис, А.Блок, Д. Мережковский, Брюсов и другие, Иванов стал лидером в данном направлении, передовым практиком и теоретиком. В 1904 году в одном из московских издательств под названием «Скорпион» была опубликована его еще одна книга стихов «Прозрачность», которая сумела вызвать восторженные рецензии Брюсова, Блока и других собратьев-символистов.
В 1905 году со своей женой Вячеслав Иванов вернулся на территорию России, и поселился в Петербурге. Его квартиру, которая находилась на улице Таврической в угловой башне на самом последнем этаже, называли «башней». Очень скоро эта «башня», где каждую неделю проводились «Ивановские Среды», стала популярным и всем известным литературно-философским салоном в Петербурге. Бердяев, который являлся постоянным участником, писал про атмосферу данных собраний следующее: «На Ивановских средах присутствуют люди, которые имеют разнообразные таланты, положения и направления. Это православные и мистические анархисты, профессора-академики и декаденты, социал-демократы и неохристиане, ученые и писатели, мыслители и художники, общественные деятели и актеры. Все они в мире встречались в Ивановской башне, где беседовали на литературные, философские, художественные темы, а также о литературной злобе последнего времени, и, конечно же, о проблемах бытия. Но, мистический тон и стиль всегда был главным».
Один из символистов Бердяев характеризовал Иванова как самого утонченного и универсального по духу представителя не только русской литературы ХХ века, но и общей русской культуры всего времени. На «башне» у Иванова побывали М.Волошин, М. Кузьмин, Брюсов, М. Добужинский, К. Сомов, Мережковский, З. Гиппиус, А. Ремизов и другие известные люди. Некоторые современники вспоминают, что одним прекрасным вечером собралось около 60 поэтов, артистов, ученых, мыслителей и художников.
Мероприятие под названием «Ивановские среды» собиралось и организовывалось на протяжении трех лет, но и после этого «башня» всегда оставалась объектом притяжения интеллигентных людей. В 1910 году Мейерхольд тут поставил свою драматическую пьесу «Кальдерона Поклонения кресту». За годы Первой революции в России на «Ивановской башни» встречались иностранные и русские журналисты с М. Горьким. В 1909 году тут образовалось новое «Общество ревнителей художественного слова», которое связано с творческим становлением известных людей - В.Хлебникова, Н.Гумилева, О.Мандельштама и других поэтов.
Петербургское общество символизма, лидером которого являлся Иванов, проповедовало индивидуальное, соборное начало в культуре. Именно для выражений таких идей, в 1907 году, Иванов решил организовать издательство «Оры», которое стало противовесом издательства московских символистов «Скорпион».
В этом же году от скарлатины умерла его жена - Л. Зиновьева - Аннибал. Иванов получил тяжелый удар от смерти жены. Поэтому он начал чувствовать какую-то мистическую связь с покойницей, и делал записи обо всех своих снах и видениях, так как был уверен в том, что покойная жена желает, чтобы он женился на ее дочери В. Шварсалон от первого мужа. В память про Зиновьеву-Аннибал он написал поэтическую сборку «Cor ardens», что в переводе означает Пламенеющее сердце. Образ его и его возлюбленной «пламенеющего сердца» изображен на страницах книги с «Сердцем Солнца-Диониса», мистические гимны ассоциируются с канцонами и сонетами, а «чаша зол» с Первой русской революцией и трагедией Цусимы с жаждой Диониса к существованию.
В 1909 году Вячеслав Иванов опубликовал свой сборник статей «По звездам», где изложил основные и главные теории о положении символизма. Окончательно они были сформированы в одной статье, которая называлась Simbolismo, которую опубликовали 1936 года. Их художественный образ воплощен в журнале «Апполон», который основан еще в 1909 году, в организации и становлении которого принимал участие и Иванов.
Перед тем, как поехать в Италию, он сыграл немаловажную роль в одном из петербургских Религиозно-философских обществ, занимался теософией, и некоторое время увлекался антропософией. После возвращения обратно в Россию поселился в Москве и начал общаться с мыслителями, которые объединились вокруг издательства «Путь». Это В.Эрн, Бердяев, С.Булгаков, М.Гершензон, П.Флоренский и другие. За это время Иванов начал также дружить с композитором А.Скрябиным. Активность Иванова в творческом направлении была очень высока, он успел перевести греческих классиков - Сафо, Алкея, Эсхила, сонеты Петрарки, а также издал книги статей «Борозды и межи» в 1916 году, «Родное и вселенское» в 1917 году, где изобразил свои размышления о вселенских судьбах, которые проявились в творчестве классиков России и в событиях Первой мировой войны.
О революции в России 1917 года Вячеслав Иванов написал: « Революция проходит внерелигиозно. Народное самоопределение не может оказаться внерелигиозным. Вообще-то, революция не выражает целостное народное самоопределение». Подобную мысль он выразил в стихах «Песни смутного времени» 1918 года.
Сохранив свою политическую лояльность, поэт работал в литературном и театральном отделе Наркомпросса, вел занятия в некоторых секциях Пролеткульта, создавал новые стихи и активно публиковался в журнале символистов Петрограда «Записки мечтателей». Но все еще неоднократно пытался выехать за границу. И в 1921 году ему все же удалось выехать на Северный Кавказ, а потом в Азербайджан, где читал лекции в Бакинском университете на кафедре классической филологии.
В 1924 году благодаря А.В.Луначарскому он получил разрешение на выезд за рубеж, в командировку. Как вспоминает его дочь Лидия, когда он приехал в Италию, то сказал: «Я приехал в Рим, чтобы тут жить и умереть». Хотя за границей он не принимал участие в общественной и политической деятельности, но возвращаться в СССР даже и не думал.
В 1926 году он принял католичество, а в 1936 году получил гражданство Италии. С Римом он у него связан стихотворный цикл под названием «Римские сонеты» и «Римский дневник». За годы эмиграции Иванов читал лекции в учебных заведениях Италии, работал над научной работой в библиотеке Ватикана, опубликовывал статьи в немецких и французских журналах.
Иванов Вячеслав умер 16 июня 1949 года в Риме.
biblioman.org
| Вячеслав Иванов | |
| Вячеслав Иванов в 1900 г. | |
| 16 (28) февраля 1866[1] | |
| Москва, Российская империя | |
| 16 июля 1949(1949-07-16)[2][3][…](83 года) | |
| Рим, Италия | |
| Российская империя Российская империя (1866—1917)РСФСР РСФСР (1917—1920)Азербайджанская ССР Азербайджанская ССР (1920—1922)СССР СССР (1922—1924) Италия Италия (1935—1949) | |
| поэт, драматург, переводчик, литературный критик, философ, филолог, педагог, эссеист | |
| символизм | |
| русский | |
| Произведения в Викитеке | |
ru-wiki.ru
|
|
|
|
|
|
