Содержание
Стихи Юлиана Тувима — JewAge
Янек
Жил на свете Янек,
Был он недурён.
Если знать хотите —
Вот что делал он:
Ситом черпал воду,
Птиц учил летать,
Кузнеца просил он
Кошку подковать.
Комара увидев,
Брался за топор,
В лес дрова носил он,
А в квартиру — сор.
Он зимою строил
Домик ледяной:
— То-то будет дача
У меня весной!
В летний, знойный полдень
Он на солнце дул.
Лошади уставшей
Выносил он стул.
Как-то он целковый
Продал за пятак.
Проще объяснить вам:
Янек был чудак!
AB URBE CONDITA
На следующий же день, т. е.
Восемнадцатого января тысяча девятьсот сорок пятого года,
Когда дымился город,
Догорая, как жертвенное животное на священном костре,
И только сводимые судорогой ноги
свидетельствовали о жизни,
Которая становилась смертью,
И дышал горечью гари, словно жертвы
Спаленною шерстью,
И когда по лестнице дыма
Уже в небеса подымалась Варшава,
Чтобы дальним прапоколениям
В вышине
Засиять каким-нибудь жарким созвездьем,
Огневою легендой,
А здесь пребывать погаснувшим кратером,
Жерлом вулкана, до дна истекшего кровью, —
Восемнадцатого января тысяча девятьсот сорок пятого года
На углу Руин и Конца,
На углу Разрушений и Смерти,
На углу Развалин и Ужаса,
На углу Маршаяковской и Ерусалимской,
Что пали друг к другу в пламенные объятья,
Прощаясь навеки, обжигаясь поцелуями, —
Появилась плотная варшавская бабенка,
Бессмертная гражданочка, повязанная шалью,
Поставила вверх дном ящик на развалинах,
Подперла его метеором — головешкой сгоревшего города —
И призвала бессмертия голосом:
— Чаю, чаю
Со свежим печеньем! —
Я не видел ее, но я вижу
Слез бесшумный ручей
Из ее, несмотря ни на что, улыбающихся очей.
Она могла бы предстать тоскующей Ниобеей,
Пророчицей древней, женой Иова,
Рахилью, оплакивающей детей, —
И так нее бы ей поверили.
Могла бы ведьмой слететь на метле,
Или оборотнем в кипящем котле
Испепеленного дня —
И так же бы ей поверили.
Могла бы стать Петра Великого тенью, —
В пафос ямбов построив слова,
Сказать, что здесь встанет город из развалин
«Назло надменному соседу», —
И тоже была бы права…
Могла бы на ящике стать монументом
В классической позе и продекламировать:
«Per me se va nella citta dolente»’.
И никто бы не удивился.
А х, могла бы, в конце концов, — Клио не Клио,
Ливнем в юбке
В столице вымершей сесть на приступке
И любым гвоздем на любом кирпиче
Нацарапать слова:
«От города заложенья…»
Но она по-иному:
— Чаю, чаю
И свежего печенья!
Основоположница! Вестница! Муза!
Сегодня в лязге и стуке Варшавы —
Это тебе слава!
Нынче каждым положенным камнем каменщик
Тебе памятник ставит!
И вся Польша, — гражданочка, бабочка! —
Твое бессмертие славит.
Гдыньский порт восклицает —
слава!
Фабрики Лодзи трубят —
слава!
Заводы и шахты Силезии —
слава!
Вроцлав — город воеводский —
слава! слава!
Щецин — город воеводский —
слава! слава!
Слава королеве в короне развалин,
Имя которой — Варшава!
КВАРТИРА
Тут всё не наяву:
И те цветы, что я зову живыми,
И вещи, что зову моими,
И комнаты, в которых я живу;
Тут всё не наяву,
И я хожу шагами не моими, —
Я не ступаю, а сквозь сон плыву.
Из бесконечности волною пенной
Меня сюда забросил океан.
Едва прилягу на диван —
Поток минувшего умчит меня мгновенно.
Засну — и окажусь на дне.
Проснусь — и сквозь редеющий туман
Из темных снов доносится ко мне
Извечный, грозный гул вселенной.
ВЕТЕРОК
Ветерок в тиши повеял
Легкокрылый.
Над рекою одиноко
Я стою.
Я не знаю — что творится,
Жизнь застыла.
Цепенею, предаваясь
Бытию.
То смятенье, что мне душу охватило,
Узнаю.
Что-то в воздухе метнулось,
Отступило.
Так же было пред бездонным
Первым днем.
Чей-то лик пучина отразила.
Веет легкокрылый.
Вечность близится незавершенным
Сном.
Как бы жизнь мое начало ни таила —
Я узнал о нем.
ОДИССЕЙ
Ночь ослепла от ливня, бушует чернильная пена,
Небеса расхлестались, и льются на землю помои.
О друзья, не пускайте, вяжите меня бечевою —
Там, в саду, так протяжно, так страшно распелась сирена.
Словно ящерка вьется, двугрудая, скользкая, длинная,
В разоренном кустарнике, брошенном в окна туманом.
Чтоб не слышал я пенья, мне уши замажьте хоть глиною,
Хочет музою стать, все твердит мне о дивном, о странном.
В пене встал океан, будто конь, перепуганный громом,
Тучи — зубрами в пуще, смятенное небо заржало.
Я — шальной мореплаватель, бездна бушует над домом,
Сад свихнулся от пенья, пришел в исступленье от жалоб.
Понесло меня, Ноя, Улисса, -забросило в омут,
В даль кипящих путей и в мое человечье хожденье.
Дева-песенница — лунным светом течет ее пенье,
Сладкой жалобой льется, струится и тает истомой.
Пусть мне кто-нибудь добрый монеты на очи положит,
Самый добрый — пускай мне отравленный кубок протянет,
Встань, моя Пенелопа, склонись у последнего ложа,
Я вернулся к тебе — и опять меня в странствия манит.
Видишь? В окнах она все поет и все так же ярится,
И глаза не отвесть от чешуйчатого наважденья.
Слышишь? В паводок манит жестокая эта певица
Зовом первой любви, от которого нету спасенья.
Океан принесла, чтобы выл под моими
стенами,
Повелела небесным громам грохотать надо мною.
И поет все грозней, потому что любовь между нами,
Чтоб навеки забыл я мечту о домашнем покое.
В сад откройте окно, там деревья кричат бесновато,
Как утопленник в песнь поплыву, поплыву безрассудно!
Пусть сорвется мой дом с якорей и помчится, как судно!
О жена! О друзья! Мне поистине нету возврата!
Тувим Юлиан — Электронная еврейская энциклопедия ОРТ
ТУ́ВИМ Юлиан (Julian Tuwim; 1894, Лодзь, — 1953, Закопане), польский поэт.
Родился в ассимилированной (см. ассимиляция) семье банковского служащего. Учился в польской гимназии в Лодзи (1904–14), в 1916 г. поступил на юридический факультет Варшавского университета, в следующем учебном году посещал занятия на философском факультете, но вскоре всецело занялся литературным творчеством.
Печатать стихи начал в 1913 г. В независимой Польше (с 1918) стал одним из наиболее активных и заметных поэтов. Был учредителем и теоретиком умеренно-новаторской поэтической группы «Скамандр» (совместно с А. Слонимским, Я. Лехонем, Я. Ивашкевичем и др.), руководителем или постоянным участником варшавского литературного кабаре «Чарны кот» (1917–19), «Кви про кво» (1919–32), «Банда» (1932–34), «Цыганерия» (1934–35), «Цырулик варшавски» (1935–39). Стихотворные сборники Тувима оказывались в центре внимания критики, были ли это ранние стихи, пронизанные оптимистическим «витализмом» в духе У. Уитмена и А. Рембо («Подстерегаю Бога», 1918; «Пляшущий Сократ», 1920; «Седьмая осень», 1922; «Четвертый том стихов», 1923) или зрелая поэзия, отмеченная мудрой рефлексией, классической ясностью и гуманистической направленностью («Слова в крови», 1926; «Чернолесье», 1929; «Цыганская библия.
..», 1933; «Пылающая сущность», 1936). Я. Ивашкевич назвал первый поэтический сборник Тувима «началом новой поэтической эры». Особое место в творчестве Тувима заняла язвительная политическая сатира в защиту культурных и гуманистических ценностей, попираемых национал-социализмом в Германии и польским режимом санации (сб. «Ярмарка рифм», 1934; поэма «Бал в опере», 1936, опубликована в 1946).
Тувим был горячим польским патриотом («Мне нравится быть поляком»), тонким знатоком истории культуры Польши, пропагандистом польского фольклора. Он подготовил к печати ряд своеобразных антологий польской словесности: «Чары и черти в Польше и хрестоматия чернокнижия», 1924; «Польский словарь пьяниц и вакхическая антология», 1935; «Четыре века польской фрашки», 1937. Озорным и мягким юмором окрашены его популярные детские циклы «Локомотив», «Про пана Трулялиньского», «Слон Тромбальский» (все — 1938) и др. Тувим был известен также как виртуозный переводчик произведений русской классической прозы и поэзии, в том числе «Слова о полку Игореве» произведений А.
Пушкина («Лютня Пушкина», 1937), М. Лермонтова, А. Грибоедова, Е. Баратынского, Н. Некрасова, Ф. Тютчева, А. Фета, А. Блока, В. Маяковского, Б. Пастернака и других поэтов, прозы Н. Лескова, Ф. Достоевского, А. Чехова, В. Короленко.
Никогда не отрицая своего еврейства, Тувим был весьма далек от еврейской культуры. Нечастые библейские реминисценции в его поэзии (например, «Саронская роза» или «Звезд Священное писание» в поэме «Цветы Польши», см. ниже) — лишь знаки общечеловеческой цивилизации. Единственное до Второй мировой войны стихотворение, посвященное еврейской теме, — «Еврейчик» (1927) — с сочувствием и болью живописует городского сумасшедшего, но столь же чуток Тувим и к беднякам-христианам. Тем не менее на протяжении всей литературной жизни поэт подвергался злобным (явным и замаскированным) антисемитским нападкам польских шовинистов. Возможно, это определило прокоммунистическую позицию Тувима в эмиграции в годы войны. Хотя Тувим, в отличие от многих польских евреев, бежал от гитлеровцев не в Советский Союз, а в Румынию, откуда перебрался сначала во Францию, а потом в Соединенные Штаты, он примкнул к так называемому «прогрессивному» лагерю польских эмигрантов, ориентированному на «восточного соседа» Польши.
Катастрофа европейского еврейства, гибель близких потрясли Тувима. Он продолжал считать себя поляком, но остро ощутил безраздельную принадлежность к истребляемому еврейскому народу. Свидетельством нового самоощущения стали стихотворение «Мать» и особенно публицистический манифест «Мы, польские евреи» (оба — 1944). Манифест утверждал родство поэта с жертвами Катастрофы «по еврейской крови — не той, что течет в жилах, а той, что течет из жил». Страстная антинацистская публицистика Тувима переводилась на многие языки и имела большой резонанс. Отрывки из манифеста на русском языке впервые были приведены в мемуарах И. Эренбурга. К 40-летию манифеста было приурочено его новое издание Еврейским университетом в Иерусалиме, в которое вошли факсимиле манифеста по-польски, его переводы на английский язык, иврит и идиш, а также стихотворение «Еврейчик» и эссе «Памятник и могила» (редактор Х. Шмерук).
В эмиграции Тувим написал свое крупнейшее произведение — лирико-эпическую поэму «Цветы Польши» (незавершенное издание — вероятно, с цензурными купюрами, — 1949).
Вернувшись в Польшу в 1946 г., Тувим смог продолжить издание своих историко-литературных антологий («Польская фантастическая новелла», 1949; «Пегас дыбом, или Поэтический паноптикум», 1950), переводил с русского языка, опубликовал «Новое собрание стихотворений» (1953). Был награжден Государственной премией (1951). Однако регулярно проводившиеся коммунистическим режимом кампании идеологических «чисток» не миновали поэта. В одной из кампаний конца 1940-х гг. вновь по его адресу прозвучали антисемитские обвинения. Тувим ответил саркастическим стихотворением «Родословная» (1949), обнародовав в нем «компрометирующие» сведения о еврейском происхождении жены кого-то из своих гонителей.
Поэзия Тувима переводилась на многие языки мира, высоко ценилась и в Эрец-Исраэль. Впервые стихотворение Тувима «Вечер» в переводе на иврит было опубликовано в журнале «Ха-Ткуфа» (№9) в 1922 г. Стихи Тувима переводили на иврит А. Пэнн, Б. Томер и другие поэты. Сборник под названием «Ширим» («Стихи», Т.
-А.) в переводе М. Тененбаума был опубликован в 1946 г. Стихи Тувима неоднократно привлекали внимание композиторов (см., например, М. Вайнберг).
КЕЭ, том: 8.
Кол.: 1082–1084.
Издано: 1996.
Ю. Тувим. Фото Wikipedia.
Закопане — Викисклад
город и городская гмина Малопольского воеводства, Польша
Polski: Zakopane jest miastem w południowiej Polsce niedaleko granicy z Słowacją, w województwie Małopolska nad rzeką Dunajec u podnóża pasma Tatr.
Русский: Закопане — город на юге Польши недалеко от границы со Словакией, в Малопольском воеводстве, на реке Дунаец у подножия Татр.
Deutsch: Zakopane ist eine Stadt im Süden Polens an der Grenze zur Slowakei, in der Wojewodschaft Kleinpolen an dem Fluss Dunajec am Fuss der Tatra.
Norsk Bokmål: Zakopane er en by helt sør i Polen nær grensa til Slovakia, i landsdelen Lille-Polen ved elva Dunajec ved foten av Tatrafjellene.
Содержание
- 1 Общий вид/Widok ogólny
- 2 Символы/Символы, Карты/Карты и История/История
- 3 улицы/Улице
- 3.1 Крупувки
- 4 Корпуса/Будинки
- 4.1 Церкви/Кощелы
- 4.1.1 Губалувка
- 4.1.2 Сент-Джон/Св. Яна
- 4.1.3 Святое Сердце Иисуса/Sw. Служба Jezusa
- 4.1.4 Святое Семейство/Sw. Родзины
- 4.1.5 Св. Марии/Св. Марии
- 4.1.6 Святилище Святой Марии/Святилище св. Марии
- 4.1.7 Святилище Фатимы/Святилище Фатимы
- 4.2 Музеи/музеи
- 4.2.1 Татранский музей
- 4.2.2 Музей Колиба
- 4.2.3 Музей Атмы
- 4.2.4 Орканский музей
- 4.3 Виллы/Уайл
- 4.1 Церкви/Кощелы
- 5 кладбищ/Цментарзе
- 5.1 Национальное кладбище Пенксовы Бжижек в Закопане
- 5.2 Новое кладбище в Закопане
- 6 Трамплины/скачки для прыжков с трамплина
- 6.
1 Велька Крокев - 6.2 Средня Крокев
- 6.
- 7 Губалувка
1 Велька КрокевКрупувкиПравить
Костелы/КостёлыПравить
ГубалувкаEdit
Сент-Джон/Св.
ЯнаEdit
Святое Сердце Иисуса/Sw. Serce JezusaПравить
Святое Семейство/Sw. РодзиныПравить
Св. Марии/Св. МарииПравить
Святилище Святой Марии/Святилище Св.
МарииПравить
Святилище/Святилище Фатимы FatimyEdit
Музеи/МузеиПравить
Музей ТатрыПравить
Музей КолибыПравить
Музей АтмыПравить
Музей ОрканаПравить
Виллы/WileEdit
Национальное кладбище Пенксовы Бжижек в ЗакопанеПравить
Новое кладбище в ЗакопанеПравить
Велька КрокевПравить
Średnia KrokiewПравить
Панорама
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
net
В конце 1930-х годов известного польского поэта Юлиана Тувима попросили написать три стихотворения для детей. издатель Пшеворский соединил три стихотворения в одну книгу «Локомотив» и заказал иллюстрации знаменитому польскому дуэту иллюстраторов Левитт и Хим. «Локомотив» стал началом многолетнего творческого партнерства. Подвиг …» 
компанией Book Island Ltd. маленький исследователь с БОЛЬШОЙ мечтой, который отправляется в бескрайний океан в поисках большого синего кита только для того, чтобы найти большой синий остров. А может быть, он ошибается? Мистер Минискьюл и кит — вечная классика для детей, известная и ценимая трех поколений поляков, теперь это одна из крупнейших иностранных общин Австралии». 
0569 By Bohdan Butenko, Jo Govaerts, Julia N Tuwim 
Knobbe, Julia n Tuwim 
-13: 978-0-9944297-8-0, ISBN: 0-9944297-8-9 
Ktoz z Juliach nas Tuwiersna zna zna ?Wychowaly sie na nich cale pokolenia dzieci i mlodziezy. To skarby polskiej literatury, sa ponadczasowe i uniwersalne, do dzis bawia i ucza. Ale czy mamy prawo zachowac je tylko dla siebie? wydanie tych wierszy. Na stronach tej ksiazeczki pojawia sie tekst w jezyku polskim i angielskim. Wiemy …» 
Poeta odtworzyl po mistrzowsku elementy ruchu i wrazenia dzwiekowe. Wykorzystano ilustracje Jana Marcina Szancera. ‘» 
Стой и сапи, дисзы i dmucha, Zar z rozgrzanego jej brzucha bucha : … Fragment wiersza Juliana Tuwima, ktory powinni znac wszyscy w wieku od 3 do 100 lat.» 