Содержание
Как животные готовятся к зиме (беседа).
Здравствуйте ребята! Какое время года к нам приближается? Правильно, зима! Сейчас у нас поздняя осень и мы готовимся к зиме, правильно? А как мы, люди, можем к ней подготовиться? ( Мы покупаем тёплые вещи, приготавливаем на зиму заготовки, утепляем свои дома, затыкаем окна итд.). Ребята, а вы знаете, что звери, живущие в лесах, готовятся к зиме почти также как и мы! Они тоже делают съедобные запасы, утепляют свои норки, меняют свою летнюю шкурку на зимнюю, а некоторые животные вообще всю зиму проводят в глубоком сне! Сегодня мы и поговорим с вами как разные животные готовятся к приходу зимы. Что-то расскажите вы мне, а что-то и я вам! Следущее животное про которого мы поговорим это- рысь. Рысь в спячку не впадает. Среди всех представителей семейства кошачьих рысь лучше всего приспособлена к холодам. Она великолепно передвигается по глубокому снегу, лазает по деревьям. Любимая добыча рысей- зайцы, тетерева, рябчики. Иногда она нападает на детёнышей кабанов, в голодную зиму она может прокормиться и мелкими грызунами. Зимой особенно достаётся от рыси лосям, когда этим длинноногим животным трудно передвигаться по глубокому и рыхлому снегу. Заяц. Как мы знаем перед наступлением зимы заяц меняет серую шкурку на белую. Питаются зимой они корой, мелкими веточками осины, ивы, берёзы. Зимой поваленное дерево может стать настоящей заячьей столовой, куда зверьки наведываются каждый день, пока не обгрызут всю кору. Постоянного жилища у них нет. В сильные холода прячутся они под заснеженными кустами. Ёж. К холодам ежам надо накапливать жир, а осенью у ежей мало добычи. Черви прячутся в землю, Скрываются юркие ящерицы. Трудно находить жуков и лягушек. В ясные осенние дни ёж готовит себе тёплое гнездо для зимовки. Ночью и днём таскает в нору сухие листья и мягкий лесной мох. В зимней спячке ёж проводит более шести месяцев. В это время он ничего не ест и не двигается. Спит он свернувшись клубком, в логове, под глубоким сугробом, как под толстым, пушистым одеялом. И спит он так всю зиму, до весеннего солнышка. Белка. Многие грызуны также делают зимние запасы. Белкам, которые спят зимой только в очень сильные морозы, запасы необходимы капитальные. В отличие то многих других животных, белки пользуются своими запасами сообща. Осенью они прячут жёлуди и орехи в лесную подстилку, в дупла, землю. Достать от туда их может не только сама хозяйка, но и любая другая белка. Грибы они тоже запасают особым способом: нанизывают их на ветки деревьев или рассовывают в развилки между веток. К зиме шубка у этого зверька становится очень мягкая и пушистая, а цвет сероватым. Своё гнездо она сооружает на высоких елях или соснах. Внутри гнезда- мягкая трава, мох, комочки шерсти. В сильные морозы белка не вылезает из своего дупла, может даже и уснуть. Лисы и волки. Эти хищники конечно не спят. К зиме у этих зверей шерсть становится более густая. Зимой волки объединяются в крупные стаи. Их жертвами становятся кабаны, зайцы, косули. А лисы нападают на более мелкую живность- зайцы, мелкие грызуны, птицы. Бобры. Осенью семейство бобров занято заготовкой корма. В одиночку, а иногда и вдвоём, бобры легко валят осину и иву. Строят они себе прочные хатки. Вход в неё всегда устроен под водой, чтобы враг не подобрался. Зимой внутри бобриного жилища тепло, температура плюсовая. Хомяки. С приближением осени хомяки начинают активно устраивать кладовые- готовится к зиме. А большинство устраивают их прямо во рту, куда прячут корм за щеки. Эти животные по праву считаются самыми запасливыми. Лось. Живут они в лесах. Ближе к осени, когда поспевают ягоды брусники и черники лоси любят полакомиться ими прямо с веточками, также любит и грибы, даже ищет их специально. Зимой лось гложет кору осины, рябины и ивы. В конце осени он сбрасывает свои рога, а к весне у него отрастают новые. Постоянного жилища они не готовят. Трудно приходится им зимой, когда снежный настил очень глубокий, ведь перебираться по нему с такими длинными ногами не легко. Лесные мыши, полёвки. Все они очень прожорливы, запасаются семенами и ягодами. Зимой, когда всё вокруг засыпает снегом зверьки роют ходы в сугробах, а так же могут жить и в стогах сена и постройках. Викторина «Как зимуют звери» 1. Что делают звери, чтобы уберечься от холода? 2. Какой зверь зимой не меняет шубки? 3. А кто ещё из зверей всю зиму спит? 4. Что в первую очередь необходимо зверям, впадающим в спячку? 5. Заяц жировых запасов не имеет. Чем он зимой питается? 6. Что едят зимой хищники: волки и лисицы?
Кто здесь лишний? — Наевшись вдоволь за лето, медведи, барсуки, мыши и ежи в начале зимы впадают в спячку. — В поисках добычи рыщут по заснеженному лесу волк, лиса и лось. — Лоси, кабаны, ласки, зайцы и косули зимой питаются ветками, корешками, корой растений и свежими листочками. Ну молодцы ребята! Всё верно мне рассказали! Ну а сейчас я покажу вам мультфильм! |
Юлия Симбирская. Стихи
Юлия Станиславовна Симбирская живёт в Ярославле и работает библиотекарем. По образованию она филолог, а по призванию — детский писатель и ещё мама. На сегодняшний день у Юлии опубликованы две книги: сборник стихов «Разбегаюсь и лечу», выпущенный Издательским домом «Фома» в серии «Настя и Никита» (2013), и небольшая повесть «Здравствуй, Таня!», призёр конкурса «Новая детская книга» издательства «РОСМЭН» (2014).
Юлия Симбирская печаталась также в коллективном сборнике «Если ветер запереть» (издательство Марины Волковой), журналах «Кукумбер», «Мурзилка», «Чиж и Ёж», газетах «Детский сад со всех сторон», «Учительская газета». Участвовала в ежегодных семинарах молодых детских писателей и форумах молодых писателей в подмосковных Липках, организованных фондом СЭИП, а также в фестивалях «Молодые писатели вокруг “ДЕТГИЗа”».
Юлия Симбирская о себе
Не буду оригинальной и скажу, что все мы родом из детства. И если кому-то становится скучно жить, закройте глаза и вернитесь в себя маленького. Тогда деревья были большими, время — бесконечным, а из варёного лука можно было долго выкладывать красивые узоры по краю тарелки.
Я живу на два мира. Один — моя взрослая реальность, где я мама, жена, ответственный работник. Честно говоря, мне в этой реальности не скучно, но это ведь здорово, когда можно по желанию перекинуть мостик туда, куда обычно улетают воздушные шары и уплывают бумажные кораблики. Стихи как раз и становятся таким мостиком. Поверьте, он очень прочный, надёжный, хотя и подвесной. На нём можно раскачиваться и слушать, как дрожат тёплые доски под ногами.
Я писала стихи всегда. Только сначала они жили где-то внутри меня, а потом стали проситься на бумагу. Тут очень пригодились те самые крючочки и палочки, которые называются буквами. Этой тайнописью я смогла записать для всех, что чувствует воздушный змей, зацепившийся за чужой балкон, кит в животе у моря, скорый поезд, у которого стучит сердце. Удивительно и прекрасно сознавать, что всюду жизнь. Шкаф, ночник, утюг, подушка — тоже живут совсем рядом. А уж про деревья, цветы, ветер и море можно рассказывать и рассказывать.
Писатель отличается от наблюдателя тем, что ему всегда хочется делиться увиденным. Он не может переживать в одиночку. «Смотрите!» — кричит он. И на зов сбегаются все, кто тоже слышит в тиканье часов тайный разговор.
Стихи окружают нас всюду. Стоит протянуть руку, как они слетаются на раскрытую ладонь. С прозой сложнее. Её на раскрытую ладонь не приманишь. Тут требуется основательность и способность долго созерцать и передумывать. Передумывать — увлекательнейшее занятие. Порой оно требует большой сосредоточенности и уединения. Передумывать хорошо где-нибудь в лесу или в глухих зарослях жимолости и бузины в саду, сидя под яблоней или на подоконнике за шторой зимним вечером.
Передумывая, очень легко мечтать. Это одно из самых прекрасных занятий. Писатель не может не быть мечтателем. Мечтается ему о разном. Например, чтобы рядом со счастливыми детьми долго и счастливо жили книжки. Что может быть прекраснее, чем найти мамину или бабушкину любимую книжку в книжном шкафу! Ничего себе, бабушка тоже была девочкой и водила пальцем по строчкам.
Мне повезло. В моём детстве был и книжный шкаф, и мамины книжки, и библиотека. Читала я много и радостно. Я легко впускала в свою жизнь Карлсона, муми-троллей, Тома Сойера, Беляночку и Розочку, Динку, Шамаханскую царицу. Плакала, смеялась, сопереживала и искренне пыталась поучаствовать в судьбах героев. Ещё я страстно любила рассматривать иллюстрации. Запах типографской краски, шершавые или гладкие на ощупь страницы, хрусткий переплёт — это прекрасно. Я очень любила читать вслух — маме, папе, бабушке, младшей сестре, подруге. Сейчас продолжаю эту традицию с дочкой. С огромным удовольствием снова перечитываю «Кондуит и Швамбранию», «Шляпу Волшебника», «Я умею прыгать через лужи», «Дорога уходит в даль», «Путешествие Голубой Стрелы», «До свидания, овраг». Книги моего детства всегда со мной.
Сейчас бумажную книгу все жалеют. А мне кажется, напрасно. Книга настолько совершенна и прекрасна, что может вызывать только радость и восхищение, но не жалость. В первую очередь это касается детской книжки. Водить пальцем по экрану — интересно и, наверное, удобно, но это совсем другая история. Листать, нюхать, пробовать на зуб, делать пометки на полях или, признаемся себе в этом, дорисовывать и раскрашивать картинки — было ли у кого-то детство без этого?
Очень трудно заставить полюбить книгу. Я бы и не пыталась. Книжки просто должны жить рядом. Как дом, как семья. Их можно выбирать, ими можно восхищаться или ругать. Их можно не дочитывать, из них можно строить башни, но знать при этом, что они всегда есть.
А ещё можно попробовать писать книжки самому. Почему бы и нет? Ведь вам есть что сказать миру.
СОН
Школьная форма
Так же, как я, сутула.
Спит, подвернув рукава,
Свесив колготки со стула.
Даже фонарь в окне
Сон её не тревожит.
Школьная форма спит.
Делит во сне и множит.
НОЧНОЙ ДОЖДЬ
Дождь на цыпочках крадётся:
— Заночую, где придётся.
В старой бочке дождевой
Поместился с головой.
СЛОНЫ
У моря горы встали,
И кажется — толпой
Слоны из дальней дали
Пришли на водопой.
Да только им не пьётся.
Такая вот беда.
Ведь под ногами бьётся
Солёная вода.
МУРАВЕЙНИК
Лес качает облака
На макушках сосен.
Муравей издалека
В дом хвоинки носит.
Через тысячу веков
Станет дом до облаков.
САМЫЙ ПЕРВЫЙ
Вот малюсенький листочек,
В окруженьи толстых почек.
Самый первый, он в разведке,
Он сидит на нижней ветке:
— Всё в порядке, братцы!
Можно распускаться!
НЕ СПИТСЯ
Открыто окно.
Темнота. Тишина.
Запуталась в туче
Большая луна.
И слышно, как гулко
В далёкой ночи
У скорого поезда
Сердце стучит.
НЕНУЖНЫЕ
Ненужными стали игрушки:
Солдатиков горстка, две пушки,
Хромая лошадка, вагон без колёс.
Я сам их на дачу сегодня отвёз.
Сижу, ковыряю свой ужин.
А я им, наверное, нужен.
КАК МОЖНО НАРИСОВАТЬ ДЕРЕВО
Зима рисует дерево
Простым карандашом.
И выглядит растерянной
Берёза нагишом.
Весна рисует листья,
Когда звенит апрель.
Тонюсенькие кисти,
Макая в акварель.
А лето ярко, сочно
Кладёт на холст гуашь.
И точит осень срочно
свой рыжий карандаш.
РАКУШКА
На песке лежит ракушка
Перламутровое ушко.
Я смеюсь, а море дышит,
И она всё это слышит.
ПАПА ПРИЕХАЛ
Папа вернулся
Из командировки.
Жмутся к сапожкам
Большие кроссовки.
Папина куртка
Мою обняла.
Тоже соскучились!
Ну и дела!
ПОЕЗД
День напролёт,
Ночь напролёт
Поезд не спит,
Поезд идёт.
Нет, не идёт!
Поезд бежит,
Ложечкой в чашке моей
Дребезжит.
Нет, не бежит!
Поезд летит,
Шумно вздыхает
И громко свистит.
Вот, наконец,
Он увидел перрон.
Много перронов
С обеих сторон.
Там он бабулю мою
Разглядел.
— Уф-ф-ф! — отдышался.
— Ту-у-у! — загудел.
Как же тут можно не удивиться,
Знает, где именно ос-та-но-вить-ся…
Пф-ф-ф-ф-ф…
ИСТОРИЯ ПРО ЛОШАДЬ
Однажды на улице,
Может, Лесной,
А может, Садовой,
По-моему, летом,
А может, весной
Лошадь лишилась подковы!
— Потеряла?
Подкова с копыта слетела, и вот
Лошадь легла на живот.
— Ой!
Лежит целый час
На проезжей дороге.
Должны быть подкованы
Стройные ноги.
— Бедняжка!
Столпились прохожие.
Громко судачат:
— Ах! Что это значит?
— Ох! Что это значит?
Машины сигналят,
А лошадь ни с места.
В большом лимузине
Рыдает невеста.
И пять мотороллеров
В лад тарахтят.
Они на работу
Проехать хотят.
Гудит «поливалка»
Особенно рьяно.
Ах, как не хватает
Подъёмного крана!
— Подъёмного крана?
А дети ей сахар
В карманах несут.
А дети её на дороге
Пасут.
И клевер с ромашками
Рвут на газоне.
А лошадь лежит
В неположенной зоне.
— Что дальше?
А дальше, наверное, встала.
Лежать на дороге устала.
У булочной жил
Превосходный кузнец.
Подкову приладил
И делу конец.
И дети уселись на лошадь верхом.
И больше не думал никто о плохом.
— Здорово!
И весело цокая
По мостовой,
Лошадь пошла
В магазин угловой.
Детям купила
По леденцу.
Ну, вот уж теперь
Подошли мы
К КОНЦУ!
УРОК РИСОВАНИЯ
Натюрморт рисуем в классе.
И уроку нет конца.
Георгин в стеклянной вазе
Не срисовывается.
Он чудесный, ярко-алый.
Удивительно хорош.
Он, ни много и ни мало,
На соседкин бант похож.
И не жалко вазу — стёрта…
В чём художника секрет?
Если вместо натюрморта
Получается портрет.
ЛОШАДЬ
Дышит лошадь боками.
Над лошадью пар облаками.
У лошади есть подковы.
Попон запасных штук шесть.
И трензель почти что новый.
И я у лошади есть.
В ЗООПАРКЕ
На плечах сижу у папы.
Волк лежит, уткнувшись в лапы.
Серый, маленький, худой
Волк, придавленный бедой.
И глаза он в лапах прячет.
Может, спит, а может — плачет.
В САМОЛЁТЕ
Я толкаю локтем брата:
— Посмотри в иллюминатор.
Лес ещё увидеть можно
И лоскутики-поля.
Мы летим и осторожно
Закругляется Земля.
В КАРМАНЕ
В кармане, на самой его глубине,
Среди желудей и монеток
Попалась ракушка, знакомая мне,
Наверное, с прошлого лета.
В июне из моря ракушка взялась,
А осенью в тёплый карман забралась.
И столько она рассказала историй,
Что всем желудям захотелось на море.
КОЛЕСО ОБОЗРЕНИЯ
На огромном колесе
Помещаемся мы все.
Даже мама не боится
Прямо в небо прокатиться.
Вниз оттуда поглядишь —
Город наш совсем малыш.
МОРЕ БЫЛО ВЧЕРА
Зажгутся прожекторы
На маяке.
И бабочкой парус
Мелькнёт вдалеке.
Потухшее небо
Уронит звезду.
И завтра я к морю
Уже не приду.
Давно упакован
Ракушек улов…
Я с морем прощаться
Умею без слов.
ГОЛУБИ
По улице голуби
Ходят гурьбой.
И тянут цепочки
Следов за собой.
Купаются в лужах,
И просто воркуют,
У булочной
Чёрствую булку смакуют.
А стайка старушек
В пуховых беретах
Сидит на скамеечках,
Солнцем нагретых.
Знакомы они
С голубями давно.
Опять достают
Из кошёлок пшено.
Звучит на три голоса:
— Гуль-гуль-гуль-гули!
В природе должны быть
Такие бабули.
СОВА
В сосне — дупло.
В дупле — тепло.
В тепле — сова.
В сове — слова.
Одно — УГУ!
Второе — УХ!
Ещё в дупле —
Трава и пух.
В КОРИДОРЕ
За стеной играют вальсы
И сонату ре минор.
То порхают чьи-то пальцы,
То бегут во весь опор.
Я в прохладном коридоре
Замираю у окна.
И гляжу, как в до мажоре
Начинается весна.
По ступенькам, вниз и прямо.
Без пальто. Скорей! Скорей!
Хроматическая гамма
Догоняет у дверей.
К ДЕКАБРЮ
Связал паук:
Пару брюк.
День и ночь
Стучали спицы.
Он не мог
Остановится.
И связал
Случайно дом.
И заснул
Случайно в нём.
ОРГАН
Орган большой —
Почти как дом.
И органист
С большим трудом,
Не покладая ног и рук,
Берёт аккорд, находит звук.
Он запускает в небеса
Из труб волшебных голоса.
И маме я шепчу: «Смотри!
Мы все у музыки внутри».
ПРЯТКИ
В музыкальном магазине —
Контрабас в большой витрине.
Важно выпятив живот,
Он стоит четвёртый год.
Нарушая все порядки,
Покупатели не раз
С продавцом играли в прятки,
Заходя за контрабас.
В музыкальном магазине —
Контрабас в большой витрине.
А за ним стоит, смотрите,
Второклассник Лялин Витя.
А ещё стоят, похоже,
Таня, Вера и Серёжа.
ИГРАЕМ
Мне теперь совсем не скучно.
Мы со скрипкой неразлучны.
Целый день, щека к щеке,
Мы играем в уголке.
Поэма о правах животных с сайта All-Creatures.org
У всех Божьих созданий есть права, но большинство людей, похоже, этого не осознают.
Сюда входят как люди, так и нечеловеческие животные, но не все из них могут говорить сами за себя.
Поэзия Дженни Моксэм
Содержание
- Рождественская молитва о животных
- Любовь к животным?
- Любители животных?
- Время для любви
- Австралиец года
- Осенний серый
- Голос для животных
- Детки на бойню
- Птицы на заднем дворе!
- Дворовая собака
- Батарейная курица
- Человек-хищник?
- Колядки при свечах
- Колядки у фейерверков
- Рождественская любовь?
- Рождественская чепуха?
- Рождественская молитва для животных
- Коровы Дайте нам молоко
- Корабль смерти
- Время не летит!
- Никогда не обижай животных
- Не дари козу
- Прощай, животноводство
- Фейерверк
- Пища для размышлений
- Пища для размышлений 2013
- Свобода для птиц
- Сторожевая собака
- Счастливого Рождества (Больше никаких убийств)
- Как мы ошиблись?
- Как бы вы себя чувствовали?
- Как вам это понравится?
- Я видел ее только мельком
- Это просто несправедливо
- Это только натуральное
- Земля Свободы?
- Позволь мне изменить ситуацию
- Человечество?
- Человек или мышь
- Мясо — это я!
- Кубок Мельбурна
- Мауси
- Убийство в его мыслях
- Не все любят Рождество
- Мир на Земле?
- Персональный выбор
- Отсталые исследования
- Воровство — это преступление
- Великий побег из Турции
- Мясник из Бассатина
- Неделя перед Рождеством
- Они никогда не узнают весну
- Это была неделя перед Рождеством
- Видения Рождества
- Уходи от мяса
- Что пьет ребенок?
- Всемирный день защиты животных
- Съели бы вы свою собаку на Рождество?
Об авторе
Дженни Моксэм является вегетарианкой с 1977 года и веганом с 1979 года.
Она замужем, имеет четверых детей и живет в
Австралия в хребтах Данденонг (один час от Мельбурна).
Она стала «обращенной» в вегетарианство после того, как была
опечален, увидев грузовик со скотом, направляющимся на убой, и вскоре
впоследствии обнаружил, что мясо не требуется для здорового питания.
Она всегда старается облегчить страдания животных.
где только может и пишет много писем в газеты по вопросам
относительно эксплуатации/жестокости животных и вегетарианства. Она мирилась
библиотечных экспозиций, разносили наборы по гуманитарному воспитанию в местные школы, посещали
демонстраций, разработали рождественские открытки для животных, организовали
кампания за то, чтобы советы перестали праздновать с фейерверками, и
в настоящее время работает над внедрением сострадания к животным в школы и
церкви в ее районе.
Ее первое стихотворение было написано после прогулки по улице
в один весенний день и радуясь красоте вокруг себя… а потом
понимая, что миллионы содержащихся в тюрьмах животных, выращиваемых на промышленных фермах,
никогда не знаешь весны. Она пошла домой и написала:
Они никогда не узнают весны.
После этого различные ситуации/события вдохновили ее на
пиши дальше стихи.
Ее песня «Голос животных»
выиграл конкурс поэзии в Новом Южном Уэльсе, посвященный освобождению животных, в 2000 году и
ее стихи были опубликованы в различных журналах и газетах.
Дженни Моксхэм (май 2012 г.) с гордостью представляет первый том
Поэзия о правах животных через Amazon. Эти 25 стихотворений были написаны, чтобы вдохновить
доброты и сострадания к животным, а также для повышения осведомленности общественности о
обычные страдания, причиняемые им руками человека. Стихи
написано в простом стиле и, надеюсь, вдохновит читателей на изучение
причиной для животных.
И, пожалуйста, прочтите
Время постоянства в сострадании.
С Дженни можно связаться по телефону:
[электронная почта защищена]
Перейти к: РОЖДЕСТВЕНСКАЯ МОЛИТВА О ЖИВОТНЫХ
Вернуться к стихам о правах животных
Стихи У.
С. Мервина об этической заботе
Лауреат Пулитцеровской премии поэт, умерший на прошлой неделе в возрасте 91 года, нашел устойчивый язык, чтобы выразить свои страдания по поводу что человеческая эксплуатация сделала с миром.
Уолт ХантерМэтью Валентайн
У. С. Мервин, скончавшийся на прошлой неделе в возрасте 91 года, написал в лирическом реестре эпическую жестокость и организованное насилие 20-го века. Его стихи — это мысы, с которых читатели могут увидеть в одном панорамном ракурсе катастрофический шторм, сметающий вместе эпоху Никсона и эпоху Трампа. Поэзия Мервина обрела свое призрачное призвание в конце XIX в.60-х и 1970-х годов как обвинительный акт милитаризму США. Сегодняшний читатель может узнать в работах Мервина причитания о том, что люди сделали с миром, а также призывы к этической заботе о нечеловеческих существах и тех, кого уже нет в живых, что для Мервина может включать потерянных близких, вырубленные леса и находящихся под угрозой исчезновения или вымерших видов.
Есть много У. С. Мервинов, которых стоит помнить. Как и несколько других американских поэтов, родившихся в конце 1920-х годов, Мервин начал с написания искусно созданного, а иногда и неуловимого формального стиха. Сдвиг наступил в конце 1960-х годов — так же, как это было с Джоном Эшбери, Эдриэнн Рич и Джеймсом Райтом — и поэзия Мервина приобрела ватную силу и пророческий тон. Вьетнам и антивоенная активность стали катализатором изменения стиля Мервина, хотя одного только исторического контекста недостаточно для объяснения земных басен о разрушении и небесных заклинаний отчаяния, которыми наполнены Вши (1967) и Лестничный носитель ( 1970). Еще позже есть Мервин, который стал поэтом-лауреатом 2010 года, наиболее известным за его охрану природы и любовь к деревьям. Стихи конца 19 века.60-е годы — это время, когда Мервин находит устойчивый поэтический язык и репертуар образов, адекватных его тоске по исчезающему миру.
Эти стихи соотносятся с историческими и политическими реалиями, но обычно не комментируют непосредственно события. Вместо этого стихи дают о себе знать, имитируя устную, импровизационную настойчивость. Возьмем «Как нас пощадили» (1967), состоящую из трех строк:
В середине лета перед рассветом в горы возвращается оранжевый свет
Подобно большому весу, и маленькие птички кричат
И несут его
Как и многие стихи Мервина, эти строки косы и загадочны, но относительно прямолинейны в языке и точны в своем видении. Отдавая первенство наблюдению и образу, они вписываются в выдающуюся традицию американской поэзии, которую я бы охарактеризовал как традицию восприимчивого гостеприимства, а не потребления или извлечения.
Стремление к меньшему влиянию на мир, а не к господству над ним заключено в 19 Мервина.64 аллегорическая поэма «Последний», в которой безымянная группа людей вырубала все на виду: «Везде было их, потому что они так думали». Такое стремление может также описать пожизненную защиту поэтом экологических проблем. Заповедник Мауи, где он посадил «более 3000 деревьев, представляющих более 400 видов эндемичных, местных и находящихся под угрозой исчезновения пальм», институционально реализует то, что стихи Мервина делают эстетически, то есть находя во встречах с нечеловеческим художественные средства для самовоссоздания.
Возможно, в стихах Мервина конца 60-х, наиболее заметных из-за отсутствия знаков препинания, появляется другая версия не-господства или ухода из-под контроля. Одним из таких примеров является стихотворение «Вернись» (1967), которое к концу почти сгорает от горя. Фразы нагромождаются и разбиваются одна о другую, не обращая внимания на эмоциональные оплоты, обычно устанавливаемые синтаксисом и пунктуацией:
О, вернись, мы смотрели все время
С восторгом, душившим нас и нагроможденные
Горе карабкается, как чувство вины, чтобы покинуть нас
При виде тебя
Хорошо выглядишь
И кроме наших вопросов наши новости
Все это парализовало, пока ты не ушел 1993, Мервин объясняет, что решение убрать знаки препинания было реакцией на «рациональный протокол письменного языка». В более широком смысле, однако, места, где устойчивые языковые модели прерываются — как эта строфа из «Вернись», — могут быть местами, где мертвые парят ближе всего к живым. В классических эпосах путешествие в страну мертвых — книга 11 из 9 Гомера. 0168 Одиссея , или Божественная комедия Данте Алигьери (чью Purgatorio перевел Мервин) — приводит персонажа в непосредственный контакт с фальшивостью того, как он познает мир. Цель этих моментов в сюжете кажется таинственным признанием власти мертвых. Точно так же поэзия Мервина преследуется присутствием смерти; например, его стихотворение «К годовщине моей смерти» начинается с содрогания от осознания того, что «каждый год, сам того не зная, я прохожу тот день», когда он умрет.
Не только мертвые, но и умирающие, раненые, замолкшие и непризнанные обретают голос в творчестве Мервина. Читать его стихи — значит чувствовать правду, которую знают мертвые, и обиды, которые они пережили, почти войдя в человеческую песню. В его стихотворении 1967 года «Гидра» есть такие строки:
И вы, мертвые
Вы знаете имена так, как я не знаю
Но в моменты, когда вы только что закончили говорить
Его попытки найти поэзию, адекватную положению неудачников истории , исключенный из официального повествования о событиях, распространяется на планету и ее существ, а также на раненые группы человеческих мертвецов. В его стихотворении «Осенью», например:
Вымершие животные все еще ищут дом
Их глаза полны ваты
Теперь они придут
Никогда не прибудут
Звезды такие
Зрящие глаза этих животных были заменены материалом, используемым для остановки кровоточащих ран; они подобны мертвым звездам, от которых все еще исходит свет. Это самый ужасный образ шестого вымирания для этой эпохи, какой только можно найти.
Стихи Мервина предупреждают читателей о том, что оставшиеся барьеры на пути эксплуатации мира человеком стремительно исчезают. Работа всей его жизни утверждает, что политическая направленность поэзии иногда может наиболее ярко проявляться в остраняющей силе языка, а не в цитировании знакомых абстракций. (Некоторая ярость в Вши (1967) обращены к этим гипостазированным понятиям, как и в «Мотыльках»: «Здесь холодно / В стальной траве / У подножья невидимой статуи / Сделано неизлечимыми и названо / Справедливостью». ) Поэзия, подобная поэзии Мервина, может помочь тем, кто ее читает, на короткое время погрузиться в жизненно важные откровения языка — простого удивления, пророческой проницательности, «подземной реки, лежащей под простой речью».
Когда я впервые прочитал Мервина сколько-нибудь подробно, я учился в аспирантуре и практически перестал писать стихи, пытаясь написать диссертацию, которая тогда была сосредоточена на другой «невидимой статуе» под названием «Этика». Но после прочтения Вши, В последующие недели я написал десятки стихов, пытаясь описать мелких животных и растения, населяющих лиминальные пространства между приливом и берегом, а также между пологом горы и лесной подстилкой. Судя по свидетельствам в социальных сетях после смерти Мервина, мой опыт — мое пробуждение — был обычным.
Обучение написанию стихов часто связано с погружением в музыку поэта, против которого кажется бесполезным сопротивляться. Но это не совсем то, что происходит при чтении Мервина; его голос, каким бы сдержанным он ни был, не берет верх и не заглушает твой. Наоборот, сама сила поэзии Мервина в том, что она передает свою силу своим читателям точно так же, как усиливает голоса мертвых и безмолвных. Возможно, дар Мервина своим читателям заключался в том, что он сделал возможным писать стихи без необходимости полностью понимать, откуда берется принуждение к письму.