Стихи николай асеев: Николай Асеев — стихи. Читать стихотворения Николая Асеева

Николай Асеев «Стихотворения»

Николай Асеев. Стихи о войне

«Красная звезда», СССР.
«Известия», СССР.
«Правда», СССР.
«Time», США.
«The Times», Великобритания.
«The New York Times», США.

Севастополь

Бьет о берег морская пена,
Словно пушечных залпов звук.
«Севастополь вырван из плена,
Из проклятых фашистских рук!»

Вот она, золотая минута,
Что столетья берут на учет:
Отрубили щупальцы спрута
На краю Черноморских вод.

Обломилась вражья гордыня,
Отвалилась с души скала,
Снова нашей славы твердыня
Поднимает вверх вымпела.

Бьет о берег морская пена,
Словно пушечных залпов звук.
«Севастополь вырван из плена,
Из проклятых фашистских рук!»

Снова ветер, волен и солон,
Размывает небо над ним,
Снова город говором полон
Долгожданным, свойским, родным.

Снова рокот лебедок дружный
Черноморская встретит заря,
И над Северной и над Южной
Зачеканят сталь слесаря.

Снова звуком басов органным
Корабельным взгудеть гудкам,
Отдающимся по курганам,
Проносящимся по векам!

Так, покончив с врагом расправу,
Севастополю в блеске дня
Так стоять ему, — древнюю славу
С нашей, с нынешней соединя.

Н.Асеев.
«Литература и искусство», 13 мая 1944 года*

* * *

Песнь о комсомоле

Комсомолец — это слово
вечно юно, вечно ново.
Комсомолка — это имя
дышит чувствами живыми.
Не пустыми похвалами
начинайся, песнь моя,
встань, великая делами,
Комсомольская семья.
Встань, раздайся и постройся,
подравняй свои ряды,
огляди свое геройство,
даль зрачками обведи.

Сколько синих, карих, черных
чистых звезд блеснуло враз,
неподкупных и упорных,
прямодушных, смелых глаз!
Это — Ленинское племя,
внявшее его словам,
это — Сталинское время
заглянуло в душу к вам.
И душа — в ответ навстречу
взволновалась глубью всей:
— Чем отвечу! Чем отмечу
Юность родины своей?

Горы, степи, реки, долы,
Терек, Волга и Байкал…
Всюду голос Комсомола
вешним шумом возникал.
И рыбацкие поселки,
и заоблачный аул
смелой речи комсомолки
разносили долгий гул.
От картвелов до эвенков,
от Мезени к Иртышу —
сколько лиц, речей оттенков!
Как я все их опишу!

Но разрозненный обычай
дальних навыков и мест
разных видов и обличий
в общий складывался жест.
В обиход слова входили
«Комсомол», «аврал», «райком»,
и ребята говорили
всюду близким языком.
И сливалась воедино
волей общею одной
моря северного льдина
с черноморскою волной.

С ними нам не разлучиться:
Горяча о них молва,
в сердце пепел их стучится,
их в мозгу горят слова.
Не про мертвого, — живого, —
поднимаю голос свой, —
про Олега Кошевого,
про товарищей его,
про героев Краснодона,
комсомольцев-смельчаков,
жизнь пронесших без урона
в даль грядущую веков.

Нет! Таких сердца на тлеют!
В переплетах вечных книг
поколения лелеют
память прочную о них.
Не покой, не грусть, не нега
детской сгибчевой поры, —
в гордом имени Олега
страсть, творящая миры!
Словно кличем лебединым
даль хрустальная полна:
в этом имени едином
слиты ваши имена!

Нет на свете мук без стона:
волны бьются в берега,
о героях Краснодона
боль безмерно велика.
Но снисходит вдохновенье
на великие сердца,
притупляя все мученья,
все страданья без конца.
И тогда не чует тело
никаких безмерных мук:
до великого предела
напрягает волю дух!

Так они того достигли
состояния души, —
что ни плеть, ни нож, ни иглы
не смогли их устрашить.
Не склонить таких в печали,
и, когда итти на смерть, —
буквы в стенку простучали:
— «На сгибать голов, а — петь!»
Петь о тех, кто пал в неволе,
чья — не слабости слеза, —
слава силы комсомольей
хлынула врагу в глаза!

Про бойца сторожевого
без прибавки, без прикрас,
не убитого, живого,
простирается рассказ.
Он стоит, отважный мальчик, —
сибиряк, грузин, казах,
время мчится дальше, дальше,
он взрослеет на глазах,
он растет все выше, выше,
талия его тонка,
он знаменами колышет,
он нагнулся у станка.

Он сбирает урожаи,
партизанит у сена,
поднимается, мужая,
на великие дела.
Он залег у переправы,
он снарядов слышит вой,
на пороге той же славы,
как товарищ Кошевой.
Кишлаки, аулы, села
слышат славные дела,
это — сипа Комсомола
их на подвиг подняла.

Не покой, не грусть, не нега
им в удел присуждена:
в гордом имени Олега
слиты все их имена.
О таких когда жалеют —
жаркой сталью слезы льют,
времена от них светлеют,
и века гремит салют.
Это — Ленинское племя,
внявшее его словам,
это — Сталинское время
заглянуло в душу к вам!

Ник. Асеев.
«Правда», 29 октября 1943 года

* * *

Смоленск взят!

Когда, торжествуя
Над ворогом лютым,
Страна храбрецов своих
Славит салютом, —
То нет на земле
Ничего вдохновеннее,
Чем эти величественные
Мгновения.

Сегодня — особенно яркого блеска
Были вспышки и долог гул:
Это — разжались глаза Смоленска,
Это — Рославль свободно вздохнул.

Смоленск взят!
Изжит яд,
Исторгнута злая отрава.
Советские флаги победно парят,
Смоленским дивизиям —
Слава!

Этой дорогой
Разбитых французов
Некогда гнал
Раз’яренный Кутузов.

И той же великой
Старинной дорогой
Назад изгоняются
Снова враги.
И тою же славой
Дедовской, строгой
Внучат зазвучали
Стальные шаги.

Смоленск взят!
Изжит яд,
Исторгнута злая отрава.
Советские флаги победно парят,
Смоленским дивизиям —
Слава!

Земля всколыхнется
Победными маршами
И поймут отдаленнейшие умы,
Насколько всего человечества
Старше мы, —
Спасшие мир
От фашистской чумы!

Ник. Асеев.
«Красная звезда», 26 сентября 1943 года

* * *

ЭХО СЛАВЫ

Стальные глубокие груди
До самого сердца вздохнули:
Сто двадцать орудий
Слились в нарастающем гуле.

Раскаты! Раскаты! Раскаты!
Приветом державным
Откликнулась зычно, Москва, ты
Сынам своим славным.

Откликнулась пламенным голосом,
Как надо дерзать и бороться,
Своим беззаветным орловцам,
Своим храбрецам белгородцам.

И эхом немеркнущей славы
В пальбе орудийной
Гул Бородина и Полтавы
Слился воедино.

И вспыхнули зарева вспышки,
Промчавшись веками,
Венчая кремлевские вышки
Бессмертья венками.

Ник. Асеев.
«Красная звезда», 6 августа 1943 года.

* * *

Наступление

Когда
на излучьи Волги,
у локтя великой реки —
разбились они — на осколки,
и треснули — на куски,

Какая была отрада!
Не верилось:
Вот — уйдут.
О, яростный блеск Сталинграда!
Бессмертный сердец редут!

И выяснил результаты
неслыханный в мире бой,
и кинулись их солдаты
На запад,
назад,
домой!

Но поздно!
отрезан путь им.
Напрасно глаза слезят,
Мы шуток с врагом не шутим:
Немного прийдет назад.

Военного счастья чаша
склонилась обратно — к нам.
Идут в наступленье наши,
как виделось
нашим снам.

Идут по крутым сугробам,
по выжженным площадям:
земля тому стала гробом,
кто выжег ее не щадя.

Земля обернулась им прахом,
она их взяла в тиски,
к их черным
зловещим рубахам
примерзли ее куски.

На хитрости вероломства
их пыл истратился — весь,
а мы сказали: вернемся,
и — видите — вот, мы здесь!

Мы здесь: в рукопашной схватке,
мы здесь: в завесе огня,
мы здесь — не играем в прятки,
преследуя и гоня.

Мы Киеву и Одессе
надежду передадим:
Надейся!
Гвардейцы идут!
Сквозь пепел и черный дым.

Не слово бахвальства пустого:
Порукой тому — их стон,
мы выгнали их из Ростова
и выбросили за Дон!

Великие русские реки!
Вам скоро вскрываться пора:
отмой же их копоть навеки,
Широкое гирло Днепра.

Не схлынула вражья злоба,
и гнать их еще — не легко,
но смотрим мы
зорко в оба
в грядущее далеко.

Им — холод бездушного
тленья,
надежды потухший очаг,
А наше
идет наступленье,
победу неся на плечах.

Ник. Асеев.
«Красная звезда», 25 февраля 1943 года*

* * *

В последний час!

Сквозь сумрак
Зимней ночи мчась,
к нам
долетают вести:
«В последний час,
в последний час» —
клич доблести и чести.

На свете
нет дороже слов
для нас теперь, чем эти:
светлеют
взоры стариков
и радуются дети.

Во мгле
заснеженных дворов
дыханье
ширит груди —
у сотен тысяч
рупоров
стоят, притихнув, люди.

Сквозь сумрак мчась,
сквозь ветер мчась,
через метель
и стужу,
«В последний час!
в последний час!»
Слова влетают в душу.

В них
рёв орудий,
блеск гранат,
упорный шаг
пехоты.
Они в себе еще хранят
жар
боевой работы!

И — на устах они
у всех,
и каждый
вторя шепчет,
что
Красной Армии
успех
один другого
крепче.

Не время спать,
Не время спать,
она —
для нас опора,
ей славный срок,
ей двадцать пять
годов
минует скоро.

И — посмотрите,
какова
краса её
и сила:
врага,
на месте приковав,
и здесь,
и там разбила!

Героев здесь
не перечесть,
имён их —
миллионы.
За вестью
радостная весть
колышет
их колонны.

От них,
сквозь сумрак ночи мчась,
летят к нам
эти вести:
в последний час,
в полночный час —
клич ярости и мести.

Страна
знамёна подняла
немеркнущего цвета.
На их отважные дела
дивится
вся планета.

Так грянем славу
ей в ответ,
сердца с ней
сливши вместе,

Чтоб двадцать пять
отборных лет
ей засчитали
в двести.

Чтоб, прозвучав
в урочный час
дыханием победным,
стал для врага
«последний час»
ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПОСЛЕДНИМ!

Ник. Асеев.
«Правда», 31 января 1943 года.

* * *

Спасите, братья!

Шумят дубы и березы
Шатром тяжелых ветвей,
Кипят сиротские слезы
На лицах жен и детей.

Кипят, следы выжигают
В сыпучем, сером песке…
Как трудно они шагают
По горькой дороге-тоске!

Идут сквозь мелкий осинник
Под дулом стервячьих стай;
Их с места сорвал насильник,
Их гонят в немецкий край.

Во мгле ночей воробьиных,
В дыму спаленных станиц
Горит их кровь на рябинах
До самых наших границ.

Мелькает сизоворонка
Зеркальным синим пером,
Плывет родная сторонка
В тумане утра сыром.

Спасите,
братья, спасите!
Снимите ярмо с плечей!
Горячей пулей скосите
Бездушных их палачей.

Не дайте своих в обиду,
Подняться дайте с колен.
Уж лучше нам быть убиту,
Чем видеть их страшный плен.

Мы горе свое взнуздаем,
Осилим беду свою,
Чтоб вновь светила звезда им
В освобожденном краю.

Чтоб снова они вернулись,
Наполнивши шумом тишь,
Чтоб стали порядки улиц
Светлее от новых крыш.

Чтоб нас они — не укоряли,
Проклятья тихо шепча,
Что мы их жизнь потеряли,
Оставив у палача.

Шумят дубы и березы
Шатром осенних ветвей,
Кипят сиротские слезы
На лицах жен и детей;

— Спасите,
братья,
спасите!
Снимите ярмо с плечей.
Горячей пулей скосите
Насильников-палачей.

Ник. Асеев.
«Правда», 13 сентября 1942 года

* * *

Москва ополчается

Подтянулась Москва,
погрознела:
город
в руки оружье берет,
за великое общее дело
в полный рост ополчился народ.
Воротник украинской рубашки,
козырек
полотняной фуражки
поравнялись,
построились в ряд,
незнакомый
стал близок, как брат.
Будто что-то тебе помогает,
когда
рядом с тобою шагает
человек, тебе ставший
сродни,
разделяющий вровную дни!

Сотни
самых профессий сидячих
взяли на плечи
бремя войны;
разбираться
в военных задачах
добровольно желают они.
Бухгалтерия —
рядом с ученым,
с лаборантом бок о бок
монтер.
Сердце в сердце
потоком сплоченным
люди строек,
прилавков,
контор.
Посмотрите в глаза
этим людям:
их упорная дума
строга;
всем напором, всей тяжестью
будем
колошматить
и плющить врага.
Здесь никто
от испуга не прячет
под подушку
лица своего;
бой не нашею волею начат —
нашей славой
закончим его!
Облетай по шеренгам команда:
«Рота, смирно!
по-взводно вперед!
Это сдвинулась
с места громада,
это
город оружье берет!

Ник. Асеев.
«Правда», 12 июля 1941 года*

* * *

Наши герои

Что пред этим
        битвы Трои,
Что времен
        давнишних рать?
Вот герои —
        так герои,
Это — надо
        рассказать!

Эй, герои битв былого,
Полюбуйтесь
        на внучат:
Как невыдуманно-ново
Эти подвиги
        звучат!

До конца
        с врагом бороться,
До последних пуль
        в стволе;
а потом,
        Степан Здоровцев,
Притарань
        врага к земле

Нам — великая порука
        эта воинская честь:
лейтенант
        Михайло Жуков
в грязь врага
        заставил сесть!

Будем гнать
        до их притонов,
в небо кинув
        сотни звезд,
как товарищ Харитонов,
обрубив
        фашистам хвост.

Бейтесь крепче, соколята,
рвитесь в гущу,
        ястребки,
чтоб
        у недругов проклятых
стали
        руки коротки.

Это —
        только первых трое!
Юность —
        в быль переросла,
а за ними —
        в высь, герои,
в бой, герои,
        без числа!

Ник. Асеев.
«Правда», 11 июля 1941 года

* * *

Мы — сталинские друзья!

Наши силы —
      неисчислимы,
но,
 чтоб направить их против врага,
чтоб били
   в цель они, а не мимо, —
жизнь, по-военному
         стань строга.

Благодушье
     с дороги сбросим,
худую траву —
      из поля вон.
В того, кто беспечен,
         вглядимся и спросим:
Кто он?

Прямо — на слове —
         не словишь труса…
Мы, —
   как горючее с чердаков, —
выбьем
   огнеопасный мусор
из голов
   паникеров
      и дураков.

У страха — не глаза
         велики,
            а рот.
Не потакай
     фантазии шаткой.
Если
  слышишь, что кто-нибудь врет, —
рот затыкай ему шапкой!

Каждое утро,
      вставая с постели, —
пола еще не коснулась нога, —
помни об общей
      единственной цели:
Как расшибить врага.

Узнаем друг друга —
         не по наряду,
тех, кто близок
      и верен нам, —
по твердому шагу,
      по смелому взгляду,
по крепко сжатым губам.

К нашему разуму,
      к нашей чести
Сталин
   сердце простёр,
будто обнял нас
      и сдвинул вместе —
братьев своих
      и сестер!

Он нас
   друзьями назвал своими.
Это —
   забыть нельзя;
Об’единимся же
      дружбы во имя
Сталинские друзья!

Ник. Асеев.
«Правда», 4 июля 1941 года

* * *

Гиена

Он хочет с Наполеоном
   сравняться, потея,
Но
   тот
      был действительно зорок и храбр;
А у этого
   в его чудовищные затеи
вложены —
   только ложь и нахрап.

На того
   заглядывались пирамиды,
величественные
   свидетельницы веков.
А на этого —
   горы замученных и убитых
женщин и стариков.

Мечтает он
Походить на Атиллу,
Но того
   потоком времени мчало вперед,
а на этого —
   сумасшествие накатило,
им он —
   против времени прет.

Не поставишь с ним рядом
   и Чингисхана,
без всяких особых красот —
   любое имя рядом с ним благоуханно,
так от Гитлера
   тленом несет!

Не тревожьте
древние тени.
Как бы они ни были жестоки,
какие бы ни произвели запустенья,
этот —
   совсем не из таких.

Несовместимы
   гении — с гниением.
А этот —
   пока не начало рассветать,
только и знает,
   что по-гиеньи
Спящих — за горло
   внезапно хватать.

Вот он
   на нашей
      появился дороге…
Небо
   расколись от артиллерийских гроз!
Красная Армия!
   Переломай ему ноги,
Чтоб он отсюда
   костей не унес!

Ник. Асеев
«Правда», 30 июня 1941 года.

* * *

ПОБЕДА БУДЕТ ЗА НАМИ!

Война в наши двери стучится,
предательски ломит в окно,
ну что же — ведь это случиться
когда-нибудь было должно.

Об этом и в песнях мы пели,
и думали столько годов:
за нами высокие цели,
чтоб каждый был драться готов.

Великие сроки настали,
да будет героем — любой,
веди нашу партию, Сталин,
в последний, решительный бой.

Охвачена мыслью одною,
всей массой об’единена,
встает большевистской стеною
взволнованная страна.

Не будем ни хвастать, ни охать;
нам в мире с фашизмом — не быть,
кровавую руку по локоть
должны мы ему обрубить.

Вперед — и без останова.
Фашизм разгромим навсегда,
чтоб это проклятое слово
исчезло с земли без следа.

Чтоб эти кровавые руки
детей не пугали в ночах,
чтоб ихней звериной науки
погас зараженный очаг.

Вперед — и победа за нами,
за Сталинской славной самой, —
гордящейся сыновьями
двухсотмиллионной семьей!

Ник. Асеев.
«Правда», 23 июня 1941 года.

___________________________________________________
Василий Лебедев-Кумач. Стихи о войне (Спецархив)
Константин Симонов. Стихи о войне (Спецархив)
Алексей Сурков. Стихи о войне (Спецархив)
Илья Эренбург. Стихи о войне (Спецархив)
Семен Кирсанов. Стихи о войне (Спецархив)
Иосиф Уткин. Стихи о войне (Спецархив)
Александр Прокофьев. Стихи о войне (Спецархив)

Tags: 1942, Николай Асеев, газета «Красная звезда», газета «Правда», спецархив, стихи о войне

Поэт Николай Асеев. Биография и творческая деятельность

Смена общественного строя и его кардинальные преобразования стали для одних русских писателей мощным стимулом к ​​творчеству, для других — началом кризиса. Слишком впечатляющим было превращение революционной свободы творчества в строгую идеологическую организацию сталинской пролетарской литературы. Николай Асеев — один из тех, кто это болезненно перенес. Некоторые исследователи творчества поэта отмечают, что официальное признание требовало от него жертв, размер которых был слишком велик.

Родом из глубинки

Родился 28 июня 1889 года в Курской губернии, в небольшом провинциальном Льгове, в небогатой дворянской семье. Его отец либо страховой агент, либо агроном. Одни источники указывают фамилию отца поэта как Штальбаум, другие утверждают, что его имя писалось как Асев. Большее влияние на будущего писателя оказал дед по материнской линии — Николай Павлович Пинский, у которого родился молодой Николай Асеев после ранней потери матери и второго брака отца.

Дедушка обладал талантом прекрасного рассказчика, знал много народных сказок и песен. Он любил природу, охотно приобщал внука к рыбалке и охоте, без которых тот не мыслил жизни. История его женитьбы была захватывающей – он выкупил из плена будущую бабку крепостного, влюбившись в молодую крестьянку, с которой познакомился во время охоты. Будущий писатель Николай Асеев любил рассказы о былых временах – биография бабушки Варвары Степановны увлекла его романтическим сюжетом.

В Москву

В 1907 году Николай окончил реальное училище в губернском Курске и вскоре уехал в Москву для продолжения образования в Московском университете. К тому времени он уже понял, что уроки письма — это то, чему он хочет посвятить жизнь. Став вольнослушателем историко-филологического факультета Московского университета, Николай Асеев окунулся в бурную литературную жизнь Первопрестольной. Его произведения печатаются в журналах и альманахах, которых в Москве в избытке: «Проталинка», «Весна», «Заветы», «Первоцвет».

Как поэт Николай Асеев прошел периоды увлечения символизмом, став одним из основателей творческих групп «Лирика» и «Лижэнь». В Москве и Харькове, где он продолжил образование, юноша сблизился с поэтами и писателями, исповедующими различные новые формы словотворчества: В. Брюсовым, В. Ивановым, В. Хлебниковым, Д. Бурлюком, Б. Пастернаком. В поэзии Асеева этого периода отчетливо чувствуется интерес к национально-архаическим традициям, к футуристичности словотворчества.

Смутное время революции

С началом Первой мировой Николай Асеев на себе испытал масштаб социальных катаклизмов. Его призвали в действующую армию, где он оказался в гуще революционных событий. Он был избран в Совет солдатских депутатов и принял участие в массовом братании с врагом, в оставлении ненавистных окопов. Асеев оказался на Дальнем Востоке, где продолжил участие в творческом процессе, создав литературно-художественное объединение футуристического «Балаганчика».

В текстах Асеева — от дореволюционных до послеоктябрьских — виден весь путь трансформации его поэтического языка. В первой книге, изданной Николаем Асеевым («Ночная флейта», 1914 г.), изысканность символов и эпатажность футуризма, в сборниках «Зорь» (1914 г.) и «Леторый» (1915 г.) — новаторство словотворчества, в книгах «Бомба» (1921), «Стальной соловей» (1922), «Совет ветров» (1923) — острое ожидание социальных перемен и оптимизм романтических революционных надежд.

«Маяковский начинается»

С 1922 года Николай Николаевич Асеев, биография которого с 1914 года — череда переездов по стране — от Харькова до Владивостока — окончательно обосновывается в Москве. Он был вызван с Дальнего Востока по личному указанию наркома просвещения А. Луначарского. В столице Асеев вместе с Маяковским составляет ядро ​​«Левого фронта искусств» (ЛЕФ) — творческого объединения, считавшего себя единственным достойным представителем нового искусства.

Творческое общение и личная дружба с Владимиром Маяковским – важнейшее событие в жизни Асеева. Впитав революционный накал поэзии Маяковского, поэт создал несколько произведений большого формата и ярко выраженной идейной направленности. К ним относятся поэмы «Свердловская гроза» (1924), «Семен Проскаков» (1928) и сделавшая его поистине знаменитой «Поэма о двадцати шести бакинских комиссарах» (1925).

Читатели и коллеги высоко оценили поэтические воспоминания друга и наставника, написанные Асеевым через 10 лет после трагической гибели Владимира Владимировича, в 1940 — начинается Маяковский. Это манифест верности убеждениям молодежи, дань уважения великому современнику.

Плюсы и минусы, плюс и минус

Всего поэт издал около 80 поэтических сборников, стал лауреатом многочисленных премий и официальных наград. Асеев жил, казалось бы, безмятежной жизнью. Но при внимательном рассмотрении его творчества можно обнаружить некую двойственность, которой не удавалось избежать никому, кто занимался таким идеологически важным делом, как советская литература.

В советских учебниках был поэт-классик, апологет соцреализма, переводивший стихи Мао-Цзэдуна, — Николай Асеев. «Простые строки» — стихи тонкого лирика, не чуждого формалистическим исканиям, тоже Асеев. Маститый советский писатель, верный линии партии, которую дочь Марины Цветаевой — Ариадна Эфрон — прямо обвинила в равнодушии, доведшем ее мать до самоубийства, — сталинский лауреат Асеев. Человек, который бросился работать на прописку в Москве для сына Цветаевой, бесстрашно защищая молодых поэтов перед Хрущевым, — тоже Асеев.

Выставление оценок, выставление оценок — личное дело каждого, дело истории…

АСЕЕВ Николай, фото, биография