Содержание
Стихи о про осень — Афанасий Фет
Опубликовано автором Stesha
<<< Афанасий Фет
«Задрожали листы, облетая», «Осенью», «Осыпал лес свои вершины», «Опять осенний блеск денницы», «Устало всё кругом: устал и цвет небес» и другие.
Тополь (Афанасий Фет)
Сады молчат. Унылыми глазами
С унынием в душе гляжу вокруг;
Последний лист разметан под ногами.
Последний лучезарный день потух.
Лишь ты один над мертвыми степями
Таишь, мой тополь, смертный свой недуг
И, трепеща по-прежнему листами,
О вешних днях лепечешь мне как друг.
Пускай мрачней, мрачнее дни за днями
И осени тлетворный веет дух;
С подъятыми ты к небесам ветвями
Стоишь один и помнишь теплый юг.
**** (Афанасий Фет)
Непогода — осень — куришь,
Куришь — все как будто мало.
Хоть читал бы — только чтенье
Подвигается так вяло.
Серый день ползет лениво,
И болтают нестерпимо
На стене часы стенные
Языком неутомимо.
Сердце стынет понемногу,
И у жаркого камина
Лезет в голову больную
Все такая чертовщина!
Над дымящимся стаканом
Остывающего чаю,
Слава богу, понемногу,
Будто вечер, засыпаю…
**** (Афанасий Фет)
Опять осенний блеск денницы
Дрожит обманчивым огнем,
И уговор заводят птицы
Умчаться стаей за теплом.
И болью сладостно-суровой
Так радо сердце вновь заныть,
И в ночь краснеет лист кленовый,
Что, жизнь любя, не в силах жить.
**** (Афанасий Фет)
Задрожали листы, облетая,
Тучи неба закрыли красу,
С поля буря ворвавшися злая
Рвет и мечет и воет в лесу.
Только ты, моя милая птичка,
В теплом гнездышке еле видна,
Светлогруда, легка, невеличка,
Не запугана бурей одна.
И грохочет громов перекличка,
И шумящая мгла так черна…
Только ты, моя милая птичка,
В теплом гнездышке еле видна.
Осенью (Афанасий Фет)
Когда сквозная паутина
Разносит нити ясных дней
И под окном у селянина
Далекий благовест слышней,
Мы не грустим, пугаясь снова
Дыханья близкого зимы,
А голос лета прожитого
Яснее понимаем мы.
**** (Афанасий Фет)
Осыпал лес свои вершины,
Сад обнажил свое чело,
Дохнул сентябрь, и георгины
Дыханьем ночи обожгло.
Но в дуновении мороза
Между погибшими одна,
Лишь ты одна, царица-роза,
Благоуханна и пышна.
Назло жестоким испытаньям
И злобе гаснущего дня
Ты очертаньем и дыханьем
Весною веешь на меня.
**** (Афанасий Фет)
Устало всё кругом:
Устал и цвет небес,
И ветер, и река,
И месяц, что родился,
И ночь, и в зелени
Потусклой спящий лес,
И желтый тот листок,
Что наконец свалился.
**** (Афанасий Фет)
Какая холодная осень!
Надень свою шаль и капот;
Смотри: из-за дремлющих сосен
Как будто пожар восстает.
Сияние северной ночи
Я помню всегда близ тебя,
И светят фосфорные очи,
Да только не греют меня.
Осень (Афанасий Фет)
Как грустны сумрачные дни
Беззвучной осени и хладной!
Какой истомой безотрадной
К нам в душу просятся они!
Но есть и дни, когда в крови
Золотолиственных уборов
Горящих осень ищет взоров
И знойных прихотей любви.
Молчит стыдливая печаль,
Лишь вызывающее слышно,
И, замирающей так пышно,
Ей ничего уже не жаль.
**** (Афанасий Фет)
Вот и летние дни убавляются.
Где же лета лучи золотые?
Только серые брови сдвигаются,
Только зыблются кудри седые.
Нынче утром, судьбиною горькою
Истомленный, вздохнул я немножко:
Рано-рано румяною зорькою
На мгновенье зарделось окошко.
Но опять это небо ненастное
Безотрадно нависло над нами, —
Знать, опять, мое солнышко красное,
Залилось ты, вставая, слезами!
Сентябрьская роза (Афанасий Фет)
За вздохом утренним мороза,
Румянец уст приотворя,
Как странно улыбнулась роза
В день быстролетний сентября!
Перед порхающей синицей
В давно безлиственных кустах
Как дерзко выступать царицей
С приветом вешним на устах.
Расцвесть в надежде неуклонной —
С холодной разлучась грядой,
Прильнуть последней, опьяненной
К груди хозяйки молодой!
**** (Афанасий Фет)
Ласточки пропали,
А вчера зарей
Всё грачи летали
Да, как сеть, мелькали
Вон над той горой.
С вечера все спится,
На дворе темно.
Лист сухой валится,
Ночью ветер злится
Да стучит в окно.
Лучше б снег да вьюгу
Встретить грудью рад!
Словно как с испугу
Раскричавшись, к югу
Журавли летят.
Выйдешь — поневоле
Тяжело — хоть плачь!
Смотришь — через поле
Перекати-поле
Прыгает, как мяч.
Поделиться ссылкой:
Афанасий Фет
Стихи Фета про осень
Фет и осень – это целая гамма самых разных красок: от ярких впечатлений, рожденных позолотой листвы, до печальных настроений, напоминающих об увядании природы. Довольно часто в осенней теме стихов Афанасия Фета скользят грустные нотки, негромко играющие мелодию сумрачных дней, но между тем, они рисуют удивительно светлые картины, порой вопреки действительности.
Осень
Как грустны сумрачные дни
Беззвучной осени и хладной!
Какой истомой безотрадной
К нам в душу просятся они!
Но есть и дни, когда в крови
Золотолиственных уборов
Горящих осень ищет взоров
И знойных прихотей любви.
Молчит стыдливая печаль,
Лишь вызывающее слышно,
И, замирающей так пышно,
Ей ничего уже не жаль.
8 октября 1883
13880
Голос за!
Осенняя роза
Осыпал лес свои вершины,
Сад обнажил свое чело,
Дохнул сентябрь, и георгины
Дыханьем ночи обожгло.
Но в дуновении мороза
Между погибшими одна,
Лишь ты одна, царица роза,
Благоуханна и пышна.
Назло жестоким испытаньям
И злобе гаснущего дня
Ты очертаньем и дыханьем
Весною веешь на меня.
18 сентября 1885
7679
Голос за!
Какая холодная осень!..
Какая холодная осень!
Надень свою шаль и капот;
Смотри: из-за дремлющих сосен
Как будто пожар восстает.
Сияние северной ночи
Я помню всегда близ тебя,
И светят фосфорные очи,
Да только не греют меня.
1854
2214
Голос за!
Фильтр по тегам
для детей
которые легко учатся
лучшие
Осень
Устало всё кругом: устал и цвет небес…
Опавший лист дрожит от нашего движенья…
Дул север. Плакала трава…
Руку бы снова твою мне хотелось пожать!..
Сентябрьская роза
Опять осенний блеск денницы…
Псовая охота
Вот и летние дни убавляются…
Задрожали листы, облетая…
Непогода – осень – куришь…
Истрепалися сосен мохнатые ветви от бури…
Осенняя роза
Ласточки пропали…
Какая холодная осень!.
.Слышишь ли ты, как шумит вверху угловатое стадо?…
Осенью
Тополь
Поверьте мне: с надеждой тайной…
.Порослевые ворота | Афанасий Фет: Девять стихотворений в переводе
Афанасий Фет (1820-1892) считается величайшим лириком России. Действительно, Осип Мандельштам провозгласил его величайшим поэтом России. Его короткие тексты посвящены природе и эмоциям. Социальные темы никогда не затрагивали его стихи. Это было важно, потому что он начал писать в то время в России, когда ожидалось, что поэзия будет engagé . Фет с самого начала пошел против течения и подвергся критике за свое отношение к искусству ради искусства. Тем не менее, он никогда не отклонялся от своего лирического стиля. Его сборники стихов плохо продавались, но некоторые важные современники, такие как Толстой и Берлинский, выразили свою признательность.
Лирика Фета была написана в два этапа. Первый этап охватил его 13 лет службы в армии (1845-1858). Затем его написание стихов было прервано серьезными жизненными переменами незадолго до его 30 го дня рождения: он женился (1857 г.), ушел из армии (1858 г.) и купил отдаленное поместье (1860 г.). Только 13 лет спустя (1873 г.) он снова начал писать тексты. В его подходе мало что изменилось, за исключением временами более философского подхода. Его писательство продолжалось до самой его смерти около 20 лет спустя.
Существует только одно исследование поэзии Фета на английском языке: The Imagination of Spring: The Poetry of Afanasy Fet by Richard F. Gustafson (1966). К счастью, это очень тщательное и информированное исследование. Густафсон описывает, как Фет «упивается моментами повышенной эмоциональной напряженности, когда он открывает для себя свой собственный уникальный опыт». (241) Американский критик делит поэзию Фета на три категории: 1 .
имажинистская лирика; 2 . Адресованный монолог; 3 . Поэзия остроумия. Я сосредоточился на имажинистской лирике (форте Фета), но также включил два обращенных монолога.
Девять стихотворений, которые я перевел, включают некоторые из его самых знаменитых стихотворений, а также некоторые менее известные. В конце я включил интересное стихотворение о его отношениях со Львом Толстым. Мои переводы не пытаются дублировать рифмы и просодию, что я считаю невозможным при переводе с русского на английский. Вместо этого я постарался максимально точно сохранить исходные слова и сохранил линии и строфы Фета. Прежде всего, я воспроизвел каждый образ, который он использует — как писал о переводе Владимир Набоков, образ священн. В рамках этих ограничений я стараюсь сделать перевод максимально читабельным.
+++
Стихи
Мой первый выбор — один из наиболее известных текстов Фета.
Это стихотворение вызвало споры, потому что в нем нет глаголов. Это каталог впечатлений. Комментаторы называют некоторые стихотворения Фета предшественниками имажинистского движения в Великобритании и США в начале 20 века.
А Шепот
Шепот, робкое дыхание,
Соловьиные трели,
Серебро и поток
Сонного ручья,
Ночной свет, ночные тени, 0 Серия бесконечных теней
Лица милого,
Пурпур розы в дымчатых облаках
Блеск янтаря,
И поцелуи, и слезы,
И заря, заря!..
0002 1850
У Фета была и темная сторона. Это следующее стихотворение было написано за десять лет до того, как знаменитая поэма Бодлера о селезенке была опубликована в «Цветах зла». Снова начинается образное стихотворение.
Селезенка
Непогода-осень-дым.
Курение — ничего не помогает.
Если бы я только умел читать — но мое чтение
Так вяло ползет.
Серый день лениво ползет,
И по стене
Часы невыносимо тикают
На своем неутомимом языке.
Мое сердце постепенно холодеет,
И у раскаленного камина
Все эти гремлины
Войди в мою больную голову!
В дымящемся стакане
Мой чай остывает.
Постепенно, слава Богу,
Засыпаю, как будто вечер…
1847
В этой скромной лирике с ее шокирующей последней строкой есть некоторая грусть. Это также пример использования Фетом обращенного монолога.
Какая холодная осень!
Какая холодная осень!
Наденьте шаль и шляпку.
Смотри: за соснами
Как будто костер поднимается.
Рядом с тобой я всегда помню
Сияние осенней ночи;
Его фосфорные глаза еще сияют,
Но они меня больше не греют.
1847
Но переводчик Шопенгауэра вообще был полон радости, как показывает эта знаменитая лирика. Это лучший пример обращенного монолога Фета.
Я пришел к вам
Я пришел к вам с приветом,
Чтобы сказать, что солнце взошло
И что трепещет на листьях
Своим огненным светом;
Сказать, что проснулся лес—
Все проснулось, каждая ветка,
Каждая птица зашевелилась,
Полна весенней жажды;
Сказать, что я пришел к вам,
Как вчера, снова с радостью,
Что вся моя душа теперь готова
Служить и счастью, и вам;
Сказать, что со всех сторон
Веселье вливается в меня,
Что я не знаю, что буду петь сам—
Но только то, что песня складывается.
1843
Это одно из моих любимых, богатое стихотворение о медитации.
Я пойду
Я пойду знакомой тропой им навстречу,
Небеса, которые светятся таким нежным янтарным закатом—
Вечен как рай.
Вдали свернулся край меркнущего мира;
Вечерняя прохлада дышит и не дышит,
И едва колышутся созревающие колосья.
Нет, я не пойду дальше: я сяду наготове
Всю ночь, всю эту ночь, под сенью дубов,
Глядя в лицо зари или на серую дорогу…
Моя душа снова полна такой юношеской
И бесконечной веры. В этой тишине
Кажется, моя счастливая жизнь дала мне все;
Моя душа ничего другого не просит у судьбы.
Мой верный пёс сел у ног моих,
И чутким ухом нежно навострил
Смотрит, как медленно ползёт жук.
Но что я слышу? — В подобные моменты
Звуки резонируют издалека, как и образы.
Нет, точнее — издалека до меня доносится
Нетерпеливая походка знакомой лошади.
1859
А теперь еще немного медитации. Это его лучшее стихотворение в этом жанре.
На стоге сена
В одну южную ночь Я лежал на стоге сена,
Лицом к небосводу,
И хор живой и стройный все вокруг
9000quaverone и
.
Земля, немая, как в смутном сне,
Унесенная в бесконечность,
И совсем один, как первый житель рая,
Я посмотрел ночи в лицо.
Стремился ли я к полуночной бездне,
Или сонм звезд мчался ко мне?
Мне казалось, что я подвешен
Над этой пропастью могучей рукой.
И с нарастающим отчаянием и смятением
Я измерил взглядом глубину
В которую с каждым мигом
погружаюсь все глубже.
1857
Пессимистическая сторона Фета проявляется в этой мощной готической поэме.
Никогда
Я проснулся.
Да, крыша гроба — с силой протягиваю руки
и зову на помощь
. Да, я помню те муки
Перед смертью — да, это было на самом деле!—
И без усилий, как паутина
Я разорвал гроб.
И я встал. Как ярок этот зимний свет
У входа в хранилище! Могу ли я в этом сомневаться? —
Я вижу снег. В хранилище нет двери.
Пора домой. Как они удивятся дома!
Я знаком с этим парком. Я не могу потеряться.
Но как все успело измениться!
Спешу. Сугробы. Безжизненный лес
Неподвижными ветвями в эфир вдается.
Ни шагов, ни звуков. Все тихо,
Как в царстве смерти заколдованного мира
А вот мой дом — разрушен!
Ошеломленный, я падаю духом.
Деревня спит под снежной пеленой,
Во всей степи нет открытой тропы.
Да, так оно и есть: над дальними холмами.
Я узнал церковь со старинной колокольней.
Как замерзший путник в снегу,
Он выделяется в безоблачной дали.
Со снегом нет ни зимующих птиц, ни мошек.
Теперь я все понял: земля давно остыла
И умерла. Для кого я храню
Дыхание в груди? Для кого меня вернула могила
? С чем связано мое сознание?
И как он называется?
Куда пойти, когда не с кем обнять
Или когда время потеряно в пространстве?
Тогда вернись, смерть, поспеши принять
Роковое бремя этой последней жизни.
И ты, мерзлый труп Земли, лети,
Взяв мой труп в вечное плавание.
1879
Природа была музой Фета. Это стихотворение дает одно из его самых ясных утверждений о том, что его вдохновляло.
Цветы
Голос стада поднимается с полей;
В кустах поют малиновки,
И льется сладкий аромат
От побелевших яблонь сада.
С нежной грустью взирают цветы,
Невинно чистые, как весна,
Проливая ароматную пыль,
Семена своих розовых плодов.
Сестра цветов, подруга розы,
Посмотри мне в глаза,
Инициируй животворящую мечту,
Вдохнови мое сердце песней.
17 мая 1857
Наконец, совсем другое стихотворение. Фет стал очень близким другом Толстого. Великий человек много лет увлекся стихами Фета. Потом, когда его отношение к искусству изменилось, он беспощадно обрушился на Фета. Фета задел этот поворот, и он написал стихотворение о своих отношениях с Толстым. Это сложное стихотворение для понимания без специальных знаний. Поэтому я добавил сноски, которые я почерпнул из двух источников.
Мое Было Безумие
Мое было безумием, которого он желал, тот, кто закрыл глаза
Лепесткам этой розы, блесткам, блесткам;
Мое было безумие, которого он желал, тот, кто скрутил
Те струящиеся локоны в тяжелую косу.
Хоть злая старость и радость отрицает,
Моя скорбящая душа, перед этим закатом,
Прилетела бы сюда, как пчела
Опьянеть от такого аромата.
Сохранив в сердце сознание счастья,
Я стану живым эхом бури жизни.
Этот душистый мед — он мой, для меня;
Для других пусть останется расплавленным пчелиным воском!
27 апреля 1887 г.
Сноски основаны в основном на статье Сьюзен Лейтон Скрытая полемика со Львом Толстым: Лирика Афанасия Фета «Мое было безумие, которого он хотел». Лейтон (СЛ) утверждает, что стихотворение Фета является прямым ответом на нападки Толстого на его лирику. Приступ развился после обращения Толстого в христианскую философию.
Конкретный Дата : Толстой уехал из Москвы 31 марта, чтобы избежать городской жизни, работать в поле и писать. В апреле он написал жене, что хочет заняться «чем-нибудь художественным». Фет был доверенным лицом жены Толстого и, вероятно, знал об этом. (SL)
Безумие : Толстой видел в петербургских литераторах обитателей сумасшедшего дома за веру в то, что они способствуют просвещению.
Толстой сказал Фету, что его творческое «безумие» иссякло. (SL) Я использовал перевод Сьюзен Лейтон для первых слов строк 1 и 3.
He : Оба «he’s» охватываются с помощью tot , которое является указательным местоимением, которое относится к безымянному существительному мужского рода. . Таким образом, это могло относиться к Толстому, но не конкретно.
Желаемый : Толстой смоделировал себя выше мирских желаний. (SL)
Его глаза : Этих двух слов нет в оригинале, но Фет использовал это слово для обозначения «закрытых», которое используется только с глазами. В противном случае оговорка не имеет смысла — нельзя закрыть блестки и росу (Ричард Ф. Густафсон: «Тот, кто закрыл складки этой розы, блестки, роса»)
Роза : Это было предметом резкого нападение на стихотворение Фета, где Фет использовал пурпурную розу. Толстой утверждал, что это ботаническая ошибка. В письме к Фету Толстой называл себя луковицей и противопоставлял Фета розе.
Розы и локоны : Linked in Russian— rosi/kosi . Фет использовал оба символа красоты. (SL)
Коса : Сьюзен Лейтон относится к волосам Анны Карениной после ее самоубийства. Оно было еще нетронуто в «тяжелых косах».
«Холодная осень» Ивана Бунина — перевод
В том году в июне он приехал погостить к нам в имение. Мы всегда считали его членом семьи — его покойный отец был моим близким другом и соседом. Пятнадцатого июня Фердинанд был убит в Сараево. Утром шестнадцатого с почты пришли газеты. Отец вышел из кабинета с одной из вечерних газет в руках и вошел в столовую, где я, моя мать и моя любовь еще сидели и пили чай, и сказал:0003
«Ну что, друзья мои, война! В Сараево убит австрийский кронпринц. Это война!»
Так как это был день святого отца моего, то в день святого Петра приходили разные люди, и после обеда он был объявлен моим суженым. Но девятнадцатого июля Германия объявила войну России…
В сентябре он приехал к нам, буквально на сутки.
Он хотел попрощаться перед отъездом на фронт. Тогда мы еще думали, что война не продлится долго; нашу свадьбу просто перенесли на весну. Итак, у нас был прощальный вечер. Как обычно, после ужина мы поставили самовар. Отец посмотрел на окно, наполнявшееся паром, и сказал:
«Осень в этом году на удивление ранняя и холодная!»
В тот вечер мы сидели тихо, лишь изредка обмениваясь самыми бессмысленными словами с преувеличенным спокойствием, скрывая свои истинные и тайные мысли и чувства. Даже мой отец говорил об осени с напускной, фальшивой легкостью. Я подошла к французским окнам и вытерла стекло шалью. В саду, на фоне черного неба, ярко и ясно сияли ледяные звезды. Отец откинулся глубоко в кресле и курил, изредка беспокойно поглядывая на горящую над столом лампу; моя мать в очках усердно зашивала шелковый мешочек — мы все знали какой — при его свете. Это было трогательно и страшно одновременно. Отец спросил:
«Итак, ты уверен, что хочешь идти первым делом с утра, а не ждать завтрака?»
«Да, если вы мне позволите, я должен уйти первым делом», — сказал он.
«Это грустно, но мне все еще нужно привести свои вещи в порядок дома».
Мой отец тяжело вздохнул.
«Ну, как хочешь, милый. Но в таком случае мы, старики, должно быть, ложимся спать, если мы хотим вас завтра провожать…»
Моя мать встала и перекрестила своего будущего сына — он наклонился к ее руке, а потом к моему отцу. Оставшись вдвоем, мы еще немного посидели в столовой — я подумал выложить карты для игры на терпение. Тем временем он молча ходил по комнате. Наконец он спросил:
«Ну, не хочешь подышать свежим воздухом?»
На душе стало еще тяжелее, но я равнодушно ответил: «Не возражаю».
Он все еще о чем-то думал, пока мы одевались в гостиной. С милой улыбкой он упомянул стихотворение Фета:
«Ах, как холодно этой осенью! / Надень шляпку и шаль».
— У меня нет шляпы, — сказал я. «Как проходит следующая часть?»
«Не помню. Мне кажется, что-то вроде: «Смотрите, как между чернеющими соснами / Кажется, поднимается огонь…»»
«Что за пожар?»
«Это, конечно, луна.
Во всем этом есть что-то удивительно осеннее. «Наденьте чепчик и платок…» Дни наших дедов и бабушек… О, о боже! О Боже!»
«Что?»
«Ничего, друг мой. Но все же, мне грустно. Грустно, и все же, это все так хорошо. Я очень, очень люблю тебя…»
Закончив переодеваться, мы прошли через столовую и вышли в сад. Сначала было так темно, что мне приходилось держаться за его рукав. Но потом я стал различать в ночном небе черные ветви деревьев, осыпанные светом звезд. Он остановился и повернулся к дому.
«Смотрите, какие совсем другие, какие осенние окна. Пока я жив, я всегда буду помнить этот вечер».
Я посмотрела, а он обнял меня и мой швейцарский бинт. Я сняла с лица шарф из перьев и немного повернула голову, чтобы он мог меня поцеловать. После этого он посмотрел мне в лицо.
«Как сияют твои глаза», — сказал он. «Тебе холодно? Воздух достоин зимы. Если меня убьют, ты правда не забудешь обо мне сразу?
Я подумал про себя: «А вдруг его действительно убьют? И действительно ли я забуду его через короткое время? Как будто мы все забываем в конце…? И я поспешил ответить ему, устрашившись мысли моей:
«Не говори так! Я бы никогда не оправился, если бы ты умер!
Он сначала молчал, но потом медленно заговорил:
«Ну и что, если я умру.
Я буду ждать тебя там. Что до тебя, то просто живи, найди сколько сможешь радости, а потом приходи ко мне».
И я плакала горькими слезами…
Утром он ушел. Моя мать дала ему тот роковой мешок, который она сшила накануне вечером. В ней была золотая икона, та самая, которую мои отец и дед несли с собой, когда тоже шли на войну. Мы пересекли его с каким-то отчаянием. Мы стояли на крыле, глядя ему вслед, в том оцепенении, которое всегда следует, когда долго провожаешь кого-то и чувствуешь только удивительную неуместность той радости, которая еще нас окружает – солнце, сияющий мороз по утрам. трава. Закончив, мы вошли в пустой дом. Я ходил по комнатам, заложив руки за спину, уже не зная, что мне делать с собой, лучше ли плакать или петь во весь голос…
Его убили — какое странное слово! – через месяц в Галиции. И с тех пор прошло тридцать долгих лет. И так много, так много произошло за эти годы, годы, которые казались такими долгими, если подумать о них. Столько волшебства, столько непостижимости, столько путаницы — всего того, что мы называем Прошлым и что лежит за пределами сил ни ума, ни сердца.
Весной 18 года, когда мать и отца уже похоронили, я жил в Москве, в подвале, принадлежащем продавщице Смоленского рынка. Она смеялась надо мной: «Ну, ваше высочество, как ваши обстоятельства?» Я тоже был своего рода трейдером. Я продал, как и многие другие тогда, все, что у меня осталось, солдатам в их папахи и их шинели – колечко, крестик, меховой воротник, изъеденный молью, и вот однажды, находясь на работе, я познакомился с человеком редкой и прекрасной души – старым солдатом который уже вышел на пенсию. Вскоре я вышла за него замуж, и в апреле мы вместе поехали в Екатеринодар. Мы путешествовали с его племянником, мальчиком лет семнадцати, который тоже собирался вступить в добровольческие отряды. Дорога заняла почти две недели — я, старуха, в лаптях; мой муж, с седеющей черной бородой, был в своем заношенном казачьем кафтане. Мы пробыли на Дону и Кубани более двух лет. Зимой, в шторм, вместе с бесчисленным множеством других беженцев из Новороссии мы отправились через море в сторону Турции, и по дороге мой муж умер от тифа.
После этого у меня осталось на земле только три человека: племянник моего мужа и его молодая жена, и их ребенок, семимесячная девочка. Но муж и жена вернулись позже в Крым к Врангелю, оставив ребенка со мной. Я не знаю, что с ними случилось — они просто исчезли. Итак, я некоторое время жил в Константинополе, зарабатывая себе и девочке, чем мог, ломая спину нелегально работая в ужасных условиях. Потом, как и многие другие, я ушел — и с девушкой ходил почти везде. Болгария, Сербия, Чехия, Бельгия, Париж, Ницца… Девочка давно выросла и решила остаться в Париже. Она теперь настоящая француженка – очень красивая и совершенно равнодушная ко мне. Она работала в шоколадной лавке рядом с Мадлен, собирала коробочки из цветной бумаги и перевязывала их золотым шнурком. Ее руки ухожены, а ногти серебряные. Что касается меня, то я до сих пор живу в Ницце по милости Божией… Первый раз я был в Ницце в 1912… и в те дни я даже представить себе не мог, что со мной будет…
Итак, я жил, и я пережил его смерть, хотя однажды сказал, что никогда не переживу.
Но, когда я вспоминаю все, что было с тех пор, я всегда спрашиваю себя: ну а что было на самом деле в твоей жизни? А я отвечаю: только тем холодным осенним вечером. Это действительно произошло? Да, это так. А все остальное, что я пережил, было просто тратой, бесполезной мечтой. И я верю, я верю верой, как огонь, что он ждет меня там — с той же любовью, с той же юностью, что и в тот вечер. «Просто живи, найди, какую радость сможешь, и тогда приходи ко мне…» Я жил, я имел радость, и теперь мне уже пора приходить.
3 мая 1944 г.
Это произведение — один из самых известных рассказов Ивана Бунина. Бунин был первым русским, получившим Нобелевскую премию по литературе в 1933 году, но большая часть его прозы отражает прозу более раннего периода. Недаром он известен как последний представитель аристократической прозы — он родился в родовом имении в 1870 году, дружил с Толстым и презирал все грубое и низкое. Эта уравновешенность обычно означает, что он нам либо нравится, либо не нравится.
Для кого-то он — мечтательный слабак, представитель класса, который справедливо вымер (читай — систематически убивался большевиками). Он неоднократно пишет о любви, что через некоторое время становится довольно утомительным. И я читал критику, предполагающую, что он так и не оправился от потери своей страны во время революций, немного как Киплинг после Первой мировой войны.
«Холодная осень» Я думаю, по крайней мере, опровергает эту последнюю жалобу. Это история именно о трагедии и утрате мира, а не об отказе смириться с этим. Рассказчик жил, она существовала. У нас есть два абзаца без любимой, но они цельные и длинные. Что-то живое вышло из самой прозы. И как можно винить рассказчицу, когда тот осенний вечер остается в ее памяти гораздо более значимым? Нравится нам это или нет, но наши воспоминания неполны — часть нас самих решает, какие моменты достойны памяти. И тот человек, который не может найти момент, выжженный в его мозгу, возможно, не жил по-настоящему.
История запятнана смертью.
Возлюбленный, муж, племянник и его жена, мать и отец рассказчика — и даже, вначале, отец возлюбленной. Мало того, что старый мир разрушен приходом большевиков, он буквально убит, а вместе с ним и его память. Как и сам Бунин, рассказчик работает живым вместилищем утраченного мира. Француженка следующего поколения для него уже потеряна.
Любимая цитата Фета — пожалуй, моего любимого русского поэта. Но Фет — поэт сенокосов и закатов, очень доступный поэт, главные источники вдохновения которого — любовь и природа и корпус которого испорчен какой-то гордой, аристократической меланхолией, — он первый перевел Шопенгауэра на русский язык, откуда перешел к Друг Фета Толстой. Фет не поэт для ужасов 20 -й век. Цитируя его, возлюбленный показывает, что его мир не тот, в котором он живет на самом деле, предвещая впоследствии свою скорую смерть. Мне особенно нравится использование маленького мешочка с иконой в нем. Мы ожидаем, что эти предметы, которые защищали предыдущие поколения, будут обеспечивать такую же защиту и сейчас.