Содержание
Книги о музыке | Папмамбук
- Нарисованный оркестр
- Музыка без тайн. Ученые ответы на детские вопросы
- Удивительные композиторы и их мелодии
- Музыка, её звуки и инструменты
- Музыка: секреты и секретики
- Детский альбом
- Городок в табакерке
Анна Хопта
«Нарисованный оркестр»
Иллюстрации автора
Издательство «Абраказябра», 2021
Если ваш ребенок увлекается музыкой, сам играет на музыкальном инструменте или пока еще только мечтает об этом, эта книга для него просто находка. Она рассказывает о том, как «работает» симфонический оркестр – и о том, как взаимодействуют музыканты и дирижер, и об инструментах оркестра по отдельности.
Инструменту или группам инструментов посвящено по развороту: можно узнать, чем ксилофон отличается от маримбы, как надо чистить саксофон и какие значки музыканты оркестра рисуют на своих партитурах. А еще на многих страницах есть особенная «фишка», так важная именно в книге про музыку: QR-коды, пройдя по которым, можно услышать мелодии, исполненные самыми разными инструментами.
Бертран Фишу, Николя Лафит
«Музыка без тайн. Ученые ответы на детские вопросы»
Художник Паскаль Леметр
Перевод с французского Анастасии Строкиной
Издательство «Питер», 2020
Эта книга рассматривает самые разные стороны музыки в формате вопрос-ответ. Вопросы ставятся самые разные: как устроены голосовые связки человека, как зародился рэп, кто изобрел гитару, зачем нужен дирижер и как стать музыкантом. Текст на каждой странице разделен на несколько небольших блоков, так что читать книгу самостоятельно вполне под силу старшим дошкольникам и младшим школьникам (хотя иногда может понадобиться помощь взрослого, чтобы пояснить слова, которые могут быть незнакомы ребенку).
Текстовые блоки сопровождаются иллюстрациями, на которых можно рассмотреть, как устроены разные музыкальные инструменты или как выглядел тот или иной композитор.
Марко Зимза
«Удивительные композиторы и их мелодии. Все шедевры классической музыки для самых маленьких»
Художник Зильке Брикс
Издательство «Контэнт», 2020
В этой книге есть все, что нужно для первого знакомства с классической музыкой: короткие биографии композиторов, рассказ об их самых известных произведениях, а также компакт-диск, на котором эти произведения можно послушать. В биографиях много бытовых деталей, оживляющих хрестоматийные образы великих композиторов и приближающих их к читателю: например, Вивальди был рыжим, у Баха было 20 детей, Моцарт любил бильярд. Про музыкальные произведения тоже рассказывается так, что они становятся понятными даже самому неискушенному читателю. Например, про пьесу Грига «Кобольд» говорится, что в ней как будто слышны быстрые шаги шныряющих по лесу троллей, а в «Весне» Вивальди – бегущие воды.
Эти объяснения сопровождаются иллюстрациями. Так ребенок наглядно видит, что музыка – это не просто «абстракция», за ней стоят вполне конкретные образы и чувства. Книга будет интересна читателям с 5‒6 лет, а также послужит взрослым хорошим образцом того, как говорить с детьми о музыке.
Римма Алдонина
«Музыка, её звуки и инструменты»
Художник Ольга Громова
Издательство «Настя и Никита», 2019
В этой небольшой книге собраны стихи о музыкальных инструментах симфонического оркестра (ранее книга выходила в более крупном формате, в этом издании текст сокращен). Стихи короткие, но очень емкие, а в описаниях музыкальных инструментов выделено то, на что обратил бы внимание ребенок. Например, о валторне: «Через сколько закорюк / У нее проходит звук!» Благодаря небольшому формату, книгу можно взять с собой на концерт и сопоставлять «живые» инструменты и их стихотворные описания. Каждое стихотворение дополнено иллюстрацией с подписью, так что точно не запутаешься, что есть что.
Елена Сергиевская
«Музыка: секреты и секретики»
Художник Ольга Золотухина
Издательство «Арт-Волхонка», 2018
Книга продолжает серию издательства «Арт-Волхонка» «О музыке просто». Она написана музыковедом, педагогом и журналистом Еленой Сергиевской для детей 6‒9 лет, начинающих серьезные занятия музыкой.
Маленькому музыканту предлагается не запоминать и воспроизводить музыкальные термины, а самому исследовать устройство и качество музыкальных звуков. Обращается внимание не только на место звука в звукоряде, но и на его длительность, силу, высоту, окраску (тембр), гармоничное сочетание с другими звуками.
Теория музыки, которую принято считать сухим, сугубо профессиональным делом, рассказана просто и доходчиво, с отсылкой к житейскому опыту ребенка, при этом вовсе не в ущерб научной точности. Например, нотный стан с пятью линейками превращается в этой книге в пятиэтажный дом, у которого каждая нота имеет свою «квартирку», да еще существуют «чердак» и «подвал», где ноты живут на добавочных линейках.
Эта книга, что называется, на вырост. К ней можно возвращаться в течение нескольких первых лет обучения музыке.
Об этой книге можно также прочитать в статье «Из чего сделана музыка?».
Петр Чайковский
Стихи Виктора Лунина
«Детский альбом»
Художник Вера Павлова
Издательство «Вита Нова», 2020
«Детский альбом» Петра Чайковского состоит из 24 маленьких пьес для фортепиано. Музыкальные миниатюры Чайковского – это зарисовки из жизни ребенка в усадьбе. Большинство сюжетов современные дети легко поймут без пояснений («Игра в лошадки», «Марш деревянных солдатиков», «Новая кукла», «Нянина сказка», «Баба-Яга» и т.д.).
В книге, подготовленной издательством «Вита Нова», ноты к музыкальному циклу Чайковского сопровождаются стихотворениями известного детского поэта Виктора Лунина. Музыкальные образы, получив словесное выражение, становятся еще более доступными для ребенка.
В стихотворениях Виктора Лунина к «Детскому альбому» Чайковского элементы изящной стилизации сочетаются с непринужденностью и простотой поэтического языка.
Следуя замыслу композитора, поэт подмечает важные особенные детской психологии. Например, ребенок всерьез переживает по поводу болезни любимой куклы («Болезнь куклы»), но в то же время он отходчив в своем горе, и, поплакав на похоронах куклы («Похороны куклы»), снова беззаботно радуется жизни («Вальс»):
В сердце светлые песни опять
Зазвучали, зазвучали,
И опять я могу танцевать
Без печали, без печали.
Иллюстрации Веры Павловой тонко обыгрывают сюжеты музыкальных пьес и передают особенности дворянского усадебного быта XIX века. Идиллическое настроение ее работ позволяет почувствовать атмосферу тихого семейного счастья.
Будет удачно, если чтение этой книги совпадет с началом обучения ребенка в музыкальной школе или посещением консерватории.
Владимир Одоевский
«Городок в табакерке»
Художник Екатерина Вахина
Издательство «Качели», 2019
Писатель, философ и музыкальный критик, Владимир Одоевский написал еще и несколько замечательных сказок для детей.
Одна из самых известных – «Городок в табакерке». В ней Одоевский предлагает маленькому читателю разгадать секрет одной загадочной вещи – табакерки (шкатулки для хранения табака) – и узнать, откуда в ней берется музыка.
Отец показывает своему маленькому сыну Мише искусно сделанную миниатюрную табакерку, в которой играет музыка. Мише очень захотелось оказаться внутри табакерки. И вот дверца открывается, «выбегает мальчик с золотою головкой и в стальной юбочке» и приглашает Мишу в волшебный город «Динь-динь».
Миша путешествует по механизму, с любопытством исследуя все его детали. Каждая деталь – сказочный персонаж со своим «голосом». «Мальчики-колокольчики» звенят: «Динь-динь-динь!» «Дядьки-молоточки» «на тоненьких ножках, с предлинными носами» стучат по колокольчикам: «Тук-тук-тук!» Толстый «валик-надзиратель» лежит целыми днями на диване и только цепляет крючками на халате молоточки, приговаривая: «Шуры-муры, шуры-муры!» А «царевна-пружинка», «как змейка, то свернется, то развернется и беспрестанно надзирателя в бок толкает», восклицая: «Зиц-зиц-зиц!» Из слаженных действий всех деталей этого удивительного механизма и получается музыка.
Мише захотелось проверить это, и он прижал пальцем пружинку. В одно мгновение хрупкий механизм сломался и музыка умолкла. Миша проснулся и понял, что путешествие по городку в табакерке происходило во сне.
Эта замечательная книга будет особенно интересна старшим дошкольникам и младшим школьникам.
Все главное на Папмамбуке
Подпишитесь на материалы «Папмамбука» – и каждую неделю вы будете узнавать интересное
о книгах, их создателях и читающих детях.
Музыка песня стихи. В сценарий творческого концерта
Стихи про Музыку, песню, танец
“Нет на земле живого существа
Столь жесткого, крутого, адски злого,
Чтоб не могла хотя б на час один
В нём музыка свершить переворота”.
“Печальна и чиста,
Как жизнь, людьми любима,
Как жизнь, ты непроста,
Как жизнь, непостижима,
Музыка!
На свете каждый миг
Мелодия родится,
Ты – голос и язык
Дождя, травы и птицы,
Музыка!
Ты и весенний гром,
И хлябь ночей ненастных,
Ты стала языком
Счастливых и несчастных.
Музыка!
Пусть в мире прижилась
Лишь часть твоих мелодий,
Твоя безмерна власть
Над теми, кто свободен,
Музыка!”
Музыка русская, совесть народная.
Ты и веселая, ты и задорная,
Изредка грустная, чаще раздольная,
Музыка русская,
Музыка русская,
Светлая, вольная!
В дни побед, в минуты тяжких бед
У тебя искали мы ответ,
Ты давала веру нам и силу,
Ты звучала нежно и красиво,
В музыке судьба твоя,
В музыке душа твоя,
Россия!
Мы с тобою связаны всегда,
Хлеб растим и строим города,
Ты взлетаешь птицей в небо синее,
В целом мире нет тебя красивее,
В музыке судьба твоя,
В музыке душа твоя,
Россия!..
Что-то нас давно не слышно,
Три заливистых струны?
Говорят, из моды вышли
Песни русской старины!..
Словно птиц залетных стайка,
Мода мчит за ветром вскачь.
Не печалься, балалайка,
И не плачь, не плачь, не плачь!
Вспомни, как в избе сосновой
Раздавался голос твой,
Как с Наташею Ростовой
Тебя слушал граф Толстой.
Ты и нынче зря робеешь!
Ты одна на всю страну
Так задиристо умеешь
Тронуть русскую струну!
Нy, кленовая, поддай-ка!
Растревожь меня вконец,
Баловная балалайка,
Деревянный бубенец!
Гармонисты играли матаню,
Звезды звонкие падали в рожь.
И, заслышав гармонь, на гулянье
За околицу шла молодежь.
А в садах соловьи распевали,
И пол нежный их пересвист
Веселились, встречались, влюблялись,
И страданье играл гармонист.
Там и тут поклонники
Музыки родной.
Русскую гармонику
Знает шар земной
Ни с какой не спутаю –
Издали слышна
Из российской удали
Сделана она.
То аккорд, то переборы
То опять наоборот.
Пальцы, словно метеоры,
Вяжут кружева из нот.
И не дань крикливой моде,
Тем она и хороша,
Что живет гармонь в народе-
Наша русская душа.
Песня, спетая однажды
Сердцем нежным, беспокойным,
Как родник спасет от жажды
Жарким полднем, летом знойным.
Песню спетую однажды,
Сердце долго помнить будет.
Очень нужно, очень важно,
Чтобы песню пели люди.
Пусть звучат, не умолкая,
Песни, сердце исцеляя…
Поют солдаты песню о России,
О той, что всем до боли дорога!
Oнa живет, не умирая,
Нe зная края и конца,
Простая песня фронтовая,
Там согревавшая сердца
Она прошла с полками рядом.
В строю. В порядке боевом.
Прошла сквозь пули и снаряды,
Прошла через огонь и гром.
Пусть много песен будет спето,
Но сколько бы ни спели вновь,
Для нас в солдатской песне этой
Живут разлука и любовь.Живут В ней радости и горе,
И память прежних грозных дней,
И штормовые волны моря,
И даль заснеженных полей…Она звучит, не умирая,
От дедов перейдя к юнцам,
Простая песня фронтовая,
Нам согревавшая сердца.
Из-за моря песню выведу,
По России поведу,
Голосистую, без вы клада,
С подголосками в ладу.
Чтобы в радости и горести
Песни чистую струю –
Люди брали чистым голосом,
Пели, как от жажды пьют.
Частушки – не забава,
Их поют не от безделья,
В них святая наша слава,
Наше горе и веселье.
* * *
Дал ногу! В путь-дорогу
Песню вывел старшина,
Что над полем, что над логом
Зазвенела как струна.И огнем заполыхала,
И, пройдя через огонь,
Закричала, завздыхала
Эта самая гармонь.Отозвались, зазвенели
Балалайки в три струны,
Заходили, как хотели,
Заплясали плясуны,Закружили хороводы,
Полушалки зацвели,
И поближе, и поодаль
Люди душу отвели…
***
О, этот танец! Вызов и смятенье.
Он смел и юн. Его душа в крови.
Он как приказ и тихое моленье
О торжестве свободы и любви.
* * *
Площадь залита народом,
Площадь ходит хороводом,
Площадь до краев полна,
Площадь пляшет, как волна.
Среди плясуний плавно и несмело
Плывет девчонка в гулкой тишине,
Задумчивая, словно лебедь белый,
Красивая, как вишня по весне…Она не знает, что промчатся годы,
И к ней придут и слава, и почет…
По всей России водят хороводы –
В кругу их эта девушка плывет.* * *
Танец есть такой старинный –
Перепляс,
Не короткий и не длинный –
Перепляс,
Не испанский, не бразильский –
Перепляс,
Под Москвою и в Рязани –
Перепляс,
На Урале, на Кубани –
Перепляс!
Все, кто смелый, выходите!
Перепляс!
Добры молодцы, спешите –
Перепляс!
Кто первее докажите!
Перепляс!
Красны девицы, вниманье,
Перепляс!
У ребят соревнованье,
Перепляс!
Кто во что горазд, а ну-ка?!
Перепляс!
Не жалейте ноги-руки,
Перепляс!
* * *
Литература Энциклопедия праздников. – М.: Издательство АСТ, 1997. Подари себе праздник: Энциклопедия в 2 т. – Донецк: – Сталкер, 1998. Чем развлечь гостей. – Курган, 1997-1999 гг. Творческий курьер. – Липецк: ОДНТ, 1996-1997 гг. Творчество. – Липецк: ОДНТ, 1997. Творчество. – Черкесск: РЦНТ, 1999. Вдохновение: Сборник сценариев. – Псков: ГЦНТ, 1998. М.Ножкин. Моя весна, моя Победа! – М.: ВААП-ИНФОРМ, 1984. Избрав свой путь: Праздники и будни культработников.
– Липецк: ОДНТ, 1997. Составитель Глазырина О.И. Ответственный за выпуск Кузубова Р.В.
Музыка и танцы | Поэзия вслух
American Smooth
Мы танцевали — должно быть,
это был фокстрот или вальс,
что-то романтическое, но
требующее сдержанности,
подъем и падение, точное
исполнение, когда мы переходили
в следующую песню без остановки
, два сундука поднимая
над семимильным шагом
— такая совершенная агония,
через которую учатся улыбаться,
восторженная мимика
являющаяся sine qua non
американского…
- Деятельность
- Искусства и науки
- Жизнь
- Любовь
Рожденный, как сосны
Рожденный, как сосны, чтобы петь,
Арфа и песня в моей груди,
Хоть далеко и близко,
Нет никого, кто бы услышал,
Я буду петь, как велит ветер.
Чтобы сказать направление моей музыки,
Не для арфы или меня;
Мне только знать,
От ветров…
- Искусства и науки
Аккорд
Человек выходит из солнечного света,
солнечный свет, струящийся подобно благодати,
все еще зияющий в синем небе,
расставленный над пустотой космоса,
в историю, где тени
принимают человеческое лицо.
Человек погружается в тишину
, которая началась как крик,
все еще сопровождаемая музыкой
хотя и превратилась в вздох
…
- Искусства и науки
Я слышу пение Америки
Я слышу пение Америки, я слышу разнообразные гимны,
Колядки механиков, каждый из которых поет свое, как положено весело и сильно,
Плотник поет свое, измеряя свою доску или балку,
Мейсон поет, готовясь к…
- Мероприятия
- Искусства и науки
Джон Леннон
Музыка уже становилась грустной,
эти свежие голоса, поющие в кругу
ложь, что время может отбросить свою стрелку
и сыграть сначала.
Если бы вы дожили
до восьмидесяти, как хотели, кто знает? — вы могли бы
вырваться из круга этого…
- Искусства и науки
- Жизнь
Последнее представление
«Я играю свои самые старые мелодии, — заявила она.
— Почему она должна думать, что именно тогда она сыграет в них
Тишина накрывается снегом.
Когда я вернулся из города с наступлением темноты
Заметки…
Ограничения
Тончайшее напряжение, которое плетет великий музыкант,
Не может достичь в ритмической гармонии
К музыке в его душе. Не
лиры Небесные намекают ему? Он скорбит
Что половину сладости песни он оставляет
Неуслышанной в переходе. Так мы
Года…
- Искусства и Науки
- Религия
Поэма, в которой я пытаюсь выразить радость от музыки, которую подарил мне мой друг крылатые слоны
топает в груди,
Я держу тысячу
воздушных змеев в поле, оторвавшихся от своих привязей
одновременно, я чувствую
мой…
- Искусства и науки
- Отношения
Переворачивая столы
Сначала держите иглу
как руку любовника
Медленно опустите ее
пусть язык
ухо рекорда
Затем культивируйте
сладкие ритмы
9 цветущие в долине0005 из канавки
Посмеяться над людьми
кто просит
Какой повар…
- Искусства и науки
Скрипки
Он никогда не видел скрипки.
Но он всю жизнь видел насилие.
Это не означает,
Что если бы он просто увидел
Скрипку, он бы увидел
Меньше насилия. Или что живут среди
Скрипок, как если бы они были
Буланжери или опрокидывающимися штабелями
Прочей глазури…
- Жизнь
Бывший поэт-лауреат Билли Коллинз о своем новом сборнике стихов «Музыкальные таблицы»
СКОТТ САЙМОН, ВЕДУЩИЙ:
Билли Коллинз верит в красоту коротких стихов. Он говорит, что они показывают, как поэзия может втиснуть много смысла в ограниченное пространство. Его новый сборник коротких стихотворений называется «Музыкальные таблицы», и давайте попросим его прочитать одну из них под названием «Собака».
БИЛЛИ КОЛЛИНЗ: (читает) Когда она бежит во сне, ее веки дергаются, а ноги болтаются по полу, я думаю, гонится ли она за белкой или за ней гонится разъяренный фермер, размахивающий граблями.
САЙМОН: Сейчас к нам присоединяется Билли Коллинз, бывший поэт-лауреат США.
Большое спасибо за то, что вы снова с нами.
КОЛЛИНЗ: Всегда пожалуйста. Приятно быть здесь.
САЙМОН: Как вы относитесь к коротким стихам?
КОЛЛИНЗ: Я начал восхищаться ими, вероятно, когда я открыл для себя хайку, когда учился в старшей школе. Мне нравится ощущение, что это более внезапная помолвка. Я всегда предпочитал стихи романам из-за их быстроты. Я имею в виду, что писатель неделями с вами, верно?
САЙМОН: Ммм-хм.
КОЛЛИНЗ: Я имею в виду, он или она сидит на тумбочке день за днем, пока ты не закончишь. Поэт больше похож на кого-то — открывается дверь, там стоит поэт. Он или она говорит что-то глубокое и музыкальное о жизни и смерти. И тут дверь закрывается. Что-то вроде того, кто был тот человек в маске? И это внезапное появление становится еще более внезапным, если сократить стихотворение до трех-четырех строк.
САЙМОН: Не беспокоятся ли некоторые поэты, что им нужно долго идти, чтобы считаться важными?
КОЛЛИНЗ: Я имею в виду, что я не начинаю с концепции при написании этих стихов, а затем сжимаю их в более короткое пространство.
Кажется, что они появляются полностью сформированными, и они такие короткие, что нет ни начала, ни середины, ни конца. И многие из обычных удовольствий, которые мы связываем с поэзией, здесь отсутствуют. Нет пейзажа, например, личного размышления или страдания. Нет времени даже на разработку идеи. Так что это скорее словесный маневр.
САЙМОН: Я собираюсь прочесть особенно короткую. На самом деле, я думаю, что название может быть длиннее, чем стихотворение. Называется «Размышления о детстве амишей».
(Чтение) Я был квадратиком в круглой шляпе.
КОЛЛИНЗ: Начитано очень хорошо.
САЙМОН: Спасибо (смех).
КОЛЛИНЗ: Достаточно без драмы.
САЙМОН: О, я люблю это стихотворение. Я был квадратным в круглой шляпе. И я считаю, что это рассказывает историю.
КОЛЛИНЗ: Ну, это очень трогательно в том смысле, что мальчик говорит.
САЙМОН: Да.
КОЛЛИНЗ: Но это всего лишь базовая геометрия.
САЙМОН: (Смех). Могу я попросить вас прочитать стихотворение? «Коридор».
И я нашел это очень эффективным. Это вырывает ваше сердце.
КОЛЛИНЗ: (Читая) Коридор. Я состарился. Теперь мое собственное имя звучит как звоночек.
САЙМОН: Вау. Для некоторых это целая жизнь.
КОЛЛИНЗ: Или конец одного, да.
САЙМОН: Да.
КОЛЛИНЗ: Я думаю, что коридор происходит от — я имею в виду, я хочу, чтобы это было что-то вроде — «Коридора», я хотел поместить его в мужчину в коридоре…
САЙМОН: Да.
КОЛЛИНЗ: …Между комнатами или даже в доме престарелых.
САЙМОН: Мало того, что это очень трогательное стихотворение, я думаю, оно достаточно длинное.
КОЛЛИНЗ: Это три строки. У него есть что-то общее с рядом этих стихотворений в том, что он использует клише, как это имя звонит в колокольчик, смутное воспоминание, и оно — попытайтесь придать (ph) ему свежий смысл, повернув его скорее к динамику так, что твоё собственное имя звонит в колокольчик. Вы едва можете вспомнить это.
САЙМОН: Ого. Я предполагаю, что вы встречались и даже дружили с людьми, которые были поэтами-лауреатами, скажем, в Великобритании, Франции или Ирландии.
Каково быть поэтом-лауреатом США?
КОЛЛИНЗ: Ну, я могу подытожить: однажды вечером в Лондоне я ужинал с нынешним британским поэтом-лауреатом Эндрю Моушеном. И, конечно же, британский поэт-лауреат пишет так называемые окказиональные стихи, стихи, посвященные определенному событию, например, коронации. Итак, в конце ужина я сказал ему, что, по-моему, разница в основном в этом. Британский поэт-лауреат время от времени пишет стихи. И американский поэт-лауреат иногда пишет.
САЙМОН: (Смех).
КОЛЛИНЗ: Это, наверное, главное — это главное отличие.
САЙМОН: Да. Я прочитаю еще раз, если не возражаете, как владелец собаки.
КОЛЛИНЗ: Конечно.
САЙМОН: И меня поражает — я не уверен, что метафора — это слово — метафора, которую вы делаете из стихов или собачьих ду (ph).
(Чтение) «Утренняя прогулка». Собака часто останавливается, чтобы понюхать чужие стихи, прежде чем прочитать свои собственные.
(Смех).
КОЛЛИНЗ: Ну, это показывает, что собака знает, что вам нужно испытать влияние других поэтов, прежде чем вы начнете читать свои собственные.
САЙМОН: Ну, наш пудель пишет хайку. Но, конечно…
КОЛЛИНЗ: Да, ну…
САЙМОН: Пудели такие…
КОЛЛИНЗ: Это говорит о том, что они склонны к этому.
САЙМОН: Да, я знаю. В яблочко. Могу я спросить, ожидают ли ваши друзья и родственники, что вы напишете для них стихотворение на праздники или дни рождения?
КОЛЛИНЗ: Нет, никогда — им виднее (смех). Они лучше знают. И вы не очень хорошо меня знаете, но если бы вы знали меня чуть лучше, вы бы и не подумали меня спрашивать. Так что я не совсем понимаю.
САЙМОН: Значит, не по требованию?
КОЛЛИНЗ: Я написал два стихотворения по заказу — одно к 300-летию Тринити-школы в Нью-Йорке, а другое — к первой годовщине 11 сентября. Я написал стихотворение…
САЙМОН: Верно, верно, да.
КОЛЛИНЗ: …И прочитать перед Конгрессом.
(ЗВУК ИЗ АРХИВНОЙ ЗАПИСИ)
КОЛЛИНЗ: (Читая) Вчера я не спал в ладонях ночи. Мягкий дождь украл, не помогая никакому ветерку. И когда я увидел серебряную глазурь на окнах, я начал с А, с Акермана, как это случилось, затем Бакстер и Калабро, Дэвис и Эберлинг, имена встали на свои места, как капли, падающие в темноте.
Имена, напечатанные на потолке ночи. Имена скользят по водному изгибу. Двадцать шесть ив на берегу ручья.
САЙМОН: Что это за вызов, чтобы заставить себя написать стихотворение — я не хочу говорить по порядку, но как вы это сделали к годовщине 11 сентября — написать стихотворение — да, чтобы попасть в определенную Дата, определенное появление в определенных обстоятельствах?
КОЛЛИНЗ: Ну, одна из трудностей такого рода стихотворения, у которого есть определенная тема, это то, что оно действительно не может двигаться в каком-то причудливом направлении. Он должен придерживаться темы. Это то, что вы делаете в сочинении в школе; вы придерживаетесь темы. В поэзии одна из — я имею в виду, что мне нравится — одна из вещей, которые мне нравятся в поэзии, это то, что она не заботится о теме. Он хочет потерять тему.
Так что для меня было невозможно писать, пока я не обнаружил, что могу делать это, пишу в жанре. Так что я написал элегию, поэму для мертвых. Таким образом, я мог избежать всех других последствий этого ужасного события.
Кроме того, я мог бы использовать алфавит как способ прочесть стихотворение, переходя от буквы к букве, почти как опору, которая помогала бы мне продвигаться по стихотворению. Так что это были два самостоятельных ограничения. И те – как это ни парадоксально, эти два заточения позволили мне написать стихотворение.
(ЗВУК АРХИВНОЙ ЗАПИСИ)
КОЛЛИНЗ: (Чтение) Алфавит имен в зеленом поле. Имена в маленьких следах птиц. Имена отрываются от шляпы или балансируют на кончике языка. Имена катились в сумрачный склад памяти. Имен так много, что места на стенах сердца едва хватает.
САЙМОН: Как часто бывает, что ты начинаешь стихотворение, чтобы сказать одно, а когда пишешь его, говоришь совсем другое?
КОЛЛИНЗ: Ну, это то, что мы ищем. Это то, что я ищу. Я всегда пытаюсь сдвинуть стихотворение с места или позволить стихотворению расшириться, сузиться или повернуться в каком-то неожиданном направлении. Это действительно очень простой способ сохранить мой собственный интерес к стихотворению.
Если он продолжит двигаться в том же направлении, то ни писатель, ни читатель не будут в восторге или удивлены. Так что это своего рода удержание — образно говоря, легкое прикосновение к карандашу, позволяющее ему двигаться в других направлениях.
САЙМОН: Знаешь, какое стихотворение меня действительно поразило? «Исключение.»
КОЛЛИНЗ: (Читая) «Исключение». Тот, кто сказал, что в темноте каждого карандаша таится стихотворение, не думал об этом.
САЙМОН: (Смех) Это был плохой день, плохой день или…
КОЛЛИНЗ: Просто… я не знаю. Как я уже сказал, эти вещи просто приходят. Я думаю, самый короткий, название «Генри Уодсворт Лонгфелло». Беда не была его вторым именем.
САЙМОН: Да (смех). Ну, они восхитительны.
КОЛЛИНЗ: Спасибо.
САЙМОН: Последний вопрос: читаем ли мы стихи детям и заставляем их читать и даже запоминать и декламировать стихи, чтобы заинтересовать их литературой, а потом как-то потерять эту нить?
КОЛЛИНЗ: Ну, я думаю, это приходит и уходит.