Стихи для учительницы любимой: Стихи любимой учительнице — Первый по стихам

Был ли у Андрея Вознесенского в школьный роман с учительницей: Тайна знаменитого стихотворения

Сегодня романы учителей и учеников вновь стали модной темой. Множество сообщений, пикантные подробности, истории, которые обычно заканчиваются плохо даже в Америке… Однако не многие помнят, что еще в 1958 году строгое советское сообщество было потрясено выходкой Андрея Вознесенского. Молодой поэт, в День учителя, в прямом вечернем эфире прочел стихотворение «Елена Сергеевна», в котором описывался бурный роман учительницы английского с учеником. Подтверждение, что это – не просто поэтические фантазии, можно найти у Вознесенского и в эссе «Мне 14». Исследователи его творчества выяснили, кого именно поэт мог зашифровать под именем Елены Сергеевны.

Андрей Вознесенский учился после войны в московской 554-й школе. Через много лет оказалось, что их 10 «Б» был – как на подбор, сплошные звезды: журналисты и писатели, академики и доктора наук, один из одноклассников знаменитого поэта, тоже Андрей, стал режиссером, и теперь уже сложно решить, кто из них более велик – Вознесенский или Тарковский. Закончили школу в 1951 году. Была ли среди учителей 554-й школы личность, настолько яркая, что воспоминания о ней и через 7 лет не изгладились из души поэта? Оказывается, была. Все одноклассники Вознесенского (и Тарковский в том числе) вспоминали о своей любимой «англичанке» — Марине Георгиевне Маркарянц. Судя по воспоминаниям людей, знавших ее, это была действительно незаурядная личность. Ее отец, преподаватель истории в университете, был еще до революции сослан из Москвы на рудники за слишком вольные речи. В жизни Марины-Амалии (так было полное имя девушки) было много ярких знакомств: художник Герасимов, у которого она работала натурщицей и помощницей, актер Иван Михайлович Москвин, возглавивший в те годы МХАТ, знаменитая балерина Екатерина Гельцер.

Сестра Андрея Тарковского описала эту женщину в своих воспоминаниях так:

«Самой яркой и оригинальной личностью, выделявшейся на довольно сером фоне учителей 554-й школы, была «англичанка» – Марина Георгиевна Маркарянц, молодая женщина лет тридцати с небольшим. «Яркий светоч», – сказал мне о ней Слава Петров (одноклассник). Маленькая, худенькая, с горячим темпераментом, недаром армянка, она была остра на язык, иронична, требовательна и строга. (…) О Марине Георгиевне мне рассказал подробнее Андрей Вознесенский, который был к ней ближе всех из класса. Открывалась она, конечно же, не каждому. Это была не только яркая, но и смелая женщина. Марина Георгиевна прекрасно знала искусство, поэзию. Была знакома с поэтом Юрием Казарновским, который, отсидев срок в лагере, вернулся в Москву и недолго прожил. Она читала Вознесенскому стихотворение Казарновского «Джаз», а джаз, как известно, в конце сороковых – начале пятидесятых годов был полузапрещен на советской эстраде.» (М.Е. Тарковская, «Тарковские. Осколки зеркала»)

Другие одноклассники тоже помнили о ней:

«Она приносила в школу своим любимым ученикам редкие или запретные тогда книги, например Анну Ахматову. Устраивала литературные семинары — однажды по ее совету я выступил с докладом о творчестве Байрона. Шел 1949 год, и надо было иметь определенную смелость говорить не о Фадееве или Шолохове, а именно о лорде Байроне…» (Из воспоминаний журналиста и писателя Юриия Безелянского)

Могла ли учительница советской школы в 50-х годах решиться на роман с учеником? Сам Вознесенский писал об этом позднее даже слишком откровенно, однако загадочная женщина опять фигурирует у него под именем Елены Сергеевны:

«Она была учительницей̆ английского в нашей̆ школе. Роман наш начался внезапно и обвально. Жила она в общежитии на Ордынке. Мы целовались на ночных зимних лавочках, из- под которых выныривали вездесущие третьеклассники и радостно вопили: “Здравствуйте, Елена Сергеевна!” А как сердце обмирало при молчании в телефонной̆ трубке! Фантазерка, в прошлом натурщица у Герасимова, что нашла она в неопытном школьнике?

Ты опоздал на десять лет, Но все-таки тебя мне надо, — читала она мне Ахматову. И распускала черные косы. В ней̆ был неосознанный̆ протест против ненавидимого порядка жизни — эти перехватывающие дух свидания в темной̆ учительской̆, любовь казалась нам нашей̆ революцией̆. Родители были в ужасе, а мы читали с ней̆ “Джаз” Казарновского, ее бывшего приятеля, сгинувшего в лагере. Она притаскивала мне старые номера “Красной̆ нови”, которые выбрасывались из школьной̆ библиотеки. Загадочный̆ мир маячил за ней̆. (…) Как среда обитания поэту необходима тайная жизнь, тайная свобода. Без нее нет поэта»

Однако известно, что на самом деле никаких громких скандалов в 554 школе в связи с подобным инцидентом не было. Возможно, что все осталось в тайне, ведь даже одноклассники, восхищаясь любимой учительницей, любые намеки на ее романы отрицали. Может быть, родителям будущего поэта удалось «замять дело», если что-то и выплыло наружу. А может быть, проще предположить, что Андрей Вознесенский, как человек творческий, все-таки писал о желанном, но не сбывшемся?

В крамольном стихотворении все кончилось для Елены Сергеевны очень плохо, однако, на самом деле, Марина Георгиевна Маркарянц, «Отличник народного просвещения СССР», прожила до старости в московской коммуналке. Умерла она в 1995-м. О последних одиноких годах ее жизни сохранились воспоминания еще одного успешного человека, которому старенькая учительница помогала в старших классах «подтягивать» английский:

«Как она умела кивнуть головой̆, как говорила, передать невозможно, столько в интонациях полутонов и оттенков. Общаться Марине Георгиевне было не с кем, жила она в одиночестве — вот глупая была, не записывала ее рассказы, она же «человек-эпоха». Эпоха, она же не только в судьбах великих, а и в тех, без кого и великие биографии могли сложиться немножечко по-другому. (…) Она, сколько ее помню, никогда не сидела со старушками на лавочках, зато, случись что-нибудь, — тут как тут, бросалась в середину любой̆ драки. Такая — «кто, если не я». И, как ни странно, все разбегались, мало ли чего ждать от странной̆ бабуськи. Ничего не боялась, и у нее такой̆ характер, видимо, был с молодости.» (Из воспоминаний Марии Шаровой, научного сотрудника Института экономики РАН)

Все-таки, именно про женщину, которая ничего не боялась, было написано крамольное стихотворение Вознесенского, за чтение которого в прямом эфире его, по собственным словам, «… клеймили с экрана. Учительская общественность клокотала. Меня запретили давать по телевизору.» Читая эти строки, понимаешь, что они одновременно и про настоящую Марию Георгиевну, умевшую вызвать восхищение одним взглядом и жестом, и в то же время, про невероятную и роковую Елену Сергеевну:

Андрей Вознесенский

Школьное

Елена Сергеевна

Борька — Любку, Чубук — двух Мил,
а он учителку полюбил!

Елена Сергеевна, ах, она…
(Ленка по уши влюблена!)

Елена Сергеевна входит в класс.
(«Милый!» — Ленка кричит из глаз.)

Елена Сергеевна ведет урок.
(Ленка, вспыхнув, крошит мелок.)

Понимая, не понимая,
точно в церкви или в кино,
мы взирали, как над пеналами
шло
таинственное
о н о…

И стоит она возле окон —
чернокосая, синеокая,
закусивши свой красный рот,
белый табель его берет!

Что им делать, таким двоим?
Мы не ведаем, что творим.

Педсоветы сидят:
«Учтите,
Вы советский никак учитель!

На Смоленской вас вместе видели. ..»
Как возмездье, грядут родители.

Ленка-хищница, Ленка-мразь,
Ты ребенка втоптала в грязь!

«О спасибо моя учительница
за твою высоту лучистую
как сквозь первый ночной снежок
я затверживал твой урок
и сейчас как звон выручалочки
из жемчужных уплывших стран
окликает меня англичаночка —
проспишь алгебру
мальчуган…»

Ленка, милая, Ленка — где?
Ленка где-то в Алма-Ате.
Ленку сшибли, как птицу влет…

Последняя строчка: «Елена Сергеевна водку пьет» была вычеркнута цензурой.

Андрей Вознесенский стал автором многих песен, некоторые из которых приобрели всенародную любовь. Одно из самых лиричных и грустных стихотворений , превратившееся в знаменитую арию из рок-оперы «Юнона и Авось», он посвятил одной из первых советских красавиц Татьяне Лавровой, которая, однако, осталась актрисой одной роли.

Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:

Мой любимый учитель – Вдохновляющие истории, цитаты и стихи – TaxDose.

com

[ad_1]

На Филиппинах распространена печальная история, что некоторые классы обветшали и нуждаются в ремонте. Я когда-то учился в государственной школе, и когда идет дождь, дождевая вода проходит через крышу. К его строительству была причастна коррупция, и это печальная реальность.

Я это хорошо помню, шел сильный дождь, и занятия были приостановлены. Все дети и мои одноклассники пытались найти себе нянь/опекунов. Что касается меня, я знаю, что будет поздно, потому что моя мама поздно заберет меня из офиса.

Дождь лил сильнее, и я уже чувствую, как паводковые воды просачиваются в класс, а с крыши капает вода.

Строя намного выше площадку (ставя столы и стулья друг на друга), я увидел свою учительницу, молодую симпатичную девушку, чья юбка-карандаш теперь мокрая от грязи и мусора, у нее есть это ведро, которым она пытается зачерпнуть все выливать воду из комнаты и выбрасывать ее за пределы сада. Еще я заметила, что на полках какие-то книги, некоторые уже мокрые внизу, а остальные книги она пытается спасти.

Оно плакало…

Плача со слизью на носу, я подтянула края штанов, сняла туфли и побрела в затопленный класс. Я схватил полиэтиленовый пакет и попытался как можно быстрее зачерпнуть воду.

«Все в порядке, не помогай мне, просто возвращайся и жди своих родителей», — сказала она.

«Но учитель…»

Она тут же обняла меня. Когда я перестал дышать, я услышал, как она сказала: «Если ты состаришься, я знаю, что ты будешь хорошим человеком, и надеюсь, что ты сможешь все изменить…»

Я до сих пор плачу, когда вспоминаю, что она мне сказала. Я не знаю, где она сейчас. Я надеюсь, что она в порядке. Я люблю тебя, мой любимый учитель. Я стану хорошим человеком, как вы упомянули.

(Синьорелли Риччи С. Сантьяго, Филиппины)

[ad_2]

Вдохновляющие цитаты | Дивья Рай
| 10 июля 2022 г.

• Войти

Последние вопросы стоят-они-денег-или-времени-27782062475-мы-все-слышали-о-p спросил

+256704813095 . ЧИСТОЕ ~ ЛЮБОВНОЕ ЗАКЛИНАНИЕ() СМЕРТНОЕ ЗАКЛИНАНИЕ И ДЕНЕЖНОЕ ЗАКЛИНАНИЕ В МИТЯНЕ, МУБЕНДЕ, ДЖИНДЖА, ИГАНГА, МБАЛЕ, БУИКВЕ, ПОКОРИТЬ ЛЮБОВНЫЕ ЗАКЛИНАНИЯ В МИСС спросил

Смерть учителя Кэрол Энн Даффи

В « Смерть учителя»   говорящая рассказывает о своем опыте общения с учителем, который помог ей стать писательницей. Говорящая, которая вполне может быть самой Даффи, создает различные намеки на свое прошлое и все, чему она научилась у этого инструктора. Мир продолжает двигаться вокруг нее, как и вокруг каждой сокрушительной утраты, но ей все же удается остановиться и подумать о том, что она получила от этого человека и что теперь ушло навсегда.

Explore The Death of a Teacher

• 1 Summary
• 2 Themes
• 3 Structure and Form
• 4 Literary Devices
• 5 Analysis of Death of a Teacher
• 6 Similar Poems

Summary

‘ Смерть учителя ‘ Кэрол Энн Даффи — это панегирик инструктору, который, ныне скончавшийся, привил оратору любовь к поэзии и обучению.

Стихотворение начинается с того, что говорящая заявляет, что она смотрит вокруг себя в настоящее время и видит, как деревья двигаются, как руки игрока в покер. Мир в действии. Листья падают с деревьев и уносятся ветром, что указывает на бесконечный ход времени и на то, как все захвачены им.

Говорящий потерял старого учителя. Следующий раздел стихотворения она проводит, вспоминая значимые моменты своего образования, когда этот человек проникся к ней истинной любовью к Йейтсу и Китсу. Эти поэты открыли ей мир и дали ей толчок к карьере учителя.

Она вдруг увидела истинную ценность и красоту преподавания благодаря одному инструктору, который сейчас скончался.

Темы

Наиболее важными темами в этом стихотворении являются память, потеря и обучение/образование. Говорящая проводит стихотворение, размышляя об окружающем ее мире и о том, что значит идти по нему теперь, когда ее наставник умер. Этот человек, имя которого никогда не называлось, занимает важное место в памяти этого говорящего. Когда она оглядывается на свое образование, она считает этого человека ответственным за любовь, которую она теперь питает к Китсу и Йейтсу. Это прекрасный пример стихотворения о том, как научиться писать. Оратор, которым, вероятно, является Даффи, не стал бы тем человеком, которым она является, или писателем, которым она является, без помощи учителя. Теперь, как показывает стихотворение, она повсюду видит поэзию.

Структура и форма

« Смерть учителя » Кэрол Энн Даффи представляет собой восемнадцатистрочное стихотворение, состоящее из наборов двустиший и не соответствующее определенной схеме рифмовки. Стихотворение было написано в виде рамочного рассказа, в котором говорящий начал в наши дни, а середина построена из воспоминаний говорящего о ее, ныне переданной, учительнице. Тон говорящего на протяжении всей этой работы наполнен тихим удивлением и грустью. Она оплакивает кончину этого человека, о котором она так заботилась, и наслаждается прекрасными воспоминаниями и эмоциями, которые она подарила.

Литературные приемы

Даффи использует несколько литературных приемов в «Смерть учителя». К ним относятся, помимо прочего, персонификация, аллитерация и переложение. Первый из них, олицетворение, появляется в первых строках стихотворения, когда говорящий Даффи описывает деревья как «снова играющие в покер». Это красивая метафора, используемая для описания того, как их листья шуршат друг по другу.

Аллитерация и анджамбмент являются формальными приемами. Первый связан с использованием и повторным использованием одних и тех же согласных звуков в начале слов. Например, «спуск» в третьей строке и «десятилетия» и «стол» в седьмой строке. Enjambment — еще одна важная часть  ‘Смерть учителя’.  Видно в переходах между строками. Например, между второй и третьей строками, а также между восьмой и девятой строками.

Анализ

Смерть учителя

Строки 1-4

Большие деревья снаружи снова играют в покер,

(…)

на ветер. Ты умер вчера.

В первой части этого стихотворения говорящая начинает с описания своего сегодняшнего окружения. Основная часть этого стихотворения рассказывается через воспоминание о важном моменте в прошлом говорящего, но сначала он должен установить сцену и оправдать погружение в свою собственную историю.

Первая строка описывает, как говорящий понимает свое окружение. Она видит «большие деревья» и наблюдает, как их листья «складываются» и «вертятся» на ветру. Они слетают с веток и «сползают на газон». Все эти действия напоминают действия «игры в покер». Движения ветра заставляют ветви и листья деревьев действовать как руки крупье и имитировать движения карт.

Вся эта часть написана печально-напоминающим тоном, который помогает создавать сцены, одновременно красивые и грустные. Листья падают с их деревьев, приближаются к земле, а затем «уплывают». Эти действия представляют ход времени и то, что в истории нет постоянного момента. Это описывается как прелюдия к следующей строке, в которой говорящий сообщает о том, что кто-то, «ты», умер накануне.

Хотя текст стихотворения еще не дает достаточного контекста, чтобы понять, кто этот человек, но если читатель обратится к названию, он сразу же поймет, какую потерю он понес. Ушел из жизни учитель, имевший некоторое значение для говорящего.

Строки 5-11

Когда я услышал час — домашнее время, последний звонок,

(…)

в поцарапанном старом столе под моими руками услышал птичку

Стихотворение продолжается памятью, через которую рассказана большая часть хвалебной речи. Поэт решил помочь читателю погрузиться в эту память, позволив своему говорящему услышать звук, «последний звонок» школьного дня, и позволив ему вернуться в собственное прошлое. Она размышляла о смерти своего учителя, и когда она слышит звон колокола, она возвращается к неотъемлемому моменту своего образования. Она закрывает глаза и вспоминает.

Воспоминания, которые она возвращает, относятся к «трем десятилетиям назад», когда она была еще студенткой. Ей было всего «тринадцать», и она рассказала о событиях, связанных с этим моментом, с этой точки зрения. В этом произведении интересно услышать пересказ этого воспоминания от пожилого оратора, но через призму тринадцатилетней девочки.

В воспоминании говорящий видит свою учительницу, ту, что скончалась, сидящую на парте и «качающую ногами». Она вспоминает эти образы и направляет их учителю. Она использует местоимение второго лица «вы», чтобы обратиться к инструктору.

В этот момент учитель читает вслух «стихотворение Йейтса». Класс заполнен другими девочками, и всем им «скучно», то есть всем, кроме говорящего.

Говорящая глубоко тронута услышанными стихами. Как будто у нее «сердце споткнулось и покраснело». Ее сразу привлекло творчество поэта, и она почувствовала, что «влюбляется» в сами слова. Этот момент вырывает ее из тела и прочь от обыденного мира, в котором она живет. Поэзия Йейтса заставляет ее заново увидеть и заново проанализировать все повседневные предметы вокруг нее. К ним относится дерево ее стола. Теперь она кажется ей деревом, из которого должно произойти. Она может чувствовать «царапины» и знать, откуда они взялись.

В то же время она слышит птицу снаружи и представляет, как она «писает [с]» и перемещается «сама по воздуху».

Строки 12-18

в дубе снаружи строчит себе в эфир. Мы действительно были там,

(…)

край страницы книги, драгоценный, ожидающий, чтобы его перевернули.

К тому времени, когда этот опыт начинает приходить к своему завершению, она уже полностью заземлена. Она полностью живет здесь и сейчас: «настоящим». Она снова обращается с этими словами к учительнице, поясняя, что это тот момент, который она, «мисс», создала для нее.

Она вспоминает слова стихов, которые она слышала, и откровение, которое приходит к ней позже, когда она видит «дым [своей] черной сигареты». Он переплетается со «строками» не только Йейтса, но и других поэтов, таких как «Китс».