Стихи для детей петербургских современных поэтов: Елена Евсеева — Стихи для детей: читать лучшие детские стихотворения

5 современных поэтов, которых стоит читать в школе

Фотографии: Unsplash. Иллюстрация: Юлия Замжицкая

Римма Раппопорт,  учитель русского языка и литературы, спикер «Сириуса» и автор книги «Читай не хочу», делится списком своих любимых современных петербургских поэтов, которых можно читать и разбирать с подростками.

У Нонны Слепаковой эмоционально тяжёлые, непростые для понимания, жесткие стихи, но это не значит, что для подростков они недоступны. Опыт чтения Слепаковой не из приятных, зато здесь нет ни поверхностного многословия, ни крикливой восторженности. Мне нравится наблюдать, как дети постепенно расшифровывают чужое, непонятное, шипяще-нежное стихотворение «Лахтинская» или как «Последний раз в ЦПКО» вызывает у них сильное, незнакомое ощущение отвращения, сплетенного с сочувствием.

Взрослые стихи Михаила Яснова я открыла для себя не так давно и продолжаю понемногу читать их и удивляться точности, краткости и какой-то удивительно звучащей в них человечности. Мое самое любимое стихотворение Яснова — «Я помню больницу, в которой лежал…». Оно посвящено Алексею Михайловичу Адмиральскому — педагогу, возглавлявшему литературное объединение «Дерзание», куда в детстве ходил Яснов. Очень грустный текст о настоящем учителе, для которого работа с детьми обернулась трагедией. Однажды я обязательно проведу урок по этому стихотворению в саду Аничкова дворца.

В каком-то смысле Вячеслав Лейкин — мой учитель, наставник. На примере его текстов детей можно знакомить с верлибрами, учить распознавать иронию и искать аллюзии. Мне всегда нравилось стихотворение «Ты — герой эпизода, фигура второго плана…». Оно, может быть, точнее всего передает общее настроение лейкинской поэтики, отношение поэта к своему негероическому герою. И конечно, нужно смотреть замечательный фильм «Бакенбарды», снятый Юрием Маминым по сценарию Лейкина. И читать книгу «Играем в поэзию» о детском литературном объединении, которым он руководил. Не знаю, можно ли где-то в открытом доступе почитать последние стихи Вячеслава Абрамовича, но они впечатляют тем, что в 85 можно оставаться абсолютно живым поэтом и, сохраняя фирменную самоиронию, писать о старости так, чтобы задевало и в 16, и в 30.

Еще больше полезных материалов — в Телеграм-канале Педсовета. Подписывайтесь, чтобы не пропускать свежие статьи и новости.

Подписаться

До этого я говорила о мэтрах, а теперь перешла к менее известному поэту. Хочется даже назвать его молодым. Гуревич рано умер — его стихи не успели законсервироваться, отстояться. Они наполнены удивительной энергией жизни, а особенно, как бы парадоксально это ни было, наполнены ею поздние тексты, где и биографический автор, и лирический герой знают, что скоро умрут. Меня каждый раз заново переворачивают два стихотворения Гуревича — «Не знаю, как для умерших, а для…» и «Заболев, начинаешь видеть, как много больных вокруг…».

Дмитрий Коломенский

Он самый современный из всех перечисленных поэтов, то есть самый молодой из ныне живущих и к тому же регулярно выкладывающий новые тексты в соцсетях. Временная дистанция между автором и читателем, текстом и читателем минимальная. Тем сложнее оценивать стихи, ведь на них нет, к счастью, ни печати трагической смерти автора, ни вывески «Классика» (все-таки Слепакова, Яснов и Лейкин уже вполне себе «околоклассики»). Для учителя литературы стихи Коломенского ценны, конечно, не только возможностью спросить, что хотел сказать автор, хоть я ею периодически и пользуюсь. Их всегда интересно анализировать на уроках, перекидывая мостик от школьных текстов к Диминым, еще свободным от устоявшихся трактовок. Например, стихотворение «Зимний день — полосатый шлагбаум…» очень здорово ложится на разговор об отношениях поэта и родины-цензора.

Я выбрала поэтов, которых, по моим ощущениям, объединяет не только Петербург, но и какая-то общая эстетическая рамка, может быть, Петербургом и навеянная. Их стихи не «позитивные», как иногда говорят школьники, и уж точно ничему не учат, а просто честно выполняют свою единственную настоящую функцию — эстетическую. Поэтому-то я их люблю и при каждом удобном случае разбираю с учениками.

---

Материалы по теме:

• «Палка-селедка»: почему школьники не любят читать стихи, и как это изменить
• Как бы я устроил школьную литературу?
• Нескучная классика: как увлечь подростков литературой

---

Если вам нравятся материалы на Педсовете, подпишитесь на наш канал в Телеграме, чтобы быть в курсе событий раньше всех.

Подписаться

Семинар-практикум с презентацией поэтического журнала

05.03.2022

11 марта 2022 года в 16:00 в Библиотечно-культурном комплексе им. А. В. Молчанова (Ленинский пр., д. 115) состоится презентация «Петербургские поэты на страницах сборника «318». Целевая аудитория проекта — профессиональное сообщество и читатели.

Ведущими мероприятия выступят писатель и поэт, председатель секции прозы Союза писателей Санкт-Петербурга Павел Алексеев и заведующая библиографическим отделом Централизованной библиотечной системы Кировского района (далее ЦБС Кировского района) Наталья Клюкина.

В сборник «318» вошли стихи 50 авторов, среди которых каждый читатель найдёт своего поэта, а, возможно, даже нескольких.

Павел Алексеев представит поэтический альманах, названный в честь 318-го дня рождения Санкт-Петербурга, города, где живут и пишут современные поэты — почётные гости презентации:

• Валерий Земских — поэт, член Союза писателей Санкт-Петербурга и Союза писателей ХХI века, секретарь Международной федерации русских писателей, редактор-составитель пятитомной антологии петербургской поэзии «Собрание сочинений», Лауреат премии им. Н. Заболоцкого;
• Арсен Мирзаев — поэт, литературовед, член Российского союза профессиональных литераторов, Союза российских писателей, Международной Федерации Русских Писателей и 9-й секции Союза писателей Санкт-Петербурга, Лауреат Московских фестивалей свободного стиха (1991 и 1993 гг.), член редколлегии литературно-художественных журналов «Зинзивер», «Футурум Арт» и «Дети РА»;
• Татьяна Алфёрова — писатель и поэт, Член Союза писателей Санкт-Петербурга и Союза российских писателей, главный редактор издательства «Геликон Плюс»;
• Алексей Филимонов — поэт, литературовед, переводчик, Член Союза писателей России, исследователь творчества Владимира Набокова, основатель литературно-философского направления вневизм;
• Борис Чечельницкий — поэт-сатирик, прозаик, член Союза писателей Санкт- Петербурга.

Заведующая библиографическим отделом ЦБС Кировского района Наталья Клюкина представит обзор «Авторы сборника на страницах «толстых» журналов».

Участники презентации смогут ближе познакомиться с творчеством современных поэтов Санкт-Петербурга, услышать стихи в их прочтении и задать вопросы.

Книги в подарок от Союза писателей Санкт-Петербурга получат библиотеки города и гости мероприятия.

Приглашаем сотрудников ЦБС, читателей Кировского района и Санкт-Петербурга, ценителей современной поэзии на презентацию поэтического сборника «318».

Мероприятие будет доступно для библиотек Санкт-Петербурга и регионов России в режиме телемоста с online-трансляцией в системе «Пеликан» и на YouTube-канале ЦБС Кировского района «Biblio FM».

Вход свободный. Количество мест ограничено.

Обязательна регистрация по телефону (812) 752-01-29 (с пн. по пт. с 10:00 до 18:00).

 

Фотогалерея

Поделитесь:

Стихи — Атлантика

Октябрь 1964 Выпуск

BY

АННА АХМАТОВА

Перевод РОБЕРТА ЛОУЭЛЛА Русские революционные годы, поколение, в котором были и Пастернак, и Мандельштам, и Маяковский.

Ахматова по существу петербургская поэтесса: утонченная трезвость ее стихов характерна для самого благоустроенного, самого европейского из русских городов. Известная петербургская литераторша с 19 лет.12, когда там вышла ее первая книга стихов. Ее ранние стихи были очень женственными, сдержанными, сверхъестественно точными в передаче тонких оттенков эмоций. Нарушая викторианские условности, а точнее символистские манеры, она создала моду в русских дореволюционных литературных кругах и широко, хотя и безуспешно, копировалась.

С тех пор Ахматова неуклонно росла как художник, не переставая писать даже в периоды стресса. В более поздние годы универсальность ее тем, совершенство ее поэтических форм иногда вызывают в памяти самого Пушкина, петербургского поэта по преимуществу.

Несмотря на возраст и слабое здоровье, Ахматова продолжает писать стихи: ее новый стих великолепен. Она также находит в себе силы время от времени приезжать в Москву: литературная жизнь в Москве гораздо активнее, чем в Ленинграде.

Я зашел к Ахматовой в гости к друзьям, у которых она остановилась во время одного из своих приездов в Москву. Это была благоухающая ранняя весна 1962 года, когда десталинизация в СССР была в самом разгаре. По всей столице царила беззаботная и расслабленная атмосфера, так как солнце становилось все теплее, приближались Пасха и первомайское шествие; в том году два праздника проходили на одной неделе.

Сначала царственное присутствие Ахматовой меня пугало: движения ее медленны и благородны; ее манеры предельно просты. Она довольно высокая и высоко держит голову. У нее великолепный, немного бурбонский профиль, смягченный сединой: ее характерный профиль, выразительная осанка известны с юности, Модильяни запечатлел их на прекрасном рисунке, сделанном в Париже в 1912 году, который до сих пор хранится у Ахматовой. В нем поэтесса, склонив голову, похожа на задумчивую стройную музу из греческой мифологии.

Ахматова приняла меня приветливо, но без всякого проявления теплоты, как королева принимает иноземных послов, с какой-то благожелательной терпимостью и намеком на то, что ей должно быть оказано почтение. Я был счастлив сообщить ей, что за пределами СССР все, кто интересовался русской литературой, знали и восхищались ее творчеством, не только ее ранними стихами, но и некоторыми более поздними стихами, такими как «Поэма без героя», посвященная ее друзьям. погибших в блокадном Ленинграде.

Той весной я несколько раз заходил к Ахматовой. После обмена довольно формальными приветствиями и несколькими несколько жесткими комментариями на повседневные темы наша беседа обычно переходила на литературу и становилась более свободной. Ахматова интересовалась французской литературой, сожалея при этом о бесплодии ее недавних течений. «Французской поэзии больше нет. …» Она обсуждала тонкости перевода Шекспира на русский язык или говорила о проблемах интерпретации некоторых событий в жизни Пушкина. (Она — один из виднейших «пушкинистов» СССР и автор двух книг о нем.)

Часто рассказывала о своих современниках в дореволюционном Петербурге, бывшем тогда центром русской литературной жизни. Здесь состязались противоречивые поэтические верования; Ахматова довольно подробно объяснила мне запутанные отношения, существовавшие между различными соперничающими группами: символистами, декадентами и акмеистами (акмеисты, к которым она принадлежала, реагировали на викторианскую риторику). Она упомянула о вражде, которую чувствовала среди некоторых старших, завидовавших ее славе; она стала знаменитой поэтессой, когда ей было немного за двадцать.

Она с восхищением говорила о другом петербургском поэте, таком же акмеисте, как и она сама, о великом поэте Мандельштаме, который был ее близким другом вплоть до ссылки и смерти в 1938 году.

Я был очарован Ахматовой, ее выдающимся но совершенно непедантичная эрудиция, тем не менее я нашел ее неприступной: у нее был какой-то тяжелый, достойный нарциссизм. Это чувство рассеялось, когда она по моей просьбе прочитала мне несколько своих стихов. Читая по памяти, с полузакрытыми глазами, слегка склонив голову, она как бы слушала музыку собственного стиха из самой глубины своего существа. Обычно она читала три или четыре стихотворения подряд. Голос у нее был глухой, но мелодичный, а в чтении читалось заклинание многих русских поэтов; он подчеркивал звуки, а не смысл стихотворения; это было немного однообразно — но, как это ни парадоксально, стихи обретали новую, чудесную жизнь, когда она их произносила. Однажды она продекламировала свою «Музу», которая так хорошо выражает ее собственную царственную простоту:

Иногда по ночам жду ее прихода
И жизнь как будто висит на ниточке —
Ах! Что такое свобода, и молодость, и слава
Рядом с прекрасной гостьей, с флейтой в руке?

Мгновение: она приходит, мягко складывая свой плащ
И ждет моего вопроса — внимательная, застенчивая:
«Ты ли сказал слова Ада
Поэту Данте?» Она отвечает: «Я».

Поэма в переводе Роуз Стайрон.

В другой раз она выбрала стихи о величественном, утопающем в парках Царском Селе, где она жила в молодости. Она уговаривала меня совершить паломничество в знаменитый лицей, который Пушкин посещал там подростком. «Конечно, я никогда не вернусь в Царское, — сказала она. «Место довольно хорошо восстановлено после войны — но для меня слишком многое изменилось, слишком многое из себя прожило и умерло там. . . ».

Ахматова охотно отзывалась о своем творчестве: «Я никогда не переставала писать. Своё первое стихотворение я написал, когда мне было одиннадцать. Моя поэзия — это моя связь с нашим временем, с новой жизнью моей страны. Когда я пишу, я живу с пульсом русской жизни. . . ».

Она говорила о двадцатых годах, о героических годах современной русской поэзии. Когда она упомянула Пастернака, у меня возникло ощущение, что ничто, даже то восхищение, которым ее теперь одаривают ее русские современники, не может компенсировать прошедших лет: «Пастернак был олицетворением лирики. Он бы сказал: Анна Андреевна в Москве настоящая Ахматовка! Ахматовка звучит как название железнодорожной станции и вызывает много шума и беспорядка. Пастернак имел в виду поток дружеских и литературных свиданий, телефонных звонков, от которых я не могу отказаться, когда приезжаю в Москву. Сегодня в пять звонит молодой поэт X, потом приезжает делегация физиков, чтобы записать стихи. . И мы подошли бы к предмету, который меня особенно интересовал, к огромной популярности поэзии в современном СССР. «Нет, не будем делать поспешных сравнений, — сказала Ахматова, когда я спросил, не напоминает ли ей современная поэтическая атмосфера ее юности. «Двадцатые годы были годами великого поэтического расцвета, но интерес к поэзии ограничивался литературной средой. Наши тиражи, даже Маяковского, самые популярные у нас, были порядка двух тысяч экземпляров. Теперь с 1940, мои сборники стихов разошлись тиражом девяносто пять тысяч экземпляров.

«Мне кажется, что страсть к поэзии, которая характеризует эту эпоху, как и разнообразие звучащих голосов, — явление совершенно новое для России. Эта страсть никоим образом не ограничивается небольшой группой людей. По моему опыту, сегодня ученые — самые искушенные и чувствительные читатели поэзии, но зато рабочие и студенты составляют растущую публику. Поскольку в сталинские времена у меня были трудности, иностранные ученые, похоже, не подозревают, что в совершенно новую, полную надежд эпоху я продолжаю писать. Советские редакторы соревнуются за мой новый стих; Меня просят вести записи моих показаний; люди приезжают отовсюду, чтобы увидеть меня».

Мне пришло в голову, что, несмотря на возраст, отсутствие физических удобств, судьбе Ахматовой могли бы позавидовать многие западные поэты. Полная страданий жизнь, посвященная эзотерическому искусству, вдруг встретилась с громадным человеческим эхом, разносившимся по всей России.

Следующие стихи впервые привлекли мое внимание, когда на Западе без ведома Ахматовой появилась тоненькая книжка под названием Реквием . Некоторые из этих стихотворений были напечатаны отдельно в советских изданиях, в частности «Приговор», опубликованный в ее последнем сборнике стихов в 1919 г.61.

Роберт Лоуэлл использовал строфы Ахматовой и ее образы как отправную точку для своих поэтических адаптаций того, что, без сомнения, является одним из очень важных циклов ее стихов. Реквием посвящен жертвам сталинских репрессий в конце 30-х годов. В этих стихах много исторических отсылок. «Эевщина» — волна репрессий под предводительством начальника полиции Эжева в 30-е годы. Стрельники были царскими мушкетерами, которых Петр Великий заподозрил в измене и казнил у ворот Кремля в присутствии их семей со всякими изощренными жестокостями.

OLGA ANDREYEV CARLISLE

Айдентика — современная поэзия в переводе

В духе Льва Рубинштейна

1. Тюльпаны цветут у электрощита.
2. Вертужи находится примерно в четырех километрах.
3. Бомбис всегда был голоден.
4. Папа умер, и Латвэнерго сняли счетчик.
5. Казалось, мое сердце открылось только после двух тысяч десятого.
6. Юрис был замечательным котом, гордым и своенравным. Он смягчился с возрастом.
7. Бетия играла на пианино.
8. Эрнест жил в Москве.
9. В девяносто третьем году я жил один в Бинати в июне, питаясь сгущенным молоком и ревенем.
10. Некоторым разрешено не иметь детей.
11. Если не выпустим его ночью, будет еще хуже.
12. Соня тоже жила в Москве.
13. Папа искал обезболивающее.
14. Яна и Митя жили в Петербурге.
15. В восемьдесят шестом мы с сестрой поехали в Вертужи в надежде купить сметану. На обратном пути шел дождь, и мы спрятались в кусок бетонной трубы, как два эмбриона в утробе.
16. У Анны было пятеро детей: дочери Миле, Минна и Ольга; сыновья Карлис и Янис.
17. Ритмы и цвета.
18. В моей сумке лифчик, бритва и зубная щетка. Они выпадают перед лекционным залом, когда я выношу Бодлера.
19. Бомбис был сбит. Затем его застрелили, чтобы избавить от страданий.
20. Я был наивен и очень жесток.
21. Карлис обещал помочь Ольге стать врачом, но погиб во время мировой войны.
22. Ад представлял собой поляну за храмом, где воняли останки принесенных в жертву животных.
23. Я не выключал свой телефон, я встал на рассвете, чтобы пописать. В семь позвонила мама.
24. Следующей весной мы сами привезли ревень.
25. Я хорошо считал, у меня были проблемы с мышлением.
26. У Велты и Роальда была клубника.
27. Марии двенадцать лет.
28. Я думаю, что я был зачат в Асари.
29. Ольга работала с десяти лет.
30. Юрис похоронен во дворе Бинати.
31. Отто рассказал мне о Нормандии.
32. Цвета семиотичны.
33. Мы приехали, и Ольга налила нам щавелевый суп.
34. Моя сестра с мужем спали на сене.
35. Есть люди, у которых сердце открывается уже в детстве.
36. С мамой сложно. А также с Марией.
37. Я говорил о Лермонтове и запутался.
38. Трудно было рожать.
39. Дедушка Викторс умер в шестьдесят третьем году, когда красил пол.
40. В саду Бинати было тенисто. Вы не могли чувствовать жару.
41. В восемьдесят седьмом году Клавс выпал из окна в Дубултах.
42. Если Бог даст нам на следующий день, Он даст нам хлеб.
43. Я не знаю, когда у папы открылось сердце.
44. Во дворе Бинати возились маленькие цыплята.
45. Мама мамы тоже Ольга.
46. Экзамен 2 июня.
47. Мамина бабушка Баба Люба. Я хожу и говорю, как она.
48. Папа составил Лермонтова.
49. Андритис тоже классный кот. Он кусает тебя за нос.
50. Дождливый полдень с чаем. Семейные женщины.
51. Мария играет на пианино.
52. Толстой. Запишите: настоящая история — это рождение, любовь и смерть.
53. Мама пошла писать.
54. Матисс и Эвия похоронили Юриса.
55. Я Анна. Ольга — пастух.
56. Мелькают деревья, мы с проректором едем в поезде и смеемся.
57. Папа умер, а Бомбис попала под машину.
58. Мартиньш мой муж.
59. Майгонис родился в Озолниеках.
60. В восемьдесят четвертом мы приехали в Бинати после смерти дедушки. Половина дома сгнила и была спилена, другая половина находилась в ремонте.
61. Бодлер, гад, говорит студент, отвратительно. Она плачет, потому что у нее нет десяти.
62. Только некоторым позволено не иметь детей.
63. В девяносто восьмом обвалился потолок в прихожей. Мартиньш копался в доме лопатой. Я ждал Маргерса.
64. Бетия пряталась в Аритесе.
65. Вероятно, Папс родился в Аузини. Я должен проверить книгу.
66. В восемьдесят пятом году мы переехали в заброшенный дом в Межамуйже. Там была причудливая битая плитка и старые игрушки с торчащей начинкой.
67. Дети, конечно, тоже открывают сердце.
68. У Маргерса есть дреды. Он расстроен богом, что он другой.
69. В фундаменте сарая мы нашли пишущую машинку.
70. У меня было хорошее чувство цвета.
71. Хотела позвать священника, но папа попросил нотариуса.
72. Если Бог дает ребенка, он дает и детскую кроватку.
73. Рембо и Верлен.
74. Большой круг позади Межамуйжи.
75. Иева не говорила, что собирается рожать дома.
76. Майгонис крестился, а папа нет.
77. Малый круг идет к болоту.
78. В пустые годы я привез сорок каких-то белых грибов, сказал папа в свою последнюю осень.
79. Мама вышла замуж во время беременности. Лёля заплакала.
80. Клен разросся и опрокинет флигель.
81. Я поехал в Москву в десять лет, потом в двенадцать.
82. Трактор портит грибные пятна.
83. Моей дочери нужны девушки.
84. Папа похоронен на кладбище Райнис. Юрис похоронен в саду Бинати.
85. Я уехал в Петербург в тринадцать лет, меня вырвало на вокзале. Через две тысячи я пошел с Ингой и Карлисом. Год спустя я уговорил на это Мартиньша.
86. Он даст на следующий день и хлеб, и ребенка, и проститутку.
87. Мамина мама Баба Лёля.
88. Дети говорят об аде в классе.
89. Во время блокады какая-то бабушка хотела съесть ребенка.
90. Моя сестра родилась в пятьдесят восьмом году. Родильницам велели оставаться в постели, и их поливали, как цветы, раздвинув ноги.
91. Дедушка мамы был кондитером в Ташкенте.
92. Все они погибли: Отто и Ольга, потом Майгонис, Маленький Имантс, а также Лёля и Морской Пес.
93. Раньше Таллинн назывался Ревелем.
94. Спи, мой малыш, мой сладкий, услышь мою песню, блестящая луна будет всю ночь смотреть за тобой.
95. Друг и подруга в третьем классе.
96. Сестру отвезли в больницу, а маму к ней не подпустили. Зеленого кота пришлось оставить в инфекционном отделении. Когда я это услышал, мне стало жаль.
97. В восемьдесят пятом Раймонд положил пол в большой комнате. Незапланированные доски впитали большую часть краски, но она держалась очень хорошо.
98. Папа умер и я забыл название болота.
99. Начну я вам сказки рассказывать, песни вам петь.
100. После этого мы сидели у реки и сосали конфеты.
101. Родила сына в платной палате.
102. В девяносто третьем, во время осенних каникул, мы с папой пытались уговорить Иеву и Матисса пойти с нами на малый кружок, но они притворились больными.
103. Мамы не было в блокадном Ленинграде.
104. Каспарс Ивушканс обиделся, когда я сказал «пусти, толстяк». Я вылетел в окно, но все закончилось благополучно. Учитель Руциня увещевала нас.
105. Один магазин был у народа, а потом некоторое время возле почты. Магазин есть и в Вертужи. Магазин Zalve был перед церковью.
106. Окна надо менять.
107. В восемьдесят втором году родился Матисс.
108. Была мысль положить ДСП, но не получилось, и то хорошо, иначе пол сгниет.
109. Все, кроме Эрика Юрьевскиса, стали пионерами.
110. Этой зимой умерла тетя Велта.
111. Мама очень хотела меня.
112. Папс похоронен на кладбище Райнис, Юрис похоронен в саду Бинати. Бомбис был похоронен не знаю где.
113. Лукас знает немецкий.
114. В магазине был лимонад. Но без сметаны.
115. Папа заболел, и мы стали больше любить друг друга.
116. Так как я рожала дочь, то до последнего сидела дома. Я приехал прямо с улицы и не заплатил ни цента. Тем не менее, они сломали мои воды.
117. Матисс вышла замуж. Эвия — врач.
118. В подвале были лягушки.
119. В восемьдесят шестом Лиене Васермане сидела с Сигне. Мое сердце разбилось.
120. Леля родила четверых детей, первых в Петербурге, потом в Москве. Одна умерла еще младенцем, мамина сестра, еще младенцем. С братом нянчились, и позже его назвали Морским псом.
121. Ты работал, а я читал старые журналы.
122. В четвертом классе мне нравилось играть одному в песке, и дети называли меня Барсуком. Позже Амалия. Было немного больно.
123. Ольга родила папе и Майгонису.
124. Маму эвакуировали.
125. Я не хочу могилу. Развеять пепел.
126. Андис Лиепиньш был хорош в цифрах, но я был лучше.
127. В восемьдесят третьем году моя сестра впервые приехала в Бинати с детьми.
128. В десятом классе мы смеялись над тем, что Иво и его сосед по комнате были анютиными глазками. Оказалось, что они на самом деле были парой. Позже они переехали в Лондон.
129. Эвия ждет.
130. В четвертом классе я прочитал, что барышни шлепают наглых юношей и поэтому несколько раз дал пощечину однокласснику. я стал известным
131. Мы пришли только вдвоем, папа и я, и ели что попало.
132. Кузен Викторс застрелился в армии.
133. Тетя Велта попросила молока.
134. Учителем Васермане стала Егермане.
135. Случайно я увидел Эрика Юрьевскиса, писающего на сосну. Он думал, что это было сделано намеренно.
136. Старый куст черной смородины за фундаментом сарая. Его ветки следует пригнуть, прикопать землю, а затем молодые побеги выкопать и пересадить, иначе он не плодоносит.
137. Я вышла замуж беременной.
138. Другую мамину бабушку звали Баба Таня.
139. Штукатурка была вся в белой пыли. Ремонтники выпивали. Ты спал, а я бродил по лугам без присмотра.
140. В четвертом классе Андис Лиепиньш пошел в среднюю школу № 1.
141. У Бомбиса, оказывается, могила сразу за липами.
142. Мы привезли девочку из Санкт-Петербурга.
143. Любу не помню.
144. В девяносто девятом было сухо. Маргерс полз по пыльной тропинке. 900:35 145. Эрикс Юрьевскис потряс меня очень сильно.