Содержание
Дверца в живой мир детства
Если не ошибаюсь, это первая детская книжка Александра Семеновича Кушнера, вышедшая за последние два с лишним десятилетия. По составу нынешняя «Веселая прогулка» повторяет одноименную книжку избранных стихов поэта, опубликованную в ленинградской «Детской литературе» еще в 1984 году. И скажем большое спасибо «Азбуке» за это долгожданное переиздание!
Александр Кушнер давно и прочно вошел в наше сознание как замечательный лирический поэт, умный читатель и тонкий исследователь русского стиха. В семидесятые годы раскрылась еще одна грань его таланта – он заявил о себе как своеобразный детский поэт. В ту эпоху у Кушнера одна за другой выходили книги для детей: «Заветное желание», «Велосипед», «Большая новость», «Как живете?», «Веселая прогулка»…
Вообще семидесятые-восьмидесятые годы были временем расцвета русской детской поэзии. В ней по-прежнему «позволялось» делать немного больше, чем во взрослой. К ней по-прежнему было приковано внимание власти, понимающей, что надо пестовать «своих» писателей, но «пестовалось» совсем другое: и в детской литературе наряду с бездарным официозом существовала, развивалась и доставляла огромное удовольствие маленьким и взрослым читателям настоящая поэзия, веселая, лукавая, подначивающая, разрушающая идеологические рамки и запреты.
Литчиновники старались вычеркнуть из читательского сознания Олега Григорьева или Генриха Сапгира, но непечатание приводило, как известно, к обратному эффекту. Стихи переписывались, передавались из рук в руки, им на помощь приходила авторская, бардовская песня, мгновенно распространявшая тексты, вытесненные из печати.
Славе детских стихов Александра Кушнера тоже помогла песня – положенные на музыку Григорием Гладковым, они звучали на детских праздниках, записывались на пластинках, передавались по радио. Но и сами по себе, «на уровне текста», они были оценены самой широкой читательской аудиторией. Потому что Кушнеру было органично присуще то, что далеко не всегда удается взрослым поэтам, сочиняющим стихи для детей: он умел превращаться в своего героя, все его детские книжки наполнены полноценной мальчишеской жизнью, веселой, доброй, подчас трудной, всегда интересной:
Не шумите! А разве шумели
Мы? Андрюша стучал еле-еле
Молотком по железной трубе.
Я тихонько играл на губе,
Пальцем книзу ее отгибая.
Таня хлопала дверью сарая.
Саша камнем водил по стеклу.
Коля бил по кастрюле в углу
Кирпичом, но негромко и редко.
– Не шумите! – сказал соседка.
А никто и не думал шуметь,
Вася пел, ведь нельзя же не петь!
А что голос у Васи скрипучий,
Так зато мы и сгрудились кучей,
Кто стучал, кто гремел, кто скрипел,
Чтобы он не смущался и пел!
Читая и перечитывая детские книжки Кушнера, я ни разу не поймал себя на ощущении, что это написано взрослым человеком про ребенка – наоборот, по мере чтения крепнет уверенность в том, что ты, читатель, просто и естественно входишь в мир детства, в который тебя завлекает непосредственно ребенок. Хочу подчеркнуть и такую особенность детских стихов Александра Кушнера: его герой тактичен, деликатен, по-хорошему любопытен, он любит свой город, он вполне естественно тянется к взрослой жизни, сравнивает ее и свою, ищет в окружающем любые проявления добра и справедливости. Более того, сам готов этим добром и справедливостью делиться:
Как там птицы спят в гнезде,
В темноте и тесноте?
Их раскачивает ветер
На огромной высоте!
.
..Дверь открыть бы на балкон.
Жалко галок и ворон.
Эй, слетайтесь к нам под крышу
От дождя со всех сторон!
Есть в характере этого героя и еще одна черта: он искренне любит – а значит, жалеет – своих близких и друзей и вовсе не стесняется свою любовь показать. Ему жалко папу – за то, что в его книге совсем нет картинок. Ему жалко постоянного «взрослого героя» дядю Колю – за то, например, что дядя Коля заболел после «кулинарной» прогулки со своим юным другом. Ему жалко котенка, оставленного в одиночестве дома. От любви и жалости уже совсем близко до понимания красоты и доброты:
Какая красивая чашка!
На ней нарисован цветок.
Он нежно-лиловый, пятилепестковый,
И сбоку еще завиток.
Какое красивое блюдце!
На нем нарисован цветок.
Он темно-вишневый, чуть-чуть бестолковый,
Не прямо растет он, а вбок!
Ровнее ставь чашку на блюдце,
Недолго ведь и до беды!
А если они разобьются,
Погибнут и эти цветы!
Короче говоря, читая детские стихи Кушнера, мне кажется, невольно вспоминаешь о существовании такого, к сожалению, затасканного и опороченного понятия, как «положительный герой».
Но вот ведь – есть, существует, живет, радует и учит читателя-сверстника!
Излишне говорить о том, с каким блеском, с какой неповторимой кушнеровской интонацией написаны все эти стихи, как поэт обращает внимание на детали, образы, созвучия, – все это в равной степени относится и к взрослой, и к дошкольной лирике Александра Кушнера.
Хочу процитировать еще одно его стихотворение с еще одной примечательной особенностью. Много лет назад, прочитав впервые и это стихотворение, и ему подобные, я вспомнил знаменитые «кошачьи» сказки Марселя Эме, в которых родители юных героинь произносят – всегда вдвоем, вместе, – свои реплики, и о которых всегда говорится во множественном числе. Тем самым создается милый и в то же время иронический образ некоего, если можно так сказать, «семейного трюизма». У Кушнера постоянно возникает подобное же множественное число, – оно одновременно подчеркивает и расхожесть ситуации, и индивидуальность происходящего:
– Вы печальны и сердиты.
Может быть, мечты разбиты?
Может быть, у вас большие
Неприятности, печаль?
Вы глядите, как чужие,
Мимо всех, куда-то вдаль.
Может быть, страданья ваши
Можно как-то облегчить?
Не хотите ль простокваши,
Лимонада, может быть?
Если горе, то какое?
– Ах, оставьте нас в покое.
Ничего мы не хотим.
Мы постриглись! – говорим.
В стихотворении «Большая новость» малыш впервые узнает, что земля – круглая. Признаться, я очень завидую этому малышу. Иногда и вправду хочется узнавать то, что для всех давным-давно ясно и понятно. И я очень надеюсь, что всегда будут появляться читатели, которые будут впервые читать детские стихи Александра Кушнера. Мы-то знаем, как они хороши, – узнавайте и вы!
Михаил Яснов
Фотопортрет Олеси Власовой
Стихи из детства Александра Кушнера: «Таинственна ли жизнь ещё?»
В уходящем году страна поздравляла с восьмидесятипятилетием большого русского поэта Александра Кушнера. Будучи таковым, в душе Александр Семенович не перестал быть маленьким и написал много стихов о детстве и для детей.
Детям адресованы его многочисленные сборники «Заветное желание», «Большая новость», «Что лежит в кармане?», «Город в подарок», «Велосипед», «Веселая прогулка», «Что я узнал!», «Как живете?», «Чтобы всех напугать».
Помнится, в своем детстве мы читали Кушнера в детских журналах, его часто публиковали «Весёлые картинки» и «Костер».
Но, если пристально и с любовью изучать его творчество, становится очевидным: особым взглядом из детства подсвечены не только произведения, ставшие классикой детской литературы. Есть это свечение и в философских раздумьях, и в религиозных ощущениях поэта, в самых его зрелых и взрослых стихотворениях.
Восемь с половиной десятилетий житейского опыта и наблюдений за действительностью – ну, уж конечно, не мальчишество. Но лучшие образцы поэзии Александра Кушнера обжигают именно чистым и непосредственным детским восприятием в его евангельском смысле.
Именно оно помогает ему видеть истинную природу вещей и явлений, настоящие движения грешной души и безгрешную красоту мира:
Евангелие от куста жасминового,
Дыша дождем и в сумраке белея,
Среди аллей и звона комариного
Не меньше говорит, чем от Матфея.
Так бел и мокр, так эти грозди светятся,
Так лепестки летят с дичка задетого.
Ты слеп и глух, когда тебе свидетельства
Чудес нужны еще, помимо этого.
Ты слеп и глух, и ищешь виноватого,
И сам готов кого-нибудь обидеть.
Но куст тебя заденет, бесноватого,
И ты начнешь и говорить, и видеть.
Для взрослого, во многом приземленного, усталого от будней человека мир объясним и груб, начисто лишен загадок и тайн. Для детей всё по-другому.
Как ребенок, поэт видит главное достоинство бытия в его таинственности и непостижимости. Пока оно сохраняет это бесценное качество, есть радость и смысл в продолжении пути: «Ну, значит, можно жить ещё», – с облегчением выдыхает автор:
Придёшь домой, шурша плащом,
Стирая дождь со щёк:
Таинственна ли жизнь ещё?
Таинственна ещё.
Не надо призраков, теней:
Темна и без того.
Ах, проза в ней ещё странней,
Таинственней всего.
Мне дорог жизни крупный план,
Неровности, озноб
И в ней увиденный изъян,
Как в сильный микроскоп.
Биолог скажет, винт кружа,
Что взгляда не отвесть.
Не знаю, есть ли в нас душа,
Но в клетке, – скажет, – есть.
И он тем более смущён,
Что в тайну посвящён.
Ну, значит, можно жить ещё.
Таинственна ещё.
Придёшь домой, рука в мелу,
Как будто подпирал
И эту ночь, и эту мглу,
И каменный портал.
Нас учат мрамор и гранит
Не поминать обид,
Но помнить, как листва летит
К ногам кариатид.
Как мир качается – держись!
Уж не листву ль со щёк
Смахнуть решили, сделав жизнь
Таинственней ещё?
Александр Кушнер в своей творческой жизни многое повидал. Детство в военном Лениграде, эвакуация, разъезды, возвращение в любимый город.
Лениграду-Петербургу им посвящено не одно стихотворение, в том числе для детей.
Десять лет поэт проработал школьным учителем, но в школе так и не прижился. Наверное, устал притворяться взрослым – как следует из его стихов. Вот и не выдержал.
Прощание со школой
Я не даю топтать полы
И скатываться с горки.
Я ставлю мальчикам колы,
А девочкам – пятёрки.
Мальчишки – правильный народ,
Грамматики не учат.
А девочки – наоборот,
И скоро вам наскучат.
О, как беспечен и соплив
Мой второгодник Колька!
О, мальчик мой, я сам ленив
И притворяюсь только.
Зачем я в школу прихожу,
Зачем я строгим выгляжу
И так сижу, и так гляжу,
Я долго так не выдержу!
И проверяю дневники,
И огибаю лужи…
Учитесь сами, дураки!
Я больше вам не нужен.
(1965).
А вот эти стихи Александр Семенович посвятил другу-писателю Андрею Георгиевичу Битову, и в них – снова райское безвременье детства и смутное предощущение будущего, которое для них уже было.
Такие временные метаморфозы для поэта – обычное дело, поскольку он христианин и понимает: человек вечен и он настоящий во всяком своем возрасте: ничто не исчезает, а оседает в нем до лучших времен, когда и времени не останется. Ну, а если есть перспектива Вечности, то о чем и тревожиться?
Два мальчика, два тихих обормотика,
Ни свитера,
Ни плащика,
Ни зонтика,
Под дождичком
На досточке
Качаются,
А песенки у них уже кончаются,
Что завтра? Понедельник или пятница?
Им кажется, что долго детство тянется.
Поднимется один, другой опустится.
К плечу прибилась бабочка
Капустница.
Качаются весь день с утра и до ночи.
Ни горя,
Ни любви,
Ни мелкой сволочи.
Всё в будущем, за морем одуванчиков.
Мне кажется, что я – один из мальчиков.
1962
А теперь, родители, оторвитесь, наконец, от любимых стихов питерского поэта и почитайте своим детям. В преддверии Нового года дарим им подборку лучших детских стихотворений Александра Кушнера. Кстати, первое – малоизвестное и не вошло ни в одну из книг.
Ласточка
В открытую створку окна
К нам ласточка в дом залетела.
По комнате тесной она
Стремительно прошелестела.
Расчёт ли подвёл, помогли
Сквозняк и неровности кровли
Иль ей отказали рули,
Как лётчику в сложном манёвре?
Перо у виска моего
Кружилось над чашкою с чаем.
Мы дожили вот до чего,
Что ласточки нас навещают!
Затихла она под столом,
Косясь на людей и на вещи,
И крылья её за хвостом
Сходились, как плоские клещи.
На чёрной груди отливал
Подбой металлическим блеском,
Но ужас её выдавал
То жалобным криком, то всплеском.
Плеснуть ей воды из ведра?
Насыпать на блюдечко гречи?
Она понимала: пора
Ей голос подать человечий.
И что-нибудь нам обещать,
Какой-нибудь выкуп немалый,
Наверное, блеск, благодать,
Счастливое лето, пожалуй?
Мы всё-таки взяли её,
К окну поднесли. В избавленье
Не сразу поверив своё,
Застыла она на мгновенье
Вспорхнула и, прежде чем взмыть,
Два медленных сделала круга,
Бог знает зачем, может быть,
Чтоб лучше запомнить друг друга.
(«Пионер». 1969. № 7. С. 33. В книги не входило).
Хорошо иметь чижа
Хорошо иметь чижа,
Слушать пенье, не дыша.
Не шумите, помолчите:
Очень песня хороша!
Хорошо иметь щенка,
Отпустить без поводка,
Размахнуться, бросить палку –
Принесёт издалека.
Хорошо иметь кота.
Не наскучит никогда.
Он пушистый, полосатый
От макушки до хвоста.
Хорошо иметь слона!
Жаль, что комната тесна.
Позовите Соколова
Позвонили в полвторого:
– Позовите Соколова.
– Вы ошиблись, – говорим, –
Не знакомы мы с таким.
Позвонили нам в четыре:
– Соколов живёт в квартире
– Нет, и не жил никогда.
Вы попали не туда.
Позвонили в полшестого:
– Позовите Соколова.
Отвечаем в третий раз:
– Соколова нет у нас.
Мы не знаем Соколова!
Нет и не было такого!
Я – Андрюша, он – Тарас,
Соколова нет у нас.
Есть ещё у нас два Вити,
Вы нам больше не звоните!
Вдруг мне вспомнилось:
Друзья!
Соколов – ведь это я!
Фотография
Фотограф велел улыбаться,
Но я не хотел притворяться.
«Ведь мне не смешно,
ни к чему
Смеяться», – сказал я ему.
Держался я строго и прямо.
Смеялись фотограф и мама.
А я рассмеялся за ней.
И вышел я – рот до ушей.
Не шумите!
Не шумите! А разве шумели
Мы? Андрюша стучал еле-еле
Молотком по железной трубе.
Я тихонько играл на губе,
Пальцем книзу её отгибая.
Таня хлопала дверью сарая.
Саша камнем водил по стеклу.
Коля бил по кастрюле в углу
Кирпичом, но негромко и редко.
– Не шумите! – сказала соседка.
А никто и не думал шуметь,
Вася пел, ведь нельзя же не петь!
А что голос у Васи скрипучий,
Так зато мы и сгрудились кучей,
Кто стучал, кто гремел, кто скрипел,
Чтобы он не смущался и пел!
Белая ночь
Белою ночью
деревья в саду
как на ладони
у нас на виду.
Вот я без лампы
сижу у окна –
в книге любая
картинка видна.
Тихо скользят
по Неве корабли.
Шпиль Петропавловки
блещет вдали.
Всю бы я ночь
не ложился в кровать.
Был бы я взрослым –
пошёл бы гулять.
Корабли
У моста Тучкова
средь яркого льда
толпятся, как звери,
речные суда.
Прижавшись друг к другу,
всю зиму стоят.
Сверкают их трубы
и люки блестят.
И я представляю,
что я капитан,
веду пароход
по реке сквозь туман,
блестит
капитанская рубка моя,
дымит
капитанская трубка моя.
Всю долгую зиму
ходил я смотреть
на белые мачты
и яркую медь.
Васильевский остров!
Весёлый маршрут!
Стоят пароходы
и солнышка ждут.
Как только наступят
весенние дни,
в оживших каютах
зажгутся огни.
Войдёт капитан
и не знает того,
что в рубке просторной
я был до него!
Это я!
Я надел бы наизнанку
Шапку, брюки и пальто,
Я пошёл бы на Фонтанку,
Чтобы все кричали: «Кто?
Это кто такой ужасный,
Непонятно-безобразный?
Это кто такой опасный?
Кто он? Где его семья?
Эй, держи его за лапку!
Эй, хватай его в охапку!»
Я бы снял пальто и шапку
И ответил: «Это я!»
Когда я буду взрослым
Когда я буду взрослым,
Я буду очень грозным,
И скажут мои детки:
«Нельзя ли погулять?» –
«А час какой? Девятый?
Пожалуй, поздновато.
А ну, – скажу, – ребята,
Сейчас же марш в кровать!»
Когда я буду взрослым,
Я буду очень грозным,
И скажут мои детки:
«Нельзя ли поиграть?»
Скажу:
«Весь день играли?
Коробку поломали?
Катушку потеряли?
Сейчас же марш в кровать!»
Веселая прогулка
Мы пошли по переулку
С дядей Колей на прогулку,
Покупали пирожки,
А попозже – петушки.
Три фигурных шоколадки,
Два пирожных, очень сладких,
Заходили в магазин,
Там купили апельсин.
Пили соки: я – томатный.
Дядя Коля – виноградный,
А потом наоборот.
Чуть не лопнул мой живот!
Два молочные брикета –
Я отлично помню это.
Очень вкусным пряник был.
Остальное я забыл.
Говорят, что дядя Коля
После той прогулки болен,
Как поправится, опять
С ним отправлюсь погулять.
Кто сказал, что мы подрались?
Кто сказал, что мы подрались?
Мы не дрались, а боролись.
Правда, мы чуть-чуть кусались,
И щипались, и кололись.
Правда, мы друг друга мяли,
И бодались, и лягались.
Нас, конечно, разнимали.
Мы, конечно, упирались.
Кто сказал, что это драка?
Правда, он мне руку стиснул,
Правда, я чуть-чуть заплакал,
Правда, он немножко взвизгнул.
И расстались мы, поссорясь.
И так сердце громко билось.
Но сначала мы боролись.
Драка после получилась.
Бедный папа
Мы читаем книги вместе
С папой каждый выходной.
У меня – картинок двести,
А у папы – ни одной.
У меня – слоны, жирафы,
Звери все до одного –
И бизоны, и удавы,
А у папы – никого!
У меня – в пустыне дикой
Нарисован львиный след.
Папу жаль. Ну что за книга,
Если в ней картинок нет!
Вместе с вами читала стихи Александра Кушнера
Валентина Патронова
Кушнер Александр Семенович | Encyclopedia.com
гейл
просмотров обновлено
КУШНЕР АЛЕКСАНДР СЕМЕНОВИЧ (1936–), русский поэт и переводчик. Кушнер родился в Ленинграде. В 1959 году окончил филологический факультет Ленинградского педагогического института имени Герцена и до 1970 года работал преподавателем вечерней школы. Стихи начал публиковать в 1957 г. Его первые сборники стихов « Первое впечатление » («Первое впечатление», 1962) и Ночной дозор («Ночной дозор», 1966), в какой-то мере отражают влияние В.
*Ходасевича. Начиная со сборника «Приметы » («Предзнаменования», 1969), Кушнера можно связать с традицией акмеистов (в частности, с О. *Мандельштамом). Его стих отличается, однако, значительной смысловой простотой и сдержанностью в выборе метафоры, что придает его поэзии электрическое напряжение. Поэзия Кушнера написана классическим размером, строфами с четким, несколько приглушенным ритмом. Основные мотивы его поэзии — неизбежность смерти, страданий и гонений как необходимых условий счастья; внешняя несвобода как источник внутренней свободы; одиночество; и метафизическое изгнание личности. Его философская лирика основана на отрицании ощутимой реальности быта, городской сцены, на точном и конкретном наблюдении, наполнена ассоциациями, воспоминаниями, завуалированными аллюзиями на культурные символы всех времен и народов (исключая, однако, аллюзии на еврейскую Библию). С конца 1960-х годов и Кушнер, и его стихи подвергались критике, а после нападок секретаря Ленинградского обкома КПСС он некоторое время не публиковался.
Широкую известность получил благодаря выходу сборников Письмо («Письмо», 1974) и Прямая речь («Прямая речь», 1975). Появление его сборника Голос («Голос», 1978 г.) совпало с бурным спором, охватившим советский самиздат (подпольная пресса) и эмигрантской прессы, о месте и значении его поэзии, которую некоторые считали самой выдающейся в современной русской литературе. На смену его сборнику избранных стихов Канва («Холст», 1981 г.) пришли сборники Таврический сад («Таврический сад», 1984 г.) и Дневные сны («Грезы наяву», 1986 г.). Александр Кушнер также издал сборники стихов для детей: Заветное желание («Тайное желание», 1973), Город в подарках, («Город в подарок», 1976 г.) и Velosiped («Велосипед», 1979 г.).
В поэзии Кушнера еврейские мотивы появляются только в отсылках или аллюзиях. Исключением является поэма «Когда тот польский педагог…» о просветителе и писателе Януше Корчаке. Поддерживая принцип не покидать Советский Союз и не выражать отношение к советскому режиму, Кушнер отреагировал на массовую эмиграцию других евреев из Советского Союза такими стихами, как «В следующий раз я тоже хочу жить в России».
[Юрий Кулькер /
Краткая еврейская энциклопедия на русском языке ]
Encyclopaedia Judaica
Еще с encyclopedia.com
Анна Ахматова , Ахматова, Анна
РОДИЛСЯ: 1889, Большой Фонтан, Россия
УМЕР: 1966, Домодедово, Россия
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: русский
ЖАНР: Поэзия, проза, перевод
ОСНОВНЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ… Евгений Александрович Евтушенко, Евгений Александрович Евтушенко (род. 1933), самый популярный из современных советских поэтов, был ведущим литературным выразителем поколения о… Иосиф Бродский, Бродский, Иосиф
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: русский
ЖАНР: Поэзия
ОСНОВНЫЕ РАБОТЫ:
Часть речи (1980)
О горе и причине (1995)
Так далее (1996)
Собрание стихов в… Борис Леонидович Пастернак (1890–1960), поэт, писатель, переводчик.
Борис Леонидович Пастернак был виднейшей фигурой своего литературного поколения, великим поэтом, глубоко… Сергей Александрович Есенин , Сергей Александрович Есенин
Поэзия русского писателя Сергея Александровича Есенина (1895-1925) отражает влияние индустриализации на Россию… Вислава Шимборская , Шимборска, Вислава
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: поляк
ЖАНР: Поэзия, очерки
ОСНОВНЫЕ РАБОТЫ:
Взывая к йети (1957)
Соль (1962)
Чувства, чувства, мысли (198…
об этой статье
Обновлено около Encyclopedia.
com Содержание ПЕЧАТЬ Статья
Вы также можете как
Близлежащие термины
Kushlan, Джеймс A.
Cushite религия
Kushda, Джеймс A.
Cushit Фуки (1899–2001)
Куша
Кущик, Нина (ок. 1940–)
Куше, Лоуренс Дэвид (1940–)
Куше, Бенно
Кущ, Поликарп
Kusatsu, Clyde 1948- (Clyde Kastatsu)
Kusakabe, Kie
Kuśa
Kurzydlowski, Krzysztof Jan
Kurzweil, Baruch
Kurzweil, Allen
Kurzweil Technologies, Inc.
Kurzman, Dan 1927–
Курцман, Дэн
Курцман, Чарльз 1963-
Курцингер, Игнац Франц Ксавер
Курземе
Курц, Вилелм
Курц, Зигфрид
33)
Kurz, Selma
Kurz, Rudolf 1952-
Kushner, Aleksander Semenovich
Kushner, Barak 1968-
Kushner, David 1968-
Kushner, Ellen (Ruth)
Kushner, Ellen ( Рут) 1955-
Кушнер, Ева 1968-
Кушнер, Гарольд С.
Кушнер, Гарольд С. 1935–
Кушнер, Харви В(олф) 1941-
Кушнер(90)А0 Кушнер,0 , Джеймс А. 1945–1999 гг.0003
Kushner, Lawrence
Kushner, Malcolm
Kushner, Natalya (1954–)
Kushner, Tony 1956–
Kushnick, Louis
Kushnick, Louis 1938-
. Лабб
Кушьяр ибн Лаббан
Кускин, Карла
Кускин, Карла (Сейдман) 1932-
Кускоквим
Куснер, Кэти (1940–)
9,4 Кэтхнер10003
Поэт Александр Кушнер
Вот уже более полувека Александр Кушнер считается одной из самых значительных фигур русской поэзии. Что так долго удерживает внимание читателя к этому автору? Попробуем разобраться в этом.
Биография Факты
Александр Семенович Кушнер родился в 1936 году в северной столице. Если принять за аксиому утверждение, что место рождения и малая Родина имеют существенное значение в судьбе человека, то для поэта это утверждение еще более очевидно. Детство прошло в интеллигентной ленинградской семье, что во многом предопределило будущий выбор пути.
Приходу в большую литературу предшествовало филологическое образование в Педагогическом институте имени Герцена и дальнейшая работа преподавателем по специальности. Следует иметь в виду, что Александр Кушнер как поэт начал задолго до этого. Стихи юноша писал еще в начальной школе. Это было для него способом выражения своих чувств и мыслей.
«Времена не выбирают»
С первых шагов в литературе Александр Кушнер заявил о себе как о сильном профессионале своим узнаваемым и нехарактерным голосом. Его поэзия изначально была далека от обыденных и бытовых реалий советской жизни. Никакого «соцреализма» в нем найти невозможно. Поэт всегда обращал свои строки куда-то поверх повседневности, медитируя и исследуя вневременные явления, образы и смыслы. Именно поэтому ему удалось сказать свое слово в русской литературе.
Некоторые из его строк стали классикой. Трудно сегодня найти человека, который бы не знал, что «Времена не выбирают, они живут и умирают». Помимо прочего, многие его стихи стали бардовскими песнями и очень хорошо звучат под гитару.
И это несмотря на то, что Александр Кушнер, фото которого традиционно украшают сборники бардовской поэзии, никогда не сочинял специальных текстов для вокального исполнения. Как, впрочем, никогда не возражал против исполнения своих стихов в музыкальном сопровождении. Так или иначе, авторская песня стала еще одной неожиданной гранью его творчества.
Санкт-Петербург в творчестве поэта
В русской поэзии еще с золотого девятнадцатого века отчетливо прослеживаются две основные линии. Очень условно они обозначены как «Петербургская и Московская школы». Одному из них свойственны широта, бесшабашность и яркая образность, а другому — строгость стиля и верность классическим принципам гармонии и композиции. Александр Кушнер – поэт петербургской традиции. Более того, он является одним из самых ярких представителей советского и постсоветского исторического периода.
Несмотря на то, что специфические реалии Северной столицы не так часто мелькают в его стихах, Александр Кушнер без Петербурга непредставителен.
Город буквально растворяется в своих образах и постоянно перекликается со стихами великих предшественников — Блока, Анненского, Гумилева, Ахматовой и Мандельштама. С Петербургом поэзию Александра Кушнера объединяет единая архитектоника русского классицизма. Он существует и развивается в духовном пространстве, едином с этим городом.
Александр Кушнер и Иосиф Бродский
Два выдающихся современника родились и состоялись как поэты на берегах Невы примерно в одно и то же время. Долгое время их объединяла личная дружба и творческое соперничество. Однако отношения двух поэтов далеко не всегда были гладкими и бесконфликтными. Конечно, каждый чувствовал себя в другом человеке сопоставимого размера. Дружба поэтов продолжилась и после вынужденной эмиграции Бродского. Диалог их никогда не прерывался, лишь переходил в эпистолярную форму.
Будущий нобелевский лауреат посвятил своему другу два стихотворения, а Кушнеру — целый поэтический цикл. Внезапная смерть Иосифа Бродского в январе 1996 года стала для Александра Кушнера тяжелым потрясением.