Содержание
Классный час на тему «Тихая родина Н.М. Рубцова»
Цель:
- познакомить детей с поэтом – земляком, с его биографией, творчеством,
- развивать творчество детей,
- воспитывать интерес к литературе, родным местам.
Оборудование: портреты Н. Рубцова и А. Яшина, карта «Вологодская область», карта «России».
Ход урока
Учитель: Сегодня Николай Рубцов – один из самых читаемых поэтов России. С Тотемской землей связана – так или иначе – вся его недолгая жизнь.
Как-то Николай Рубцов написал: «А еще потому нахожусь именно здесь, что здесь мне легче дышится, легче пишется, легче ходится по земле». Сказал он это о селе Никольском Тотемского района. И не просто сказал, а подтвердил стихами – «легче там, где поле и цветы…»
1-й ученик: Родители Николая Рубцова – Михаил Андрианович Рубцов и Александра Михайловна Рычкова – родом из деревни Самылково Сокольского района Вологодской области.
Эта деревня и вся волость относилась раньше к Тотемскому уезду.
Учитель: Стихи поэта необычайно музыкальны, послушайте песню на его стихи: «В горнице»
2-й ученик: Здесь, в семье Рубцовых родились старшие сестры Николая – Надежда и Галина. В этих красивейших местах «под куполом светлых небес» должен бы и Коля родиться, но семья отправлялась туда, куда по службе переводили отца. Местом его рождения стал поселок Емецк Архангельской области.
Учитель: Присухонье – это родина предков Рубцова. Поэтому, совсем не удивительно, что поэт чувствовал себя в Николе, как дома. Будущий поэт попал в Никольский детдом осенью 1943 года. Здесь он начал учиться в школе, закончил семилетку, здесь и были заложены его нравственные и духовные истоки.
3-й ученик: Позднее Николай Рубцов подолгу жил в Никольском, здесь родилась его дочь Лена, здесь написал он десятки своих стихотворений. Думаю, что эту свою родину Рубцов считал главной и любил самой горячей любовью.
Даже по имени деревня Никола была его тезкой.
Учитель: В своих стихах и прозе он так говорил о Николе:
«Люблю я деревню Николу, где кончил начальную школу!»
«О, вид смиренный и родной! Березы, избы по буграм…»
«Я вырос в хорошей деревне…»
«Но только здесь, во мгле заледенелой,
Она восходит ярче и полней,
И счастлив я…»
«До слез теперь любимые места!..»
«За все хоромы я не отдаю
Свой низкий дом с крапивой под оконцем…
Как миротворно в горницу мою
По вечерам закатывалось солнце!..»
«В этой деревне огни не погашены…»
«В деревне виднее природа и люди…»
И небольшое стихотворение «Я уплыву на пароходе…», которое заканчивается строкой «И буду жить в своем народе», тоже обращено к Николе. Также и стихотворение «Зеленые цветы» и «Ночь на родине», и «Деревенские ночи» и еще многие и многие строки.
4-й ученик: О своих родителях Коля знал немногое, рано лишившись их: «Мать умерла. Отец ушел на фронт…» ( «Детство»). Из Вологды до Николы, осенью 1943 года, группа детдомовцев добиралась через Тотьму. В июле 1950 года Коля Рубцов приехал в Тотьму для сдачи экзаменов в лесотехнический техникум и в том же месяце был туда зачислен. Каникулы Николай проводил в Николе. Как и у многих юношей, у него была мечта о море, и с получением паспорта он пускается на поиски своей судьбы.
5-й ученик: Не сразу, но Рубцов сумел попасть в Архангельск на рыболовецкое судно кочегаром. Вскоре началась срочная служба на Северном флоте — 4 года в личном составе эскадронного миноносца. Здесь-то неожиданно и получает поддержку давний интерес Рубцова к поэзии. Молодой поэт много читает в эти годы, напряженно думает о будущем, вспоминает прожитые годы.
6-й ученик: Увлечение поэзией пробудило мечту Николая Рубцова о Литературном институте.
Летом 1962 года он, окончив вечернюю школу, стал студентом: мечты, наконец, сбывались…
С юности Николай Рубцов будто бы провидел свою судьбу, когда написал вот эти свои строгие строки:
Брал человек
Холодный мертвый камень.
По искре высекал
Из камня пламень.
Твоя судьба
Не менее сурова —
Вот так же высекать
Огонь из слова!..
7-й ученик:Удивительно много Николай Рубцов знал на память: не только все свои стихи, но и Пушкина Тютчева, Блока…
А какие стихи Рубцова знаете вы?
Дети читают стихи: «Сапоги мои – скрип да скрип», «Медведь», «Ласточка», «Воробей», «Про зайца», «О собаках», «Детство» и другие.
Учитель: Послушайте песню на его стихи: «Улетели листья».
Учитель: В Тотьме Николай Михайлович Рубцов бывал с Александром Яшиным (портрет поэта).
Город запечатлен в стихах Рубцова:
«Топ да топ от кустика до кустика, —
Неплохая в жизни полоса.
Пролегла дороженька до Устюга
Через город Тотьму и леса…»
«Пусть Вологда будет родная
Стоять нерушимо, как есть,
Пусть Тотьма, тревоги не зная,
Хранит твою ласку и честь…»
8-й ученик: А самую яркую картину нарисовал он в стихотворении, которое начинается строчками:
«Тот город зеленый и тихий
Отрадно заброшен и глух.
Достойно, без лишней шумихи,
Поет, как в деревне, петух
На площади главной…»
Учитель: Старожилы Тотьмы по некоторым деталям стихотворения давно определи – это о нашем городе.
«Взбегу на холм…» — так начинает Рубцов одно из своих стихотворений. Да, многое он увидел с холмов и горушек родной тотемской земли.
Если бы в жизни Рубцова не было этой земли, он, возможно, и стал бы поэтом, но совсем другим.
Замечательно и то, что судьба провела поэта по всем российским дорогам, ничего не минуя: от глухой деревеньки, через районный город (показ по карте) и областной центр, до обеих столиц – С-Петербурга и Москвы. Осваивая просторы Родины, Рубцов побывал и в Заполярье, и в жарком Ташкенте, и на Алтае. Видимо, все это тоже было необходимо. «Но только здесь», на родине, «под куполом светлых небес», полностью раскрывались творческие возможности Николая Михайловича Рубцова.
Закончить классный час хотелось бы его стихотворением:
«Тихая моя родина»
Тихая моя родина!
Ивы, река, соловьи…
Мать моя здесь похоронена
В детские годы мои.
– Где тут погост? Вы не видели?
Сам я найти не могу. –
Тихо ответили жители:
— Это на том берегу.
Тихо ответили жители,
Тихо проехал обоз.
Купол церковной обители
Яркой травою зарос.
Там, где я плавал за рыбами,
Сено гребут в сеновал:
Между речными изгибами
Вырыли люди канал.
Тина теперь и болотина
Там, где купаться любил…
Тихая моя родина,
Я ничего не забыл.
Новый забор перед школою,
Тот же зеленый простор.
Словно ворона веселая,
Сяду опять на забор!
Школа моя деревянная!..
Время придет уезжать –
Речка за мною туманная
Будет бежать и бежать.
С каждой избою и тучею,
С громом, готовым упасть,
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь.
Лирика, лирические произведения поэта Николая Рубцова на темы: любви, Родины, природы.
Дорожная элегия
Николай Рубцов
Дорога, дорога,
Разлука, разлука.
Знакома до срока
Дорожная мука.
И отчее племя,
И близкие души,
И лучшее время
Все дальше, все глуше.
Лесная сорока
Одна мне подруга.
Дорога, дорога,
Разлука, разлука.
Устало в пыли
Я влачусь, как острожник.
Темнеет вдали,
Приуныл подорожник.
И страшно немного
Без света, без друга,
Дорога, дорога,
Разлука, разлука…
1970
Воробей
Николай Рубцов
Чуть живой. Не чирикает даже.
Замерзает совсем воробей.
Как заметит подводу с поклажей,
Из-под крыши бросается к ней!
И дрожит он над зернышком бедным,
И летит к чердаку своему.
А гляди, не становится вредным
Оттого, что так трудно ему…
Возвращение из рейса
Николай Рубцов
Ах, как светло роятся огоньки!
Как мы к земле спешили издалече!
Береговые славные деньки!
Береговые радостные встречи!
Душа матроса в городе родном
Сперва блуждает, будто бы в тумане:
Куда пойти в бушлате выходном,
Со всей тоской, с получкою в кармане?
Он не спешит ответить на вопрос,
И посреди душевной этой смуты
Переживает, может быть, матрос
В суровой жизни лучшие минуты.
И все же лица были бы угрюмы
И моряки смотрели тяжело,
Когда б от рыбы не ломились трюмы,
Когда б сказать пришлось: «Не повезло».
Брал человек…
Николай Рубцов
Брал человек
Холодный мертвый камень,
По искре высекал
Из камня пламень.
Твоя судьба
Не менее сурова —
Вот так же высекать
Огонь из слова!
Но труд ума,
Бессонницей больного, —
Всего лишь дань
За радость неземную:
В своей руке
Сверкающее слово
Вдруг ощутить,
Как молнию ручную!
Ленинград, 1962
Посвящение другу
Николай Рубцов
Замерзают мои георгины.
И последние ночи близки.
И на комья желтеющей глины
За ограду летят лепестки…
Нет, меня не порадует — что ты! —
Одинокая странствий звезда.
Пролетели мои самолеты,
Просвистели мои поезда.
Прогудели мои пароходы,
Проскрипели телеги мои,—
Я пришел к тебе в дни непогоды,
Так изволь, хоть водой напои!
Не порвать мне житейские цепи,
Не умчаться, глазами горя,
В пугачевские вольные степи,
Где гуляла душа бунтаря.
Не порвать мне мучительной связи
С долгой осенью нашей земли,
С деревцом у сырой коновязи,
С журавлями в холодной дали…
Но люблю тебя в дни непогоды
И желаю тебе навсегда,
Чтоб гудели твои пароходы,
Чтоб свистели твои поезда!
В избе
Николай Рубцов
Стоит изба, дымя трубой,
Живет в избе старик рябой,
Живет за окнами с резьбой
Старуха, гордая собой,
И крепко, крепко в свой предел —
Вдали от всех вселенских дел —
Вросла избушка за бугром
Со всем семейством и добром!
И только сын заводит речь,
Что не желает дом стеречь,
И все глядит за перевал,
Где он ни разу не бывал…
Далекое
Николай Рубцов
В краю, где по дебрям, по рекам
Метелица свищет кругом,
Стоял запорошенный снегом
Бревенчатый низенький дом.
Я помню, как звезды светили,
Скрипел за окошком плетень,
И стаями волки бродили
Ночами вблизи деревень.
..
Как все это кончилось быстро!
Как странно ушло навсегда!
Как шумно — с надеждой и свистом
Помчались мои поезда!
И все же, глаза закрывая,
Я вижу: над крышами хат,
В морозном тумане мерцая,
Таинственно звезды дрожат.
А вьюга по сумрачным рекам,
По дебрям гуляет кругом,
И весь запорошенный снегом
Стоит у околицы дом…
Плыть, плыть, плыть…
Николай Рубцов
В жарком тумане дня
Сонный встряхнем фиорд!
-Эй, капитан! Меня
Первым прими на борт!
Плыть, плыть, плыть
Мимо могильных плит,
Мимо церковных рам,
Мимо семейных драм…
Скучные мысли – прочь!
Думать и думать – лень!
Звезды на небе – ночь!
Солнце на небе – день!
Плыть, плыть, плыть
Мимо родной ветлы,
Мимо зовущих нас
Милых сиротских глаз…
Если умру – по мне
Не разжигай огня!
Весть передай родне
И посети меня.
Где я зарыт, спроси
Жителей дальних мест.
Каждому на Руси
Памятник – добрый крест!
Плыть, плыть, плыть…
Добрый Филя
Николай Рубцов
Я запомнил, как диво,
Тот лесной хуторок,
Задремавший счастливо
Меж звериных дорог…
Там в избе деревянной,
Без претензий и льгот,
Так, без газа, без ванной,
Добрый Филя живет.
Филя любит скотину,
Ест любую еду,
Филя ходит в долину,
Филя дует в дуду!
Мир такой справедливый,
Даже нечего крыть…
— Филя, что молчаливый?
— А о чем говорить?
Купавы
Николай Рубцов
Как далеко дороги пролегли!
Как широко раскинулись угодья!
Как высоко над зыбким половодьем
Без остановки мчатся журавли!
В лучах весны — зови иль не зови! —
Они кричат все радостней, все ближе…
Вот снова игры юности, любви
Я вижу здесь… но прежних не увижу.
И обступают бурную реку
Все те ж цветы.
.. но девушки другие,
И говорить не надо им, какие
Мы знали дни на этом берегу.
Бегут себе, играя и дразня,
Я им кричу: — Куда же вы? Куда вы?
Взгляните ж вы, какие здесь купавы! —
Но разве кто послушает меня…
В глуши
Николай Рубцов
Когда душе моей
Сойдет успокоенье
С высоких, после гроз,
Немеркнущих небес,
Когда душе моей
Внушая поклоненье,
Идут стада дремать
Под ивовый навес,
Когда душе моей
Земная веет святость,
И полная река
Несет небесный свет, —
Мне грустно оттого,
Что знаю эту радость
Лишь только я один:
Друзей со мною нет…
В сибирской деревне
Николай Рубцов
То желтый куст,
То лодка кверху днищем,
То колесо тележное
В грязи…
Меж лопухов —
Его, наверно, ищут —
Сидит малыш,
Щенок скулит вблизи.
Скулит щенок
И все ползет к ребенку,
А тот забыл,
Наверное, о нем,-
К ромашке тянет
Слабую ручонку
И говорит.
..
Бог ведает, о чем!..
Какой покой!
Здесь разве только осень
Над ледоносной
Мечется рекой,
Но крепче сон,
Когда в ночи глухой
Со всех сторон
Шумят вершины сосен,
Когда привычно
Слышатся в чесу
Осин тоскливых
Стоны и молитвы,-
В такую глушь
Вернувшись после битвы,
Какой солдат
Не уронил слезу?
Случайный гость,
Я здесь ищу жилище
И вот пою
Про уголок Руси,
Где желтый куст,
И лодка кверху днищем,
И колесо,
Забытое в грязи…
В звездную ночь
Николай Рубцов
В горнице моей светло,—
Это от ночной звезды.
Матушка возьмет ведро,
Молча принесет воды.
— Матушка,—который час?
Что же ты уходишь прочь?
Помнишь ли, в который раз
Светит нам земная ночь?
Красные цветы мои
В садике завяли все,
Лодка на речной мели
Скоро догниет совсем.
Сколько же в моей дали
Радостей пропало, бед?
Словно бы при мне прошли
Тысячи безвестных лет.
Словно бы я слышу звон
Вымерших пасхальных сел…
Сон, сон, сон
Тихо затуманит все.
Элегия, написанная на деревенском церковном дворе Томасом…
. Корептивный чайский чай на кольцох кошелька Дня прощания,
Медленно понижающий стад ветер,
и
оставляет мир тьме и мне.
Теперь меркнет мерцающий пейзаж на взоре,
И весь воздух держит торжественная тишина,
Сохраните, где жук кружит свой гудящий полет,
И сонные звенья убаюкивают дальние складки;
Спаси это от той башни, увитой плющом
Под теми суровыми вязами, в тени этого тиса,
Там, где дерн вздымается во многих кучах плесени,
Каждый в своей тесной келье навеки положен,
Грубые предки хутора спят.
Светлый призыв к ладанному утро,
. Слиты Twitt’ring от сарая, построенного соломенной,
, пронзительный кларон петуха, или эхо,
не будут их из-за того низкая кровать.
Для них больше не будет гореть пылающий очаг,
Или занятая домохозяйка, занимающаяся вечерним уходом:
Дети не бегут шепелявить о возвращении своего отца,
Или вставать на колени, чтобы разделить завидный поцелуй.
Нередко собирали урожай с их серповидным урожаем,
Их борозда на упрямой глебе сломалась;
Как весело они гнали свою команду!
Как склонился лес под их сильным ударом!
Честолюбие не смеется над их полезным трудом,
Их домашние радости и неясная судьба;
Nor Grandeur слышит с пренебрежительной улыбкой
Короткие и простые анналы бедняков.
Хвастовство геральдикой, помпезность власти,
И вся эта красота, все, что когда-либо давало богатство,
Ожидает неизбежного часа.
Пути славы ведут лишь в могилу.
И вы, гордые, не приписываете им вину,
Если память над их могилой не вознесет трофеев,
Где по длинному проходу и резному своду
Раскатистый гимн наполняет хвалебную ноту.
Может ли легендарная урна или оживленный бюст
Назад в свой особняк вызвать мимолетное дыхание?
Может ли голос Хонор спровоцировать безмолвную пыль,
Или Флаттри успокоить тупое холодное ухо Смерти?
Возможно, в этом заброшенном месте лежит
Некоторое сердце, когда-то беременное небесным огнём;
Руки, что мог бы качнуть жезл империи,
Или пробудиться, чтобы восхититься живой лирой.
Но Знание в их глазах ее обширная страница
Богатая трофеями времени никогда не разворачивалась;
Холод Нищета подавил их благородный гнев,
И заморозил гениальный поток души.
Полное множество драгоценных камней чистейшего луча безмятежного,
Темные непостижимые пещеры океанского медведя:
Полное множество потоков рождается, чтобы краснеть незримо,
90 002 воздух.
Какой-то деревенский Хэмпден, с бесстрашной грудью
Маленький тиран своих полей устоял;
Здесь может отдохнуть немой бесславный Мильтон,
Кромвель, невиновный в крови своей страны.
Аплодисменты при перечислении сенатов к командованию,
Угрозы боли и разорения презирать,
Чтобы рассеять множество по улыбающейся земле,
глаза нации,
Их жребий запретил: ни ограничивал в одиночку
Их растущие добродетели, но их преступления ограничивали;
Запретил пробираться через резню к трону,
И затворить врата милосердия для человечества,
Борьба с муками сознательной правды, чтобы скрыть,
Чтобы утолить румянец бесхитростного стыда,
Или нагромождение святыни Роскоши и Гордости
Далеко от позорной борьбы обезумевшей толпы,
Их трезвые желания никогда не сбивались с пути;
Вдоль прохладной уединенной долины жизни
Они сохраняли бесшумный характер своего пути.
Тем не менее, даже эти кости от оскорблений защищают,
Некоторые хрупкие мемориалы все еще воздвигнуты рядом,
С неотесанными рифмами и бесформенными скульптурами, украшенными,
900 02
Их имена, их годы, написанные безграмотными музами,
Место славы и элегического запаса:
И много священных текстов вокруг она разбрасывает,
90 0002 умереть.
Для кого немой Забывчивость — добыча,
Это приятное тревожное существо когда-либо ушло в отставку,
Покинуло теплые пределы веселого дня,
?
На какую-то любящую грудь полагается прощающаяся душа,
Некоторых благочестивых капель требует закрывающий глаз;
Эв’н из могилы голос Природы плачет,
Эв’н в нашем пепле живет своим привычным огнём.
Для тебя, кто помнит о бесчестивом Мертвом
Dost в этих строках их бесхитростная повесть;
Если шанс, под руководством одинокого созерцания,
.
Некоторый сопряженный дух будет рассказать о твоей судьбе,
Сказко, какой-то головый Свейн может сказать,
О.
Смахивая торопливыми шагами росу
Встретить солнце на возвышенной лужайке.
«там у подножия Yonder Nowding Beech
, который окуняет свои старые фантастические корни так высоко,
Его вялая длина в полкунте он растягивает
и пор на ручье, который обитает.
«У того леса, теперь улыбаясь, как в презрении,
Бормоча свои своенравные фантазии, он будет бродить,
Ныне поникший, горестный бледный, как одинокий,
Или сошел с ума от забот, Или сошел с ума от безнадежной любви.
«Однажды утром я прозевал его на обычном холме,
Вдоль пустоши и возле его любимого дерева; ни на лужайке, ни в лесу он не был;
«Следующий с панихидами в печальном ряду
Медленно по церковной тропинке мы видели, как он несся.
Подойди и прочитай (ибо ты умеешь читать) песнь,
Grav’d на камне под выдержанным шин.
Справедливая наука не хмурилась его скромным происхождением,
И Меланхолия отметила его своим собственным.0355
Небеса вознаградили, так как в значительной степени послали:
Он дал Мис’ри все, что у него было, слезу,
он хотел бы) друга.
Не искать дальше его достоинств, чтобы раскрыть,
Или вытащить его слабости из их страшной обители,
0355
Лоно его Отца и его Бога.
Hill Country – Ежедневная поэзия
Hill Country
Трейси К. Смит
Он спускается с холмов, с
Скалистые скалы, кусты, тощие
Живые дубы и засохшие можжевельники. Вниз
Из туч-брюхов и брюхов
Ястребов, из каракар крадущихся
Туши, из ясного, припаханного солнцем
Беззвучия, что его окутывает.
С
Обветренная кровать из досок снаружи хижины
Куда он идет, чтобы побыть наедине со своими вопросами.
Бог спускается по дороге со своими
окнами, развернутыми так, чтобы ветки и свисающие
лозы могли бить и царапать его в его джипе.
Вниз за оленем, попавшим в капкан
Который брыкается и брыкается, окровавленный, ослепленный
Дуновением собственной смерти, которую Бог —
Слава Богу — удерживает. Он переключается на пониженную передачу,
Пересекает мелкую струйку реки, которая всего лишь
Только в мае прошлого года рыскала по склону каньона
Качать. Выходит. Прогулки по известняковому берегу
. Клещевины. Кактус. Скат последних
ночных койотов. Внизу под вершинами холмов,
. Он щурится на тень: дерево за деревом.
Темная глубина, по которой скользят глаза, не беспокоясь
Чтобы разгадать, что она скрывает. Пара стрекоз
Mate в полете. Крошечные цветы бросают бешеный цвет
У его ног. Если он попытается — если он удержит свой разум
На месте и пожелает — он сможет почти поверить
В нечто большее, чем он сам, переставляя
Воздух.
Он щурится на джип, сверкающий
на ярком солнце. Некоторое время смотрит на узоры
Высоких ветвей, отброшенных на изнанку
Листьев. Тогда Бог забирается обратно в кабину,
Возвращаясь всюду.
Copyright © 2017 Трейси К. Смит
Все права защищены.
Воспроизведено Poetry Daily с разрешения
Избранный поэт
Трейси К. Смит — автор мемуаров Ordinary Light (Knopf, 2015) и трех сборников стихов: Life on Mars , получивший Пулитцеровскую премию 2012 года, Duende , лауреат премии Джеймса Лафлина 2006 года, и The Body’s Question , лауреат премии Cave Canem Poetry Prize 2002 года. Лауреат писательской премии Роны Джаффе, премии Уайтинга и стипендии Академии американских поэтов, она является директором программы творческого письма в Принстонском университете и нынешним поэтом-лауреатом США.
Избранный переводчик
Buy This Book
Harvard Review
Number 51
Cambridge, Massachusetts
Editor
Christina Thompson
Poetry Editor
Major Jackson
Managing Editor
Chloe Garcia Roberts
Associate Editor
Сесилия Уэдделл
Цифровой редактор
Лора Хили
Избранный журнал
Harvard Review публикует новые стихи, эссе, художественную литературу, драмы, критику, рецензии на книги и интервью.
С самого начала журнал стремился демонстрировать работы начинающих писателей наряду с признанными голосами — или, как нам нравится думать об этом, публиковать писателей, которые будут известны рядом с уже известными писателями.
За прошедшие годы мы опубликовали ряд важных писателей на раннем этапе их карьеры, в том числе Нам Ле, Мэри Рюфл, Джумпа Лахири, Карл Филлипс, Дэвид Фостер Уоллес и Миранда Джули. Некоторые из авторов, которых мы дебютировали, включают Пола Хардинга, получившего Пулитцеровскую премию за художественную литературу в 2010 году; Бен Шаттак, чей первый опубликованный рассказ был выбран в номинации «Лучшие дебютные рассказы PEN America» в 2017 году; и Мойра МакКавана, чей дебютный рассказ был опубликован в Антологии историй премии О. Генри в 2018 году.
Редакция, мы заинтересованы в литературной технике и агностики, когда дело доходит до предмета. Мы рассматриваем каждое произведение по достоинству и ищем разнообразие голосов. Мы ищем доказательства контроля, лоска, обдуманности, авторитета и работы, которая кажется нам реализацией собственных амбиций, какими бы они ни были.